5. ВСТРЕЧА С АЛВАРЕСОМ МАСИЕЛОМ

5. ВСТРЕЧА С АЛВАРЕСОМ МАСИЕЛОМ

В первых числах мая 1788 года помощник губернатора Кунья де Менезес доложил его превосходительству, что прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер просит аудиенции.

– Это тот самый, – добавил помощник, – который при вашем предшественнике получил благодарственное письмо от ее величества.

– Просите, пусть войдет, – сказал губернатор. Переступив порог кабинета, Тирадентис представился по всей форме и, протянув Кунья де Менезес сложенный лист бумаги, произнес:

– Ваше превосходительство, разрешите передать вам мое прошение об отпуске, необходимом мне для поездки в Рио-Де-Жанейро.

– Что это тебя потянуло в столицу, дорогой прапорщик? – подозрительно спросил губернатор. – Может быть, ты недоволен службой здесь, в капитании, и снова хочешь вернуться в Рио? Если это так, то не понимаю тебя.

– Нет, господин губернатор, вы, может быть, помните, что я сам рвался обратно в Вила-Рику, и сейчас моя просьба продиктована другими соображениями. Я хочу подать прошение вице-королю.

– Вице-королю? – удивленно поднял брови губернатор. – Разве здесь мы не можем решить все вопросы, интересующие тебя? Зачем же обращаться к вице-королю?

– Речь идет о проекте, над которым я очень много думал, находясь в Рио-де-Жанейро, и он никоим образом не связан с Вила-Рикой. Я много размышлял над тем, почему в Рио-де-Жанейро так плохо с питьевой водой, и решил попробовать свои силы на инженерном поприще, представив проект строительства водопровода для жителей Рио.

– Ну-ну, – засмеялся Кунья де Менезес и покачал головой. – Ты, видимо, решил разбогатеть, потом бросить военную службу. Что ж, это твое личное дело. Воинские начальники всегда дают прекрасные характеристики прапорщику Жоакину Жозе да Силва Шавьеру. Поэтому и с моей стороны нет никаких возражений, и ты получишь отпуск на три месяца. – Губернатор бегло пробежал глазами прошение, подошел к столу и поставил внизу свою подпись: «Разрешаю прапорщику драгунского полка в Вила-Рике Жоакину Жозе да Силва Шавьеру отпуск на три месяца. Губернатор Луис де Кунья де Менезес». Передавая бумагу Тирадентису, губернатор предупредил: – Ты должен поставить в известность подполковника Франсиско да Паула Фрейре де Андраде о полученном от меня разрешении на отпуск.

Тирадентис поблагодарил и вышел из дворца.

В те дни губернатор Кунья де Менезес пребывал в чрезвычайно скверном расположении духа. Из Лиссабона до него дошли сведения, переданные верными друзьями. Друзья, имевшие очень большой вес при дворе, сообщали, что в результате дворцовых интриг, исходящих от недругов губернатора, уже принято решение прислать ему замену; новый губернатор должен прибыть в Вила-Рику не позднее середины этого года. Основной причиной недовольства двора явилось то обстоятельство, что капитания Минас задолжала огромные суммы королевской казне. В Лиссабоне считали, что губернатор, несмотря на все применяемые им жесткие, драконовские меры, был не в состоянии справиться с катастрофическим положением, сложившимся в подчиненной ему капитании. По циркулировавшим в придворных кругах слухам, на место Кунья де Менезес прочили виконта де Барбасену, человека ловкого, пронырливого, обладавшего иезуитским характером. В первый момент Кунья де Менезес, услышав о просьбе Тирадентиса предоставить отпуск для поездки в Рио, подумал, что, вероятно, прарщик отправляется в столицу, узнав каким-то образом о предстоящей смене губернатора. И может быть, желая выслужиться перед новым представителем власти, везет в Рио какой-нибудь донос на него, Кунья де Менезес. После ухода Тирадентиса Кунья де Менезес стал писать письмо в Лиссабон, в котором сообщал о проявленной им инициативе – посылке Тирадентиса в Рио-де-Шанейро с планом строительства водопровода. «Таким образом, наша августейшая повелительница, – заканчивал свое письмо Кунья де Менезес, – я, ваш верный вассал и покорный слуга, решил поддержать идею одного из ваших подданных, думая таким образом принести пользу и сделать доброе дело столице вице-королевства, что, безусловно, послужит на благо метрополии в первую очередь».

