Глава I
Глава I
Сейчас будет дана команда к взлету. Застыв около своих машин, ждут приказа Альбер, Риссо, Дюран, Лефевр, Ля Пуап, Литольф, Кастелэн, Бегэн, Майе и другие. Они в шлемах, унтах, с планшетами через плечо и пистолетами ТТ у пояса. Приказ будет означать конец обучения и начало серьезного дела.
Командир авиабазы в Иваново полковник Шумов желает им счастливого пути. Наступает ответственная минута.
Внимание! В небо взлетает ракета. Ревут моторы, четырнадцать «яков» дрожат, как гончие. Вот они трогаются с места, несутся по снежному полю и безукоризненно взлетают звено за звеном.
Погода прекрасная. Все чувствуют себя превосходно. Курс прокладывать не надо: впереди вместо штурмана идет русский бомбардировщик Пе-2. Остается только следовать за ним.
Через час после вылета эскадрилья «Нормандия» благополучно приземлилась на аэродроме в двадцати километрах от Калуги, где ее встретил генерал-лейтенант Худяков — командующий 1-й воздушной армией, в составе которой «Нормандия» будет воевать в течение двух лет.
Летчики знакомятся со своими фронтовыми квартирами. Это своего рода подземное убежище из сосновых бревен — то, что здесь называют «землянкой». Внутри тепло, так как день и ночь топится огромная печь, но очень сыро. Вместо кроватей устроены деревянные нары, на которые кое-как удается пристроить спальные мешки.
— Конечно, — замечает Ля Пуап, — это не отель «Риц». Однако, коллеги, не забывайте, что фронт проходит максимум в тридцати километрах от нас. Комфорта маловато, но, по крайней мере, мы в укрытии. Кому как, а мне нравится дрыхнуть в тепле.
Капитан Литольф собирает командиров звеньев. Первое задание: двенадцать «яков» под командованием майора Тюляна, ведомые по-прежнему Пе-2, должны пролететь над участком фронта от города Сухиничи до Калуги. Цель — усвоить ориентиры: дороги, леса и так далее.
На следующий день такое же задание. Но при возвращении приходится действовать самостоятельно, без «штурмана» — бомбардировщика Пе-2.
Пришла боевая пора. Первые боевые вылеты совершаются в составе четырех или восьми самолетов. «Нормандия» выполняет задачи по борьбе с вражеской авиацией, а также по сопровождению и прикрытию бомбардировщиков и штурмовиков.
На участке фронта, где действовала эскадрилья «Нормандия», в это время находилось одно из наиболее крупных соединений гитлеровской авиации, вооруженное отличной техникой, имеющее опытных летчиков, смелых и решительных, в то время еще не потерявших веру в победу. Довольно часто немцы в воздухе еще имеют численное превосходство, которое приходится компенсировать тактикой, хитростью и риском. На земле, однако, уже вырисовываются заметные изменения: немцы начинают проявлять определенные признаки слабости. Немецкий солдат уже не верит в победу, и тем более в скорую. Обмундирование немцев плохое. Ужасный холод берет верх даже над самыми закаленными. И в то время, когда усталость и обреченность постепенно охватывают почти все немецкие части, Красная Армия, напротив, приобретает твердую уверенность в победе. Страна напрягает все силы. Заводы работают день и ночь. На фронт беспрерывно поступает боевая техника и материалы. Набив свои вещевые мешки гранатами и патронами, прославленная русская пехота с криками «Смерть захватчикам» устремляется, в атаку.
Погода стояла нелетная. Небо было покрыто низкими свинцовыми тучами. Резко потеплело. Почва, еще несколько дней назад твердая, как камень, расползалась под ногами. Вся Россия стала похожей на огромную губку, впитавшую громадное количество влаги.
Французы с изумлением наблюдают за этим превращением в природе. Сначала им кажется, что воду победить невозможно. Но вот недели через две — три снег исчезает, подсыхает грязь, пробивается первая трава, раскрываются почки, зацветают деревья, березы сбрасывают свои длинные сережки и наступает русская весна — самая необычная весна в мире, одновременно нежная и буйная.
5 апреля Дюран и Прециози сопровождали два бомбардировщика Пе-2 в район Рославля. Бомбардировщики летели с такой скоростью, что сопровождавшие их «яки» едва успевали совершать необходимые маневры.
У Прециози неожиданно затрещало в наушниках:
— Алло!.. Внимание, Прециози… Подозрительные самолеты, проверь оружие!
