Дети Сталина

Дети Сталина

Яков Иосифович Джугашвили

Родился 18 (по другим данным – 30) марта 1908 года в селе Баджи Кутаисской губернии (по другим данным – в Баку). Когда его мать, Екатерина Сванидзе, умерла, ему было всего два месяца. Приемной матерью Якова стала А. С. Монасалидзе. По некоторым сведениям, она приходилась ему тетей, у нее он и воспитывался в Тбилиси до 14 лет.

В 1921 году Яков приехал в Москву, чтобы учиться. Отец встретил его неприветливо, но мачеха, Надежда Сергеевна Аллилуева, старалась его опекать. Учился Яков в школе на Арбате, затем в электротехнической школе в Сокольниках, которую окончил в 1925 году. В том же году женился.

Но, как пишет в книге «Двадцать писем другу» его единокровная сестра Светлана, «первый брак принес трагедию. Отец не желал слышать о браке, не хотел ему помогать… Яша стрелялся у нас в кухне, рядом со своей маленькой комнаткой, ночью. Пуля прошла навылет, но он долго болел. Отец стал относиться к нему за это еще хуже».

Сталин же, впервые увидев Якова после этого крайнего выражения полной отчужденности отца от сына, лишь издевательски бросил ему: «ХА, НЕ ПОПАЛ!»

А 9 апреля 1928 года в письме к своей жене Сталин написал: «Передай Яше от меня, что он поступил как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего. Пусть живет где хочет и с кем хочет».

Выйдя через три месяца из кремлевской больницы, Яков с женой Зоей, по совету Кирова, уехал в Ленинград. Жили они в семье отца мачехи Сергея Яковлевича Аллилуева и его жены Ольги Евгеньевны. Яков, окончив курсы, работал дежурным монтером на электроподстанции. Зоя училась в Горном институте. В начале 1929 года у них родилась дочь, которая умерла в октябре. Брак вскоре распался.

В 1930 году Яков вернулся в Москву, окончил Московский институт инженеров транспорта, работал на ТЭЦ завода им. Сталина. В 1937 году поступил на вечернее отделение Артиллерийской академии РККА, которую окончил перед войной. В 1938 году снова женился, через три года вступил в партию.

С первых дней войны Яков ушел на фронт. 27 июня артиллерийская батарея, которой командовал старший лейтенант Джугашвили, вступила в бой с немецкой танковой дивизией группы армий «Центр», а 4 июля батарея оказалась в окружении в районе Витебска. 16 июля 1941 года Яков Джугашвили попал в плен.

Вскоре берлинское радио сообщило населению Германии «потрясающую новость»: «Из штаба фельдмаршала Клюге поступило донесение, что 16 июля под Лиозно, юго-восточнее Витебска, немецкими солдатами моторизованного корпуса генерала Шмидта захвачен в плен сын диктатора Сталина – старший лейтенант Яков Джугашвили, командир артиллерийской батареи из седьмого стрелкового корпуса генерала Виноградова». Советским людям о месте и дате пленения Якова стало известно из немецких листовок.

7 августа 1941 года политуправление Северо-Западного фронта направило члену Военного Совета Жданову в секретном пакете три такие листовки, сброшенные с самолета противника. На одной из них был запечатлен Яков, беседующий с двумя немецкими офицерами. Текст под снимком гласил:

«Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов. По приказу Сталина учат вас Тимошенко и ваши политкомы, что большевики в плен не сдаются. Однако красноармейцы все время переходят к немцам. Чтобы запугать вас, комиссары вам лгут, что немцы плохо обращаются с пленными. Собственный сын Сталина своим примером доказал, что это ложь. Он сдался в плен, потому что всякое сопротивление Германской Армии отныне бесполезно…»

Жданов проинформировал о случившемся Сталина.

Однако ни протокол допроса (хранится в «Деле Т-176» в Архиве Конгресса США), ни немецкие листовки не дают ответа на вопрос, как все-таки Яков попал в плен. Вряд ли он «сдался в плен», как утверждается в листовке. Против этого свидетельствуют и его поведение в плену, и безуспешность попыток фашистов завербовать его. Один из допросов Якова в штабе генерал-фельдмаршала Понтера фон Клюге вел 18 июля 1941 года капитан Решле. Вот выдержка из протокола допроса:

«– Каким образом выяснилось, что вы сын Сталина, если у вас не обнаружили никаких документов?

– Меня выдали некоторые военнослужащие моей части.

– Каковы ваши отношения с отцом?

– Не такие хорошие. Я не во всем разделяю его политические взгляды.

– …Считаете плен позором?

– Да, считаю позором…»

Осенью 1941 года Якова перевели в Берлин и передали в распоряжение службы пропаганды Геббельса. Его разместили в фешенебельном отеле «Адлон», окружили бывшими грузинскими контрреволюционерами. В начале 1942 года Якова перевели в офицерский лагерь «Офлаг ХШ-Д», расположенный в Хаммельбурге. Здесь его пытались сломить издевательством и голодом. В апреле пленника перевели в «Офлаг ХС» в Любеке. Соседом Якова стал военнопленный капитан Рене Блюм – сын председателя Совета Министров Франции Леона Блюма.