Запечатав письмо, Кунья де Менезес собирался уже было позвать помощника и приказать ему отправить письмо с ближайшей оказией, как вдруг, что-то вспомнив, подошел к стоявшему в глубине комнаты шкафу и вынул из него небольшой деревянный ларец. Вытряхнув содержимое, он стал перебирать рассыпавшиеся по столу бумаги.

«Ага, вот он», – пробормотал про себя Кунья де Меиезес, достав серый конверт с надорванными краями.

Вынув из него листок бумаги, Кунья де Менезес углубился в чтение. Это был текст доноса, сделанного несколько лет назад и имевшего непосредственное отношение к Тирадентису. «Ваше превосходительство, я, ваш покорный слуга н верный слуга ее величества королевы Марии Первой, хочу сообщить вам о разговоре, который произошел между мной и прапорщиком Жоакином Жозе да Силва Шавьером по прозвищу Тирадентис. Указанный прапорщик выражал недовольство существующими в капитании порядками и говорил о том, что скоро наступит пора, когда все приехавшие из Португалии должны будут вернуться обратно, а страной станут править только те, кто родился на земле Бразилии. Я считаю, что этот прапорщик очень опасный человек, который замыслил выступить против законных властей, о чем я считаю своим святым долгом и обязанностью доложить вашему превосходительству. Может быть, я не прав, но мне кажется абсолютно несовместимым пребывание на военной службе в звании прапорщика и высказывание подобных идей, подрывающих устои нашего общества. Я сам сержант по званию, происхожу из коренной португальской семьи, всегда, во все времена почитавший свою повелительницу королеву донну Марию Первую. Я считаю, что офицером португальской армии может быть только человек, родившийся на португальской земле, и поэтому, если ваше превосходительство примет меры для увольнения указанного прапорщика из армии, я посчитаю для себя честью, будучи назначен на эту должность, доказать, как должен выражать свою преданность португальской короне настоящий португальский офицер». Ниже шла неразборчивая подпись.

Луис да Кунья де Менезес вспомнил все обстоятельства, связанные с этим доносом. Какой-то сержант, добившись у него аудиенции, передал эту бумагу, но в то время Кунья де Менезес не обратил на нее никакого внимания, потому что доверял Тирадентису, поручая ему самые ответственные задания. Кунья де Менезес даже вспомнил свой ответ доносчику: «Здесь революцию могут делать только одни проститутки. Ты, наверное, сержант, когда разговаривал с прапорщиком Жоакином Жозе да Силва Шавьером, был пьян. Тирадентис не мог произносить эти слова, потому что сама королева прислала ему благодарность за службу. Ты хочешь просто занять его место. Если я увижу тебя снова здесь, в моем губернаторском дворце, то прикажу отхлестать плетьми и выгнать вон. Убирайся и считай, что дешево отделался».

Доносчик вернулся от губернатора ни с чем, а Кунья де Менезес забыл и думать об этой встрече. И вот сейчас, решив отослать письмо королеве, он вспомнил о старом доносе и стал колебаться: может быть, и не стоит отправлять депешу в Лиссабон. После некоторых раздумий Кунья де Менезес не пришел ни к какому окончательному решению и не нашел ничего лучшего, как спрятать донос обратно в ларец, а сверху положить запечатанный пакет с письмом в Лиссабон к королеве, решив повременить с его отправкой. Хорошей памятью губернатор никогда не отличался и, по всей вероятности, скоро забыл и о доносе и о письме в Лиссабон, потому что через несколько месяцев сам вынужден был оставить губернаторский дворец и вернуться в метрополию. Вот таким образом впоследствии историки, перебиравшие архивы различных губернаторов, натолкнулись в одном ларце на два любопытных документа: донос на Тирадентиса, адресованный губернатору, и письмо губернатора к королеве, прославлявшее того же Тирадентиса.

