Глава десятая. ТРАГЕДИЯ «СОКРУШИТЕЛЬНОГО» (1942, ОКТЯБРЬ — ДЕКАБРЬ)

Глава десятая. ТРАГЕДИЯ «СОКРУШИТЕЛЬНОГО» (1942, ОКТЯБРЬ — ДЕКАБРЬ)

Все чаще и чаще в моем дневнике появляются пропуски и пробелы. С момента сентябрьского боя у Канина Носа за конвой PQ-18 и вплоть до трагической истории «Сокрушительного» в конце ноября я внес только одну запись: о прибытии подкреплений с Тихого океана.

14 октября. В 5 часов 35 минут вышел на эскадренном миноносце «Гремящий» в море для встречи кораблей экспедиции особого назначения — лидера эскадренных миноносцев «Баку», «Разумного» и «Разъяренного»[36]. Погода обычная для Заполярья в это время — мокрый снег, кое-где полосами туман, мглистое низкое небо, море без горизонта. Дальневосточные корабли вошли в Кольский залив. Доклад командира экспедиции о трехмесячном походе из Владивостока Северным морским путем можно уместить в нескольких лаконичных фразах. Таких, к примеру. Корабли начали поход 15 июля, заходили в залив Де-Кастри, Петропавловск-на-Камчатке, бухту Провидения, губу Колючинская, губу Чаунская, бухту Амбарчик, бухту Тикси, бухту острова Диксон, на рейдовую стоянку возле пролива Югорский Шар. Всего пройдено во льдах и по чистой воде 7360 миль за 762 ходовых часа. В пути на кораблях экспедиции проводилась боевая подготовка, в результате которой лидер и эскадренные миноносцы были готовы к боевым действиям.

Иначе говоря, подтверждено в условиях военного времени оборонное значение Северного морского пути. Успех экспедиции через Арктику своими морями — это результат долгих будней самоотверженного, героического освоения ледовой трассы нашими полярниками — моряками и учеными.

Хорошее подкрепление. И весьма кстати.

20 ноября. Долгое время опять не записывал. Не потому, что нечего было писать, а просто потому, что некогда.

Нынче тяжелый день. Вышел срок автономности еще одной подводной лодки. О причинах, почему она не возвратилась, приходится лишь гадать. Возможно, подорвалась на мине. Может быть, командир не справился с управлением и лодка провалилась на большую, чем мог выдержать корпус, глубину. Кто скажет, если свидетелей происшедшего нет...

Метеосводка плохая. К двум часам ветер в Баренцевом море усилился до девяти — десяти баллов. Представляю, что происходит сейчас там, где идет конвой, возвращающийся от нас и сопровождаемый нашими кораблями: лидером «Баку» и эскадренным миноносцем «Сокрушительный»! Однако неясно, почему «Сокрушительный» отвернул от конвоя прежде срока, не дойдя до назначенной точки сопровождения. Стало это известно из проходящей радиограммы, которую командир «Сокрушительного» Курилех дал на лидер «Баку» в адрес командира дивизиона Колчина около тринадцати часов: «Отвернул от конвоя, лег на курс сто девяносто, ход пять узлов». Почему такой ход? Что-нибудь стряслось с котлами? Или сдают крепления? Предполагать беду не хочется, но майская история с «Громким», у которого на волне оторвало нос, не выходит из головы. Полтора часа гадаем, в чем дело. Около 15 часов 30 минут приносят радиограмму, подписанную Курилехом: «Авария надводного корабля: широта 73 градуса 30 минут, долгота 43 градуса. Имею повреждения, хода дать не могу». Теперь понятно, что дело серьезное. Жду, что донесет Колчин, но тот молчит, и в 17 часов поступает новая радиограмма от Курилеха: «Широта 73 градуса 30 минут, долгота 43 градуса, имею повреждения, хода нет, нуждаюсь в помощи». Почему же молчит Колчин? Неужели потерял «Сокрушительный» и собирается докладывать после того, как обнаружит его?

Не дожидаясь донесения, приказываю «Баку» немедленно идти на помощь «Сокрушительному». Одновременно приказываю: эскадренным миноносцам «Урицкий» и «Куйбышев», находящимся в Иоканке, и эскадренному миноносцу «Разумный», находящемуся в Кольском заливе, также идти на помощь «Сокрушительному» и, найдя его, вести в Кольский залив; спасательным судам «Шквал» и «Память Руслана», буксирному пароходу № 2 быть в готовности к выходу в море.

