Конкурсы

Конкурсы

Буквально с первого года существования «Христофора» мы стали участвовать во всевозможных конкурсах и фестивалях. Конкурсы артистам эстрады необходимы не только для того, чтобы, как говорится, «себя показать и других посмотреть», они дают еще возможность набраться опыта и, как и у спортсменов на соревнованиях, «выложиться», то есть попытаться достичь пика своих возможностей. Разумеется, при условии, что эти конкурсы хорошо организованы и интересно подготовлены, чего нельзя сказать о первом из них, на который нас пригласили. Назывался он «Конкурс политической сатиры», что сразу напоминало о суровых традициях застойных времен, хотя перестройка была уже в самом разгаре и шел полный очередных надежд 1988 год. Все расходы по проведению конкурса взял на себя ЦК комсомола и, хотя мероприятие представлялось всем сверхскучным и архаичным, участников было достаточно много, видимо, они соблазнились, как и мы, возможностью съездить «на дармовщинку» в Москву и выступить на престижной сцене Театра эстрады. К такому конкурсу мы были абсолютно не готовы и взяли номера, явно не соответствовавшие ожиданиям организаторов. Позднее выяснилось, что мы были в этом не одиноки, и почти все, что показывали участники конкурса, с трудом и при очень богатом воображении можно было назвать политической сатирой. Я думаю, что по идее людей, придумавших этот конкурс, мы должны были «оживить» картинки с последних страниц обложек «Крокодила» 50–х — 60–х годов, где — возможно, читатели постарше еще помнят — изображались жуткие кровожадные империалисты и положительные во всех отношениях советские люди. Такого типа выступление было лишь одно, поэтому я расскажу о нем подробнее, уж больно всех удивило, что не везде еще выветрился дух «холодной» войны. Вначале на сцену вышел жонглер в костюме под «дядю Сэма»: в цилиндре, с сигарой в зубах, в обтягивающем трико из ткани, расцветкой повторявшей американский флаг, и с неумело наклеенной «козлиной» бородкой. Сделав жуткое выражение лица, он под какую-то визгливую музыку, видимо, чтобы вызвать еще большее отвращение к своему герою, жонглировал «земным шаром» и «атомными бомбами». Перекидывая их с руки на руку, жонглер изображал мир на грани катастрофы. Неожиданно земной шар у него полетел вниз, затем на него сверху устремились бомбы. В этот момент на сцену выбежала в красивом белом костюме девушка, изображавшая силы мира и добра, она перехватила бомбы, отбросила их в сторону, потом поймала шар и стала сама выполнять упражнения с ним. Музыка сменилась на благозвучную, «дядя Сэм» поддался благотворному влиянию, сбросил свой гадкий костюм и, превратившись в благородного юношу тоже во всем белом, в финальной части выступления стал помогать девушке «бороться за мир». Такая вот фигня.

Бурную реакцию присутствовавшей в зале немногочисленной публики вызвал номер двух девушек из Узбекистана. Одна из них была в парандже и пыталась сбросить ее с себя, вторая изо всех сил мешала подруге это сделать. При этом они обменивались эмоциональными репликами на узбекском языке, которого никто в зале не знал. Сначала девушки выступали при замершем от недоумения, вызванного непониманием, зале, но потом, когда кто-то из зрителей, видимо, от большого желания смеяться, хохотнул, все подхватили его почин и отвечали на каждую фразу девушек, даже не дослушав ее, громким смехом. Причем, смех этот от реплики к реплике все усиливался, зрители вошли во вкус, разогревая и себя, и соседей, и покидали сцену девушки под неистовую овацию, сами не понимая причины своего «успеха», но, судя по их виду, довольные и гордые собой и тем, что так угодили зрителям.