Между тем к концу месяца Тирадентис добрался до Рио-де-Жанейро. Как всегда, он сразу же направил свои стопы в пансион, который держала Перпетуа Минейра, симпатичная женщина, переселившаяся в Рио из Минаса. По всей вероятности, кто-то из ее предков был негром или по крайней мере мулатом, потому что Перпегуа Минейра обладала очень смуглой кожей, которая в сочетании с правильными чертами лица и пышными черными волосами делала ее очень привлекательной. К тому же Перпетуа Минейра слыла отличной хозяйкой и мастерицей готовить изумительные торты. Мы не можем с достоверностью сказать, что привлекало Тирадентиса в пансионе, любил он или нет кулинарные произведения Перпетуа Минейры, но, во всяком случае, останавливался в пансионе с большим удовольствием. Что же касается Перпетуа Минейры, то она не скрывала своего чувства к Тирадентису.

.

Уличные сценки в Рио колониальных времен. Цирюльники.

Подъехав к пансиону, Тирадентис сам ввел лошадь в конюшню. Служанка сказала, что хозяйка пошла к своей знакомой и будет только часа через три, и Тирадентис отправился погулять по городу, навестить друзей и расспросить их о всех последних новостях столицы вице-королевства.

Пансион находился недалеко от Ларго-до-Пасо – главной площади города. Только что прошел дождь, прибивший пыль на улицах, и они, умытые, казались чуть менее грязными, чем обычно. Недалеко от каштанов стояли человек двадцать рабов, продававших приготовленные их хозяевами прохладительные напитки и сладости. У стен собора сидели продавщицы цветов, перебрасывавшиеся шутками с неграми-цирюльниками и продавцами пиявок, которые тут же, на улице, стригли, брили и пускали кровь любому желающему, утверждая, что таким образом каждый человек может избавиться от всех болезней. Если у кого-нибудь болела голова, то ему приставляли пиявки, если болела печень – тоже пиявки. Пиявки прописывались при ревматизме и сердечных болезнях. Одним словом, это было универсальное средство от всех недугов. В воздухе стоял человеческий гомон: крики погонщиков, понукающих волов, запряженных в груженные фруктами и овощами повозки; зазывные возгласы цыганок-гадалок, предлагавших прохожим предсказать судьбу; монотонное пение рабов-носильщиков, сидевших под навесом и ожидавших того момента, когда кто-нибудь подойдет к их хозяину и возьмет их напрокат, в аренду для переноски каких-нибудь грузов. Везде валялась кожура от бананов, раздавленные манго, пожухлые листья ананасов и апельсинов. Все это не убиралось по нескольку дней, и резкий запах от гниющих остатков наполнял воздух.

Тирадентис прошел на набережную и, взглянув на песчаный пляж, улыбнулся: на всем протяжении его можно было увидеть; тюки и ящики с товарами, прибывшими из метрополии. В городе почти совершенно не было складских помещений, все хранилось на берегу под палящим солнцем, под дождем, портилось, приходило в негодность, но почему-то никому не приходила в голову простая мысль соорудить склады для разных грузов. Вот почему Тирадентис улыбнулся, когда посмотрел на пляж. Среди его проектов, которые он намеревался в ближайшие дни представить вице-королю, один касался сооружения торговых складов в Рио-де-Жанейро. От реализации проекта город получил бы большие выгоды, и какая-то толика от этих доходов перепала бы и Тирадентису.

Когда Тирадентис вернулся в пансион, его уже поджидала Перпетуа Минейра, на накрытом столе стояла большая миска с только что сваренной фасолью и вторая, поменьше, с большими кусками жареного мяса. Во время ужина Тирадентис успел рассказать усевшейся напротив него Перпетуа Минейре о своих планах.

