В воздухе пахнет грозой…

В воздухе пахнет грозой…

В 1937–1938 годах Николай жил в Свердловске на улице Ленина. В его холостяцкой квартире было очень много книг. Они стояли в шкафу, на полках и на письменном столе. Это. были учебники, словари, пособия по технике, политическая и художественная литература на русском и немецком языках. Художественную литературу он читал запоем.

Товарищ Николая Кузнецова по учебе в Талице Н. К. Прохоров как-то встретил его у Свердловского оперного театра. Поздоровались. После нескольких общих вопросов он спросил Николая Ивановича:

– Где работаешь?

– Корреспондентом Кудымкарской окружной газеты, – отвечает он смеясь.

– Не разыгрывай! – настаивал Прохоров.

– Теперь я инженер-металлург, – серьезно сказал тогда Кузнецов и тут же предложил пойти на спектакль – москвичи показывали «Ивана Сусанина».

Потом он зашел в будку телефона-автомата и начал звонить. Заговорил с кем-то по-немецки. Увидев в глазах товарища любопытство, он поднес к его уху телефонную трубку.

– Постой, постой!.. Она полька? Но как вы понимаете друг друга?! – удивился Прохоров.

– Моя знакомая – артистка, – пояснил Николай Иванович. – Она готовится сейчас к спектаклю. А поскольку на проводе телефона ее уборной стоит не один телефон, мы говорим… на разных языках, – рассмеялся Кузнецов. – Она на польском, я на немецком. Мы-то понимаем друг друга, но не всякий посторонний поймет нас… Практика, языковая практика, дорогой!..

Николай Иванович всегда поражал своих друзей тем, что очень быстро осваивал иностранную речь.

Незадолго до отъезда в столицу Коля поделился своими планами с родными: «Буду учиться дальше. Хочу попробовать свои силы в лингвистике…»

Весной тридцать восьмого года Николай Кузнецов переехал в Москву. Он писал родным, что работает военным инженером в авиационной промышленности, с восторгом описывал столицу, памятники русской старины и ее воинской славы. К сожалению, писем за этот период сохранилось мало. Чтобы как-то скрасить разлуку с родными, он почти в каждом письме присылал фотокарточки.

Приходили лаконичные, скупые весточки. По их содержанию чувствовалось, как напряженно и много работал в то время Николай. Однако в каждом письме звучала забота и привязанность к близким. Не забывал он и своих сослуживцев по Уралмашзаводу, находил время поблагодарить за «науку» и за внимание. Так, в одном из своих писем к инженеру Георгию Никифоровичу Голосному он писал, что работает в проектном бюро.

– Это письмо, – рассказывает Г. Н. Голосной, – было проникнуто воспоминаниями о нашей совместной работе и теплой благодарностью ко мне и моей жене за то внимание, которое мы оказывали ему – я по службе, а жена – в несложных домашних хлопотах.

Федор Александрович Белоусов, работающий ныне в Москве, в своих воспоминаниях пишет:

«Ника, сколько я знал его, был и оставался милым товарищем. Привязанность друг к другу мы пронесли через долгие годы и огромные расстояния… Случайная встреча в Москве – редкость, о которой обычно говорят, как о чем-то необыкновенном. Но мы все же встретились. Было это в 1939 году. Я шел возле гостиницы «Москва» и вдруг слышу за спиной знакомый голос. А речь не русская. Оглядываюсь, Ника! Идет с двумя дамами и разговаривает по-немецки. Условились встретиться во второй половине дня. Тогда мы и увидели фон Риббентропа, министра иностранных дел фашистской Германии, приезжавшего в Москву для заключения пакта о ненападении.

Даже мы, простые советские люди, понимали, а подчас интуитивно чувствовали тогда, с какими коварными врагами вынуждено было наше правительство вести переговоры. Необходимо было выиграть время для укрепления обороноспособности Советского государства. Москвичи, видевшие министра-фашиста, настороженно-холодно встретили его. Николай Иванович дал мне краткую характеристику фашистского дипломата. Я помню, Кузнецов начал со слов: «Вот он один из двуногих зверей, представитель нового порядка в Европе, ярый поборник фашистской цивилизации фон Риббентроп…»

Летом сорокового года, идя по Арбату, Маргарита Степановна Лукоянова – жена товарища Николая по учебе в Талице, случайно встретила Кузнецова. Она тоже училась в Талицком лесотехникуме, но курсом позже. Эта неожиданная встреча была очень радостной, так как в техникуме они все были дружны. С тех пор прошло много лет, и встретить товарища по учебе в многолюдной Москве было очень приятно. Кузнецов прекрасно выглядел, был весел и по-прежнему задорен. Но долго поговорить им не пришлось, так как оба спешили по своим делам.

