К БИОГРАФИИ КАРЛОСА КАСТАНЕДЫ Маргарет Раньян Кастанеда. "Магическое путешествие с Карлосом"

К БИОГРАФИИ КАРЛОСА КАСТАНЕДЫ

Маргарет Раньян Кастанеда. "Магическое путешествие с Карлосом"

— Основная загадка Кастанеды основывалась на том факте, что даже его ближайшие друзья не были уверены в том, что он из себя представляет. В начале 1970-х годов, по мере того как его книги начали приобретать все большую популярность, сам Карлос становился все более мрачным и загадочным.

До тех пор пока в мартовском номере журнала "Тайм" за 1973 год не была опубликована статья о Карлосе, в которой рассказывалось о его перуанском происхождении, все полагали, что он родился в тех странах, о которых сам рассказывал, — Бразилии, Аргентине или Италии — каждому он говорил что-то иное. Статья в "Тайм" оказала на последователей Кастанеды довольно забавное воздействие.

То, что в его биографии имелись странные неточности, говорило в пользу Карлоса. В конце концов разве не учил его дон Хуан "стирать свою личную историю", разве в число шаманских методик не входит способ "затемнять" прошлое?

Внезапно Карлос оказался своего рода "магистром оккультных наук", властителем дум тех тысяч самых обыкновенных наркоманов, которые искали какую-то иную альтернативу. О нем стали распространять самые фантастические мифы и легенды, например, что он бессмертен. Тем временем Кастанеда появлялся на встречи, неделями пропадал в мексиканской пустыне и не подпускал к себе даже самых близких друзей.

Но, что бы он ни делал, все играло на миф о нем.

Карлос Сесар Сальвадор Аранья Кастаньеда родился в Кахамарке (Перу) 25 декабря 1926 года. Он был сыном часовщика и ювелира по имени Сесар Аранья Бурунгари, который владел небольшим магазинчиком в нижней части города.

Когда Карлос родился, его мать, Су сана Кастаньеда Новоа, была хрупкой шестнадцатилетней девушкой с миндалевидными глазами. Семья отца приехала в Перу из Италии и имела родственников в Сан-Паулу (Бразилия), однако самые близкие родные жили в Кахамарке.

Патриархом семьи Кастаньеда был дед Карлоса — невысокий, рыжеватый итальянский иммигрант. Он был весьма неглуп, а его морщинистое лицо имело несомненное сходство с доном Хуаном, как его Карлос описывал в своих книгах. Дед любил рассказывать маленькие житейские истории, весьма многозначительные. Кроме того, он постоянно что-нибудь изобретал.

Прибыв в 1951 году в Соединенные Штаты, Карлос очень тщательно отбирал те факты своей биографии, о которых рассказывал друзьям. Кое о чем он все-таки проговаривался, особенно в разговорах со мной — своей женой. Мы поженились в мексиканском городе Тихуана в январе 1960 года.

Карлос рос привлекательным маленьким мальчиком, курчавым, темноволосым, с темно-карими глазами и изящными ручками и ножками. Он был коренастым и невысоким, причем последнее обстоятельство его сильно заботило. Став студентом в Лос-Анджелесе, Карлос часто говорил своим сокурсникам о том, как бы ему хотелось подрасти. Увы, его рост так и не превысил пяти с половиной футов.

В детстве он прислуживал в католической церкви. А в своих книгах он вообще воздерживался от обсуждения традиционной религии.

В 1932 году он поступил в подготовительный класс начальной школы. После занятий, а иногда и на выходных Карлос вертелся в отцовском магазине. Карлос живо интересовался работами с медью и золотом, сам принимал в них участие, однако между ним и его отцом имелась большая разница. Карлос видел, что Сесар работает в поте лица, а затем продает изделия своих рук, не думая ни о чем, кроме денег, которые за них можно получить. Однако когда сам Карлос изготавливал какое-нибудь кольцо или браслет, особенно с использованием золота и крученых серебряных нитей, то ему хотелось оставить его у себя или, на худой конец, подарить кому-нибудь, кто смог бы оценить его мастерство. Отец был ремесленником, сын — художником.

Сам Карлос редко носил драгоценности, зато время от времени дарил свои изделия друзьям и знакомым, считая, что эти поступки возводят его в ранг художника.

— У меня есть дядя-холостяк, который оставил мне в Бразилии дом из 52 комнат, — рассказывал мне Карлос, — говорит Маргарет. — Он сделал это потому, что однажды в молодости я сделал и подарил ему маленькое колечко. Он жил в своем доме один, но после того, как я выказал ему свое уважение, разрешил мне переехать к нему. Этот дом всегда будет моим, разве что я не надумаю продать его или сделать с ним что-нибудь еще, — Карлос объяснил, что унаследовал дом в 1960 году, а позднее превратил его в школу для девочек.