– Слушай, Жоакин Жозе, зачем тебе нужно возиться с каким-то водопроводом, складами, мельницами? Брось все это и перебирайся в Рио. Станешь служить здесь в гвардии вице-короля, а я постараюсь почаще приходить к тебе в гости. Когда ты служил в столице, помнишь, какое славное было время, все оставались довольны, никто не жаловался.

Тирадентис засмеялся.

– Нет, дорогая Перпетуа, я добьюсь одобрения задуманных планов и тогда брошу военную службу. Если вице-король, а может быть, даже в самом Лиссабоне утвердят мои проекты, то я стану довольно богатым человеком и уже никто не посмеет отдавать мне приказания. А сейчас разве приятно, если каждый лейтенант или капитан вертит бедным прапорщиком Жоакнном Жозе да Силва Шавьером как им заблагорассудится. Мне, например, это совсем не по нутру. Это что касается моих личных дел. Кроме того, ты понимаешь, какие выгоды получит население города от реализации всех проектов. Ведь у тебя самой три раба ежедневно заняты тасканием воды для кухни, для стирки белья, для мытья посуды и для того, чтобы ты могла наводить свою красоту. А когда построят водопровод, сколько денег ты сможешь сэкономить. И так каждый житель Рио-де-Жанейро.

Перпетуа Минейра вздохнула.

– Тебя не переубедишь. Поступай так, как считаешь необходимым. Но только всегда помни о моем существовании и о моем доме, где тебя всегда ждут покой и ужин.

Пообещав никогда не забывать красивую владелицу пансиона, Тирадентис отправился в свою комнату, чтобы еще раз подумать над проектами.

Может быть, счастье улыбалось ему, но Тирадентис уже через несколько дней добился свидания с вице-королем Луисом де Васконселос де Соуза, которому и представил свои планы. Однако это свидание не вселило большой надежды в Тирадентиса. Вице-король принял его очень холодно и не обещал помочь Тирадентису в реализации проектов. Между прочим, два из них действительно имели большую ценность, в частности, тот, где речь шла о постройке водопровода. Тирадентис предлагал заключить воды рек Андараи и Маракана в трубы и подвести их к центру города. После осуществления подобного плана Рио-де-Жанейро имел бы в достаточном количестве питьевую воду. В районе Сауди Тирадентис предлагал построить товарные склады, о которых уже шла речь в нашем рассказе.

Передав памятную записку вице-королю, Тирадентис добился от него лишь разрешения на вторичное посещение дворца. И несколько дней спустя Тирадентис вручил Луису де Васконселос все планы и чертежи, при помощи которых португальские власти могли получить полное представление о его проектах. Одновременно Тирадентис вручил наместнику письмо к королеве Португалии, в котором просил ее о помощи. Этот визит имел место 19 июня 1788 года. Сохранившиеся архивные документы подтверждают, что в этот день канцелярия вице-короля зарегистрировала просьбу-документ, в котором «подданный ее величества королевы Португалии прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер испрашивает разрешения; на постройку водопровода из Коррего Катете до Ларанжейроса и из рек Андараи и Маракана, а также разрешения на постройку мельниц». Передав документы вице-королю и зарегистрировав свою просьбу в канцелярии, Тирадентис решил не возвращаться пока в столицу капитании Минас, а остаться в Рио-де-Жанейро, дожидаясь ответа на прошение.

Дни тянулись монотонно, один за другим. И хотя Тирадентис знал, что прошение ушло в Португалию с первым попутным кораблем, а ответ из метрополии мог прийти не раньше чем через два месяца, он все же довольно часто наведывался в канцелярию вице-короля, справляясь о судьбе своего проекта. После каждого такого визита Тирадентис, возвращаясь в пансион к Перпетуа Минейре, с возмущением говорил о волоките и бюрократизме португальских властей.

