Глава вторая «Чучело»

Глава вторая

«Чучело»

Отметим, что в школе Кристина была прилежной девочкой и в споры с учителями почти не вступала. Во всяком случае в первые годы обучения. Она считалась «гадким утенком», мальчишкам совсем не нравилась, хотя сама влюблялась часто. С девчонками-одноклассницами у нее были ровные отношения и никакого зазнайства (мол, я дочка самой Пугачевой!) с ее стороны никогда не было. Короче, она не звездила. И даже когда сама стала в четвертом классе настоящей кинозвездой, ее характер нисколько не изменился.

Речь идет о ее участии в фильме Ролана Быкова «Чучело», где Кристина сыграла главную роль. Это была экранизация знаменитой повести В. Железникова, в которой речь шла о том, как 11-летняя девочка Лена Бессольцева (именно в нее и суждено было перевоплотиться Орбакайте) приезжает в старый русский город к дедушке, потомственному интеллигенту, идет учиться в местную школу, но ее не принимает класс, потому что она другая. Подростки дают новенькой кличку Чучело и начинают азартную охоту на нее.

Скажем прямо, подобного рассказа о детской жестокости в советской литературе еще не выходило. Повесть была написана в самом конце 70-х и в начале следующего десятилетия вышла отдельным изданием в Москве. Ролан Быков, который считался одним из самых талантливых и последовательных разработчиков детской темы в советском кинематографе, мгновенно загорелся желанием экранизировать это произведение. Хотя на первый взгляд это казалось странным, поскольку до этого Быков снимал сугубо оптимистическое кино для детей. Среди его прежних картин были следующие: «Семь нянек» (1962), «Пропало лето» (1964), «Айболит-66» (1966), «Внимание, черепаха!» (1970), «Телеграмма» (1972), «Автомобиль, скрипка и собака Клякса» (1975).

Потом в течение семи лет Быков находился в режиссерском (но не в актерском) простое, причем не по своей воле. Таково было мнение руководства Госкино, которому не нравились те заявки, которые Быков собирался осуществлять. Они уже мало имели общего с его предыдущими работами – то есть в них Быков представал уже не оптимистом, а скорее пессимистом. Что было вполне закономерно, учитывая резкое неприятие либералами (а Быков относился к их числу) того времени, которое было на дворе.

В 1980 году Быкова, наконец, допустили до режиссерской работы, правда, назвать ее самостоятельной нельзя: в содружестве еще с двумя режиссерами – Р. Эсадзе и А. Агишевым – Быков снял комедию «Свадебный подарок». Это было кино из разряда оптимистических: добрая лирическая комедия о том, как молодоженам после свадьбы долго не удается остаться наедине. Судя по всему, за эту работу Быков взялся без всякой охоты, лишь бы не сидеть без дела. В действительности ему жутко хотелось экранизировать только что появившуюся в печати повесть «Чучело», в сюжете которой Быков разглядел… свою собственную судьбу. Вернее, не сам разглядел, а ему это подсказали. Вот как об этом вспоминает жена режиссера актриса Елена Санаева:

«Мы получили квартиру, делали в ней ремонт, а сами жили в моей крохотной квартирке у метро «Аэропорт». Соседом у нас был Савва Кулиш (кинорежиссер, автор фильма «Мертвый сезон», где Ролан Быков играл одну из главных ролей. – Ф.Р.). Он и принес однажды нам книгу Железникова со словами: «Ролан, прочти вот эту повесть детского писателя». Первым ее начал читать сын Паша. Мы его гнали спать, а он закрывался от нас в туалете, и мы слышали оттуда его всхлипывания. Потом книгу очень быстро прочла я и сказала: «Ролан, по-моему, ты должен это ставить. Мне кажется, Чучело – это ты». Он взял книгу. А утром я проснулась оттого, что Ролан Антонович запустил книжкой в потолок. Я, не продрав глаза, спросила: «Что, будешь ставить?» «А куда денешься?» – ответил он…»

Однако вряд ли Быков взялся бы за эту постановку, разглядев в ней всего лишь сравнение с собственной судьбой. Это было бы слишком узко для такого мастера, каким был Ролан Быков. В «Чучеле» он увидел не частный случай, а целое явление – духовное оскудение и ожесточение значительной части советской молодежи. За историей о мытарствах провинциальной школьницы явственно вставала проблема двух слоев тогдашней советской молодежи: собственно советской, с ее старомодными понятиями о совести и чести (ее представляла главная героиня – Лена Бессольцева), и слоя другого – современного и насквозь меркантильного, циничного (его олицетворяли мучители Лены).