Вскоре Яков был вывезен в лагерь Заксенхаузен и помещен в отделение, где находились пленные, являющиеся родственниками высокопоставленных руководителей стран антигитлеровской коалиции. Высшее германское командование предложило Сталину обменять его на фельдмаршала Фридриха фон Паулюса, взятого в плен в 1942 году под Сталинградом. Ответ Сталина, переданный через председателя шведского Красного Креста графа Бернадота, гласил: «Солдата на маршала не меняют».

Яков погиб в 1943 году в концлагере Заксенхаузен. Известен следующий документ, составленный бывшими узниками и хранящийся в архиве мемориала этого концлагеря: «Яков Джугашвили постоянно ощущал безвыходность своего положения. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него воздействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что „у нас нет военнопленных – есть изменники Родины"».

Возможно, все это и толкнуло Якова на безрассудный шаг. Вечером 14 апреля 1943 года он отказался войти в барак и бросился в «мертвую зону». Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно. «Попытка к бегству», – рапортовало лагерное начальство. Останки Якова были сожжены в лагерном крематории.

В 1945 году в захваченном союзниками немецком архиве был найден рапорт охранника-эсэсовца Харфика Конрада, утверждавшего, что он застрелил Якова Джугашвили, когда тот бросился на ограду из колючей проволоки. Эти сведения были подтверждены также военнопленным британским офицером Томасом Кушингом, находившимся в одном бараке с Яковом.

28 октября 1977 года секретным Указом Президиума Верховного Совета СССР старший лейтенант Яков Иосифович Джугашвили за стойкость в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, мужественное поведение в плену был посмертно награжден Орденом Отечественной войны I степени.

Василий Иосифович Сталин

Родился 21 марта 1921 года. Государственные дела не позволили матери, Надежде Аллилуевой – сотруднице секретариата председателя Совнаркома и отцу, Иосифу Сталину – наркому по делам национальностей и одновременно наркому государственного контроля, самим заниматься ребенком. При живых родителях двухлетнего сынишку отдали в детский дом. Потом – в другой… После смерти жены Сталин вернул сына домой. Как вспоминал позднее сам Василий, «меня воспитывали беззубая немка и рязанский милиционер, который научил пить водку и шляться по бабам. Вот и все мое воспитание…»

Василий всегда добивался своего, если очень хотел. Осенью 1938 года он без всякой учебы в аэроклубе, необходимых часов налета и парашютных прыжков поступил в Качинскую авиашколу. Начальство не знало, что делать с таким «подарком», но на всякий случай поместило Васю не в общежитие для курсантов, а в отдельный домик. Еду ему готовили тоже отдельно – в столовой для комсостава. Он заказывал себе особые восточные блюда, а для поездок от школы до Севастополя требовал машину. Развлечения, девушки, вино занимали большое место в жизни молодого курсанта, но еще до укомплектования группы Василий начал заниматься с преподавателями индивидуально, изучая матчасть и уставы. Он всей душой хотел освоить профессию летчика. В 1940 году Василий получил звание лейтенанта, через год стал «старлеем».

Начало войны не внесло особых перемен в его образ жизни. Вот отрывок из донесения в Управление особых отделов Наркомата обороны:

«…B ночь с 8 на 9 сентября во время воздушной тревоги т. Василий (так в донесении „зашифрован" сын Сталина) приехал на аэродром, вместе с ним приехала молодая девушка. Он въехал на своей автомашине в ангар. Приказал авиамеханику т. Таранову запустить мотор и стал требовать, чтобы его выпустили в воздух. Время было 0.15, причем он был в нетрезвом состоянии. Когда его убедили, что вылет невозможен, он согласился и сказал: „Я пойду лягу спать, а когда будут бомбить, то вы меня разбудите"».

Во время инспекционной поездки в октябре 1941 года Василий Сталин в Саратове закрутил любовь с женой известного режиссера-кинодокументалиста Романа Кармена. Тот пожаловался Сталину. Сталин на жалобе начертал: «Верните эту дуру Кармену». Сына же велел арестовать на 15 суток.

Справедливости ради следует сказать, что за время войны Василий совершил 27 боевых вылетов и сбил два самолета противника.

Сталин спокойно разговаривать с Василием не мог. Он чувствовал, что его безвольный сын держится на службе лишь благодаря своей фамилии и высокопоставленным покровителям, многочисленным подхалиамам-«друзьям». В июне 1948 года министр Вооруженных Сил СССР Булганин уговорил Сталина назначить двадцативосьмилетнего Василия, только что получившего звание генерал-лейтенанта, командующим ВВС Московского военного округа. Сталин понимал, что Василия тащат наверх, чтобы угодить ему, вождю, но противиться не стал. «Делайте, что хотите», – якобы сказал он Булганину.

26 марта 1953 года, через три недели после смерти Иосифа Виссарионовича, генерал-лейтенант Василий Иосифович Сталин был уволен из Советской армии без права ношения формы. А в апреле его арестовали. В постановлении об аресте говорилось о хищениях, разбазаривании государственного имущества и лишь потом упоминались его «злобные враждебные выпады и гнусные антисоветские измышления клеветнического характера». А он и не скрывал своих мыслей, открыто обвинял ближайшее окружение отца в его смерти: «Убили отца, сволочи!» В этом-то и была главная причина ареста.