– Подумать только! – восклицал Тирадентис сочувственно внимавшей его речам хозяйке пансиона. – Для решения пустячной просьбы необходимо писать самой королеве. О каком прогрессе может идти речь при таких порядках?!

Правда, Тирадентис не терял время попусту. Его деятельная натура не могла выдержать однообразного времяпрепровождения. Если первые несколько дней после приезда прапорщика часто можно было встретить в пансионе, то потом Тирадентис стал уходить рано утром и возвращаться лишь только после того, как с колокольни церкви Сан-Франциско де Пауло раздавался сигнал, призывавший всех жителей возвращаться в свои дома.

Когда Перпетуа Минейра слышала сигнал «Арагон» – так называли в народе вечерний звон колоколов церкви Сан-Франциско де Пауло, – то, отложив в сторону все свои дела, спускалась вниз, поджидая Тирадентиса. А на столе уже стоял для него горячий ужин с неизменной бутылкой красного вина.

Однажды, когда Перпетуа, поджидая Тирадентиса, по своому обыкновению уселась у входа на скамеечке, к дверям пансиона подошла скромно одетая женщина лет пятидесяти.

– Доброй ночи, сеньора! – приветствовала она Перпетуа Минейру. – Скажите, пожалуйста, не у вас остановился Тирадентис?

– Да, он живет у меня в пансионе. У вас к нему какое-нибудь дело? – настороженно осведомилась Перпетуа Минейра.

Женщина молча кивнула головой.

– Он сейчас должен подъехать. Тирадентис всегда возвращается примерно в это время. У него здесь много друзей и много больных, желающих воспользоваться его услугами.

– Вот-вот, мне как раз рекомендовали его как хорошего лекаря. Может быть, он сможет помочь моей дочери. Бедняжка уже несколько лет страдает какой-то болезнью и последний год почти совсем не встает с постели.

– Жоакин Жозе вылечит любую хворь, – торжественно произнесла Перпетуа Минейра, и в голосе ее прозвучала непоколебимая уверенность в силе медицинских познаний Тирадентиса. – А вот и сам он.

Тирадентис подъехал к пансиону, спрыгнул с коня и, придерживая болтавшуюся на боку сумку с инструментами, подошел к женщинам.

– Добрый вечер, Перпетуа, добрый вечер, сеньора. Что вы в такой поздний час сидите на улице? Скоро прозвучит второй сигнал, и если кто-нибудь заметит, как вы нарушаете порядок, то всем нам не избежать штрафа.

– Жоакин Жозе, тебя спрашивает вот эта женщина, что-то там у нее приключилось с дочерью.

Просительница приблизилась к Тирадентнсу, и на ее глазах можно было увидеть слезы.

– Господин доктор, у меня осталась единственная надежда на вашу помощь. Много людей рассказывали о вас только хорошее, и я не могу себе представить, что будет, если вы откажетесь вызволить меня и дочь из беды.

Тирадентис мягким движением руки остановил женщину, которая, судя по всему, собиралась начать подробный рассказ о своих злоключениях.

– Извините меня, донна…

– Донна Инасия де Алмейда, – подсказала женщина.

– Извините меня, донна Инасия де Алмейда, но через несколько минут прозвучит второй сигнал, а вам, вероятно, нужно добраться до дома. Как вы отнесетесь к тому, если я завтра утром с большим вниманием выслушаю со всеми деталями вашу историю, если, конечно, дело терпит до утра?

Донна Инасия де Алмейда благодарно улыбнулась.

– Да, да, конечно, дело терпит до утра, – повторила она слова Тирадентиса. – Только бы вы согласились помочь моей дочери.

– Будьте уверены, донна Инасия де Алмейда, я помогу, если это в моих силах.