Драгоценности, искусство, керамика и архитектура — все это буквально пронизывает историю Перу, так что не было ничего удивительного в том, что молодой Карлос поддался вполне понятному увлечению. Спустя несколько лет, уже учась живописи и скульптуре в Национальной школе изящных искусств в Лиме, Карлос проводил немало часов в музеях и частных коллекциях, изучая ранние археологические находки. Там были представлены образцы религиозного культа племен, живших в Амазонии и чтивших богов-ягуаров; керамика моче, выполненная в реалистичной манере; коричневые кирпичи с арабесками; изящные полированные изделия культуры чиму. Карлос внимательно рассматривал макеты строений и храмов, выстроенных инками.

Многие из представленных предметов когда-то принадлежали шаманам — например, вазы, изображавшие воинов с маленькими квадратными щитами и булавами, которые хватали побежденных противников за волосы. Иногда там были изображены целители, изгоняющие злых духов или высасывающие яд из ран. Но самыми интересными были длинные ряды кувшинов культуры Чавин, особенно те из них, которые были расписаны ягуарами и кактусами Сан-Педро. Большинство сюжетов имело в своей основе древние мифы и магические ритуалы.

— Еще в детстве Карлос слышал рассказы курандерос о воинах, духах и тому подобных вещах, — продолжает Маргарет. — Народные целители пользовались в Кахамарке огромным успехом. Индейцы, нищие метисы и северные горцы безоговорочно верили во всемогущество колдовства. Карлос проявлял определенный интерес к курандерос, не раз наблюдая за тем, как они покупали и продавали свои волшебные растения. Обычно они сидели за самодельными деревянными прилавками, на которых стояли стеклянные кувшины, называемые сегурос, заполненные растениями и запечатанные для лучшей сохранности духа.

Волшебный настой из кактуса Сан-Педро активизировал "внутренний глаз", который был способен проникать в самую глубинную причину болезни. Был ли это рак, простуда или одержимость, курандеро мог справиться с чем угодно, поскольку опирался на старые традиции.

Курандерос из северных районов Перу всегда были более знающими и образованными, чем их коллеги с юга. Им были ведомы почти все свойства используемых наркотиков. Например, они знали о том, что активным алкалоидом, содержащимся в кактусе Сан-Педро, является мескалин, причем в килограмме кактуса его содержится примерно 1,2 грамма. Это не такой могучий наркотик, как пейот, произрастающий в Центральной и Северной Америке и содержащий целых 38 алкалоидов. В 1920 году кактус Сан-Педро был впервые описан и классифицирован в академической литературе. Курандерос знали это на протяжении многих веков.

Одним из современных перуанских курандеро был Эдуарде Кальдерон Паломино, портрет которого висит над столом Дугласа Шарона в его кабинете в УКЛА. Паломино был учителем Шарона в те годы, когда он жил в высокогорных районах страны. Шарон прошел свой собственный курс обучения задолго до того, как встретился с Карлосом. В беседах между собой они отметили огромное количество совпадений между учениями Эдуарде и дона Хуана. Это было очень любопытно, поскольку наводило на мысль о том, что или дон Хуан придерживался широко распространенной традиции, или был воспитан не столько в традициях индейцев яки (которые не используют галлюциногены), сколько в традициях старых курандерос. Одно можно было сказать наверняка: Эдуарде был живым магом с перуанского побережья, который прекрасно знал о том, на что похож вечер в обществе кактуса Сан-Педро. Все это очень напоминало опыт самого Карлоса.

Он знал народных целителей, был знаком с их методами лечения, изгнания духов или обретения нового видения мира, сильно отличающегося от общепринятого. Но тогда он еще не принимал этого.

Однажды в августе 1961 года, находясь в доме одного из друзей дона Хуана, Карлос понял, что почти ничего не знает о галлюциногенах, а слово "мескаль" ему вообще ни о чем не говорило. А ведь тем вечером собравшиеся в доме люди пускали по кругу именно мескаль. Хозяин хижины — темнолицый и неповоротливый индеец лет пятидесяти — интересовался Южной Америкой и стал расспрашивать Карлоса, употребляют ли там мескаль. На это Карлос лишь покачал головой и заявил, что ни о чем подобном не слышал.

Ничто не указывает на то, что молодой Карлос был когда-либо допущен в святая святых перуанской магии. Все в окрестностях Кахамарки знали, что старые курандерос упорно изнуряют себя поисками Сан-Педро, но никто не понимал, зачем они это делают. Все видели лишь внешние проявления действия этого кактуса — песнопения, экстатические танцы, дикую жестикуляцию, что входило в набор приемов народного целителя. Но для того, чтобы проникнуть в суть удивительной системы магов, надо было пройти стадию ученичества, причем не важно где — в Перу или Мексике.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.