Введение
Введение
В конце первой половины XVI века в великом религиозном движении, охватившем Западную Европу, наступает новый фазис. Начавшись еще в XV веке на славянской почве, движение это, получившее свое название по имени знаменитого чешского реформатора Яна Гуса, отличалось чисто национальным характером. У гуситов борьба с римской церковью представляла вместе с тем и борьбу за права чешского народа, отнятые у него германцами. Та же национальная идея, хотя и не в такой сильной степени, сказывается и в реформационном движении Германии. Пламенные проповеди виттенбергского монаха представляют не один только религиозный протест во имя Евангелия, против искажений, внесенных в него католической церковью, – в них провозглашается в то же время и независимость немецкой нации от поработившей ее римской курии. Поэтому учение Лютера имело главным образом успех у германских народов, а в других странах было вытеснено более универсальным кальвинизмом.
Но великая церковная революция была вызвана не одними только политическими или национальными причинами. Новые идеи явились плодом долговременной глухой работы, совершавшейся в умах всего католического мира. Лютер не был единственным реформатором. В то самое время, как на воротах виттенбергской церкви он вывесил свои знаменитые тезисы, в Швейцарии священник Цвингли выступал с совершенно аналогичной проповедью. В самой Германии реформаторов была масса, только все они стушевались пред мощным талантом Лютера. В романских землях, совершенно независимо от движения в Германии, также происходило религиозное брожение, вызванное гуманизмом, и только благодаря этому идеи Лютера находили отголосок и тут. Реформационное движение, таким образом, разрасталось все более, охватывало все большие районы, а вместе с этим и учение Лютера должно было претерпевать значительные изменения. Выйдя из пределов Германии, оно, естественно, должно было утратить свою национальную окраску и получить характер более универсальный.
Вот этот-то новый фазис, когда на арену церковной революции выходит романская нация, наступает в конце первой половины XVI века, и во главе этого нового движения является крупная личность женевского реформатора, так называемого “женевского папы” – Жана Кальвина.
Момент выступления Кальвина представляется в высшей степени важным еще в другом отношении. До сих пор роль реформаторов была, так сказать, чисто воинствующая. Лютер в Германии, Цвингли в немецкой Швейцарии, Фарель в романских землях – все они направляли свои усилия главным образом на то, чтобы разрушить гордую, казавшуюся неодолимой крепость католицизма, чтобы подорвать могучий престиж папской власти, наложившей свои оковы на умы и совесть всех католиков. Усилия их увенчались успехом. Авторитет папства был поколеблен; брешь, пробитая в католицизме, была довольно значительна. Но зато в лагере самих нападающих происходит раскол – многочисленные секты, выросшие на почве религиозной революции, вносят между ними раздор, разделяют их силы, подрывают к ним доверие в то время, когда, оправившись от первых поражений, католическая церковь начинает собирать свои силы для новой более ожесточенной борьбы. Тридентский собор, усиление инквизиции, грозная боевая дружина учеников Лойолы – все эти орудия католической реакции выдвигаются на арену борьбы как раз в такое время, когда со смертью Лютера протестантизм лишается своего духовного центра. Очевидно, задача, выпадающая на долю его преемника, хотя и менее блестящая, но не менее трудная. Для борьбы со старым врагом, сконцентрировавшим свои силы, недостаточно уже одной проповеди или обличительных выходок против злоупотреблений курии. Против стройной католической системы необходимо выставить такую же стройную систему протестантских принципов; новая церковь должна получить строгую организацию, и наконец, необходимо создать новый независимый центр, откуда могла бы смело вестись религиозная пропаганда. Таким центром с конца первой половины XVI века становится Женева, а задачу организатора церкви принимает на себя Кальвин.