Необклеенные дела
Необклеенные дела
«Уехал, уехал», ? всю дорогу от Москвы до Пушкино стучало в моей голове. Эти первые часы разлуки были и мучительны, и прекрасны. «И жизнь, и слезы, и любовь!» ? оказывается, это и про меня тоже.
Не помню, как дошла до помещения суда, поднялась к себе и быстро улеглась в постель. Но сон бежал от меня. Сделалось холодно и пусто на душе. Светлая грусть разлуки вдруг сменилась чувством потери, ощущением, что случилось что-то непоправимое. Как будто вернулась не с вокзала, где рассталась с любимым на неделю, а с кладбища.
Утром быстро позавтракала, оторвала два календарных листка. Суббота, I июня 1928 года ? надо было ехать в Москву за марками.
Уже одетая, в летнем пальто, в шляпке, я покрутилась перед трюмо и, полюбовавшись прической, вызвавшей вчера неподдельное восхищение Игоря, подошла к столу, где хранились пошлинные деньги.
Выдвинула ящик.
Сначала мне показалось, что у меня что-то со зрением, и, как слепая, ощупала рукой фанерное дно ? ящик был пуст. В панике принялась лихорадочно выдергивать другие ящики и вываливать их содержимое на пол. Но денег нигде не было. Ограбили, украли! Но кто, когда? Вчера, когда так спешно уехала? А может быть, раньше? Но нет! Я пересчитывала деньги в среду, а в четверг докладывала! Значит, вчера! Хоть и торопилась, но комнату закрыла на ключ, это-то я точно помню, потому что, вернувшись с вокзала, искала ключи в сумочке, а замок открылся не сразу, в нем что-то заедало. Неужели Нюра? Столько времени убирает комнаты и ни в чем не замечена! Кто же еще мог знать, что, не имея сейфа, я храню деньги у себя в комнате?
И тотчас же, во весь рост, перед моими глазами предстал «обновленный» с ног до головы Игорь.
Как была, в пальто, в шляпке, села на пол, на разбросанные бумаги, и заплакала.
Это были мои деньги, с отчаянием думала я. Не дала добровольно ? взял сам! Но откуда золотые, ведь он получил их на командировку, значит, поступил работать? И при этом ограбил меня? И поэтому плакал? О, эти крокодиловы слезы!
Злость и отчаяние душили меня. Надо заявить, и немедленно!
Полная решимости, спустилась вниз, в канцелярию. Но тут мной овладели сомнения. А вдруг я не права? Заявив подозрения на Игоря, я навсегда потеряю его ? ведь такое нельзя простить! Ах, отчего я не взяла у него номер телефона тетушки, у которой он собирался остановиться?
Заявлять? Не заявлять? Я сжимала руками чудовищно заболевшую голову и не знала, что делать. И вдруг ? телефонный звонок:
? Вас вызывает Ленинград, ? сообщила телефонистка.
Я облегченно вздохнула: значит, не он.
? Дорогая, я с таким трудом дозвонился, ? услышала я взволнованный голос Игоря. ? Послушай меня, не перебивай. Ты, наверное, обнаружила пропажу... Не волнуйся... Я взял это на всякий случай, боялся не застать Магду, а времени было мало, я забыл про субботу... прости... Они целы, боялся тебе отдать, испортить нашу разлуку... ? Он говорил, не давая мне вставить слова. ? Потерпи... Встречай меня утром пятого... Я непременно буду, и все будет в порядке.
? Как ты мог, как ты мог! ? кричала я, но он как будто не слышал и все повторял:
? Встречай в половине шестого, я буду, буду..., ? и разговор оборвался.
Я тупо смотрела на телефон, словно ожидала от него помощи, и не могла сдвинуться с места. Да и куда идти? Заявлять в милицию на собственного мужа!? Боже, какой позор! А если он пятого приедет? Тогда все обойдется без шума, он привезет деньги... И всего-то нужно подождать каких-то три дня... Поеду сейчас в Москву, куплю марки на деньги, что получила в пятницу, и оклею дела, которые назначены слушанием на понедельник и вторник, а в среду утром встречу его ? и сразу в банк. И все обойдется! Нельзя же, в самом деле, быть такой жестокой и сразу заявлять в милицию ? ведь он не скрыл свой поступок, а сразу о нем сообщил! Нельзя так жестоко наказывать человека, который ошибся...