Сначала Василия содержали под надзором на даче, потом перевели в Лефортово, затем – во Владимирскую тюрьму. В январе 1960 года его выпустили, отменили запрет на ношение формы. К тому времени он уже отсидел почти семь лет из назначенных восьми. Последовала новая череда шумных пьянок и скандалов, причем Василий снова болтал лишнее. Как и следовало ожидать, в апреле его вернули досиживать срок.

Через год Василия снова выпустили и отправили «в ссылку» – в закрытую для иностранцев Казань, под надзор всесильного КГБ. К тому времени здоровье Василия было совсем подорвано алкоголизмом и тюрьмой. Но пить он не бросил и умер на руках у жены 19 марта 1962 года, за два дня до своего 41-го дня рождения.

Светлана Иосифовна Сталина (Светлана Аллилуева, Лана Питерс)

Родилась 28 февраля 1926 года. Ей было шесть лет, когда ушла из жизни ее мать, Надежда Аллилуева. С семнадцати лет Светлана стала жить отдельно от отца в выделенной ей по ее просьбе квартире – в так называемом «доме на набережной», известном по одноименному роману Трифонова.

Она закончила Московский университет по специальности «новейшая история», защитила кандидатскую диссертацию в Академии общественных наук ЦК КПСС, была сотрудницей Института мировой литературы РАН, работая переводчицей английского языка и литературным редактором. В 1956 году сменила фамилию Сталина на Аллилуева. У нее было три официальных мужа (от каждого она имела по ребенку) и три «гражданских».

В числе мужей были Григорий Морозов (одноклассник ее брата Василия), Юрий Жданов (сын секретаря ЦК ВКП(б) Андрея Жданова, впоследствии ученый-химик, лауреат Государственной премии СССР, член-корреспондент РАН), кинодраматург Алексей Каплер. С некоторыми из них она расставалась по принуждению отца.

В 1967 году Светлана Аллилуева отправилась в Индию, чтобы сопроводить прах своего близкого друга на его родину, и отказалась возвращаться в СССР. В том же году на Западе вышла написанная ею ранее книга «Двадцать писем к другу», где она рассказывала о своем отце и о кремлевской жизни. Книга сразу же стала мировой сенсацией. В СССР она была запрещена до 1989 года.

Став «невозвращенкой», Светлана жила в Швейцарии, США, Англии. Но в ноябре 1984 года неожиданно появилась в Москве с дочерью Ольгой, которая родилась в США в 1971 году от пятого мужа, архитектора Вильяма Весли Питерса. Возвращение объяснила тем, что на Западе «ни одного дня не была свободной». Советские власти встретили ее с энтузиазмом, незамедлительно восстановили ей советское гражданство. Но вскоре наступило разочарование. Светлана не смогла найти общего языка ни с сыном Иосифом, ни с дочерью Екатериной, которых она бросила на родине в 1967 году. Ее отношения с советским правительством ухудшались день ото дня. Она уехала в Грузию. Ее встретили с пониманием, по указанию из Москвы создали для нее все условия. Светлану поселили в двухкомнатной квартире, ей было установлено денежное содержание, специальное обеспечение, предоставлена возможность в любое время вызвать «Волгу» из гаража Совета Министров Грузинской ССР.

Шестидесятилетие Аллилуевой было отмечено в Гори, в помещении музея Сталина. Ее дочь Ольга ходила в школу, занималась конным спортом. Преподаватели на дому бесплатно обучали девушку русскому и грузинскому языкам. Но и в Грузии у Аллилуевой было много столкновений и с властями, и с бывшими друзьями.

Прожив на родине неполных два года, Аллилуева направила письмо в ЦК КПСС с просьбой разрешить ей выезд из СССР. После личного вмешательства Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева в ноябре 1986 года ей было разрешено вернуться в США. Уезжая, Аллилуева сохранила за собой двойное гражданство – СССР и США.

В США она поселилась в штате Висконсин. Однако в сентябре 1992 года корреспонденты нашли ее в доме для престарелых в Англии. Затем она некоторое время жила в монастыре св. Иоанна в Швейцарии. В декабре 1992 года ее видели в Лондоне в районе Кенсингтон-Челси.

В настоящее время восьмидесятидвухлетняя Светлана под именем Ланы Питерс живет в окрестностях города Мэдисон (штат Висконсин), а ее дочь, Ольга Питерс – в Портленде (штат Орегон).

Отношение к отцу Светлана выразила в своей книге «Всего один год», которая вышла на Западе в 1970 году. Она писала:

«Он дал свое имя системе кровавой единоличной диктатуры. Он знал, что делал, он не был ни душевнобольным, ни заблуждавшимся. С холодной расчетливостью утверждал он свою власть и больше всего на свете боялся ее потерять. Поэтому первым делом всей его жизни стало устранение противников и соперников».

А свое политическое кредо она изложила в заключительных строках «Книги для внучек» (1991 год):

«Я лишь мечтаю о том времени, когда с плеч многонационального, великого народа свалится, наконец, тяжелое бремя ленинской партии убийц и обманщиков, и люди, наконец, вздохнут свободно. Это не за горами. Мои внучки, конечно, доживут до тех дней. Мне же остается только видеть сны в предвкушении».

