На распутье

На распутье

Мне многое довелось испытать здесь, но в сердце не было ненависти.

О. Скорцени

Скорцени бесцельно проводил время в лагере Дахау, постепенно приходя в себя после судебных процессов. Однажды он получил предложение от так называемого "исторического дивизиона" американской армии[56]. Эта структура занималась сбором информации о ходе боевых действий и операций в годы войны. Один из филиалов располагался в Нойштадте. Филиал разрабатывал известных немецких офицеров, чтобы в последующем использовать их воспоминания для своих целей. Так в поле зрения филиала оказался и "человек со шрамами" — ему было предложено подготовить историческую справку об освобождении Муссолини. Аналогичное предложение получил и Карл Радль.

Через несколько дней из Дахау выехала машина с представлявшими интерес для американцев офицерами. В грузовике царило приподнятое настроение: все были уверены, что с лагерями уже покончено. Однако вместо Нойштадта Скорцени и Радля привезли в фильтрационно-следственный лагерь в Оберурзеле, а на ночь пометили в одиночные камеры. Это было большим ударом по надеждам эсэсовцев, ранее они слышали о достойных условиях работы в "историческом дивизионе". Утром новоявленных историков опять поместили в одну камеру для работы, но они решили отказаться от работы в таких условиях и вернуться в лагерь военнопленных.

После этого их посетил глава филиала полковник Поттер. Эсэсовцы высказали Поттеру свои претензии и заявили об отказе от работы в таких условиях. Американец пообещал изменить условия содержания в ближайшие дни, и спустя три дня эсэсовцы переехали в номер местной гостиницы "Аляска". Правда, в номере уже проживало трое немецких офицеров, занятых в том же проекте (двое из них также были участниками освобождения Муссолини).

Работа в филиале велась с соблюдением всех мер конспирации. Возможно, американцы опасались, что их подопечных могут похитить советские спецслужбы. Каждый немец получал кличку и на время забывал о своей фамилии. Так, Скорцени стал "способным" (Able), а Радль — "байкером" (Biker).

Написание воспоминаний шло неспешно, вечерами офицеры играли в карты или слушали радио. В декабре 1947 года Скорцени и Радля отпустили в двухнедельный отпуск с условием ежедневного посещения американской комендатуры в Оберурзеле. Офицеры посетили проживавшую в том же городе Ханну Рейч, встречались и с другими известными немцами. После наступления нового, 1948 года Скорцени и Радль вернулись в гостиницу "Аляска", а уже в феврале их работа над воспоминаниями об освобождении Муссолини была закончена. Опыт написания воспоминаний был позже успешно использован обоими "историками" — Скорцени написал воспоминания о своей службе, а Радль издал беллетризированный вариант своих воспоминаний, написанных в Оберурзеле.

Между тем в Оберурзель приехала англо-американская комиссия по расследованию показаний одного солдата люфтваффе, утверждавшего, что он видел своими глазами, как в начале мая 1945 года Гитлер улетел со Скорцени на самолете. По мнению Скорцени, донесший на него солдат просто помутился рассудком. Стоит сказать, что подобные слухи возникали еще в 1945 году и уже тогда живо интересовали американцев. Затем за работу принялись журналисты, сообщившие об "одном из офицеров штаба Скорцени", который в 1945 году на стареньком "Ю-52" переправил Гитлера из Германии в Данию, а потом в Испанию.

