МУЖЧИНА САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ
МУЖЧИНА САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ
Сергей Алексеевич решил утеплить свою избу, обшить вагонкой. Самолично обшить, собственными своими руками и без всякой сторонней подсказки. Прикинул на листе бумаги дощатый рисунок обшивки так и эдак, выбрал что повеселее, с «бегунком» — одним из немногих рисунков, которыми позволяли себя украшать древние псковские храмы-воины. Доски, гвозди, пила, топор, уровень есть, рано поутру писатель приступил к работе.
Часа полтора пилил и стучал Сергей Алексеевич, прежде чем появился рядом сосед Петька Бессонов, заинтригованный ранним стуком в воронинском доме. Позевывая, смотрел он из-под козырька «аэродрома» на писателя, орудующего топором, молча осмысливал увиденное. Впервые видел Петька, как пишущий сосед его принялся за подобное ответственное дело, не посоветовавшись с ним, не заручившись его моральной и физической поддержкой. Это Петра Бессонова обидело. После долгого и укоризненного молчания он изрек:
— Ни хрена у тебя не выйдет.
— Поглядим, Петя, поглядим… — миролюбиво возразил Сергей Алексеевич.
Ушел Петька, появился Илья Яковлевич. Сказал ласково:
— Не за свое ты дело взялся, Сереженька. Думаешь, дом обшить, что два пальца обмочить? Это ж цельная плотницкая наука — дом утеплить и украсить. Кликнул бы меня на подмогу или посоветовался хотя бы. За совет-то денег не берем. А так у тебя гармонь получится, а не обивка…
— Гармонь так гармонь, — перебил Сергей Алексеевич, раздражаясь, — зато своя гармонь. Могу я что-нибудь своими руками сделать и без подсказки!
Весь день, и второй, и третий, подходили деревенские к дому Воронина, смотрели на его работу, давали советы, сомневались, удивлялись: почему взялся сам, неужто обеднял на плотника? Сергей Алексеевич чвыкал ножовкой, стучал молотком, подсказки, подначки, насмешки и прочее терпел, не заводился. Доконала его своими советами баба Дуня из соседней деревни. Та самая баба Дуня, которой за девяносто, изба которой толем укутана и наполовину уже в землю вросла, а крыша протекает. Из-за крыши своей и появляется каждый год в Спицино баба Дуня, в правление колхоза ковыляет за подмогой. Со стороны фигура старухи букву «Г» напоминает — сухое тело ее в плюшевой душегрейке до поясницы над землей стелется, а подпирает его возле самого подбородка окостеневшая можжевеловая клюка. Всех детей бабы Дуни война вырезала, никого из близких на белом свете не осталось, один колхоз. Душевно встречают бабу Дуню в правлении, ни в чем отказа нет. Иной председатель колхоза (ой-ой сколько их сменилось на бабы Дунином веку) чуть ли не тотчас кровельщика кликнет, на трактор посадит, прикажет во что бы то ни стало пробиться к бабы Дуниной деревне, найти ее избу и залатать крышу. Да все не доходят руки, то бишь колеса, до ее избы. Техника сейчас в колхозе такая — одно тракторное колесо в два раза выше бабы Дуниной избы. С такой техники углядеть ее гнилую толевую крышу трудно, с такой техники великие дела и даже свершения видятся, а не крыши. Баба Дуня обещанного год ждет, а потом вновь в поход отправляется.
Вот эта-то самая неугомонная старуха, которая вновь добралась до Спицино со своим кровельным вопросом, и явилась последней каплей в чаше терпения писателя Воронина. Сергей Алексеевич обрабатывал уже угол избы (самая ответственная и сложная в обшивочном деле операция), когда возле калитки проросла баба Дуня. Опираясь на клюку двумя ладонями, задрала голову в черном платке, крикнула:
— Куды ж ты внакладку-то делаешь! Накосяк надоть, накосяк колоти! Эко дурная голова!
И тут Сергей Алексеевич не выдержал.
— Пошли вы все со своими советами!.. — заревел он, распаляясь. — Сам знаю, что делать и как делать! Сам разберусь, едри вас всех в корень!..
— Тоже правильно говоришь, — согласилась вдруг баба Дуня, — мужчине характер в деле иметь надоть. Надоть иметь!
— Верно, Сережа! — поддержал Воронина Петька Бессонов, курящий неподалеку на бревне. — Крой всех, работай сам. Мне и то заплели мозги своими советами. Вполне прилично у тебя получается.
— Прилично! — фыркнула на Петьку почтарка, раскрывая на боку пудовую сумку. — Да вам, мужикам от топора, не облицевать так дом, как Сергей Алексеевич-то облицевал. Смотреть любо!
Подходили деревенские к дому Воронина, смотрели работу, одобряли. Баба Дуня, возвращаясь уже из правления колхоза, остановила кого-то из спицинских, указала острым подбородком на помолодевший воронинский дом, прошамкала:
— А этоть-то ваш… писатель… Мужчина самостоятельный.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.