Как вождь умирал (официальная версия)

Вождь Советского Союза прожил достаточно долгую жизнь, он умер в возрасте 74 лет.

Все началось 1 марта 1953 года.

В этот день Сталин, находясь на своей даче в подмосковном Кунцеве, ни разу не дал о себе знать: он не выходил из кабинета, не заказывал обед, никого к себе не вызывал и даже не просмотрел почту. А беспокоить его без вызова было категорически запрещено, и в течение всего дня никто не решался к нему войти. К вечеру сотрудники аппарата не на шутку встревожились, и незадолго до полуночи один из них, взяв почту, все же осмелился переступить порог кабинета.

Вождя в кабинете не было, вошедший стал осматривать остальные комнаты и обнаружил Сталина в малой столовой. Тот лежал на полу, одетый в нижнюю рубаху и пижамные брюки. Говорить Сталин не мог и был практически парализован. Он смог лишь едва поднять руку, как бы призывая сотрудника помочь ему.

Как впоследствии установили врачи, столь тяжелое состояние было вызвано кровоизлиянием в мозг. Оказались парализованными правая сторона тела и речевой центр, были серьезно нарушены сердечная деятельность и дыхание. Это было началом конца, и, хотя медики еще несколько дней боролись за жизнь главы государства, они уже ничего не смогли сделать.

Парадокс ситуации заключался в том, что именно Сталин создал в стране ту бюрократическую систему, которая «сработала» столь трагическим образом в отношении его самого.

Во-первых, никто не имел права войти в кабинет вождя без вызова, и, после того как случился удар, он пролежал на полу в полном одиночестве около десяти часов.

Во-вторых, его телохранители не имели права немедленно вызвать врачей, для этого требовалось личное распоряжение министра внутренних дел Лаврентия Берии. Пока его разыскивали, пока его уверяли в серьезности опасений за жизнь товарища Сталина, прошло еще 10–12 часов, и только после этого медики смогли наконец осмотреть умирающего вождя.

В-третьих, Сталина пытались спасти врачи, которые увидели его как пациента впервые и ничего не знали об истории его болезни. А случилось это потому, что выдающийся терапевт, Герой Социалистического труда академик Владимир Никитич Виноградов, много лет наблюдавший за здоровьем вождя, сидел в тот момент в тюрьме, как и другие видные деятели медицины, осужденные в 1951 году по сфабрикованному Министерством госбезопасности так называемому «делу врачей».

По воспоминаниям Светланы, дочери Сталина, в действиях приехавших медиков было много боязливой суеты. Они одновременно пытались проводить исследования и второпях делали какие-то процедуры, ставили пиявки на затылок и шею, кололи подряд какие-то лекарства, несколько раз снимали кардиограмму и делали рентген легких. Все эти действия тщательно фиксировались в специальном журнале. Тут же толпились члены высшего руководства Советского Союза – Берия, Маленков, Хрущев,[32] Ворошилов, Каганович. Время от времени в зал вваливался пьяный Василий, сын вождя, и орал на всех: «Сволочи, загубили отца!» Члены Президиума ЦК КПСС не отходили от ложа больного ни на шаг, Берия то и дело просил Сталина сказать что-нибудь. Скорее всего, все ждали последнего распоряжения диктатора – кто станет его преемником, но все было тщетным.

Состояние здоровья «отца народов» ухудшалось с каждым днем. Кровоизлияние в мозг, распространяясь, постепенно охватывало все центры управления организмом. Когда оказался пораженным и центр дыхания, здоровое и сильное сердце Сталина не выдержало. Он стал задыхаться, дыхание учащалось, наступало кислородное голодание организма.

Жестокий тиран умирал очень тяжело. Его лицо потемнело, губы почернели, черты лица изменились настолько, что оно стало почти неузнаваемым. Он задыхался у всех на глазах, и никто не мог ему помочь. Казалось, такая мучительная, медленная смерть была чем-то вроде расплаты за его злодеяния.

Развязка наступила 5 марта около 10 часов утра. В последние минуты жизни лишившийся дара речи диктатор обводил всех присутствующих каким-то страшным, нечеловеческим взглядом. В нем словно бы отражалось все: безумие, гнев, ужас перед приблизившейся кончиной, страх и мольба. Вдруг Сталин поднял вверх левую руку – не то грозя всем, не то указывая куда-то наверх.

Это было последнее движение Иосифа Виссарионовича. После этого он умер.

Кончина первого лица государства, тем более правителя такого масштаба, не могла не вызвать предположений о насильственном характере его смерти. И для этого имелись основания.

Прежде всего обсуждалась вероятность отравления, но не исключались и другие варианты убийства вождя.

В роли основных подозреваемых фигурировали три-четыре высших советских руководителя, однако главным заговорщиком называли Берию.

Гак он умер или убит? И вообще, он ли это был?

В последнее время открывается все больше документов, содержащих доказательства отравления Сталина.

Официальная версия, что кровоизлияние в мозг и быстрая кончина вождя явились следствием его плохого здоровья, полностью опровергается результатами медицинских обследований на протяжении более чем тридцати лет.