Эсминцы вышли по назначению. А спустя час, когда я проводил занятия с командирами соединений, поступила очередная радиограмма от Курилеха: «Корму оторвало волной до машинного отделения. Корма утонула. Держусь на поверхности. Ветер — зюйд, десять баллов...»

Итак, повторение истории с «Громким», только у того оторвало нос, а у этого корму. «Громкого» мы спасли, а вот на спасение «Сокрушительного», учитывая место, время года и условия, в каких произошла авария, надежды мало. Хорошо, если спасем людей. Должно быть, уже есть жертвы: те, кто находился в момент аварии в кормовой части корабля.

Тяжелая история. И ведь что нелепо: «Сокрушительный» только в начале войны закончил специальный ремонт (подкрепление корпуса).

21 ноября. Начальник штаба С. Г. Кучеров всю ночь нагонял тоску: ходил, вздыхал, высказывал самые мрачные мысли. Хватает и своих, но понимаю его: разве можно не переживать то, что стряслось на широте семьдесят четыре градуса?.. И все-таки правильнее переживать про себя. Какое бы ни было чрезвычайное происшествие, надо сдерживать себя, уметь находить выход из создавшегося положения, иметь в виду не только происшествия, но и всю обстановку.

Курилех сообщил, что «Сокрушительный» более шести часов не продержится, так как затопляет корму, вернее то, что теперь следует считать кормой. Было это около трех часов. Однако уже полдень, а корабль держится на плаву. Радиограммы продолжают поступать, причем тон донесений очень спокойный, чего я никак не ожидал от Курилеха. Что-то здесь непонятное. Фатализм?.. Мужество и фатализм далеки одно от другого.

Постепенно по донесениям вырисовывается следующая картина.

«Баку» и «Сокрушительный» повернули обратно от конвоя вчера, каждый самостоятельно, не видя друг друга в снежных зарядах, рассчитывая соединиться в дальнейшем на переходе. «Сокрушительный» шел курсом 210 градусов и подвергался сильному воздействию волны, которая била в левый борт. Поэтому командир корабля стал изменять курсы на ветер (последовательно на 190, 180 и 160 градусов) и уменьшать ход, сбавив скорость хода на последнем курсе до шести узлов. Это, однако, не могло помочь, и в 14 часов 30 минут в корпусе «Сокрушительного» от ударов волн образовалась трещина на верхней палубе в кормовой части. Через три минуты кормовая часть отломилась по сто семьдесят третьему шпангоуту, а через десять минут затонула вместе с шестью краснофлотцами, которые не успели покинуть ее. В момент погружения кормовой части произошел взрыв глубинных бомб, находившихся в кормовых стеллажах. Оставшаяся на плаву часть корабля заполнилась водой по кормовую переборку второго машинного отделения. Как только был исправлен вышедший из строя радиопередатчик, «Сокрушительный» в четырнадцать часов сорок минут сообщил Колчину об аварии и указал свое место. Эта проходящая радиограмма, повторенная неоднократно, была первым известием, из которого мы узнали об аварии.

Колчин так и не отыскал «Сокрушительный». Был около, не увидел и в 9 часов, прекратив поиск, так как мазута осталось только на обратный путь, повернул в Кольский залив.

«Сокрушительный» очень дрейфует — до четырех — четырех с половиной узлов по ветру. Пока мало уверенности, что эсминцы скоро найдут его, поэтому готовим к выходу вслед им две подводные лодки и «Громкий».

Ближе всех к «Сокрушительному», судя по донесениям, «Разумный». Несмотря на большую волну, идет по двадцать — двадцать два узла, ищет по радиопеленгу.

И находит. В 17 часов 55 минут. Молодец, Соколов![37]

Место «Сокрушительного» — широта 75 градусов 1 минута, долгота 41 градус 25 минут. Это в четырехстах двадцати милях к северу от Иоканки.

Около 18 часов 15 минут подошли «Куйбышев» (командир корабля Гончар) и «Урицкий» (командир корабля Кручинин) под общим командованием Симонова (командир дивизиона). Также использовали радиопеленг.