Это Дюран. Через секунду его голос слышится опять:
— Алло!.. Это Фокке-Вульфы-190… Каждый на своего…
Начинается схватка. Два немца пикируют на бомбардировщики. «Яки» идут на сближение. Крутой вираж, и они заходят немцам в хвост. Прециози первым открывает огонь. Он отчетливо видит свою жертву, ловит ее в прицел, нажимает гашетку. Все совершается в течение нескольких секунд. Вражеская машина переваливается с боку на бок, переворачивается, затем беспомощно летит вниз, врезается в землю и взрывается. Эта первая победа из двухсот семидесяти трех, которые французские летчики одержали за три года войны в России.
Дюран не хочет отставать. Он бросается в атаку. Разворот получается недостаточно крутым, и его противнику удается ускользнуть. Дюран стискивает зубы от обиды. Быстрее, еще быстрее… Он снова устремляется на фрица и открывает огонь почти на встречно-пересекающемся курсе. Удача! Второй немец начинает дымить и через несколько секунд взрывается на земле.
В этот же день Майе и Альбер сопровождали группу Пе-2, углубившуюся в тыл немецкой армии более чем на 100 километров. Для самолета типа Як-1 это очень много, особенно при сопровождении, поскольку истребителям, прикрывающим бомбардировщиков, приходится маневрировать и, таким образом, совершать почти двойной путь. В итоге Альбер вынужден был совершить посадку на поле. Его самолет увяз в рыхлой влажной земле. Винт был поврежден. О взлете нечего было и думать.
Майе сделал более удачный выбор: он сел на шоссе, с которого на следующий день ему удалось взлететь и благополучно добраться до аэродрома.
Бурная оттепель ставит перед саперами почти неразрешимые задачи. Нужно устилать дороги бревнами, чтобы могли проезжать автомашины. Конечно, в это время приходится отказываться от каких-либо операций танковых соединений и даже пехоты. И вот тогда русские бросают в бой свою кавалерию. Она нападает неожиданно, деморализует немецкие части, действия которых парализованы распутицей.
Вылеты становятся все более частыми, более ответственными, а вместе с тем и более опасными. 13 апреля три звена под командованием Тюляна появляются над Спас-Деменском. Неожиданно из-за облаков вырываются двенадцать истребителей Фокке-Вульф-190. Завязывается первый крупный бой.
Тюлян успевает предупредить:
— Алло!.. Алло!.. Нормандцы, внимание!.. 444[14], над нами «фокке-вульфы».
Ответ командиров звеньев прост и лаконичен:
— Видим!
Немцы, вероятно, решили серьезно проучить французов, побежденных в 1940 году, но осмелившихся снова воевать, да еще под советскими знаменами. В возбужденной пляске машин угадывается ярость, охватившая летчиков. Следует заметить, что почти все воздушные бои, в которых участвовали добровольцы «Нормандии», отличались жестокостью и беспощадностью. За каждого бойца «Нормандии», сбитого в бою, они заплатили жизнями пяти своих летчиков.
В просторном весеннем небе начался смертельный поединок, завертелась бешеная карусель. Самолеты вошли в круг, один в хвост другому. Горе тому, кто не выдержит принятого темпа, кто отколется от группы, кто свернет в сторону: пулеметная очередь будет наказанием за эту оплошность.
Круг расширяется, сужается, неожиданно разрывается, замыкается и разрывается вновь. Трещат пулеметы. Майе и Дюран первыми сбивают своих противников. Но Бизьен, Дервиль и Познанский никогда уже не вернутся на аэродром.
Генерал Худяков очень взволнован этими потерями. Три смерти за две недели боев — это тяжело. Он долго говорит с Тюляном. Он просит его принять все меры к тому, чтобы сохранить боеспособность «Нормандии». Слишком много смелости — это еще не все. При таком ритме она не долго просуществует. Будущее не замедлило подтвердить его правоту: через четыре месяца, несмотря на некоторое пополнение, в эскадрилье осталось в живых только пять летчиков.
После визита генерала Худякова в тот же вечер было объявлено, что «Нормандия» перебазируется в Мосальск. Это было первое (перебазирование из тридцати, которые она совершила на русском фронте. Отныне ее судьба будет тесно связана с судьбой 18-го гвардейского истребительного полка.
На рассвете 17 апреля впервые пять «яков» 18-го гвардейского полка и шесть «яков» «Нормандии» совместно блокируют аэродром в Сеще, не давая взлететь вражеским самолетам. В это время пятьсот советских бомбардировщиков наносят удары по четырем немецким аэродромам, в том числе и по сещенскому.