Я съездила в Москву, привезла марки, обклеила ими не те дела, на которые они были внесены, а назначенные к слушанию раньше. Иски с большими пошлинами должны были слушаться только во второй половине июня. А к этому времени, подумала я, наведу полный порядок. Суммы, поступившие в понедельник и во вторник, вместе с полученной зарплатой тоже потратила на марки и осталась ночевать у брата в городе, чтобы не опоздать к поезду, с которым приедет Игорь. Брату о поступке Игоря рассказывать не стала.
Игорь позвонил еще раз, подтвердил, что непременно пятого будет, и просил приехать на вокзал для встречи пораньше, так как билета еще не достал.
И вот с раннего утра я уже топчусь на платформах, куда один за другим прибывают поезда из Ленинграда. Но Игоря нет! Полная отчаяния, вернулась на работу. Не успела переступить порог канцелярии, раздался звонок. Как сумасшедшая бросилась к телефону.
? Прости, прости меня, ? раздался взволнованный голос Игоря. ? Я не успел предупредить, что достал билет только на седьмое. Встречай обязательно, ровно в 9 утра.
И последовал отбой. Моих возмущенных реплик он как будто не слышал. Что было делать? Я завязла по уши. Оставалось только верить и ждать! А еще ? хитрить и изворачиваться. Задерживать не оклеенные марками дела, писать повестки, что якобы дело откладывается из-за перегруженности и переносится слушанием на более позднее число.
И вот седьмое! Как штык стою на платформе вокзала, куда прибывает девятичасовой поезд. Но все приехавшие прошли, перрон опустел, а Игоря не было!
Сознание мутилось. Куда же завел меня «мой ум», которым я гордилась и который признавали знавшие меня люди? Где были мои глаза? Ведь не однажды я ловила себя на недоверии!
И что теперь делать? Он играет со мной, как кошка с мышью! А я кругом обманута и обесчещена. И некого винить ? только себя!
Магда!
Я, конечно, уже не очень верила в «выигрыш», но все-таки долго блуждала по дворам Большой Бронной, заглядывала в каждый похожий подъезд, в котором когда-то побывала с Игорем. Несколько раз ошибалась, звонила в чужие квартиры ? ведь точного адреса не знала, но вдруг ? удача! Отворивший дверь мужчина, сказал, что да, Магда живет здесь. Я представилась:
? Жена Игоря Винавера.
? Заходите, ? любезно сказал он. ? Магды сейчас нет, уехала к родным в Обоянь.
? Как жаль, но, может, тогда вы отдадите мне чемоданчик... Он такой желтый, из фанеры.... Игорь оставил его у Магды. Он говорил, что она поставила его в шкаф.
? Пожалуйста, ? ответил мужчина и широко распахнул дверцы шкафа. ? Смотрите!
В нос ударил густой запах нафталина. Но никакого чемодана здесь не оказалось. Я успела подумать, что отъезд Магды не случаен, но, вспомнив поведение Игоря, тут же эту мысль прогнала: и здесь был обман!
Вечером на работе снова раздался междугородный звонок. Не хотелось даже брать трубку. Я поняла тактику этого человека. Своими звонками он, внушая надежду, держал меня на привязи, удерживая от таких шагов, которые могли бы его разоблачить. Я уже не верила в его возвращение. Звонки повторялись, настойчивые и громкие. Подбежала к телефону моя помощница:
? Раечка! Тебя! ? И, передавая трубку, сказала, смеясь: ? Твой любимый муженек, жить не может, не послушав твой хрустальный голосок.
? Милая, родная, ты, наверное, измучилась, а у меня все не получается выехать. Теперь точно, девятого, не сомневайся! Я так скучаю без тебя!.
? Довольно издеваться! ? закричала я, забыв, что нахожусь в комнате не одна. ? И девятого будет та же картина! Не верю, не верю я тебе!
? Нет, нет! Поверь! Билеты у меня в кармане, вот и тетя подтвердит. Мы выезжаем с ней вместе!
Тут же в трубке зазвучал женский голос:
? Ну, зачем так волноваться? Вы Игоря совсем извели. Надо потерпеть, ? увещевала меня тетя, воображая, вероятно, что мое состояние вызвано только разлукой, а может быть, и ревностью. ? Я подтверждаю, завтра мы выезжаем вместе, в одном вагоне и купе. Билеты у нас на руках. Встречайте, ? закончила она нашу беседу.
Я долго держала трубку, слушала протяжные гудки и думала, что напрасно поднимала панику, что, конечно, Игорю верить можно и нужно, и постепенно радость пришла на место отчаяния: еще сутки, и я буду свободна от гнета подозрений и недоверия и успею вовремя обклеить дела.