Состояние моря в районе, где обнаружен «Сокрушительный», не лучше, чем накануне. Попытки «Разумного» подойти к потерпевшему аварию кораблю и взять его на буксир закончились неудачей. Дважды заводили буксир, и дважды буксир лопнул. Тем временем погода еще более ухудшилась. Доложив об этом, Соколов просил разрешения снять людей и отказаться от буксировки. Судя по всему, снять людей — единственная возможность спасти их. Решение Соколова правильное в первой части, но отказываться от буксировки преждевременно. Сперва надо снять людей, дальше будет видно.

Из следующего сообщения ясно, что Соколову не удалось ни то, ни другое. Подойти к борту «Сокрушительного» было невозможно. Корабли так сильно бросало, что они при сближении вплотную должны были разбиться от ударов друг о друга. Попытки удержать «Разумный» машинами на месте при подходе на предельно возможную дистанцию успеха не имели. Много раз «Разумный» приближался к «Сокрушительному» для того, чтобы дать возможность людям поврежденного корабля перебраться на палубу «Разумного». Удалось благополучно прыгнуть с борта «Сокрушительного» на палубу «Разумного» только одному человеку. Тем и закончились попытки Соколова снять людей.

Вскоре подошли «Куйбышев» и «Урицкий», оба типа «Новик». Корабли этого типа лучше держатся на волне, что мне хорошо известно (я был старшим помощником на «Урицком» еще на Балтике).

Поскольку от штаба флота послано оповещение о подводных лодках противника в этом районе, Соколов на «Разумном» взял на себя задачу обеспечить корабли противолодочной обороной, а «Куйбышев» и «Урицкий» занялись снятием личного состава с «Сокрушительного». Топлива на «Разумном» мало, так что вот-вот запросится обратно, чтобы не попасть в положение «Громкого», которого в свое время пришлось спасать, потому что он остался в море без топлива.

Из намерения Симонова подвести «Куйбышев» бортом к «Сокрушительному», конечно, ничего не получилось. Пришлось налаживать переправу людей при помощи беседки. Одновременно с аварийного корабля выпускался мазут, что несколько уменьшало волнение моря у борта. И все же стальные концы почти тотчас оборвались. Тогда был заведен пеньковый трос с «Куйбышева» и к тросу прикреплена беседка. Переправлять людей таким способом, в такую волну, да еще в снежных зарядах казалось невозможным. И все-таки это было сделано. Симонов распоряжался на корме, откуда заводил трос и куда начали переправлять людей «Сокрушительного», а командир «Куйбышева» Гончар с помощью машинного телеграфа управлял машинами, стараясь так маневрировать ходами, чтобы не порвать пеньковый трос. Оба, Симонов и Гончар, действовали не только умело, но и с большим искусством, оба в полной мере обладают морским мастерством, чутьем и волей.

Девяносто семь человек «Сокрушительного» уже были переправлены на «Куйбышев», когда и пеньковый трос лопнул.

Погода продолжала ухудшаться. Пришлось прибегнуть к другому способу: снимать людей при помощи спасательных кругов, ввязанных через каждые два метра в новый пеньковый трос. Такие тросы, каждый длиной в 300 метров, были поданы на «Сокрушительный» с одного борта «Куйбышевым», с противоположного — «Урицким». Трудно представить, как все это выглядело в снежных зарядах, то и дело накрывавших корабли, при волнении моря семь — восемь баллов, в потемках... Тем не менее уже есть сообщение, что таким способом, подтягивая спасательные круги с людьми в них, удалось принять на борт «Куйбышева» еще семьдесят девять человек. «Урицкий» принял одиннадцать.

Мысли мои все время возвращаются к «Сокрушительному», хотя приходится заниматься десятком других дел. Настроение — не пожелаю никому. Удастся ли спасти корабль?.. Пусть он на длительное время и не вояка, но восстановить его можно. Завтра к нему выйдет «Громкий». Спасательные суда — буксировщики — держу наготове. Жду извещения, что «Сокрушительный» взят на буксир. Как только эсминцы поведут его, двину спасательные суда навстречу.

22 ноября. Только что возвратился лидер «Баку».