В дальнейшем «Нормандии» довольно часто приходилось вылетать на боевые задания вместе с 18-м гвардейским полком. Сколько раз летчики этого полка выручали наших летчиков из беды! Советские летчики относились к своим французским коллегам с большим уважением.
7 мая начались вылеты на штурмовку вражеских аэродромов. Был получен приказ, требующий уничтожать как можно больше немецких самолетов на земле. Именно эти действия, гласил приказ, являются наиболее результативными. Но они же были и наиболее опасными.
Больше всего летчики «Нормандии» боялись вынужденной посадки на вражеской территории. Ведь радио Виши уже неоднократно объявляло, что их следует рассматривать как франтиреров[15], со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому не без легкого покалывания в сердце они выслушали приказ командования, переданный Литольфом:
— Сегодня, 7 мая, штурмовка вражеских аэродромов. Главный удар по аэродрому в Спас-Деменске. Цельтесь точнее и не опаздывайте с открытием огня. Не допускайте бесполезных заходов. Бейте как можно больше фрицев, но избегайте вынужденных посадок. Этого я требую прежде всего.
Под командованием Тюляна одиннадцать «яков» появляются над аэродромом Спас-Деменск. Зенитная артиллерия открывает ураганный огонь. Воздух беспрерывно прошивают снаряды зенитных орудий. Одиннадцать истребителей стремительно пикируют на «мессершмитты», «фокке-вульфы» и «юнкерсы», находящиеся на стоянках. Видно, как загораются самолеты с черными крестами на крыльях. Немцы пытаются укрыться в траншеях и убежищах, но их настигают пулеметные очереди.
Кажется, будто все это происходит на учении.
— Алло!.. Алло!.. Задача выполнена. Сбор на высоте 3000 метров, — командует Тюлян.
Все, кроме Майе, выполняют приказание. Его машина подбита. Майе старается ускользнуть на бреющем полете. Но это ему не удается, и он вынужден совершить посадку на вражеской территории, в двадцати километрах от Спас-Деменска.
Приземление страшное. Хвост самолета отламывается и рассыпается на мелкие куски. Майе получает тяжелые травмы. Он истекает кровью. Его захватывают плен. Почти три года ему пришлось потом провести за колючей проволокой концлагеря.
Боевой день закончился, В офицерской столовой подводили итоги первых боевых недель. Они были неутешительными, но все старались сохранять бодрое настроение. Прикидывали, когда вновь удастся поесть марсельского супа из устриц и омаров или парижских бифштексов с жареным картофелем. Говорили о Франции, о любви и возлюбленных, долго и утомительно сравнивали французские вина с русской водкой, спорили о том, насколько правдоподобны слухи о прибытии подкрепления.
Слухи подтвердились. Словно с неба свалились к нам пять летчиков, трое из которых прибыли с Мадагаскара. Дюран приветствовал вновь прибывших следующими словами:
— Все, что было у вас до сегодняшнего дня, — это цветочки. Ягодки впереди. Вы здесь на своей шкуре испытаете, что это далеко не одно и то же.
Снова перебазирование. Козельск, затем Хатенки — новые этапы нашего странствования по России. Здесь встречаем русских конников, возвращающихся из Сталинграда. Происходит грандиозное братание, потом угощение водкой, пляска под знаменитую гармошку, без которой русский, вероятно, не смог бы жить. Слышится мелодия задушевной русской песни «Темная ночь».
Нужно услышать песню «Мама», музыка и слова которой хватают за душу, и другие рожденные войной русские песни, чтобы понять душу славянина. Прославление храбрости, любовь к родной земле, гимн подвигам на фронте и в тылу, самопожертвование во имя Родины, жажда жизни и презрение к смерти — все эти темы тесно переплетаются в песнях, дополняя друг друга, и все это на изумительно красочном и богатом языке.
В минуты отдыха по вечерам русские собираются в кружок с гармонистом и плясунами в центре. Все хором подтягивают припев, дружно хлопают в ладоши, ритм музыки все убыстряется, пляшущий кружится, идет колесом, и, когда один обессиленный замирает, на смену ему в круг выходит другой.
Во время одной из таких вечеринок Альбер сообщил о прибытии майора Пуйяда с семью новыми летчиками и переводчиком. Это были лейтенанты Леон, де Тедеско, Буб, Барбье и аспиранты[16] Вермейль, Матис и Бальку, бежавшие из оккупированной Франции не более года тому назад. Им устроили радушную встречу. Целую ночь произносили тосты, которые приходили на ум, начиная тостом за Францию и кончая тостом за здоровье маршала Сталина. Новички тут же были обучены пить по-русски, то есть всю рюмку одним глотком.