На другой день рано утром Тирадентис уже сидел около постели больной девушки и внимательно выслушивал подробности истории ее болезни. Нога девушки уже долгое время была поражена какой-то экземой. Внимательно осмотрев пораженные участки кожи, Тирадентис сказал донне Инасии де Алмейда:

– Через месяц ваша дочь будет абсолютно здорова. Я каждый день стану приходить сюда и натирать больную ногу мазью, которая поможет справиться с этим недугом. Подобные случаи мне приходилось наблюдать неоднократно в Баии.

Так у постояльца Перпетуа Минейры прибавился еще один пациент. И каждое утро Тирадентис аккуратно являлся в дом к донне Инасии де Алмейда, и день ото дня здоровье девушки улучшалось. Мать ее была на седьмом небе от счастья и не знала, чем отблагодарить Тирадентиса. Однако когда она как-то решилась, наконец, выяснить, сколько надо заплатить за лечение, Тирадентис махнул рукой и сказал:

– Что вы, донна Инасия де Алмейда! И не думайте ни о какой плате. У вас не так-то уж много денег. Сегодня я вам сделал доброе дело, а завтра, может быть, вы мне окажете какую-нибудь услугу. Вот и будем квиты.

Тирадентис и не подозревал, насколько пророческими были его слова.

Прошло около двух месяцев, когда в один прекрасный день разнеслась весть о судне, показавшемся на горизонте. Корабль, вероятно, шел из метрополии. Приход каждого корабля в Рио-де-Жанейро был в то время всегда большим событием для всем жителей города. Толпы людей устремлялись на набережную, желая посмотреть, какие товары привезли корабли, какие новые люди прибыли в вице-королевство. Прослышав о приближении корабля, мужчины надевали длинные камзолы с развевающимися фалдами, натягивали на самые уши треуголки и, держа под мышкой обнаженную шпагу, направлялись к набережной. В нескольких шагах позади главы семейства шествовали женщины, одетые по такому торжественному случаю в самые лучшие покрывала. Почему-то их называли мантильями, хотя ничего общего с испанской мантильей такие покрывала не имели. Это были обычные покрывала, причем очень большие, квадратные, один угол которого служил вместо головного платка, а два конца сходились на груди. Женщине приходилось, чтобы они не распались, придерживать эти концы рукой. Самые отъявленные модницы просто накидывали мантилью на плечи, но в таком случае на голову набрасывали индийский шарф или тонкий платок. Согласно обычаям женщины никогда не показывались на людях с непокрытой головой.

Тирадентис несколько запоздал и, добравшись до набережной, увидел, что часть пассажиров уже прошла все таможеняые формальности и сошла на берег. Среди них выделялся молодой человек с правильными чертами лица, одетый в платье иностранного покроя. У ног приезжего стоял багаж, состоявший из двух больших сундуков. Тирадентис подошел к знакомому чиновнику.

– Скажите, это не официальный представитель королевского двора?

Чиновник засмеялся.

– Все ждешь ответа на прошение? Придется тебе потерпеть еще месяца полтора до прихода следующего корабля. По крайней мере в данном случае можешь не волноваться: я говорил с этим молодым человеком. Он закончил учебу в Португалии и через Англию возвращается в Вила-Рику. Он шурин подполковника Франсиско де Паула Фрейре де Андраде. Стыдно тебе, уроженцу капитании Минас, не знать родственника одного из богатейших людей этого края. Это шурин подполковника, и зовут его Алварес Масиел.

Уже все пассажиры сошли с корабля, уже все тюки и ящики, как обычно, свалили на песок пляжа, а Тирадентис, прислонившись к стволу пальмы, продолжал стоять и смотреть на спокойные воды залива Гуанабара. Значит, еще месяц, а то и два придется ждать до прихода следующего корабля, который, может быть, привезет ответ из Португалии. А что, если и со следующим кораблем ответа не будет? Нужно что-то предпринимать. Но, может быть, чиновник ошибся, и официальное лицо приехало с этим кораблем? Может быть, ответ на его просьбу в этот момент уже передан в канцелярию вице-короля? А он стоит здесь и теряет зря драгоценное время.