Осмотрел его. Теперь можно представить себе, что творится там, где он был. Весь обратный путь от «Сокрушительного» лидер шел в шторме. О силе шторма должно судить по серьезным повреждениям корабля. Лидер имеет трещины на полубаке, затоплены второе котельное отделение, рефрижераторное и носовое провизионное помещения, ряд пиллерсов погнут, палуба в нескольких местах сгофрировалась. Ударами волн сорвало шесть глубинных бомб, и они взорвались за кормой. В общем, лидеру требуется месячный ремонт.

Поведение Курилеха начинает проясняться. Это он все время считал нецелесообразным буксировать «Сокрушительный». Соколов, по сути, лишь повторял в наш адрес семафоры, которые принимал от Курилеха. Сам Курилех, нарушив устав и старый морской обычай, покинул корабль чуть ли не с первой группой переправленных на «Куйбышев». А должен был уходить последним.

Неожиданное извещение: «Разумный» в 15 часов 15 минут, а «Куйбышев» и «Урицкий» в 15 часов 30 минут ушли от «Сокрушительного», так как продолжать спасение личного состава при помощи концов и спасательных кругов нельзя, а ждать улучшения погоды не позволяет запас топлива: его на всех трех кораблях осталось в обрез на обратный путь. Перед уходом Симонов передал семафором на «Сокрушительный», что все, кто остался на борту разломанного корабля, будут сняты подводной лодкой, как только улучшится погода.

Решение, принятое Симоновым, правильное. Продолжать снятие личного состава «Сокрушительного» на эсминцы в той обстановке, которая сложилась, было невозможно. Волны стали перекатываться через корабли, и создалась угроза для жизни всех людей на всех кораблях. Снятие личного состава сопровождалось жертвами: восемь человек погибли от ударов волнами о корпус и под винтами, десять человек были подняты на борт «Куйбышева» и «Урицкого» в бессознательном состоянии, спасти их жизнь не удалось.

Всего принято: на «Куйбышев» 179 человек, на «Урицкий» — 11, на «Разумный» — один.

На борту «Сокрушительного» осталось 15 человек, среди них минер старший лейтенант Лекарев и заместитель командира по политчасти БЧ-5 старший лейтенант Владимиров. Где же прочие лица командного состава? С Курилехом ясно: он поторопился спасти свою персону, а где заместитель, старпом, штурман, артиллерист и другие? Неужели последовали примеру Курилеха?

Запрошенный по моему приказанию Владимиров сообщил, что командование покинуло корабль. Тут же он очень толково доложил о принятых им мерах: поднял пары, запустил механизмы. Заключительные слова донесения Владимирова: эсминец держится хорошо.

Жизнь все время вносит поправки в наши представления о людях. Владимиров, Лекарев и с ними 13 человек, оставшиеся на борту «Сокрушительного», скорее всего, самые смелые люди из всего экипажа. Сердце сжимается при мысли, что именно они могут погибнуть.

Курилеха придется отдать под суд. Это бесспорно, трус, личность без стыда и совести, не имеющая понятия ни о чести командира, ни о долге настоящего человека.

Досадно, что не распознал Курилеха раньше.

В связи с уходом эсминцев от «Сокрушительного» приказал немедленно отправляться туда «Громкому». Он вышел в 17 часов. Сведения о его движении малоутешительные. В 18 часов 10 минут, при выходе из Кольского залива, лег на курс 60 градусов, шел со скоростью 20 узлов при слабом ветре и спокойном море. Однако по мере продвижения корабля на север, к 21 часу, ветер и волна постепенно усилились до шести баллов. Из-за сильных ударов волны в корпус ход «Громкого» сбавлен до 15 узлов. Через 45 минут ветер и волна уже семь баллов. Уменьшив ход до десяти узлов, «Громкий», чтобы ослабить удары волн, повернул на ветер.

Жалею, что не послал вчера к «Сокрушительному» тральщики. Румянцев[38] предлагал послать их, но я тогда не принял его предложения. Это моя ошибка. Был уверен, после того как эсминцы обнаружили «Сокрушительный», они сумеют взять его на буксир. Потеряны сутки, ибо все равно необходимо посылать тральщики.