Мы выступали с номером «Хрюша», который к политике никакого отношения не имел, но тем не менее стали лауреатами конкурса, как, впрочем, и все без исключения остальные его участники. Но лауреатство оказалось не самой большой нашей удачей во время пребывания в Москве. Как выяснилось, мы еще понравились председателю жюри, знаменитому конферансье Борису Брунову. В результате он пригласил нас через год на Всесоюзный конкурс артистов эстрады разговорного жанра, который проходил в городе Кисловодске. Эти конкурсы организуются раз в четыре года, как олимпиады у спортсменов, и считаются очень престижными, поэтому участвовать в них стремятся все самые сильные артисты. Победа в таком состязании свидетельствует, почти объективно, об истинной силе артиста и во многом заменяет ему звание заслуженного или даже народного, которыми очень неохотно баловали всегда тех, кто выступал на эстраде. Вообще, артистов разговорного жанра очень немного, считается, где-то в среднем по одному человеку на миллион зрителей. Они все на виду, новичкам пробиться неимоверно трудно, и конкурс дает одну из немногих реальных возможностей сделать это.

Жюри состояло только из «звезд» первой величины. Назову лишь нескольких: Борис Брунов, Евгений Петросян, Александра Пахмутова и Евгений Добронравов, Махмуд Эсамбаев, Матвей Грин, старейшина юмористики, работающий в этом жанре с тридцатых годов, писавший для многих знаменитых артистов, в том числе и для Аркадия Райкина, и другие популярнейшие в стране люди. Кисловодск был не случайно выбран в качестве места проведения конкурса. Во-первых, там можно было не только выступить, но и хорошо отдохнуть как членам жюри, так и артистам, поэтому некоторые приехали даже с семьями; во-вторых, публика сама настроена на отдых и развлечения, залы всегда переполнены зрителями, жаждущими веселья и привлеченными соцветием выдающихся имен на афишах.

Претендентов на победу приехало очень много со всего Союза, только из Москвы более 40 человек, из других городов поменьше, но это все были артисты, прошедшие сквозь сито предварительного отбора на местах. Конкурс проходил в три тура, между которыми давали по дню отдыха, поэтому длился почти неделю. Номинаций было девять, мы выступали почти во всех: и в одиночном жанре, и в парном, и в музыкальном, и в пародийном, и в авторском, и в других. Итоги конкурса превзошли все наши самые смелые ожидания: мы завоевали семь первых призов из девяти. Ваш покорный слуга, Евгений Крыжановский, был признан лучшим в самом престижном разговорном жанре (кстати, за все годы проведения конкурса подобной чести удостаивались лишь Аркадий Райкин, Геннадий Хазанов и Клара Новикова), мне вручили в качестве награды красивый кинжал и огромную (по тем временам) денежную премию — 350 рублей, тогда как зарплата у меня была 180 рублей в месяц. Лауреатами стали Юрий Лесной (парные выступления), Сергей Кравец (музыкальные пародии), сам театр «Христофор» и Владимир Перцов (как автор и как руководитель театра). Оставшиеся два приза достались киевской паре Данилец и Моисеенко («Кролики») и ленинградскому дуэту Бандурин и Вашуков, которые пели куплеты под гитару и маленькую гармошку-концертино. Сегодня и «Кролики», и Бандурин с Вашуковым уже настоящие звезды эстрады, играющие в Петросяновском «Кривом зеркале», а тогда они были такими же молодыми исполнителями, как и мы. Сенсацией стало то, что москвичи остались без единого призового места, хотя надеялись забрать их почти все, тем более что многие из московских конкурсантов работали вместе с членами жюри и были хорошо им знакомы. Наша победа привела всех в состояние шока, благодаря ей эстрадная Москва открыла для себя эстрадную Беларусь. Все хотели узнать о нас побольше. К нам постоянно подходили и спрашивали, где находится Минск, кто наши учителя, много ли в Минске еще таких коллективов. Мы прямо купались в море всеобщей доброжелательности и поддержки. Все болели за нас, как, наверно, в спорте болеют за неизвестную команду, которая приезжает из глубинки и начинает побеждать признанных столичных фаворитов.