Вот данные обследования шестидесятисемилетнего Иосифа Виссарионовича перед курортными процедурами в Мацесте 16 сентября 1947 года:

«Диагноз: основной – гипертония в начальной стадии; сопутствующий – хронический суставной ревматизм, переутомление. Пульс 74 в 1 мин. Артериальное давление 145/85. Леч. врач Кириллов».

А вот выписки из его медицинской карты.

Сталину 70 лет.

«4.09.50 г. Пульс до ванной 74 в 1 мин. Давление 140/80. После ванной пульс 68 в 1 мин., ритм. Давление 138/75. Тоны сердца стали лучше. Сон удовлетворительный. Кишечник регулярно. Общее состояние хорошее. Кириллов».

Сталину 72 года.

«09.01.52. Пульс 70, полный, правильный. Давление 140/80…»

Вряд ли каждый, даже гораздо более молодой и здоровый человек может похвастаться подобными цифрами. Обращает на себя внимание и тот факт, что даже о «начальной стадии гипертонии» больше нигде не говорится!

Вывод: заявления, что «Сталин был серьезно болен, особенно после тяжелейшего напряжения в годы Второй мировой войны», не соответствуют действительности.

Кто автор этих заявлений, становится понятным, когда узнаешь время их появления. Они стали раздаваться сразу, как только 4 марта 1953 года начали печатать бюллетени о состоянии здоровья вождя.

В них (вопреки действительному положению, неоднократно отраженному в прижизненных медицинских картах) официально утверждалось:

«В ночь на второе марта у И. В. Сталина произошло кровоизлияние в мозг… на почве гипертонической болезни и атеросклероза».

На самом же деле есть веские основания утверждать, что вождя отравили, и что сделали это Берия и его сообщники – Маленков и Хрущев.

Когда и как ему дали яд?

Обнаруженные документы свидетельствуют, что отравление состоялось 28 февраля – 1 марта 1953 года, то есть в ночь с субботы на воскресенье и до понедельника, когда основной медперсонал отдыхает и нужного врача сразу не найдешь. В этом отчетливо просматривается основательная продуманность отравления – на случай, если яд не окажет мгновенного действия, что потом и случилось. Официальное освещение событий, не соответствующее их действительному развитию, наводит на мысль об участии в них двойника Сталина. Вначале мог быть мгновенно отравлен сам Сталин, и только потом – его двойник.

Но есть документальные свидетельства, что такое затянувшееся отравление в планы Берии не входило, и он сильно нервничал. Зато потом, «когда все было кончено», Берия (как вспоминали многие, в том числе и дочь Сталина) не мог «скрыть своего торжества». А перед этим с его стороны наблюдалась какая-то суета, она даже отразилась в Правительственном сообщении от 4 марта 1953 года, опубликованном в подконтрольных тогда только ему средствах массовой информации: «В ночь на 2-е марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг…»

Зачем Берии понадобилось врать про Москву, что изменилось бы, сообщи он правду, что произошло это на даче, или не сообщи вообще, где это случилось?! Явно Берии это было зачем-то нужно. Может, чтобы «вывести на сцену» двойника, когда настоящий Сталин сразу умер на даче, а предполагаемый двойник срочно «заболел» в Кремле, откуда его в течение ночи с 1 на 2 марта и доставили на дачу для подмены быстро скончавшегося Хозяина?

Короче говоря, с отравлением что-то не заладилось. Недаром же, когда со Сталиным (а также с возможным его двойником) все было кончено, Берия вскоре арестовал Григория Моисеевича Майрановского – начальника лаборатории по разработке ядов для тайных убийств. И тот потом еще долго писал из тюрьмы на адрес Берии: дескать, виновен, что сила моих ядов оказалась не такой, как рекламировал, и при этом еще обещал положение исправить. Так он оправдывался перед Лаврентием Павловичем, не зная, что того уже самого давно арестовали.

На допросе 23 сентября 1953 года Майрановский рассказывал: «Мы яды давали через пищу, различные напитки, вводили яды при помощи уколов шприцем, тростью, ручкой и других колющих, специально оборудованных предметов. Также вводили яды через кожу, обрызгивая и поливая ее».

А то, что Лаврентий готовился к «войне против Сталина», не отрицает даже его сын Серго (ведь Берия знал, что Сталин готовит его арест): «В 1952 году мой отец уже понимал, что терять ему нечего… Мой отец не был ни трусом, ни бараном, послушно идущим на бойню. Я не исключаю, что он мог что-то замышлять… Для этого в органах у него всегда были свои люди… Кроме того, у него была своя разведывательная служба, которая не зависела ни от какой существующей структуры».

Из воспоминаний сталинских охранников выходит, что, скорее всего, Сталин отравился сразу, как только выпил минеральной воды. Об этом свидетельствует тот факт, что его нашли лежащим у стола, на котором стояли бутылка с этой водой и стакан, из которого он пил. А поскольку яд действовал «почти моментально», Сталин тут же упал… по одним данным – замертво, по другим – потеряв сознание, во всяком случае – дар речи потерял точно. Тут его якобы и увидела дачная обслуга, взломав двери в покои Хозяина после длительных согласований в верхах…

Одна из загадок как раз и связана с упомянутой бутылкой.