Вызываю П. В. Панфилова (командир дивизиона тральщиков) и ставлю ему задачу: выйти к «Сокрушительному» с двумя тральщиками — ТЩ-36 и ТЩ-39; снять всех, кто остался на разломанном корабле; затем взять его на буксир и вести в Кольский залив, если позволит погода; если погода не позволит ни снять людей, ни буксировать корабль, то находиться у «Сокрушительного» и охранять его до улучшения погоды; если же эсминец по его состоянию нельзя будет буксировать и при хорошей погоде, снять с него весь личный состав, поело чего корабль подорвать и уничтожить.

В 23 часа оба тральщика вышли по назначению.

Сутки заканчиваются ответом «Громкого» на мой запрос, как ведет он себя на волне. Ответ получен ровно в 24 часа; вибрирует корма, волна и ветер — семь — восемь баллов, встречные, усиливаются, но двигаться корабль может.

Все это малообнадеживающе.

23 ноября. Так и есть, «Громкому достается. К двум часам ветер в районе его перехода усилился до восьми баллов, и корабль сбавил ход до шести узлов, но это не очень помогает. В машинное и котельное отделения начала поступать в значительном количестве вода. Обнаружилась неисправность руля. В 2 часа 25 минут корабль повернул на обратный курс, что позволяло производить откачку воды. Через три часа воду откачали. «Громкий» повернул на прежний курс (к «Сокрушительному»), но ветер к 6 часам снова усилился (до девяти баллов). Эсминец стал сильно зарываться в волну и принимать на себя большие массы воды. Отмечена вибрация кормовой части, могущая повлиять на целость корпуса и водонепроницаемых переборок в кормовой части. Пока что корабль идет прежним курсом.

Что на «Сокрушительном»?.. Сообщений с него не поступает. В таких условиях искать очень трудно, тем более что погода не позволяет использовать авиацию. Ветер восемь — девять баллов, все время меняет направление. Прогноз на ближайшие два — три дня обещает то же самое: отвратительную погоду. Если улучшится хотя бы немного, завтра пошлю самолеты, может быть, им посчастливится обнаружить «Сокрушительный», тогда они сумеют навести корабли.

Все прочее тем временем идет своим чередом. Еще вчера в штабе Беломорской флотилии забеспокоились в связи с уходом кораблей на поиск «Сокрушительного», как же, мол, будет с обеспечением выходящих из Карского моря ледоколов и транспортных судов. А там обстановка неясная...

В 14 часов 35 минут радиодонесение с «Громкого»: продолжать поход рискованно, просит разрешения возвратиться в базу. Иного выхода нет. Разрешил. Действительно, рисковать дальше этим кораблем бессмысленно.

Пришел «Разумный». Состояние сносное: имеет незначительные повреждения форштевня и помяты борта, но это сейчас не играет роли. Почему и приказано Соколову готовить корабль к выходу в море, туда же, к «Сокрушительному», принять запас топлива и всего необходимого, в первую очередь пеньковые тросы, что Соколов незамедлительно выполнил. Сейчас «Разумный» в готовности.

Подтвердилось самое неприятное: Курилех оказался настоящим трусом. Ушел по счету сорок седьмым, хотя должен был и сейчас находиться на месте Владимирова и Лекарева. Заместитель Курилеха Калмыков ушел следом за командиром. Действительно, два сапога пара. Струсили, оба струсили, в то время как личный состав вел себя отлично. Не отстал от командира и заместителя артиллерист Исаенко. Все — честь, совесть, долг — затмила боязнь за свою жизнь. Ну что же, суд воздаст должное им. По заслугам каждому.

Из Иоканки сообщили: туда в 21 час 50 минут возвратился «Урицкий».

Тральщики продолжают поход к «Сокрушительному». Найдут ли? Известий от Владимирова нет.

24 ноября. «Громкий» в 3 часа пришел в Кольский залив, «Куйбышев» пришел через шесть часов после него. Был на борту обоих. Из личного состава «Сокрушительного» 175 человек отправлены в госпиталь. Четверо умерли в пути. Поведение команды образцовое.