После окончания конкурса некоторые из нас получили довольно соблазнительные предложения. Мне Матвей Грин предложил посодействовать прослушаться в театр Геннадия Хазанова, который тогда планировали создать, Сергею Кравцу предложили выступать в театре песни Аллы Пугачевой, были и некоторые другие предложения. Но все мы отказались, так как считали себя патриотами «Христофора», перед которым открывались огромные перспективы, и не хотели находиться в тени московских суперзвезд, лишь подыгрывая им и исполняя второстепенные роли. Теперь я думаю, что просто надо было всем театром перебираться в Москву и начинать там работать, но тогда мы об этом не думали. А вот от предложенных нам гастролей по курортам Северного Кавказа мы решили не отказываться и через пару месяцев с большим успехом провели их.

Там же в Кисловодске у нас состоялась первая встреча с программой «Аншлаг! Аншлаг!». Эту встречу у нас в театре никто не может вспоминать без недоумения. Хотя вначале все было очень хорошо и мило: к нам подошла сама Регина Дубовицкая и стала расспрашивать, что-то записывать. Мы с готовностью отвечали на ее вопросы, по неопытности воспринимая все как должное и считая, что не меньше других заслужили право быть показанными по телевидению. Но оказалось, что все в этой жизни не так просто. В итоге репортаж с конкурса был показан в передаче «Аншлаг! Аншлаг!», но нам в нем почему-то места не нашлось, несмотря на Гран-при и семь лауреатских мест из девяти. Показали только Серегу Кравца и все. О самом «Христофоре» не было сказано ни слова… Через несколько месяцев Регина сама позвонила Перцову и попросила пару номеров для новогоднего «Аншлага». Это был еще один шанс. Но Володя, помня о нанесенной обиде, отказал ей. Более того, он сказал дословно: «Регина, мы в твоей передаче сниматься не будем’. Что и происходило долгих 15 лет. Из-за этой ссоры мы потеряли так нужную нам раскрутку на российских телеканалах, в отличие от тех же «Кроликов», и сегодня изо всех сил наверстываем упущенные годы.

Через год после Кисловодска в Ленинграде проходил очень интересный конкурс театральных капустников. Это было что-то наподобие КВНа, но выступали только театральные профессионалы. Участвовали команды шести театров из Москвы, Ленинграда, Одессы и Минска. Начали конкурс мы довольно неудачно, заняв в первый день только четвертое место, во второй день мы тоже не смогли подняться выше третьего, но зато в третий, заключительный, день мы стали первыми, выйдя в итоге на общее второе место и уступив лишь великолепной команде Ленинградского театра музыкальной комедии. По положению, между командами, занявшими два первых места, должно было состояться финальное сражение, чтобы окончательно определить победителя конкурса. Сражение это проходило на «нашем поле», в Минске, и завершилось убедительной победой «Христофора». За время выступлений мы сдружились с ленинградцами и очень жалеем сейчас, что их группа распалась и талантливейшие артисты вынуждены были разойтись по разным театрам. Недавно, снимаясь в «Смехопанораме», мы выяснили, что Юра Гальцев и Михаил Смирнов (ведущий артист «Кривого зеркала», он обычно делает номера со скрипкой), были на этом конкурсе в качестве зрителей. Они тогда учились на втором курсе театрального института.

Здорово потрепал нам нервы и доставил массу неприятных впечатлений фестиваль юмора «Море смеха–92» в Риге. Там мы вплотную столкнулись с откровенно пристрастным жюри, проталкивавшим своих кандидатов. За «Христофором» никто не стоял, мы, как всегда, рассчитывали только на свои силы, поэтому Перцова, как автора, срезали уже в первом туре, Серега Кравец дошел до третьего, я тоже дошел до третьего и явно претендовал на призовое место, но после окончания тура узнал, что не стал даже дипломантом. Увидев мое огорченное и недоуменное лицо, ко мне подошел один из членов жюри и, дружески похлопав по плечу, сказал:

— Что делать, молодой человек, вам надо еще работать и работать.