Тирадентис быстрым шагом направился было к месту, где обычно приезжавшие на набережную привязывали своих лошадей, но потом, вспомнив, что пришел пешком, зашагал ч вице-королевскому дворцу.

Дежурный офицер вице-королевской канцелярии встретил Тирадентиса как старого знакомого.

– А, господин Жоакин Жозе! Заходите, заходите. Пока ничего нового для вас нет.

– Разве с этим кораблем мне не прислали бумаги из Португалии, не прислали ответ на мою просьбу?

– Вы думаете, у нашей повелительницы королевы нет других дел, как только заниматься рассмотрением просьб прапорщика Жоакина Жозе да Силва Шавьера? Вы знаете, сколько у нее подданных на всех землях португальской империи? Королева одна, а прапорщиков таких, как вы, очень и очень много. Если каждый будет соваться со своими просьбами и думать, что только его бумага достойна самого быстрейшего рассмотрения, то он в этом глубоко ошибается.

Судя по настроению офицера, он намеревался еще долго разъяснять Тирадентису о том, как много государственных забот у португальской королевы, но Тирадентис не имел никакого желания выслушивать разглагольствования скучающего офицера, и, повернувшись, прапорщик медленно побрел в пансион Перпетуа Минейры.

Он лег спать раньше обычного, но долго не мог заснуть, мучительно пытаясь найти выход из создавшегося положения. Наутро, приняв какое-то решение, Тирадентис принялся выяснять, где остановился шурин подполковника Франсиско де Паула Фрейре де Апдраде. В то время в Рио насчитывалось всего около сорока тысяч жителей, и найти среди них приехавшего из Португалии человека не представляло большой трудности. Через несколько часов Тирадентис уже входил в дом, где остановился Алварес Масиел.

Молодой человек несказанно обрадовался приходу Тирадентиса. Разве не интересно поговорить с земляком, недавно приехавшим из Вила-Рики, который мог сообщить самые последние сведения о жизни в капитании? У Тирадентиса и Алвареса Масиела нашлось много общих знакомых и даже друзей. Кроме того, подполковник Франсиско де Паула, шурин Масиела, был непосредственным начальником Тирандентиса, потому что прапорщик служил в его полку. Когда Тирадентис рассказал, как казалось ему, о всех самых свежих новостях в капитании Минас, Алварес Масиел спросил:

– Ну, а что слышно о новом губернаторе виконте де Барбасене?

Тирадентис удивленно посмотрел на Масиела.

– О каком новом губернаторе вы ведете речь? У нас в капитании губернатор Луис да Кунья де Менезес.

Масиел рассмеялся.

– Ну и ну, дорогой прапорщик! Оказывается, я, приехав из Лондона, знаю кое-что больше, чем вы, не выезжавший никуда за пределы вице-королевства. Предыдущий корабль доставил сюда нового вице-губернатора капитании Минас Луиса Антонио Фуртадо де Мендонса, виконта де Барбасена. Он уже, по моим расчетам, должен давно прибыть в Вила-Рику, причем, как рассказывали люди из Лиссабона, виконт де Барбасена привез с собой самые строжайшие инструкции и предписания королевы взыскать все долги с жителей капитании. Одним словом, он должен объявить новую дерраму.

– Но ведь это немыслимо! – ужаснулся Тирадентис. – С прошлой деррамы прошло всего лишь пять лет. И вы не представляете, как бедствует наш народ. Сейчас невозможно собрать даже половины ежегодного налога, не говоря уже о дерраме. Мы все умрем с голоду. Мы все погибнем.

Алварес Масиел встал с кресла и возбужденно заходил по комнате.

– Я знаю это, дорогой прапорщик. Я могу себе представить нынешнее положение в Минасе. Когда я несколько лет назад уезжал в университет Коимбра, оно было ужасным. Если обстановка сейчас не изменилась…

– Что вы, господин Масиел! Значительно ухудшилась, – перебил Тирадентис. – Вы не можете себе представить, как бедствует народ. Для меня не будет неожиданным, если через несколько месяцев в капитании вспыхнет восстание против португальцев.