В итоге не раз "спасший Гитлера" Скорцени отправился в тюрьму Нюрнберга для допросов, а за компанию с ним забрали и Радля. После многодневных допросов американцы наконец убедились в фантастичности сказок о спасении Гитлера. По просьбе Скорцени из Нюрнберга их отправили в лагерь интернированных в Дармштадт. В этом лагере имелась денацификационная комиссия, которая могла освободить эсэсовцев. Прибыв в Дармштадт, Скорцени стал настраиваться на освобождение. Позже диверсант № 1 вспоминал это время: "Мы ничего не боялись, потому что всегда действовали в высших интересах Германии. Ничем мы не навредили и федеральной земле Гессен, на территории которой располагался наш лагерь. Мы вообще считали, что факт возбуждения против нас уголовного дела и последовавшее оправдание наилучшим образом свидетельствуют о том, что мы честно выполняли наш долг перед Родиной… В лагерях для интернированных мы провели в общей сложности около трех лет. Наша жизнь мало чем отличалась от жизни миллионов немецких солдат, прошедших через все лишения и страдания американского плена".

Рассмотрение дел Скорцени и Радля было назначено на апрель 1948 года, однако слушание было отложено. В этом Скорцени винил "официальные власти"; правда, не совсем понятно, какие власти "человек со шрамами" имел в виду, ведь в комиссии заседали немцы. Затем состоялся еще один перенос дела из-за поступившего на Скорцени доноса — один из его бывших солдат обвинил его в том, что он "приговорил его к смертной казни за отказ от участия в диверсионной операции". Обвинение вскоре рассыпалось, но сроки рассмотрения опять были отложены.

В 1946 году в СССР был вывезен родной брат Скорцени — Альфред. Он был осужден на 20 лет каторжных работ, но в 1955 году был досрочно освобожден и репатриирован в Австрию. Есть мнение, что Альфред Скорцени находился в СССР в качестве заложника, гарантировавшего здравомыслие своего брата.

Шло время, а желанного освобождения не наступало, тогда Скорцени решил бежать из лагеря. Позже он вспоминал: "Я почувствовал, что устал и мое терпение окончательно лопнуло". 25 июля 1948 года диверсант № 1 бежал из лагеря интернированных в Дармштадте. В этом сходятся все, но в том, как это было осуществлено, согласия нет. Рассмотрим основные версии.

Версия первая "д’Артаньян". Рассказана самим Скорцени: "Я сообщил обвинителю, что уезжаю из лагеря. Я совершенно открыто рассказывал о своих намерениях всем и каждому!" В более поздних воспоминаниях диверсант № 1 рассказывал уже немного по-другому: "Я предупредил американского полковника, управляющего лагерем, что решил убежать; он мне не поверил. Через 2 часа, 27 июля 1948 года, я разместился — с определенными трудностями — в багажнике его собственного автомобиля. Немецкий водитель, ехавший за покупками, ничего об этом не знал и провез меня через все преграды".

Версия вторая "Заговор". Рассказанная незадолго перед смертью Гленну Инфилду. За Скорцени явились трое офицеров СС в американской форме. Они сообщили часовому:

— Мы прибыли, чтобы доставить пленного Скорцени в Нюрнберг на утренний допрос.

Часовой растерялся и не проверил документы у приехавших. Они же посадили диверсанта в машину и увезли.

В камере Скорцени оставил прощальное письмо: "Я верю, что у суда не будет возможности принять справедливое решение, так как ему придется подчиниться более сильным влияниям извне. У меня есть только одно желание: жить с почетом в этом Отечестве".

С этой версией перекликается версия, рассказанная Ю. Малером. Диверсант № 1 передал на волю записку, а уже потом за ним явились его товарищи, переодетые в американскую форму.

Самой же невероятной версией побега является "американская" от Генриха Боровика. О побеге ему рассказал лично Отто Скорцени за несколько месяцев до смерти: "Меня вызвал к себе начальник лагеря и сказал: "Что-то вы у нас засиделись. Пришло время прощаться!.." Вечером в багажнике "кадиллака" того же начальника его вывезли с территории лагеря". Встреча Боровика с диверсантом № 1 мне кажется нереальной.