Из архивных документов следует, что 8 ноября 1953 года Музею Ленина решили передать из Санитарного управления Кремля для музея Сталина «медикаменты и три бутылки из-под минеральных вод…» Но отчего-то, по неуказанным причинам, 9 ноября передали лишь «2 бутылки (одна из-под нарзана, другая из-под боржоми)». Возникают вопросы: почему не передана третья бутылка, где она находится и какие тайны она могла бы открыть после соответствующих анализов?

Недавно был рассекречен рукописный журнал десяти врачей о последних днях Сталина.

Из записей, которые велись непрерывно с момента обнаружения Сталина в бессознательном состоянии и до его кончины, следует, что врачи понимали истинную причину болезни вождя – отравление, но не решались написать об этом прямо. Поэтому среди лечебных назначений есть почти все, что применяется при поражении ядами: холодный компресс (пузырь со льдом) на голову, сладкий чай с лимоном, очистка желудка сернокислой магнезией и т. д.

Кстати, из книги Светланы Аллилуевой «Двадцать писем к другу» можно сделать вывод, что тогда дочь не узнала отца, объясняя впоследствии это тем, что болезнь изменила его до неузнаваемости. Впрочем, быть может, это все-таки был двойник, и узнать отца дочь просто не могла?

Среди документов, связанных со смертью Сталина, один представляется особенно загадочным. Он касается последних уколов, которые делала медсестра Моисеева.

Согласно этому документу, в 20 час. 45 мин. она ввела Сталину глюконат кальция. До этого такой инъекции за все время болезни вождю не делали ни разу. В 21 час. 48 мин. она же ставит роспись, что ввела 20-процентное камфорное масло. И наконец в 21 час. 50 мин. Моисеева расписывается, что впервые за все лечение осуществила инъекцию адреналина… После чего Сталин И. В. тут же скончался.

Кстати, медикам известно, что при состоянии, которое наблюдалось у Сталина в последние часы жизни, уколы адреналина категорически противопоказаны, так как вызывают спазмы сосудов большого круга кровообращения.

Примечательно и то, что патологоанатомы, производившие посмертное вскрытие тела вождя, оценок увиденному не дают, но вместе с тем достаточно добросовестно описывают все, что обнаружили. Возможно, врачи предполагали, что когда-нибудь к их акту обязательно вернутся и сделают на его основании выводы об истинных причинах смерти Сталина…

И все-таки даже в те смутные времена среди медиков нашелся человек, которому эта явно «преднамеренная смерть» не давала покоя. И именно ему, профессору Лукомскому, задним числом было поручено оформить «Историю болезни И. В. Сталина, составленную на основе журнальных записей течения болезни со 2 по 5 марта 1953 года».

Важно отметить, что «История болезни И. В. Сталина, составленная на основании журнальных записей…» переделывалась Лукомским и другими не менее четырех раз. Последняя правка сделана в июле 1953 года. Почему? Да потому, что в конце июня был арестован Берия, который во время майских праздников прямо сказал Молотову, что это он спас всех от Сталина!..

Все исследователи болезни и смерти вождя берут за основу воспоминания помощника коменданта дачи, где умер Сталин, – Петра Лозгачева, который якобы первым увидел смертельно больного вождя. Лозгачев утверждает: «Сталин лежал на ковре около стола… Я быстро по домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутусову. Видно было, что он уже озяб в одной нижней солдатской рубашке… Бутусова отвернула ему завернутые рукава сорочки… Сталина положили на диван и укрыли пледом… В 9 часов 2 марта прибыли врачи… Начали осматривать Сталина…»

А о том, как все было в действительности, свидетельствуют записи в журнале врачей:

«Первый осмотр больного был произведен в 7 часов утра 2 марта профессорами… в присутствии Начальника Лечсанупра Кремля тов. Куперина… Больной лежал на диване в бессознательном состоянии в костюме».

Значит, во-первых, врачи были вызваны до 7 часов утра. Во-вторых, Лозгачев нигде не говорит, что Сталина к приезду врачей одели. Почему? Не потому ли, что его сразу нашли мертвым, а потом полураздетого покойного вождя заменили «срочно заболевшим» двойником, одетым в костюм? Кстати, о том, что Сталина сразу нашли мертвым, говорил, со слов коменданта дачи Орлова, и Геннадий Коломейцев, отвечавший за кремлевское питание.

Куда дели мертвого Сталина – неизвестно. Не исключено, что вначале спрятали на даче в огромную имевшуюся там холодильную камеру. Потом тайно захоронили.

Или замуровали в подвале. Так могло быть и с самим Сталиным, и с его двойником. А вот то, что на патологоанатомическую экспертизу доставили не Сталина (если верить акту исследования), сомнений не вызывает. Чтобы прийти к такому выводу, достаточно сравнить акт патологоанатомического исследования тела Сталина с врачебными описаниями живого вождя.

Например, что при наружном осмотре покойного не обнаружено, что 2-й и 3-й пальцы на левой ноге срослись, хотя при жизни Сталина (при аресте в 1904 году и медобследованиях в 20-е годы) специально отмечалось наличие такого срастания. Так, в «Амбулаторной истории болезни» в 1925 и 1926 годах врачи Крауз, Ферстер, Розанов, Обросов и Елистратов отмечают «сращение пальцев на левой ступне» у Сталина И. В., 46 лет от роду.