Я не запомнила, в .какое время они должны были приехать, а потому отправилась ? якобы за марками, как всегда по субботам, ? самым ранним поездом.
Я бегала с платформы на платформу, куда подходили поезда из Ленинграда, стояла целую вечность у выхода, но их не было ? ни Игоря, ни тети, которую я, правда, никогда прежде не видела. И я поняла ? меня разыграли: к этой женщине, говорившей со мной по телефону, Игорь и уехал в Ленинград и ради нее обворовал меня.
«Погибла, погибла», ? застучало в голове. Захотелось тут же, сразу, покончить со всем этим ужасом и обманом, но удержала ярко блеснувшая мысль: « А может, Игорь и рассчитывает на мою слабую психику и для того именно и вызывает на вокзал? Чем плохо ? я брошусь под поезд, он останется в стороне, и преступление никогда не обнаружится. Ну уж нет, фигушки!»
Я так разозлилась, что приняла решение немедленно пойти к Игорю домой и, если нет отца, рассказать все мачехе и сестре. Но вспомнила, что сделать это можно только вечером, ибо уполномоченный губсуда назначил на субботу совещание для секретарей.
Уполномоченный объявил, что к нам едет ревизия:
? В уезде десять участков, к кому и когда приедут ? неизвестно. Начинают с понедельника. Всем быть готовыми.
Проверьте своевременность исполнения приговоров и решений, ? попросил он.
Я слушала и готова была сквозь землю провалиться! Совсем недавно он лично проверял наш участок и был очень доволен. А на одном из совещаний ставил мою работу в пример. А теперь? Что будет теперь? Какой позор! Позор не только для меня, со мной-то все кончено... Но позор ляжет и на этого человека, который всегда со мной был так добр и ласков, думала я, не слушая ораторов, старых секретарей суда, делившихся с молодежью опытом работы. И при первой возможности с совещания улизнула.
Я долго шла пешком по улицам Москвы, пока, наконец, не оказалась в переулке между Кропоткинской и Остоженкой. И сразу узнала особнячок, куда однажды забегал Игорь, оставив меня на улице, потому что не хотел знакомить с мачехой. Теперь я вновь стояла перед этой закрытой дверью и на что-то надеялась. На что? Наконец решилась, позвонила и вздрогнула, услышав женский голос:
? Кто там?
Мое имя ничего бы не сказало, поэтому я ответила:
? Отворите, дело касается Игоря!
? Вот оно что... Входите, входите, ? довольно приветливо отозвался женский голос, и дверь широко отворилась. Я шагнула за порог и очутилась в передней, большой квадратной комнате, сплошь уставленной стеллажами с книгами.
? Проходите, не стесняйтесь, ? сказала женщина.
Я двинулась за ней по длинному коридору и оказалась в хорошо освещенной комнате, где за круглым столом с начищенным самоваром сидели еще две женщины.
? А мы вас ждали, ? сказала пожилая, красиво причесанная дама, жестом приглашая к столу. Увидев мое удивление, продолжала:
? Это меня вместе с Игорем вы должны были встретить на вокзале утром, но Игорь неизвестно почему опоздал на поезд, и так как мы с вами не знали друг друга, то разошлись. Я так и решила, что вы зайдете сюда, ? заключила она.
? Тетя рассказала нам, как вы тяжело переживали разлуку с Игорем, как он вынужден был звонить вам, чтобы успокоить, ? подхватила молодая девушка, и я поняла, вспомнив рассказы Игоря, что это сестра Наташа.
? Ведь вы, кажется, из простой семьи, у вас нервы должны быть покрепче, ? с ехидцей сказала женщина, отворившая мне дверь.
Мачеха, догадалась я.
? Причем здесь нервы, разлука и прочее! ? закричала я.
? Игорь украл у меня казенные деньги и звонил, каждый раз уверяя, что они целы, что он везет их обратно, и вот его нет, а у меня с понедельника ревизия! ? И, к своему стыду, я громко зарыдала.
? Боже мой! Какой ужас! Какой кошмар! ? раздавались вокруг меня восклицания. ? Выпейте воды, успокойтесь!
Наконец мне удалось взять себя в руки; я промокала распухшее лицо платком, женщины сочувственно вздыхали.
? Как жаль, что нет папы, ? сказала Наташа. ? Он бы что-нибудь придумал!