Новое пополнение было ценным в двух отношениях. Во-первых, оно принесло с собой аромат Франции, а во-вторых, оно прибыло как раз вовремя, так как немецкие истребители становились все более и более агрессивными и отчаянными. Они хотели вернуть былую уверенность пехотинцам, которые теряли почву под ногами от ударов Красной Армии.
Рассказывали о драматическом случае, происшедшем над вражеской территорией с экипажем одного из бомбардировщиков Пе-2. Командир самолета майор Петров был убит осколком 80-миллиметрового зенитного снаряда. Его штурман успел перебраться на сиденье пилота и ухватиться за рычаг управления. Он наугад потянул его, стараясь припомнить движения, которые в подобных случаях выполнял летчик. Совершенно не умея управлять самолетом, он сумел перелететь линию фронта на объятой пламенем машине. Только после этого он оставил ее, выпрыгнув с парашютом.
Подобные подвиги поднимали боевой дух французских добровольцев. Потрясенный гибелью советского летчика, Ля Пуап так настойчиво преследовал одного из «фокке-вульфов», что в головокружительном пике повредил себе барабанные перепонки. Его отправили в московский госпиталь.
На рассвете 27 июня пара Тюлян и Бегэн поднимается в воздух для «свободной охоты». Встреча с врагом не заставляет себя ждать. Мгновенно завязывается схватка. Тюлян обращает своего противника в бегство. Но у Бегэна в тот момент, когда он приготовился уже сбить вражеский самолет, отказывают пулеметы. Он пытается выйти из боя. Немец, сообразив, в чем дело, начинает преследование. Горючее у Бегэна на исходе.
Положение его отчаянное. Русские зенитчики всячески стараются оказать ему поддержку. На аэродроме весь личный состав «Нормандии», бессильный помочь Бегэну, (наблюдает за поединком, исход которого ни у кого не вызывает сомнения. Разве только чудо может спасти их товарища. И произошло именно чудо — возвратился после погони майор Тюлян. Он кидается на «фокке-вульфа». Немец удирает, выпустив несколько очередей по идущему на посадку самолету Бегэна. Да, Бегэну пришлось бы туго. Когда самолет рулит к своему укрытию, внезапно замолкает мотор: в баках не осталось ни капли бензина.
Осенью Бегэн покинул «Нормандию». В 1944 году он был убит шальным снарядом зенитного орудия во время обычного патрульного полета над голландским побережьем. Так, выйдя невредимым из сотен переделок, Бегэн погиб от нелепой случайности.
Подвиг майора Тюляна, выручившего Бегэна, не остался незамеченным. Газета «Правда» посвятила французским летчикам несколько статей. Тюлян, Литольф, Дюран, Лефевр, Дюпра награждены русскими военными орденами Отечественной войны.
В середине июля Красная Армия начала наступление. Сорок восемь часов подряд, без единой минуты передышки громыхают десятки тысяч орудий, сравнивая с землей немецкую оборону на участке фронта протяженностью в 50 километров. Вот он, знаменитый русский огневой вал! Артиллеристы, пьяные от грохота и усталости, кажутся прикованными к своим орудиям. Казенные части орудий раскалились от продолжительной стрельбы. В расположении противника все полыхает, все разгромлено, смято, уничтожено.
После этого стального ливня наступает очередь летчиков схватиться в смертельном бою в летнем небе.
В промежутке между боями едва удается выкроить время, чтобы под громыхание пушек отметить национальный праздник Франции 14 июля. Трехцветный и красный флаги развеваются рядом на высокой мачте, установленной в центре небольшой лесной поляны. Капитан де Форж зачитывает короткий приказ майора Тюляна. Никаких речей. Вся церемония длится десять минут. Десять минут, которые невозможно забыть. За обедом, в полдень, водки сколько угодно, но сейчас не до нее.
С четырнадцати до двадцати одного часа эскадрилья совершает двадцать пять вылетов и сбивает два Мессершмитта-110: одного сбил Альбер, другого — майор Пуйяд в паре с Бегэном. Для Пуйяда это была первая победа на русском фронте. Кроме того, был сбит один истребитель Фокке-Вульф-190, которого Кастелэн прошил пулеметной очередью с быстротой и точностью матадора.
В этот день летчики «Нормандии» познакомились с советским генералом Захаровым, опытным летчиком-истребителем, рослым, атлетически сложенным широкоплечим блондином с голубыми глазами. Уже один его внешний вид говорил об умении руководить людьми.