После успешного побега Скорцени залег на дно и затаился. Он прятался в Баварии, на одной из ферм, арендованной графиней Ильзе Финк фон Финкенштейн[57]. Ильзе была племянницей Ялмара Шахта[58] и до замужества носила фамилию Лютье. Не совсем ясно, предоставила ли графиня ферму для Скорцени по своей воле или по просьбе дяди. Как бы там ни было, но между бывшим диверсантом и молодой красивой немкой возникли чувства. Они оба были в браке и потому прятались от чужих глаз в ближайшем лесу. Так Скорцени встретился со своей третьей женой, но до этого брака было еще далеко…

По воспоминаниям Ильзе, на ферме часто появлялся Рейнхард Гелен[59], уже тогда тесно сотрудничавший с американцами. Однажды он предупредил "человека со шрамами", что его хотят похитить советские спецслужбы. На следующий день человек Гелена принес диверсанту для самообороны пулемет МГ-34. Скорцени часто отлучался с фермы, по мнению Ильзе, он встречался с новобранцами своей организации.

Тем временем американцы объявили долговязого диверсанта в розыск, это же сделали власти земли Гессен, на территории которой располагался дармштадтский лагерь. А уже в сентябре 1948 года Скорцени был обнаружен в США в качестве инструктора американских ВВС. Бывший диверсант обучал американских парашютистов альтернативным способам эвакуации; правда, агентство Ассошиэйтед Пресс утверждало, что он обучал летчиков. Вскоре из США диверсант отправился в Аргентину.

В Аргентине в это время властвовал горячий сторонник Гитлера и Муссолини Хуан Перон[60]. Этот человек совершенно не стеснялся рассказывать о своих взглядах: "Тогда в Нюрнберге произошло нечто, что лично я считаю позором и неудачным уроком для будущего человечества. Я уверен, что аргентинский народ тоже признал Нюрнбергский процесс позором, недостойным победителей, которые вели себя так, будто они не являлись победителями. Теперь мы поняли, что они заслужили проигрыша в войне".

Естественно, что такая гражданская позиция диктатора привлекала в Аргентину нацистов всех мастей. Аргентина была католической, что, как мы увидим позже, лишь помогало нацистам попадать в страну. Еще до прихода к власти Перона аргентинское правительство сообщило в Ватикан о "желании правительства Аргентинской Республики массово применять свой закон об иммиграции, чтобы способствовать в настоящий момент европейским католическим иммигрантам в поиске необходимой земли и капиталов в нашей стране". По окончании Второй мировой войны в Аргентине оказалось большое количество "добропорядочных католиков" из Третьего рейха. Среди них были и эсэсовцы Адольф Эйхман[61], Эрих Прибке, и видные нацисты Зигфрид Уйберрейтер Бертольд Хейлиг.

Приток нацистов был настолько велик, что 20 июля 1949 года депутат аргентинского парламента Сильвано Сантадер направил парламентский запрос: "действительно ли бывший полковник нацистских люфтваффе Ганс Ульрих Рудель, подполковник СС Отто Скорцени, инженер Вилли Танк и генерал Адольф Галланд занимают высокие посты в различных соединениях аргентинских вооруженных сил?". Сантадер на этом не остановился и написал книгу "Нацизм в Аргентине", после которой ему пришлось бежать из страны.

Эвита и Хуан Лерон

Существуют данные, что после Второй мировой войны в Аргентину переселилось более 50 тыс. немцев. Помимо немецких граждан в стране еще имелось и немецкое золото, т. н. "нацистское золото" (история этого золота заслуживает отдельной книги, а потому его происхождение и появление в Аргентине лежит вне рамок этой книги). Размеры нацистского капитала в Аргентине оценивались в 800 млн долларов на депозитах, 500 кг золота, а также 4600 карат алмазов и других драгоценных камней. Нацисты нуждались в этом капитале, но Хуан Перон и его супруга Эвита[62]считали эти деньги почти своими.

