Глава VIII

Глава VIII

Этот успех воодушевил Витгенштейна. Три части русской армии — северная, восточная и южная — соединились. Витгенштейн и Чичагов завидовали один другому, но ненавидели нас еще больше. Итак, эти генералы готовы были атаковать мосты в Студенке с обоих берегов.

Это было 28 ноября. У Великой армии было два дня и две ночи, чтобы уйти; русские слишком запоздали. Но у французов царил беспорядок, и на два моста не хватало материала: в ночь с 26-го на 27-е мост для повозок обрушивался два раза, и переправа запоздала на семь часов; 27-го, около четырех часов вечера, он обрушился в третий раз. С другой стороны, отбившиеся от полков солдаты, рассеянные по соседним лесам и деревням, не воспользовались первой ночью и 27-го, с рассветом, все появились сразу, желая перейти по мостам.

Когда тронулась гвардия, которой они держались, ее выступление стало как бы сигналом: они сбежались со всех сторон и столпились на берегу. Огромная нестройная масса людей, лошадей и повозок в одно мгновение бросилась в узкие проходы к мостам. Те, кто шел впереди, были смяты, брошены под ноги или на лед Березины.

В давке раздавались громкие крики, смешанные со стонами и страшными проклятиями.

Старания Наполеона и его ближайших генералов спасти этих потерявшихся людей, восстановив среди них порядок, долгое время были безуспешны. Беспорядок был так велик, что в два часа, когда появился сам император, пришлось прибегнуть к силе, чтобы открыть ему проход. Корпус гвардейских гренадеров и Латур-Мобур из жалости отказались прокладывать себе проход сквозь толпу этих несчастных.

В деревушке Занивки, расположенной среди лесов, на расстоянии одного лье от Студенки, была устроена императорская квартира. В то же время Эбле произвел перепись обоза, усеявшего берег, и предупредил императора, что такому количеству повозок мало шести дней для переправы. При этом присутствовал Ней; он воскликнул: «Их надо сжечь на месте!» Но Бертье, подталкиваемый дурной привычкой придворных, начал ему противоречить, уверяя, что к такой крайности нет нужды прибегать. Император рад был поверить Бертье, так как ему жаль было всех этих людей, в несчастьях которых он упрекал самого себя и у которых в этих повозках было всё состояние.

В ночь с 27-го на 28-е весь этот беспорядок был поглощен другим беспорядком. Всех отбившихся от полков людей привлекала к себе деревня Студенка: в одно мгновение она была разнесена, исчезла и превратилась в длинный ряд костров. Холод и голод удерживали здесь всех этих несчастных. Отсюда их нельзя было отогнать. Вся эта ночь снова была потеряна для их переправы.

Между тем Виктор с шестью тысячами человек защищал их от Витгенштейна. Но при первых проблесках следующего дня, когда они увидели, что маршал готовится к сражению, и услышали грохотавшие над их головами пушки Витгенштейна, в то время как пушки Чичагова гремели на другом берегу реки, они сразу все поднялись, сбежали вниз и снова толпой начали осаждать мосты.

Их ужас был небезоснователен: наступил последний день для многих из этих несчастных. Витгенштейн и Платов с 40 тысячами солдат атаковали высоты левого берега, защищаемые Виктором, у которого осталось только 6 тысяч человек. В то же время на правом берегу Чичагов с 27 тысячами вышел из Стахова против Удино, Нея и Домбровского. У последнего в строю едва насчитывалось 8 тысяч человек, которых поддерживал «священный эскадрон» вместе со Старой и Молодой гвардиями, насчитывавшими в то время 3800 штыков и 900 сабель.

Русские армии хотели захватить сразу оба моста. Шестьдесят тысяч человек, хорошо одетых, хорошо питавшихся и хорошо вооруженных, нападали на восемнадцать тысяч полуголых, умиравших с голода людей, разделенных рекою, окруженных болотом и, наконец, стесненных более чем пятьюдесятью тысячами отставших, больных или раненых и огромным багажом. А тут еще последние два дня морозы были такие жестокие, что Старая гвардия потеряла треть солдат, а Молодая — половину.

Однако маршал Виктор задерживал Витгенштейна весь этот день 28-го. А Чичагов был разбит. Маршала Нея и его 8 тысяч французов, швейцарцев и поляков было достаточно против 27 тысяч русских!

Атака адмирала была медленной и слабой. Его пушки расчистили дорогу, но он не решился последовать за своими ядрами и войти в проход, сделанный ими в наших радах. Были ранены Удино, Домбровский и Альбер; вскоре та же участь постигла Клапареда и Косиковского. Но тут появился Ней; он послал через лес на фланг этой русской колонны Думерка с кавалерией, который набросился на нее, взял две тысячи человек, изрубил остальных и этой яростной атакой решил исход сражения, которое сначала велось нерешительно. Чичагов, разбитый Неем, был отброшен к Стахову.

Большинство генералов 2-го корпуса было ранено, многие офицеры брали оружие и занимали место своих раненых солдат.

Среди потерь этого дня была особенно заметна потеря молодого Ноайя, адъютанта Бертье. Пуля уложила его наповал. Это был один из тех достойных, но слишком пылких офицеров, которые не щадят себя.

Во время этого сражения Наполеон, во главе своей гвардии, оставался в резерве в Брилях, охраняя доступ к мостам и находясь между двумя армиями, но ближе к армии Виктора. Этот маршал, атакованный в очень опасной позиции силами, в четыре раза превосходившими численность его армии, уступил врагу очень незначительно. Правый фланг его корпуса был защищен рекой и поддерживался огнем батареи, которую император установил на противоположном берегу. Его фронт был защищен оврагом, но левый фланг не имел поддержки.

Первая атака Витгенштейна была произведена только в десять часов утра 28-го со стороны Борисовской дороги и вдоль Березины, по которой он пробовал подняться до переправы; но правое французское крыло остановило его и долго удерживало вдали от мостов. Тогда Витгенштейн, развернув силы, ударил во фронт Виктора, но без успеха. Одна из его боевых колонн хотела перейти овраг, но была настигнута и уничтожена.

Лишь к середине дня русский генерал заметил свое превосходство и обошел левое крыло французов. Всё было бы потеряно, если б не усилия Фурнье и не самоотверженность Латур-Мобура. Этот генерал переходил со своей кавалерией по мостам. Заметив опасность, он тотчас же вернулся назад. Со своей стороны Фурнье, во главе двух полков гессенцев и баварцев, бросился в атаку; правое русское крыло, уже торжествовавшее победу, остановилось; оно нападало — он заставил его защищаться, и три раза неприятельские ряды были прорваны.

Ночь наступила раньше, чем 40 тысяч русских Витгенштейна смогли разбить 6 тысяч солдат Виктора! Этот маршал остался хозяином студенских высот, защитив к тому же от русских штыков мосты, но у него не было сил скрыть их от артиллерии русского левого крыла.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.