Алварес Масиел внимательно посмотрел на Тирадентиса.

– Вы говорите, восстание. А готовы ли бразильцы подняться против португальского господства? Готовы ли мы к этой миссии?

– Я убежден в своевременности такого шага, – твердо заявил Тирадентис.

– Знаете ли вы, прапорщик, – спросил Масиел, – о переписке и беседах Жозе Жоакина да Майя?

– Я никогда не слышал этого имени.

– А знакомо ли вам имя Джефферсона?

– По-моему, он руководил борьбой в английских колониях на нашем континенте.

– Да, вы не ошиблись. Так вот, Жозе Жоакин да Майя был одним из передовых людей Бразилии, и он встречался с Томасом Джефферсоном. – Алварес Масиел остановился, словно раздумывая, стоит ли посвящать Тирадентиса в подробности встреч Джефферсона с Жозе Жоакином да Майя.

– Я с нетерпением жду продолжения вашего рассказа, господин Масиел, – произнес Тирадентис.

– Одним словом, Жозе Жоакин да Майя сначала переписывался с Джефферсоном, а потом получил приглашение от американского консула приехать к нему в Ним. Как вы сами понимаете, отказаться от такого приглашения было бы неразумно, и Жозе Жоакин да Майя отправился на свидание. Как он сам мне потом передавал, разговор шел о будущем Бразилии и о положении в нашей стране. Правда, конкретного ничего не решили, но Джефферсон обещал Жозе Жоакину да Майя оказать поддержку в случае возникновения в нашей стране движения против португальского господства. По всей вероятности, эта поддержка выразится в присылке военных кораблей. Кроме того, на мой взгляд, Бразилию не оставит на произвол судьбы и Франция, где так много передовых, мыслящих людей, готовых бороться за свободу на любом континенте. Если бы в Бразилии нашлись решительные люди, способные стать во главе движения, то поддержка со стороны иностранных государств была бы им обеспечена. Но кто знает, имеются ли такие смельчаки на нашей земле? Я с вами, прапорщик, правда, мало еще знаком, но не побоюсь откровенно сказать: что касается меня, я еще в Португалии вместе с Жозе Жоакином да Майя дал клятву насколько хватит сил содействовать приближению дня освобождения родины.

Тирадентис, восторженно глядя в глаза Масиелу, твердо произнес:

– Я, господин Масиел, еще никому никогда не давал подобные клятвы. Но много думал о судьбе нашей земли и, пожалуй, еще больше видел, скитаясь по капитаниям вице-королевства. Я глубоко убежден: так дальше продолжаться не можети не должно. И еще я уверен в том, что обстановка длявосстания созрела. Нужны только люди, которые смогли бы собрать все силы в один кулак, и тогда никакие губернаторы, никакие метрополии нам не страшны. Если вы решили посвятить себя великой цели, то можете считать меня вашим единомышленником. Я целиком и полностью в вашем распоряжении.

Выйдя от Масиела, Тирадентис направился в пансион и, только подойдя к заведению Перпетуа Минейры, вспомнил, что так и не поговорил с Масиелом о первоначальной целиасвоего визита – Тирадентис хотел попросить у молодого инженера денег взаймы для реализации проектов постройки мельниц, складов и сооружения водопровода. Тирадентис даже рассмеялся вслух над своей рассеянностью. Перпетуа Минейра, привыкшая за последнее время видеть Ткрадентиса хмурым и озабоченным, услышав смех, удивленно посмотрела на постояльца и спросила:

– Тебя можно поздравить? Пришел ответ из метрополии?

– Да, дорогая Перпетуа, ты попала в самую точку. Только что я получил ответ из метрополии на самый главный интересующий меня вопрос.

– А какой вопрос был самым главным? Мельницы или водопровод?

– Главный вопрос был – как жить дальше.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.