Мне не удалось установить точную дату прибытия Скорцени в Аргентину, как и не удалось установить кем он быт туда направлен. Но факт остается фактом — не позднее лета 1949 года "человек со шрамами" появился в Буэнос-Айресе. Его визита ждали как немецкие товарищи, так и Хуан Перок. Скорцени был с почестями встречен диктатором. От своих информаторов Скорцени узнай что многое в решении важных вопросов зависит от Эвиты Перон, чьи отношения с супругом заметно охладели. Поэтому бывший диверсант согласился поделиться опытом с тайной аргентинской полицией и принялся обхаживать Эвиту. Вскоре Скорцени предотвратил покушение на супругу аргентинского диктатора, после чего у них завязался бурный роман. Злые языки утверждали, что покушение на Эвиту организовал сам Скорцени, чтобы быстрее втереться к ней в доверие. Можно говорить, что в это время Скорцени запутался в своих женщинах. Он по-прежнему состоял в браке со своей второй женой, до приезда в Аргентину состоял в связи с племянницей Шахта, а в Аргентине завоевал Эвиту. Любовники исчезали на несколько дней, якобы уезжая на проверки дальних объектов. Сложно предположить, что было дальше, но, возможно, Перон узнал о бурном романе немецкого инструктора и своей жены. Скорцени покинул Аргентину, а Эвиту вскоре убил рак. Мы не будем рассматривать дальнейшую историю "нацистского золота", ограничимся лишь версией, что после смерти Эвиты Перон 100 млн долларов было возвращено нацистам на счета их организаций. Миссия Скорцени удалась, пускай и не полностью.

"Человек со шрамами" вернулся в Европу. В феврале 1950 года диверсант случайно попал в объективы фотокамер в Париже и был опознан. Его появление наделало шума во Франции, поползли слухи о возможном националистическом путче в стране. В этой ситуации Скорцени решил не рисковать и выехал из Франции… в Германию. Скорый и таинственный отъезд дал повод французским журналистам назвать Скорцени "человеком, которому не нужно виз".

21 февраля 1950 года в Фрайбурге Скорцени получил новые документы на имя Ганса Р. Фрея, уроженца Бреслау (ныне Вроцлав, Польша). А уже 7 сентября 1950 года "человек со шрамами" получил во Франкфурте испанскую визу на имя Рольфа Штайнбауэра.

В Германии Отто Скорцени провел ряд переговоров об издании своих воспоминаний, а потом отбыл в Италию. В Риме он остановился в стенах немецкой семинарии (Collegio Teutonico di Santa Maria delPAnima). Ректор семинарии — епископ Алоиз Худал[63] еще с 1930-х годов с симпатией относился к нацистам, а после прихода Гитлера к власти даже заявил на проповеди:

"В этот судьбоносный час живущие за границей немцы-католики приветствуют восходящий германский Рейх, который будет построен на верности Христу и народу. […] Оживает блестящее прошлое германского народа. Чем больше исчезнет из общественной жизни безродных элементов, опозоривших в дни переворота честь немецкого солдата, а вместе с ней очернивших и всё великое и святое в германской истории, тем сильнее воспрянет великая народная мысль, благородное сознание единства всех немцев в языке и культуре. […] Так будем же бороться с фальшивым пацифизмом, который стремится навеки оставить наши руки в цепях, выкованных недостойными мирными договорами, и вернем немецкой молодежи способность к защите с оружием в руках как высшую ценность мужской юности".

С годами симпатии епископа не прошли, и он после окончания Второй мировой войны играл важную роль в папской помощи немецким военнопленным в Германии. Худал считал большевизм главным злом и в целях борьбы с ним помогал ряду нацистов бежать по церковной линии в Латинскую Америку. Маршруты переброски нацистов в Америку позже назовут "крысиными тропами".

В ходе римских встреч Скорцени с Худалом и прячущимися в семинарии нацистами, по мнению Юлиуса Мадера, была образована таинственная организация — ОДЕССА, о которой пришло время поговорить и нам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.