Спустя год, накануне Великой Отечественной войны, Николай Кузнецов зашел к Лукояновым. Леонид Дмитриевич был на работе. Дома находилась лишь Маргарита Степановна. Николай выглядел отлично. Он с интересом расспрашивал хозяйку о ее делах, вспоминал об учебе в техникуме, о старых товарищах. Николай Иванович рассказывал, что живет полнокровной жизнью: посещает музеи, театры. Если к этому прибавить любимую работу, то скучать не приходится.

…В 1939–1940 годах Николаю приходилось часто бывать в командировках; из разных городов страны шли его письма родным.

Очередная командировка совпала с финскими событиями. Вместе со всем советским народом Николаи с тревогой следил за военными действиями, радовался успехам Советской Армии, особенно благополучному окончанию войны.

В мае 1940 года Виктор Кузнецов, призванный в Советскую Армию, по пути к месту службы сообщил телеграммой брату, что будет проездом в Москве.

Братья встретились после более чем двухгодичной разлуки. Николай Иванович повел Виктора на Красную площадь, в Мавзолей Ленина. Посещение Мавзолея произвело на младшего брата огромное впечатление, и Виктор начал говорить о чувствах, переполнивших его, когда он впервые увидел образ великого Ленина.

– Ну вот, и сходили на поклон к Владимиру Ильичу, – прервал свое раздумье Николай Иванович. – Я не первый раз посещаю Мавзолей. И всегда иду будто на исповедь. Я смотрю на Ленина и думаю: вот он, титан человеческого духа, создавший партию, которую народ назвал умом, честью и совестью нашей эпохи. Ленин перевернул мир… Смогу ли я прожить так, чтобы обо мне сказали: «Он был настоящим ленинцем!..»

Потом Николай заговорил об успехах Родины, о только что закончившейся войне с белофиннами, о грозовых тучах, сгущающихся у границ Советского Союза. Николай радовался, что его брат коммунист.

– А я вот отстал от тебя. Но я еще заслужу доверие партии своей работой, и обязательно стану коммунистом!.. Это – моя самая высшая цель. Как замечательно сказал академик Губкин: «Горжусь, что принадлежу к Коммунистической партии и дорожу этим высоким званием. И ценю его больше, чем знания, добытые в большом труде. Ценю больше самой жизни». Придет время – и я по праву повторю эти слова.

Братья обошли вокруг Кремля, Николай подробно рассказывал об истории национальной русской святыни, об истории старой Руси. Показывал Манеж, университет на Моховой, где учились Огарев и Герцен.

– Вот видишь, – заметил он, – среди нескольких миллионов москвичей мы с тобой вместе, брат с братом, и нам нельзя терять нашу связь…

Николай очень бегло и скупо рассказывал тогда о своей работе. Больше всего он говорил о том, какую иностранную литературу он читает, переводит на русский язык. Одет Николай был в военную форму авиаинженера, которая очень шла ему и ловко сидела на его стройной фигуре. Виктор был тоже в военной форме (хотя и в солдатской), и старший брат заметил:

– Теперь, если враг нападет, мы оба можем стать активными защитниками Родины. На Западе особенно неспокойно. Немецкие фашисты проглотили Польшу и точат зубы на СССР. Они уже подчинили себе почти всю Европу. Конфликт, вызванный белофиннами, – это пробный шар в большой игре, задуманной гитлеровской кликой… А мои знания немецкого языка и Германии всегда могут пригодиться. Как говорят немцы: «С языком нигде не пропадешь!»

Вскоре после этой встречи Виктор, по семейным обстоятельствам, получив краткосрочный отпуск, выехал из своей части в Уфу. Он телеграфировал брату о проезде через Москву. Они встретились на перроне вокзала и условились о более продолжительном разговоре на обратном пути. Возвращаясь в часть, в начале августа Виктор пробыл в Москве почти целый день. Братья много беседовали о родных и близких. Тепло прощаясь на вокзале, Николай еще раз напутствовал брата: «Коммунист должен быть настоящим бойцом, никогда не забывай этого».

Время летело быстрокрылой птицей. Николай Иванович напряженно работал на заводе, готовился к экзаменам в институт иностранных языков, занимался переводами сложных технических текстов. Он шел к своей заветной цели. Он готовился стать ученым лингвистом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.