Стоит отметить, что автор повести Железников сперва написал сценарий и предложил его для постановки Киностудии имени Горького. Но Госкино запретило экранизацию, после чего писатель сделал из сценария повесть и издал ее книгой. Поэтому, когда он узнал, что Быков собирается экранизировать ее на «Мосфильме», скепсису писателя не было предела. Но случилось неожиданное: Быкову дали «добро». По его же словам, помогла ему чистая случайность. Вот его рассказ:

«Я «Чучело» получил случайно. Мне потребовалась рекомендация из райкома партии для поездки за границу. Бдительные райкомовские старички, которые проводили со мной собеседование, поинтересовались: а почему это вы, товарищ Быков, кино забросили? Отлыниваете? Тут я и выдал: рад, мол, работать, но не дают, лишают конституционного права на труд. Ветераны партии возмутились, сказали кому надо, и я запустился с «Чучелом»…»

И все же вызывает удивление, почему Госкино так легко согласилось запустить отринутый ранее сценарий: ведь в нем практически ничего не изменилось с тех пор, как он оказался за бортом сценарного портфеля Студии имени Горького. Однако, судя по всему, дело было в том, что изменилось само время. Как мы помним, в начале 1982 года из жизни ушел главный идеолог партии Михаил Суслов, и его кресло занял Юрий Андропов. Понимая, что на новом месте ему требуются неординарные шаги, чтобы завоевать симпатии либералов, он способствовал запуску не только «Чучела», но и ряда других проблемных фильмов (среди детско-юношеского кино это, к примеру, были «Пацаны» Динары Асановой).

Но вернемся к фильму Ролана Быкова.

Процесс производства будущего фильма был отнюдь не гладким, что вполне закономерно: Госкино хотя и разрешило постановку, но не собиралось целиком отдавать ее на откуп Быкову. Поэтому еще на стадии подготовительных работ между сторонами возникали разного рода трения. Все это явилось поводом к тому, чтобы 10 мая 1982 года Быков написал письмо на имя председателя Госкино Ф. Ермаша, где сетовал на следующие обстоятельства:

«Речь идет не о том, что я боюсь какой-то корректуры сценария. Я заранее согласен со всеми замечаниями, которые могут возникнуть, кроме тех, которые ставят под удар смысл картины и ее основные достоинства, одним словом, кроме тех, которые ведут к тому, чтобы запуск картины снова зашел в тупик. Ведь как-то так получилось, что вот уже восемь лет мне не дают ставить фильмов. Факт для меня, да и не только для меня, ничем не объяснимый. Я понимаю, что сейчас не время поднимать все эти вопросы. Но я выражаю естественное беспокойство, чтобы снова не возник «любой повод» для того, чтобы я не снимал…»

Это письмо возымело действие: Ермаш не только разрешил Быкову продолжать работу, но и дал «добро» на две серии, хотя против этого активно возражала Главная сценарно-редакционная коллегия Госкино во главе с Анатолием Богомоловым. Однако за ГСРК все равно оставалась функция цензуры, поэтому она зорко следила за тем, чтобы Быкова не заносило «не туда». В частности, от него потребовали смягчить эпизоды детской жестокости, а также значительно сократить ретроспективные сцены трех поколений Бессольцевых. По поводу последних эпизодов в заключении ГСРК говорилось следующее: «Обращение к этапным событиям истории пятисотлетней давности и коренным переменам в жизни нашей страны в более поздние времена придает простому и лирическому, чуть озорному произведению, рассказу о судьбе девочки, непомерную претенциозность и многозначительность…»

Отметим, что Алла Пугачева от повести Железникова тоже была без ума. Она проглотила ее буквально за одну ночь и с сожалением констатировала: «Господи, почему мне не одиннадцать лет!..», имея в виду себя в роли Бессольцевой. Однако в мае 82-го одиннадцать лет исполнялось ее дочери Кристине. Но мысль попробовать пристроить ее в эту картину возникла, как ни странно, не у матери, а у бабушки – Зинаиды Архиповны. Это она, узнав о пробах, взяла внучку за руку и привела на «Мосфильм». На них тогда откликнулось чуть ли не пол-Москвы: мальчики и девочки 11–12 лет, ведомые своими родителями, буквально оккупировали главную студию страны. Увидев эту толпу, Кристина сникла: если до этого у нее и была слабенькая надежда на то, что ее заметят, то теперь она пропала: в таком скопище юных дарований затеряться ничего не стоило. Но судьба оказалась благосклонна именно к Кристине Орбакайте.

