Снова в Москве
Снова в Москве
В 1934 году решением Советского правительства основные научные учреждения АН СССР переводились в Москву. Учёные сочли это признанием важного государственного значения научных исследований. По словам президента Академии наук А. П. Карпинского: «Это… вытекает из самого существа Советской власти, относящейся к науке как к своему непосредственному помощнику и сотруднику в строительстве новой жизни».
Вернадский писал: «Перенос Академии в Москву должен явиться не простым переселением… из одной столицы в другую, а развертыванием по новому и широкому плану научной организации Академии, концентрирующей научную мысль и научную моттть Союза. Вопрос идёт о создании новой, небывалой ещё в истории человечества формы научной государственной организации, используя для этого исторически сложившуюся Всесоюзную Академию наук».
В июне 1935 года Вернадские переехали в Москву; квартира была в Дурновском переулке. Он стал уделять главное внимание проблемам биогеохимии, а также большому труду «Научная мысль как планетное явление». По его словам, «то понятие ноосферы, которое вытекает из биогеохимических представлений, находится в полном созвучии с основной идеей, проникающей научный социализм… Мы видим здесь начало перехода к государственному строю сознательного воплощения ноосферы».
В 1937 и 1938 годах некоторые записи в его дневнике свидетельствуют о том, что он возмущён ущемлением свободы мысли и репрессиями, масштабы которых он чрезмерно преувеличивает:
«Откуда-то приводится цифра 14–17 миллионов ссыльных и в тюрьмах. Думаю, что едва ли это преувеличение». Приведя эту цитату, один из антисоветчиков в 1995 году заметил: «Вернадский не знал, да и не мог знать, что названная им цифра занижена».
Такой комментарий показывает глубокую и сознательную ложь нынешних врагов русского народа и России. В журнале СОЦИС (№ 6, 1991) были опубликованы официальные данные о репрессированных. Так, на 1 января 1938 года в ГУЛАГе находилось 1 881 570 человек, из них осуждённых за контрреволюционные преступления 185 324.
Можно предположить, что в местах заключения были невыносимые для жизни условия. Однако в 1937 году смертность среди заключённых была 2,6 %; а в благополучной Швеции «на воле» она тогда была немногим ниже: 1, 95 %, тогда как в 1991 году в РФ была примерно такой же, как в ГУЛАГе! (Надо лишь учесть, что осуждены были более или менее здоровые люди, а общая смертность включает детей, инвалидов и стариков.)
«Осведомители» Владимира Ивановича почти вдесятеро завысили общее число осуждённых, среди которых абсолютное большинство составляли уголовники. Неудивительно, что у Вернадского пробуждались антисоветские настроения: в кругу его знакомых были «враги народа», вольно или невольно распространявшие клевету на советскую власть. По-видимому, некоторые из них были арестованы, что ещё больше укрепило его в негативном отношении к существующему режиму.
Его критический взгляд замечает распространение тех «отрыжек НЭПа», о которых в 1920-х годах писали Владимир Маяковский («Клоп», «Баня), Михаил Зощенко, Михаил Булгаков («Зойкина квартира):
«Поражает «наживной» настрой берущей верх массы коммунистов; хорошо одеваться, есть, жить — и все буржуазные стремления ярко растут. Друг друга поддерживают. Это скажется в том реальном строе, который уложится. Все отбросы идут в партию. Двойственность: великие идеалы и — полицейский режим и террор?
Мне кажется, стихийный исторический процесс идёт в унисон с идейными принципами? Политика правильная? Всё-таки в идеологии — положительное здесь. В демократиях оно проявляется не в тех группах, которые ведут и делают политику».
Странно, что он не уточняет — «в буржуазных демократиях». С детства и юности, разделяя политические взгляды отца, он порой не обращал внимания на то, каким образом обзавелись они своими богатствами, какую жестокую и преступную политику проводили в Африке, Азии, Америке.
Впрочем, в 1913 году, во время поездки по Северной Америке, он отметил: «Проезжая по новой дороге, всюду видишь безжалостное истребление нетронутой природы… Здесь всё пропитано кровью, полно человеческих страданий, жестокостей.
Среди них пробиваются отдельные жизни, отдельные великие идеи… Прежние расы стёрты, и Новый Свет занят потомками Старого».
Из его впечатлений от Чикаго: «Поражает банковский квартал, с огромными дворцами-банками. Впечатление, что банки здесь храмы». Но у него не возникла мысль о том, что капиталистический режим, как писал Джек Лондон, — «железная пята», господство денег и прибыли, экономического и духовного закабаления людей.