Тело патологоанатомы описывают очень подробно: пятна, порезы, шрамы, углубления, рябины, цвет…

Возникает вопрос: почему при столь тщательном осмотре 19 светил медицинской науки не заметили, что левая неразгибавшаяся рука явно отличается от правой, о чем свидетельствуют многие прижизненные обследования Сталина?! В частности, 11 августа 1926 года консультанты Тарасевич, Щуровский и Обросов записали в «Истории болезни»: «Левая рука с периартикулярной атрофией плечевого и локтевого сустава, вследствие ушиба в шестилетнем возрасте, с последующим длительным нагноением в области локтевого сустава, которое, однако, не повлекло за собой заращения сустава…» Или: «Неполные движения в левом плечевом суставе и атрофические явления в мышцах левой руки вокруг локтевого и плечевого сустава». На всех кадрах кинофотохроники Сталин одинаково характерно держит поврежденную левую руку.

Окончательно и более всего наталкивает на мысль о двойнике то, что ведущие патологоанатомы страны не обнаружили явное, определяемое даже на глаз различие ног Сталина по толщине, описанное в медкарте профессорами Валединским и Версиловым еще 2 сентября 1929 года: «Правая голень, измерена на расстоянии 20 см от колена, – 33 см, левая – 31, бедро на таком же расстоянии от колена – 51 пр., лев, – 48 см». Известно, что разница в толщине ног даже в 1 см бросается в глаза, не говоря уже об имевшей место у вождя разнице в 2 и 3 см. Такую разницу тем более не могли не заметить медики. Разумеется, если бы она имела место.

Все это может означать только одно: вскрываемое тело умершего Сталина было не его телом!

Посмертная судьба: торжественное внесение в Мавзолей…

6 марта 1953 года состоялось необычное совместное заседание трех органов: ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР. Помимо принятых предложений о кадровых перестановках в высшем партийном и государственном руководстве, было решено объявить в стране четырехдневный траур, а саркофаг с забальзамированным телом Сталина поместить в Мавзолее на Красной площади, рядом с саркофагом Ленина. В постановлении также говорилось, что будет сооружен Пантеон – памятник вечной славы великих людей Советской страны, и что следует «по окончании сооружения Пантеона перенести в него саркофаг с телом В. И. Ленина и саркофаг с телом И. В. Сталина и останки выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства, захороненных у Кремлевской стены».

Народ воспринял все эти решения как должное.

Созвучен этому постановлению был также изданный в связи с кончиной Сталина приказ войскам военного министра Булганина. В нем одно за другим следовали слова «великий», «гениальный», «бессмертный». В час погребения в столицах союзных республик, городах-героях и некоторых других прозвучали тридцать артиллерийских залпов. Прославленные маршалы Советского Союза, генералы и адмиралы несли ордена и медали генералиссимуса.

На похороны главы советского государства прилетели высшие руководители Китая, Румынии, Чехословакии, Польши, Венгрии, ГДР, Монголии, Болгарии, Финляндии, многие другие политические государственные деятели и политики со всех концов света.

После траурной церемонии, на которой главными действующими лицами были Хрущев (председатель комиссии по организации похорон), Маленков, Берия и Молотов, тело умершего вождя внесли в Мавзолей. Однако еще восемь месяцев он был закрыт для посещения: продолжался процесс бальзамирования – ведь мумия должна была, по идее, оставаться здесь на века.

И тайный вынос из Мавзолея…

Годы после XX съезда КПСС были довольно-таки странным временем. Критика культа личности все еще продолжалась, но активность ораторов явно пошла на спад. В стране нарастала угроза возврата к прошлому.

И тогда Хрущев решился вынести Сталина из Мавзолея. Узаконил он свой замысел в 1961 году, на XXII съезде КПСС.

В те годы Девятое Управление КГБ возглавлял генерал Николай Захаров. «Девятка» не только охраняла руководителей партии и правительства. Этому Управлению поручали выполнять самые щекотливые и ответственные поручения. После XXII съезда партии именно Захаров руководил операцией по выносу тела Сталина из Мавзолея. По сути, это он забил последний гвоздь в гроб «отца народов».

Вот как вспоминает о тех событиях сам генерал.

«Мы с комендантом Кремля генерал-лейтенантом Ведениным о готовящемся решении узнали заранее. Нас вызвал Хрущев и сказал:

„Прошу иметь в виду, что сегодня, вероятно, состоится решение о перезахоронении Сталина. Место обозначено. Комендант Мавзолея знает, где рыть могилу, – добавил Никита Сергеевич, – Решением Президиума ЦК КПСС создана комиссия из пяти человек во главе со Шверником:[33] Мжаванадзе – первый секретарь ЦК Компартии Грузии, Джавахишвили – председатель Совета министров Грузии, Шелепин – председатель КГБ, Демичев – первый секретарь Московского горкома партии и Дыгай – председатель исполкома Моссовета".