Все произошло примерно через месяц. Отсмотрев 17 тысяч (!) фото– и кинопроб, Быков выбрал на роль Лены Бессольцевой 12-летнюю московскую школьницу Наташу Ковалеву и ее сверстницу из Ростова. Больше всего шансов было у первой, про которую члены съемочной группы говорили, что она очень талантлива, даже называли ее «наша Ермолова». Но затем произошло неожиданное. Быков внезапно изменил свое видение характера Лены Бессольцевой. По его первоначальному замыслу героиня должна быть невинной жертвой, а потом он решил сделать ее сильной личностью. А Наташа Ковалева относилась к первому типу. И ее с роли сняли. А новой претенденткой стала Кристина Орбакайте, которая в первоначальном списке кандидатов (во время проб) значилась под номером 434. Причем чуть ли не с самого начала шансы у нее были мизерные: Быков поставил рядом с ее фамилией целых три минуса. Он даже кричал на ассистента: «Посмотрите на ее нижнюю губу – ей не жертвой быть, а ротой солдат командовать». Но когда концепция Быкова поменялась, недостатки Кристины превратились в ее достоинства. Во время повторного просмотра у Быкова девочка репетировала всего лишь четыре минуты. Но их оказалось достаточно, чтобы Быков убедился: это то, что надо. После той пробы он вышел из павильона и… расплакался.

Естественно, недоброжелатели тут же стали распространять слухи о том, что дочка популярной певицы неслучайно попала на эту роль: дескать, мама постаралась. На самом деле Пугачева к этому делу была абсолютно непричастна: все решил сам Быков. По его же собственным словам: «Говорить о том, что Кристину протолкнула Пугачева, просто смешно. Фильм – это моя жизнь. Ее нельзя купить или продать. Я по блату и эпизодическую роль никому не дал, не говоря уже о главной. Кстати, Алла сама безумно хотела сыграть этот характер. Просила, чтобы весь сценарий переписали под ее возраст. Говорила, что даже наголо в детстве брилась и характер у нее был точно, как у Чучела…»

Что касается прежней претендентки на роль – Наташи Ковалевой – то она, естественно, жутко расстроилась из-за всего происшедшего. По ее словам: «Об этом мне сказала моя мама. Был уже поздний вечер. Я выбежала на улицу, молча шла по Плющихе. Шла и думала: сейчас дойду до реки и утоплюсь. Утопиться не утопилась, но несколько дней пролежала пластом не вставая. А потом у меня язва объявилась. С ужасными болями отвезли в больницу.

Мне сам Ролан Антонович звонил. Говорил, что я очень талантливая, что у меня прекрасное будущее. Еще сказал, что откроет молодежную студию и сразу меня возьмет. Обещал написать письмо, где все объяснит…»

Утверждение Кристины совпало с ее днем рождения: 25 мая ей исполнилось 11 лет. А спустя неделю мама сделала ей роскошный подарок – впервые в жизни взяла дочь в зарубежное турне. Их ждала Болгария, куда Пугачеву пригласили в качестве почетной гостьи на фестиваль эстрадной музыки «Золотой Орфей». Как вспоминает Кристина:

«Мне очень повезло, что мама отдыхала со мной именно в июне. Именно тогда у нее случались гастроли в разные социалистические страны – и я уже в десять лет увидела заграницу. Тогда это было все равно что в космос слетать для большинства людей в нашей стране. Но, к счастью, первая поездка была у меня в Болгарию, поэтому какого-то страшного шока, типа – ой, как они живут там за границей! – у меня не случилось. Я познавала все постепенно. Хотя, конечно, и в Болгарии было ощущение заграницы – потому что все очень чисто. Поскольку мама не допускала меня близко, особенно перед концертом, то я практически все время проводила с музыкантами. А это были только мужчины и одна Люся-костюмер. Я везде с ними ходила – на обеды, в магазины. Участвовала даже в обсуждении девушек разных, мимо проходящих. Была в курсе всех событий, вкусов, пристрастий. Вела даже дневник, где все эти переживания и ощущения записывала. От них же узнала, что в Болгарии нужно, например, покупать книжки, потому что там вся русская литература была в свободной продаже, а у нас это было только за талоны от макулатуры. И вот там все отоваривались – Платонов, Беляев и т. д. И я, такая умная, пришла и говорю: «Мама, надо книжки покупать». «Да что ты говоришь!» – сказала мама…»

Тем временем, найдя юную героиню, Ролан Быков не менее тяжело искал ей партнера – актера на роль дедушки Лены. Поначалу на эту роль претендовал Евгений Евстигнеев. Кристина репетировала с ним в течение нескольких недель и все вроде бы складывалось хорошо. По ее словам: «Я была маленькая и многого не понимала и тем более не запоминала. Хотя бы на день, с теперешним моим умом и сердцем, вернуться туда, чтобы запомнить все и всех, уникальных, великих людей отечественной культуры, пережить мгновения, когда с тобой говорили Быков, Евстигнеев, Никулин. А тогда я воспринимала все как должное, как ребенок из артистической семьи: общение с такими людьми для меня было вроде нормы жизни. Дома я часто любила сидеть в уголочке и слушать, как разговаривают мамины друзья…»

Однако у Евстигнеева с ролью что-то не заладилось, и он с дистанции сошел. Тогда эту роль стал примерять на себя сам Быков. Состоялось несколько проб с ним, но и этот вариант режиссера не устроил. Тогда роль была отдана тестю Быкова замечательному актеру Всеволоду Санаеву. К тому времени натянутые отношения между тестем и зятем, которые тянулись несколько лет, уже ушли в прошлое, и Санаев впервые дал свое согласие сниматься в его картине.