Благополучную жизнь «среднего класса», учёных и преподавателей высшей школы в Германии, Франции, Великобритании Владимир Иванович считал следствием либерально-демократического строя и прогресса науки. Он хорошо знал то хорошее, что там было, и плохо — плохое.
В России он замечал и то и другое. Только не учитывал, что история нашей страны в первой половине XX века — героическая и трагическая. За высокие идеалы приходилось вести напряженную борьбу с мощными и коварными врагами — правителями стран буржуазных демократий, крупнейшими банкирами, капиталистами, международными корпорациями, с их сторонниками в нашей стране и теми, кто противостоял строительству социализма по сталинским канонам. (Об этих канонах можно долго и бесполезно спорить, но факт остаётся фактом: победа в Великой Отечественной войне доказала их верность, что признал Вернадский.)
Было на пути к коммунизму ещё более сильное противодействие, с которым так и не удалось справиться в СССР. Это — стремление к личному благополучию любой ценой, к богатству и комфорту. Эти «буржуазные стремления» стали побеждать и в партии.
Дело тут не в «отбросах общества», как полагал Вернадский. В технической цивилизации вообще материальные ценности преобладают над духовными. Чем богаче становится общество, тем больше возможностей для материального потребления, и тем больше жаждущих наживы, «лёгкой жизни», максимального комфорта при минимальном труде. Как писал анархист Михаил Бакунин:
«Но героические времена скоро проходят, наступают за ними времена прозаического пользования и наслаждения, когда привилегия, являясь в своём настоящем виде, порождает эгоизм, трусость, подлость и глупость».
Кстати, твёрдое убеждение Вернадского в наибольшей ценности личности отвечает именно идеалам анархизма, безначалия. В других вариантах устанавливается система ограничения прав личности. И монархия, и буржуазная или народная демократия тоталитарны. Вопрос лишь в том, во имя чего, ради каких идеалов и общественных групп ограничены права личности и до каких пределов.
Несмотря на критическое отношение к советской системе, признавая верность её идеалов, Вернадский остаётся оптимистом. В апреле 1938 года записывает в дневник: «Многие смотрят в ближайшее и отдалённое будущее мрачно. Л. (академик H.H. Лузин. — Р. Б.): «Человек идёт к одичанию». Я совершенно иного «мнения» — «идёт» к ноосфере. Но сейчас становится ясно, что придётся пережить столкновение, и ближайшие годы очень неясны. — Война?»
На этот вопрос вскоре был дан ответ: началась Вторая мировая война. А вот путь в ноосферу нам ещё придётся обсудить. Одно ясно: вера в счастливое будущее человечества (по сути, как в марксизме) вдохновляла его. Например, он предполагал: «А теперь перед нами открываются в явлениях радиоактивности источники атомной энергии, в миллионы раз превышающие все те источники сил, какие рисовались человеческому воображению». Не исключал вскоре создание атомной бомбы чудовищной разрушительной силы и призывал учёных к ответственности за результаты своих исследований.
Исходя из таких высказываний и трудов по радиогеологии, его порой называют «пророком атомного века». Это явное преувеличение. Открытие и изучение радиоактивности вызвало в начале XX века вспышку идей о возможности использовать новый вид энергии в мирных и военных целях.
В 1903 году в нобелевской речи Пьер Кюри сказал: «Можно представить себе, что в преступных руках радий может стать очень опасным, и тут можно спросить, преимущество ли для человечества знать тайны природы, и достаточно ли оно зрело, чтобы пользоваться ими, и это знание не будет ли ему во вред. Характерно открытие Нобеля. Сильные взрывчатые вещества… ужасное средство разрушения в руках великих преступников, вовлекающих народы в войны. Я из тех, которые думают, как и Нобель, что человечество извлечёт больше добра, чем зла из новых открытий».
Ещё раньше Луи Пастер высказал такую же надежду: «Я верю непоколебимо, что наука и мир восторжествуют над невежеством и войнами». Неудивительно, что такое мнение разделял и Владимир Вернадский.
Фантаст и мыслитель Герберт Уэллс предсказал в романе «Освобождённый мир» (1913) открытие первой атомной электростанции в 1953 году (только не мог себе представить, что свершится это в СССР). Там же написал он и о том, как на город сбрасывают атомную бомбу. И это тоже произошло, к тому же раньше, чем заработал «мирный атом».