Проверкой прокладки обратного курса эсминца «Разумный» место «Сокрушительного» на 15 часов 30 минут позавчера (то есть в момент ухода от него) было определено в точке: широта 75 градусов, долгота 39 градусов 32 минуты. Прокладка обратного курса «Куйбышева» дает иное место: широта 74 градуса 30 минут, долгота 39 градусов 2 минуты. Поэтому даю но радио указания Панфилову, ведущему ТЩ-36 и ТЩ-39 в район аварии, начинать поиск с точки, определенной «Куйбышевым», затем следовать в точку, определенную «Разумным», учитывая при этом влияние ветра и течений.

25 ноября. Оба тральщика (ТЩ-36 и ТЩ-39) прибыли по счислению в 9 часов 10 минут в район аварии «Сокрушительного» и начали поиск строем фронта, смещая галсы на восток. Корабли держатся на пределе видимости друг друга. Видимость в момент начала поиска от 10 до 12 кабельтовых. Поиск проводится в условиях снежных зарядов при северо-западном ветре до пяти баллов. Волнение моря четыре балла. Ничего похожего на то, что было в течение нескольких суток. «Сокрушительный» пока не обнаружен.

...Просматриваю записи в дневнике с 25 ноября но 14 декабря и почти в каждой натыкаюсь на слова: «Сокрушительный» пока не обнаружен». Пока... Едва была потеряна после ухода эсминцев связь с аварийным кораблем, надежды на то, что его удастся обнаружить вторично, почти не оставалось. Все перешло в область чистой случайности, учитывая время года (не более двух часов светлого времени в сутки), снежные заряды, сокращающие видимость, а то и вовсе исключающие ее, да еще частые штормы, в условиях которых чрезвычайно трудно производить поиск. А мы искали в течение трех недель: тральщиками, самолетами, подводными лодками, ежедневно отвлекая на поиск силы, необходимые для решения других задач.

Следствие по делу Курилеха и остальных закончено. Отданы под суд Курилех, Рудаков, Калмыков, Исаенко. Штурман, связист и лекпом отправлены в штрафной взвод. Пусть научатся смотреть в лицо опасности и постараются искупить свою вину перед теми, кто погиб на боевом посту, перед флотом, перед Родиной.

Пятно из-за них легло на весь Северный флот, в первую очередь на эскадренные миноносцы, люди которых по-настоящему выполняют свои воинские обязанности. Разве не обидно читать приказ о Курилехе и его компании всем, кто полтора года несет изо дня в день конвойную службу, рискуя жизнью, по трое — четверо суток не смыкая глаз в походах, борясь не только с подводными лодками и авиацией противника, но и с жестокими штормами, такими частыми в Баренцевом море? Приведут эсминцы караван транспортов с запада — от Медвежьего в Кольский залив, из Кольского залива в Архангельск, с востока — от Диксона, от новоземельских проливов в Белое море, пополнят необходимые запасы — и опять в поход, в бой, сопровождать караваны транспортов, идущие на восток, на запад, на север. Непрерывная маята, конца которой не будет до завершения войны. В таких условиях выросли многие умелые, опытные, храбрые командиры — Гурин, Гончар, Симонов, Беляев, Колчин и другие. И вдруг — объявился Курилех... Отвратительное исключение, но оно было.

Нет, не может это исключение заслонить в трагедии «Сокрушительного» героическую историю корабля и его людей. Владимиров и Лекарев — вот имена, которые останутся в истории флота[39]. И не случайно, не только потому, что оба они в самый решающий момент показали себя настоящими советскими морскими офицерами. Тот же старший лейтенант Лекарев еще в сентябре, когда «Сокрушительный» находился в охранении очередного конвоя, проявил самоотверженность, спасшую корабль от аварии. Конвой тогда попал в шторм. Ударами волн на «Сокрушительном» сорвало тележки с глубинными бомбами. Пробраться к месту происшествия было невозможно без риска для жизни. Минер Лекарев добрался. Волны несколько раз сбивали его с ног, и все-таки он сумел разоружить бомбы и закрепить тележки, тем самым он предотвратил возможный взрыв, последствиями которого могла быть серьезная авария корабля. Зная эти подробности биографии коммуниста Лекарева, не сомневаешься, что он выполнил свой долг до конца, так же, как выполнили свой долг все, кто остались на борту эсминца.

С болью в сердце подписываю приказ по флоту: поиски «Сокрушительного» прекратить, корабль считать погибшим.