Далее нас собрал Шверник и подсказал, как тайно организовать перезахоронение. Поскольку седьмого ноября предстоял парад на Красной площади, то под предлогом репетиции парада ее следовало оцепить, чтобы туда никто не проник. Общий контроль за ходом работ был поручен моему заместителю – генералу Чекалову. Командиру Отдельного полка специального назначения комендатуры Московского Кремля Коневу было приказано в столярной мастерской сделать из хорошей сухой древесины гроб. Гроб сделали в тот же день. Древесину обтянули черным и красным крепом, так что выглядел гроб очень неплохо и даже богато. От комендатуры Кремля было выделено шесть солдат для рытья могилы и восемь офицеров для того, чтобы сперва вынести саркофаг из Мавзолея в лабораторию, а потом опустить гроб с телом в могилу.

Ввиду особой деликатности поручения я попросил генерала Веденина подобрать людей надежных, проверенных и ранее хорошо себя зарекомендовавших. Маскировку обеспечивал начальник хозяйственного отдела комендатуры Кремля полковник Тарасов. Ему предстояло закрыть фанерой правую и левую стороны за Мавзолеем, чтобы место работы ниоткуда не просматривалось. В это же время в мастерской арсенала художник Савинов изготовил широкую белую ленту с буквами „ЛЕНИН". Ею надо было закрыть на Мавзолее надпись „ЛЕНИН СТАЛИН", пока не будут выложены буквы из мрамора. В 18.00 проходы на Красную площадь были перекрыты, после чего солдаты принялись копать яму под захоронение…»

XXII съезд КПСС проходил в Кремле с 17 по 31 октября 1961 года. В последний день работы партийного форума первый секретарь Ленинградского обкома партии Спиридонов после краткого выступления сделал предложение о выносе тела Сталина из Мавзолея. Председательствовавший Хрущев поставил предложение на голосование.

Предложение было принято единогласно, после чего Хрущев объявил работу съезда законченной.

«Но, как показали последующие события, – продолжает генерал Захаров, – единодушие делегатов было призрачным. Почти сразу после голосования член комиссии Мжаванадзе… улетел в Грузию…Когда все члены комиссии, кроме Мжаванадзе, в 21 час прибыли в Мавзолей, Сталин в форме генералиссимуса лежал на постаменте. Восемь офицеров взяли саркофаг и понесли его вниз, в подвал, где размещается лаборатория…

С саркофага сняли стекло, и офицеры аккуратно и даже бережно переложили тело Сталина в гроб. Было видно, что даже на забальзамированном лице Сталина все равно прорисовывались оспинки. Позднее по Москве ходили слухи, что тело Сталина чуть ли не вытряхнули из мундира. Это не так. Никто Сталина не раздевал. Единственно, Шверник приказал снять с мундира Золотую Звезду Героя Социалистического Труда. Другую свою награду – Звезду Героя Советского Союза – Сталин никогда не носил, поэтому и в саркофаге ее не было. После этого председатель комиссии распорядился заменить золотые пуговицы мундира на латунные. Все это выполнял комендант Мавзолея Машков. Снятую награду и пуговицы он передал в специальную Охранную комнату, где находились награды всех зарытых у Кремлевской стены.

Драма приближалась к развязке. Когда гроб с телом Сталина накрывали крышкой, Шверник и Джавахишвили зарыдали. Потом гроб подняли, и все двинулись к выходу. Расчувствовавшегося Шверника поддерживал телохранитель, за ним шел Джавахишвили. Кроме этих двоих, не плакал никто.

В обитую фанерой могилу офицеры осторожно опустили гроб. Кто-то бросил горсть земли, как полагается, по-христиански. Могилу зарыли. Сверху положили плиту из белого мрамора с лаконичной надписью: „СТАЛИН ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ 1879–1953". Потом она еще долго служила надгробием, пока сравнительно недавно здесь не установили бюст вождя.

Захоронив Сталина, мы со всей комиссией вернулись в Кремль, где Шверник дал подписать акт о перезахоронении Сталина. Потом я вместе с офицерами и научными работниками лаборатории вернулся в Мавзолей. Нужно было еще поставить саркофаг Ленина на центральное место, туда, где он стоял до первых похорон Сталина в 1953 году. К нашему приходу солдаты уже протерли мрамор на том месте, где только что стоял саркофаг. От „вождя нации" спустя час даже следа на постаменте не осталось…»

Историк и писатель Дмитрий Антонович Волкогонов очень точно подобрал слова двух надгробных надписей – эпитафий – для выражения диаметрально противоположного отношения людей к личности Сталина.

Первая: «Ошибки твои известны. Заслуги твои бесспорны».

И вторая: «Преступлениям твоим нет прощения. Тяжек груз твоего наследия».

Обе эти оценки полностью соответствуют действительности. Все свершения, преступления и деяния Сталина отданы на суд истории, и неизвестно, когда она вынесет ему окончательный приговор [1; 9, 2005, № 51, с. 18–19, 2007, № 10, с. 9, 2007, № 11, с. 14, 2007, № 47, с. 10, 2007, № 48, с. 12; 11, с. 231–238; 12, с. 61–91 и 714–716; 20, с. 266–279; 21, 03.06.2005, с. 8–9; 29, с. 266–279; 30, с. 216–217, 486–489, 602–607; 31, с. 20–25; 32].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.