? Хорошо, что его нет, с его сердцем он бы не пережил второго удара, ? возразила мачеха.
? Подумать только, украл казенные деньги у отца, а теперь вот и у жены, ? сказала тетя и поправила рукой прическу.
? Нет, нет, не говорите, он болен. Он клептоман.
? Но вы мне поможете? ? робко и тихо спросила я.
? Милая, чем же мы вам поможем? Денег у нас нет, да если бы и были, мы не смогли бы их одолжить вам. Как бы вы их-вернули, при вашей нищенской зарплате? ? жестко сказала мачеха и презрительно оглядела меня с ног до головы, одетую в бумазейное платье, нитяные чулки и простенькие туфли. Я сидела как оплеванная и не имела сил встать и уйти.
? Надо было осмотрительнее выходить замуж, дорогая, ? продолжала мачеха. ? Вы так мало знали Игоря, а выскочили за него, за двадцатилетнего мальчишку, у которого в голове одни завиральные идеи. Он ведь даже учиться не стал; с таким трудом я устроила его в Политехнический институт, а он и первого семестра не окончил, решил, что со своей внешностью будет знаменитым актером кино или, на худой конец, писать сценарии.
Невозможность достойно ответить на оскорбление, подлинная биография Игоря, классовая ненависть, предстоящая ревизия ? все вместе сделало свое дело: я выхватила из сумки тяжелый сверток и бросила на стол:
? Не нужна мне ваша помощь! Ничего от вас не нужно! ? закричала я. ? Вот, возьмите! ? Сверток лопнул, червонцы покатилась по столу. ? Он дал мне их перед отъездом! Небось, тоже краденные! Вам пригодятся, а мне ничего, ничего не надо!
Под испуганные возгласы я пронеслась по коридору и, едва не выломав замок, выскочила на улицу.
Правда об Игоре ошеломила ? вся наша семейная ячейка оказалась выстроенной на лжи, и эта ложь породила много других, а расплатой за них ? бесчестье и презрение. Жить с таким грузом казалось невозможным.
Но уйти просто так, молча, я не могла ? нужно было написать последние письма: Игорю, чтобы излить свою горечь и гнев, и маме, чтобы попросить за все прощенья...
В моей комнате горел свет. Безумная мысль, что приехал Игорь, что все, что я о нем узнала, ? неправда, подхватила меня как вихрь. Влетела на второй этаж, толкнула дверь комнаты ? и... навстречу поднялась мама, моя мама, которая прежде у меня никогда не бывала.
? Мамочка! ? закричала я и кинулась ее целовать с такой страстью, что та даже оторопела.
? Ну, будет тебе, будет, ? отвечала мама и гладила мои волосы. ? У тебя все в порядке? Что-то сны нехорошие про тебя вижу. Какое уж воскресенье к нам не едешь. Вот, решила проведать. Добралась кой-как, а тебя нет... Хорошо, сторожиха в комнату пустила, успокоила, сказала, на совещание вызвали.
? Она у нас молодец, во всем разбирается! ? сказала я, чувствуя, как проходят мое отчаяние и боль.
? А где же Игорь? ? спросила мама.
? В командировке, в Ленинграде, ? чуть наигрывая веселье, сказала я. ? Обещал ненадолго, да что-то задерживается.
? Ну, и слава богу, что у вас все в порядке, ? сказала мама. ? Ты уж, доченька, угости чайком. Что-то без тебя не хотелось ни пить, ни есть.
И я стала хлопотать насчет чая и ужина. Потом я ей постелила, и мама уснула. Мысли о самоубийстве вдруг оставили меня. Казалось кощунством даже подумать об этом, когда в моей постели спокойно спала мама. Писать Игорю тоже расхотелось. Я легла на кушетку и мгновенно уснула.
Солнце заливало комнату, когда я открыла глаза. Мама, уже одетая, сидела рядом и тихонько, как в детстве, поглаживала мои волосы.
Потом мы долго гуляли по дачному поселку Пушкино, недавно получившему статус города. По зеленым, тенистым улицам мы добрались до ложбины, где струилась речка Уча.
Мама временами замечала, что я слишком молчалива и что говорит все она да она, а я отшучивалась:
? В моей семье два человека, а у тебя шестеро.
Обедали поздно. Сумерки заглядывали в комнату, когда мама заторопилась домой. Я проводила ее к поезду.
Прежде чем войти в вагон, она трижды перекрестила меня: Смотри, не твори глупостей. Храни тебя Бог!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.