Фраза, правильная по форме, совсем не отражала истинного положения вещей. По реакции публики, других участников конкурса, даже по неофициальным высказываниям некоторых членов жюри я чувствовал, что я выступил лучше тех, кому в итоге отдали призовые места. Но слишком высока была ставка в этом конкурсе, слишком многое зависело от его результатов, поэтому такой жесткой была борьба, и в ход без разбора шли все средства, обеспечивавшие успех. Ведь, кроме призов, победители надеялись на показ по Центральному телевидению, что, сами понимаете, для эстрадного артиста самое важное. Возможно, судьба Перцова и Крыжановского постигла бы и сам театр «Христофор», но здесь нам помог Ян Арлазоров, не давший восторжествовать несправедливости. На заключительном заседании жюри он взял слово и сказал, что праздник удался только благодаря «Христофору», многие зрители, особенно в последние дни, приходили специально, чтобы посмотреть «Христофор», он обеспечил стойкий интерес к конкурсу и заслуживает первого места. И покрыл всех членов жюри матом. Крыть в ответ им было нечем — и, в итоге, нас признали лучшими, наградив комплектом аудиоаппаратуры, но так и не показали по телевидению, хотя съемки велись. Уезжая из Риги, мы давали себе слово больше в таких авантюрах не участвовать, но когда в 1994 году мне опять прислали приглашение на рижский фестиваль, я не удержался и поехал. Если какие-нибудь изменения там и произошли, то только в худшую сторону. Отбросив практически все условности, жюри во главе с очень уважаемым мной Михаилом Жванецким, демонстрировало полное безразличие к ходу самого конкурса. Если первый тур члены жюри еще как-то посмотрели, то второй и третий явно оказались вне поля их зрения. Во время выступления конкурсантов они даже выходили покурить, стояли за кулисами (конкурс проводился в Рижском цирке), беседовали с журналистами. А чтобы никого не обидеть, просто объявили всех лауреатами, да и делу конец. Теперь этот конкурс уже не существует, но память о 3244566678972 растраченных нервных клетках останется у нас навсегда…

Много лет назад Евгений Ваганович Петросян пригласил нас на фестиваль «Брянские зори». Власти этого областного российского города решили поддержать идею создания ежегодной юмористической тусовки и тем самым прославить Брянск на все времена, как прославилась Юрмала своими музыкальными фестивалями и «Юрмалиной» Михаила Задорного. Забегая вперед, скажу, что ничего из этой идеи не вышло, она умерла еще в зародыше, но одноразовый праздник все же получился. Фестиваль состоял из двух частей. Первая — это конкурс молодых исполнителей, вторая — концерт членов жюри и приглашенных. Среди членов жюри и приглашенных были сам Петросян, Александр Филиппенко, Александр Демьяненко (заменитый Шурик из «Кавказской пленницы»), Елена Степаненко, Семен Фарада и др. Вот в эти «др» и попал наш «Христофор». Выступили мы замечательно, зал хохотал до слез, даже в кулисах артисты аплодировали нам. Вкусив сей сладкий плод, мы решили почтить своим вниманием конкурс молодежи, состоявшийся на следующий день. Как оказалось, молодых талантов было около двух десятков. Выступали они все в разных номинациях но, честно говоря, нам никто особенно и не понравился. Особенно удручил нас конкурс пародистов, которых было больше всех. Они как сговорились, и все показывали одних и тех же персонажей. Ну, представьте себе, выходит молодой артист и делает пародию на Брежнева, Горбачева, Ельцина, Жириновского и других знаменитых политиков или артистов того времени. Зал принимает великолепно — овации, цветы и крики «браво». Выходит второй участник конкурса и… Брежнев, Горбачев, Ельцин, Жириновский… Вежливые хлопки, пару цветочков. Выходит третий… Брежнев, Горбачев, Ельцин, Жириновский… В зале мертвая тишина… Когда вышел 7–й или 8–й участник, раздался свист и крики «Хватит»… Честно говоря, бедных пародистов и обвинять нельзя — они пародируют только известных людей, а их не так уж и много. А вот устроители конкурса должны были такое предвидеть при предварительном просмотре и что-то придумать, чтоб не попасть в патовую ситуевину.