Но и этот светлый день был омрачен. Не возвратился с задания де Тедеско. Тяжело раненный, он не успел покинуть поврежденный самолет, который взорвался при ударе о землю. Гибель де Тедеско показалась всем особенно тяжелой в этот вечер. 14 июля 1943 года, когда Альбер своими рассказами напомнил об уличных балах в довоенные годы и о счастливых людях, которые могли танцевать при свете фонариков у входа в маленькие бистро.
Три последующие дня, без сомнения, останутся тремя самыми славными и вместе с тем самыми жестокими днями войны в истории «Нормандии». Летчики переутомлены. Они постоянно в воздухе. Глубокие морщины на лицах, лихорадочно блестящие от бессонницы глаза. Бои следуют один за другим. После посадки не проходит и десяти минут, как в небе, растерзанном разрывами снарядов, завязывается новая схватка. 15 июля Тюлян и де Форж сбивают два истребителя Мессершмитт-110. Этот немецкий скоростной двухмоторный истребитель не обладал достаточной маневренностью. Русские «яки» быстро пристроились им в хвост, и все закончилось после первых пулеметных очередей.
Жестокость боев достигает своего предела 16 и 17 июля. Большой отряд «Нормандии», возглавляемый Тюляном, встречается в 14 часов 30 минут с плотной группой бомбардировщиков Юнкерс-87 в сопровождении больших групп истребителей Фокке-Вульф-190, эшелонированных по высоте.
Литольф, Кастелэн и Леон, зайдя со стороны солнца, атакуют бомбардировщиков. За ними следуют Пуйяд и Бернавон. Тюлян и Альбер прикрывают их от истребителей. Небо кишит самолетами, которые взмывают вверх, стремительно пикируют и кружатся с ужасным ревом. Леон, вертясь как волчок, за десять минут сбивает два истребителя. Пуйяд приканчивает бомбардировщика. Затем Тюлян и Альбер завязывают бой с двумя немцами. Тюлян, воспользовавшись тем, что солнце ослепляет врага, расстреливает его почти в упор. Не успел Тюлян проводить взглядом падающий на землю вражеский самолет, дымящийся словно сырое полено, как его атакуют четыре вражеских истребителя. Ему удается ускользнуть от них. Полностью израсходовав боекомплект и с очень небольшим остатком бензина, он возвращается на аэродром. Пуйяд уже здесь. Его лицо, обычно хмурое, сегодня выглядит особенно сурово. Он подбегает к своему старому товарищу и соратнику и еле выдавливает из себя:
— Ты знаешь, Литольф, Кастелэн и Бернавон не вернулись…
Капитан Литольф, суровый, аскетический Литольф, требовательный к своим подчиненным и еще более требовательный к самому себе, погибает в бою вместе с лейтенантом Кастелэном. Окруженный стаей набросившихся на него «фокке-вульфов» и «мессершмиттов», в багровом от пожаров небе под Смоленском он сбивает в неравном бою двух немцев, но погибает сам, врезавшись в землю на объятой пламенем машине. Случилось это 16 июля 1944 года в районе села Красниково, расположенного между двумя крупными русскими городами — Орлом и Брянском. К этому времени Литольф уже имел на своем боевом счету четырнадцать сбитых вражеских самолетов. Его жизнь может служить примером.
Тюлян стоит, прислонясь к крылу своего «яка», погрузившись в горестное раздумье. Вот он сдергивает свой шлем, устало проводит рукой по лицу, по слипшимся от пота волосам и говорит Пуйяду:
— Мы завтра отомстим за них. Ты, Пуйяд, примешь командование вторым Отрядом вместо Литольфа.
Но майор Пуйяд так и не успел принять командование вторым отрядом. На другой день вечером он был назначен командиром эскадрильи вместо майора Тюляна, который в тот день не вернулся с боевого задания. Это случилось в 5 часов 30 минут вечера в районе Знаменской. Здесь последний раз видели, как самолет Тюляна, точно гарпун, врезался в группу «фокке-вульфов». Их было более пятидесяти, а французов — десять. Никто никогда не сможет рассказать о разыгравшейся в воздухе драме. Тюлян унес с собой тайну своей смерти.
На следующий день Пуйяд сообщил результаты последних боев.
С 13 по 17 июля «Нормандия» совершила одиннадцать боевых вылетов, в которых было сбито семнадцать вражеских самолетов. Шесть наших летчиков не вернулись. За три месяца уже десять добровольцев эскадрильи «Нормандия» отдали свои жизни в борьбе за свободу.