Одно бесспорно: в нашей стране именно Вернадский организовал и возглавил поиски радиоактивных минералов; по его инициативе начались исследования по проблемам радиогеологии.
…У каждого возраста свои блага и беды, свои достоинства и недостатки. Для каждого дела есть и самый подходящий возраст, когда физические и духовные силы наиболее точно соответствуют выполняемой работе. Конечно, бывают исключения, но обычно поэтами или математиками становятся в юности, а признанными философами или геологами в зрелые годы.
Вернадский в глазах многих коллег уже давно был едва ли не патриархом. Ему больше семидесяти лет. К этому времени обретаются знания и навыки, укореняются привычки, достигается прочное положение в обществе, складываются убеждения и предрассудки, угасают страстные поиски нового, высшего, прекрасного…
Альпинист, достигнув вершины, вскоре начинает спуск. На вершинах долго не задерживаются. Для обитания места эти не годятся. Не так ли и каждому из живущих определена вершина свершений, жизненный перевал (или пик), после которого начинается спуск…
Нет, не так. Всё зависит от того, как живет человек, какие у него устремления. Если «живет как живется», вступают в свои права законы физиологии: начинается спад. А наука о старении — геронтология — помогает продлить старость.
Увы, науки о молодости нет. Продлить молодость невозможно…
Но юность, зрелость и старость — понятия не только физиологические. Они относятся и к складу личности, и к складу ума. Вот и начинаются несоответствия. Пусть дряхлеет организм и чаще приходят болезни, пусть ежедневно отмирают тысячи нервных клеток — человек противостоит этому, если не теряет силу и гибкость мысли, ясность ума, смелость исканий, юношескую жажду познания.
Молодость духа даруется не каждому. Именно — молодость, устремленная вперед и выше, не удовлетворенная достигнутым, яростно штурмующая вершину жизни…
Прекрасна творческая активность Вернадского, не убывающая с годами. Не прерывая научных исследований, он продолжает руководить Радиевым институтом и КЕПС. Добивается создания при Академии наук Морского института; в Москве организует филиал Радиевого института. Создает новые академические комиссии.
Чем вызван такой настойчивый, горячий интерес к организационным вопросам? Ведь он был прежде всего мыслителем, ученым. Его никогда не увлекали организационные дела. Они сопряжены с немалыми хлопотами. Вряд ли они ему нравились, как любому выдающемуся мыслителю.
У него была возможность избегать их, целиком отдаваться научному творчеству. Как признанный теоретик, академик (вдобавок имеющий почтенный возраст) он имел право отстраниться от излишних забот и хлопот. А вместо этого сам взваливает на себя почти непосильный груз организационной работы. Почему?
Сказывается сила его характера и верность убеждениям. Он считает своим долгом создавать научные учреждения, необходимые не только родной стране, но и мировой науке. Должность академика, по его мнению, обязывает вести научные исследования, а также заниматься практическими и организационными работами.
«Задачей науки, — писал он, — должно являться не только изучение научной истины, не только развитие научных представлений о Вселенной — её задачей должно быть освоение научных истин и научных мировоззрений в их приложении к потребностям жизни».
Конечно, совершают крупные научные открытия отдельные личности. Но для их появления и проявления необходима благоприятная среда — научная, общественная, социальная. Научное творчество — коллективные поиски истины, работа, связывающая сотни, тысячи людей не только в данной стране и в данное время, но и во всем мире и за многие века.
Со времен Ломоносова никто так много не сделал для организации отечественной науки, как Владимир Иванович Вернадский.
Он был инициатором изучения и поисков радиоактивных минералов в нашей стране и создателем Комиссии по тяжёлой воде. Нацелил учёных на познание «странников Вселенной» — метеоритов и стал основателем и первым председателем Метеоритного комитета.
Многим ли, даже из числа геологов, была ясна важность создания Комиссии по изучению четвертичного периода? Почему четвертичного? За последние 600 миллионов лет сменилось двенадцать геологических периодов. Из них этот — кратчайший, не более 3 миллионолетий. Остальные периоды в десятки раз продолжительнее. Скажем, кембрийский охватывает около 80 миллионолетий, а комиссии по его исследованию нет!
По сравнению с другими периодами четвертичный очень беден. Кроме россыпей (например, золотоносных) и торфа, ничего примечательного. А отложения других периодов богаты углем и железом, нефтью и медью, драгоценными и редкими металлами и многими другими полезными ископаемыми.