Короче, когда мы уже собирались уходить, на сцену вышел худощавый юноша и… Брежнев, Горбачев, Ельцин, Жириновский. Парень волновался, в голоса «попадал» не очень. Зал неистовствовал… Чтоб не видеть, как молодого человека убивают, мы чуть ли не бегом рванули со сцены, где стояли за кулисами, и последнее, что мы услышали, был голос Петросяна:

— Перед вами выступал Максим Галкин. А теперь я приглашаю на сцену…

На следующий день, на закрытии фестиваля, состоялся банкет, на котором я очутился за столом рядом с этим самым парнишкой, ставшим, как ни странно, лауреатом. Все мы поднимали тосты, закусывали, шутили, слушали байки звезд. Парнишка скромно улыбался своим большим ртом и с уважением смотрел на сидящего рядом Крыжановского. Он даже попытался мне сказать, как ему понравилось наше выступление, и что он хотел бы быть таким же сильным артистом. Я снисходительно кивал, прекрасно понимая, что вряд ли ему удастся когда-нибудь добиться успеха, и что эта наша встреча последняя в его жизни, так как у него как у артиста нет никакого будущего… Я даже хотел сказать ему об этом, но напился и забыл.

Через много лет, на записи программы Лиона Измайлова «Смешные люди», мы встретились с Максимом Галкиным вновь. Я не знал, как подойти к мегазвезде, подъехавшей к концертному залу на шикарном «Бентли». Мы, провинциалы из Беларуси, делавшие первые шаги на московских подмостках и ОН… Каково же было мое удивление, когда я, все же подойдя к Максиму, попросил сфотографироваться с ним, он спросил:

— А помните Брянск?

— Максимушка, — заверещал я, — конечно, помню, я тогда так сразу и сказал всем, что ты, Максим, станешь великим артистом и за тобой будет большое будущее…

Вот такая я скотина.

Кстати, на этих же «Брянских зорях» произошла смешная история, ставшая даже притчей в «Христофоре». После нашего выступления, за кулисами, ко мне подошла девушка-корреспондент местной газеты «Брянский рабочий». У нее было редакционное задание взять интервью у участников фестиваля. Девушка была симпатичная, и я распушил хвост как павлин. Я рассказывал ей о создании нашего театра, о гастролях, о репетициях и съемках, но тут ко мне подошел администратор Петросяна и сказал, что Евгений Ваганович хочет что-то уточнить. В это время мимо проходил наш Шура Вергунов. Я попросил его рассказать о «Христофоре» еще что-нибудь, пока я не вернусь. С Евгением Вагановичем мы пообщались буквально три-четыре минуты, но когда я вернулся, девушки уже не было.

— Поехала печатать интервью, — сказал Шура и как-то гадко улыбнулся. Я не обратил на эту улыбку внимания, хотя, зная повадки Шуры, мог бы предположить, что он опять что-то придумал, а может, рассказал про меня девушке какую-нибудь небылицу. Но я даже не догадывался, какую подлянку устроил мне этот негодяй.

Короче, утром следующего дня я просыпаюсь от того, что кто-то шурша просовывает мне под дверь газету и быстренько сматывается. Я неохотно встаю, подхожу к двери, поднимаю газету и… чуть не падаю в обморок. На первой странице «Брянского рабочего» я вижу свое интервью с огромным портретом Шуры и подписью — главный режиссер Минского театра сатиры и юмора «Христофор» Александр Вергунов…

Потом еще долго Шура доказывал мне, что теперь он главный режиссер театра, так как у него есть документальное доказательство этого — «Брянский рабочий», а у меня даже удостоверения нет, мол, как я докажу народу, что главный я? Он даже вырезал это интервью и заклеил его в целлофан, чтоб сохранить на века, а когда уже в Минске я приходил в театр, он, сидя на лавочке перед служебным входом, всегда читал этот номер «Брянского рабочего», тираж которого Шура не поленился почти весь скупить в славном городе Брянске.

История эта произошла с замечательным эстрадным артистом Ильей Олейниковым. У нас он многим известен по горячо любимой народом телевизионной передаче «Городок»

Однажды, много лет назад, у себя в Ленинграде Илья участвовал в концерте, посвященном Дню милиции. В этот день по давней традиции устраиваются большие престижные концерты, на которые приглашают самых знаменитых артистов. И они охотно соглашаются. Мало ли что…

Жена Олейникова, Ольга, ждала его дома. Илья долго не возвращался, поэтому она начала даже немного волноваться, но успокаивала себя тем, что, видимо, после концерта устроили банкет, на котором муж и задержался. И вот, когда Ольга, устав от ожидания, едва не начала дремать в кресле, в квартиру позвонили. Не снимая цепочки, она приоткрыла дверь и увидела двух милицейских полковников.