Вот как непросто обстоят дела. И надо еще учесть геологические традиции: на четвертичные отложения геологи обращали мало внимания, считая, что тут основное поле деятельности для географов, почвоведов.
Последнее обстоятельство — слабая геологическая изученность четвертичного периода — отчасти и сыграло свою роль. Нельзя же самый близкий к нам, самый «молодой» период знать хуже других.
Знания эти очень важны для понимания общих геологических закономерностей. В четвертичное время северные широты Европы, Азии, Америки неоднократно захватывали великие ледники, а волны резких климатических перемен прокатывались по всей планете.
Поэтому четвертичный период называют ледниковым. Есть у него ещё одно название — антропогенный (предложенный А. П. Павловым): период формирования человека. Есть у многоликого периода ещё одно название — плейстоцен (новый). В это время шло обновление растительного и животного мира Земли; вымерли многие группы животных (скажем, мамонты и шерстистые носороги), оформилась современная географическая зональность.
Четвертичный период представляет уникальные возможности для разнообразных геологических исследований. Четвертичная геология имеет огромное значение и для сельского хозяйства (в связи с почвами и подземными водами), для производства строительных материалов (пески и глины) и в инженерной деятельности. Большинство сооружений возводится на четвертичных породах: дома, фабрики и заводы, города, каналы и плотины.
Таковы обстоятельства, оправдывающие создание Комиссии по изучению четвертичного периода. В наши дни о них судить нетрудно: четвертичная геология стала признанной областью знаний. А во времена Вернадского это надо было предвидеть.
Он, как мы знаем, был инициатором создания и председателем КЕПС (Комиссии по изучению естественных производительных сил, от которой позже отделились многочисленные академические институты: Почвенный, Географический, Радиевый и др.).
При КЕПС организовал Вернадский отдел живого вещества. Сотрудников подобрал превосходных. Один из них — А. П. Виноградов — был выпускником Военно-медицинской академии. Приняв предложение Вернадского, он отправился в плавание на научно-исследовательском судне «Персей» для изучения химического состава морских организмов.
Далеко не все ученые могли в то время оценить научное значение начинаний Владимира Ивановича. Многие втайне над ним подтрунивали, снисходительно усмехались: видано ли этакое! Заниматься бесконечными анализами, изучая, какие химические элементы преобладают в составе ткани тех или иных видов. Где тут геохимия? Тут даже не биология, а какие-то пустые химические упражнения…
Скептики поутихли, когда одна за другой стали выходить на русском языке работы Вернадского, посвященные биогеохимии — науке о геохимической деятельности живых организмов. Оказывается, они накапливают на земной поверхности, в осадочных породах определенные химические элементы, доселе рассеянные в биосфере. У конкретных видов имеются химические особенности, способность концентрировать те или иные вещества.
Эти знания одинаково ценны и для поисков полезных ископаемых, и для освоения биологических ресурсов, и для охраны земной природы.
Создал Вернадский ещё одно полезное научное учреждение: Комиссию по изучению минеральных вод СССР. Позже она стала Гидрогеологической лабораторией Академии наук.
По инициативе Вернадского было созвано первое в Союзе (и в мире) совещание по проблемам вечной мерзлоты. В 1932 году он, поддержав предложение мерзлотоведа М. И. Сумгина, добился учреждения Комиссии по изучению вечной мерзлоты. Несколько позже комиссия превратилась в комитет, а затем в Институт мерзлотоведения АН СССР, который возглавил академик В. А. Обручев.
Надо ли говорить, насколько важны были эти научные учреждения в ту пору, когда Советский Союз начал активно осваивать огромные территории, где распространена вечная (точнее, многолетняя или многовековая) мерзлота.
Замечательной способностью обладал Вернадский — заглядывать на десятилетия вперед, предопределять ход научной мысли и практики.
Надо лишь помнить, что никаких государственных должностей он не занимал, в правящую ВКП(б) не вступал, подвергался нападкам некоторых весьма влиятельных философов, а некоторые его сотрудники и друзья, в частности Б. Л. Личков, отбывали сроки в лагерях. И при этом он был крупнейшим организатором науки в СССР!
Значит, его инициативы поддерживал не только Президиум АН СССР, но и советское правительство, Политбюро, Сталин. В те довоенные годы наша держава за десятилетие поднялась после Гражданской войны и разрухи на уровень передовых стран мира в промышленности, науке и технике, образовании и культуре. Это с полнейшей достоверностью доказала наша победа в Великой Отечественной войне.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.