— Вы жена Ильи Олейникова? — спросил один из них.

— Да.

— Разрешите войти?

Кто не разрешит войти милиции?! Впустила и она гостей. Показывают они ей «дипломат» и спрашивают:

— Это «дипломат» вашего мужа?

Ольга внимательно осмотрела его и утвердительно кивнула головой.

— Скажите, а ваш муж не был три месяца назад на гастролях в Новокузнецке?

— Был.

— Должны вам сообщить, что этот «дипломат» проходит сейчас как улика по делу об ограблении новокузнецкого банка.

От такого сообщения у Ольги потемнело в глазах, подкосились ноги, и она, чтобы не упасть, опустилась без сил в кресло.

А в это время широко распахнулась входная дверь и в квартиру гордо вошел сияющий Олейников с бутылками шампанского в руках. Не успел он вдоволь насладиться произведенным его розыгрышем эффектом, как пришедшая в себя жена вскочила и изо всех своих нежных сил (ее тоже можно понять) врезала ему по физиономии. При помощи шампанского и полковников, с которыми Илья сидел рядом на банкете, инцидент скоро удалось уладить, Ольга успокоилась и простила шутников, но…

Некоторое время спустя Илья со своим театром отправился на гастроли к нам в Минск. Поселились они в гостинице «Спутник». А через пару дней после этого Ольге на работе неожиданно предложили командировку тоже в Минск, и она решила не отказываться. Приехав в город, Ольга сняла номер в той же гостинице, что и муж. Илья об этом, разумеется, даже не подозревал. Дождавшись вечера, когда артисты уехали на очередное выступление, Ольга от имени давней, но не известной Олейникову поклонницы написала ему страстную любовную записку, приглашая на свидание в свой номер. Потом спрыснула послание духами, присыпала пудрой и просунула в щель под дверью номера мужа.

Ждать ей пришлось долго. Далеко за полночь, когда движение в коридоре почти прекратилось, в дверь вкрадчиво постучали. Повернувшись спиной ко входу, Ольга, не вставая с постели, томно сказала:

— Входите, не заперто.

Дверь тихонько отворилась, и кто-то, войдя в комнату, бархатистым голосом произнес:

— Здравствуйте, я Илья Олейников.

Помещение наполнилось запахами хорошего мыла, дорогих дезодорантов и одеколонов, которыми незадолго до этого Илья облил себя с ног до головы. Ольга вскочила с постели и повернулась к мужу лицом. В столь поздний час мужчины в соседних номерах этой далеко не самой шикарной гостиницы города были в лучшем случае в пижамах, Олейников же был облачен в свой новенький с иголочки костюм, который они всего пару недель назад вместе выбирали. Немая сцена, во время которой у мужа, узнавшего в своей таинственной обожательнице жену, отвисла челюсть, продолжалась недолго. Прервавшая ее сильнейшая пощечина помогла водворить челюсть на место.

Так Илье во второй раз аукнулась та его давняя рискованная проделка. А вот в правовом государстве, говорят, два раза за одно и то же не наказывают.

Потом они долго вместе смеялись, и Илья объяснял жене, что он пришел только познакомиться и поблагодарить за внимание, потому и оделся так официально.

Откуда я все это знаю? От них самих. Мы познакомились с Ильей и Олей на одном из конкурсов. Они мне обо всем и рассказали, обильно сдабривая свой рассказ взаимным подтруниванием и самоиронией, и даже не возражали против его опубликования. Ольга часто сопровождает мужа на гастролях, но не потому, что не доверяет. Это очень дружная и счастливая семья. Просто сейчас талантливые артисты получили, наконец, возможность хорошо зарабатывать и могут себе позволить ездить вместе с супругами, как когда-то генсеки или члены Политбюро. А любовь к розыгрышам — это, как перец, только остроту чувствам придает.