В разгар этих событий в семье Кристины случилось горе: из жизни ушел ее дедушка, папа Аллы Пугачевой Борис Михайлович (он скончался 30 июля). Он воевал на фронте – служил в разведке, был ранен и домой вернулся без одного глаза. За веселый нрав жена звала его Василием Теркиным. Так что своим чувством юмора Пугачева была обязана отцу. И широтой натуры тоже. Он же научил ее никогда и ни перед кем не пасовать. И хотя в последние годы из-за своей загруженности Пугачевой все реже и реже удавалось видеть своих родителей (она и Кристину порой не видела по пять месяцев в году), однако каждый раз, возвращаясь в Москву, она первым делом звонила им, родителям. Говорят, на людях Пугачева редко вспоминала про своего отца, больше про маму. Но эта внешняя черствость ни о чем не говорила – любила она сильно обоих. И когда ей сообщили про смерть родителя, с Пугачевой случилась настоящая истерика. Похороны Бориса Михайловича прошли в Москве 3 августа.

1 октября 1982 года в Калинине начались съемки фильма «Чучело». Снимались натурные эпизоды, и практически с первых же дней работа складывалась непросто. Во-первых, за день до отъезда в экспедицию от роли дедушки Лены вынужден был отказаться Всеволод Санаев. Почему это произошло, неизвестно: то ли всплыла какая-то болезнь, то ли очередная обида на зятя. В итоге пришлось тратить дополнительное время на поиски другого исполнителя. Им в конце концов станет Юрий Никулин. Причем его утверждение проходило весьма сложно. В худсовете нашлись люди, возмутились: дескать, в главных ролях будут сниматься клоун и дочь эстрадной певицы! И Быкову пришлось приложить массу старания, чтобы именно этот дуэт сложился на его картине.

Еще одна сложность съемок имела природное происхождение. На дворе стояла осень, погода была пасмурная и рабочий день на съемочной площадке длился всего 3–4 часа (и это несмотря на то что пленка у киношников была самая крутая – «кодак» и «фудзи»). А потом съемки и вовсе едва не остановились по причине несчастья, случившегося с Кристиной Орбакайте. Вот как она сама вспоминает о тех днях:

«Во всей этой истории меня радовало только одно обстоятельство – меня отпустили в экспедицию. А я и в пионерских лагерях никогда не бывала. Слово-то какое замечательное – экспедиция! Я ведь была очень занятой девочкой из благополучной семьи. Школы – простая и музыкальная, дополнительно – уроки английского, и сверх того балетный класс. А тут на несколько месяцев – новая жизнь, без расписания, без забот…

В съемочной группе я была самая младшая, поскольку остальные мои «одноклассники» на год-два были старше меня. Но все массовые съемки прошли феерически для меня. Хотя у героини трагическая история, за кадром мы очень хорошо дружили. Даже вместе ходили в Калинине в вечернюю школу, чтобы не стать второгодниками. Вставали мы в шесть утра и весь световой день были на съемочной площадке…

Но не прошло и недели, как в массовой сцене, когда выбегала из кадра, я неудачно спустилась по лестнице. Мы сняли еще два дубля, а вечером меня отвезли к врачу. У меня оказался перелом руки, а Быков оказался перед выбором: искать или не искать замену главной героине, поскольку были отсняты только массовые сцены. У меня в жизни все начинается с неудач, это примета судьбы: значит, впоследствии все будет хорошо.

Гипс мне прикрыли зеленым шарфиком, а когда гипс сняли, я продолжала в кадре носить шарфик на шее…

Потом к нам приехал Юрий Владимирович Никулин. В начале съемок с ним режиссер дал нам возможность привыкнуть друг к другу в массовых сценах. Потом постепенно люди отсеивались и отсеивались – и мы остались одни…»

В начале ноября на съемках возникла очередная трудность: внезапно выпал обильный снег. А по сюжету на дворе должна стоять ранняя осень. Пришлось киношникам прибегать к помощи вспомогательных средств. Перед началом съемок на площадку приезжала пожарная машина, которая водой из брандспойтов расчищала землю от снега. Кроме этого, с юга привезли машину настоящих зеленых листьев, которые смешали с бутафорскими (для нужного количества) и разбросали по земле. Так в кадре создавался осенний пейзаж.

В конце ноября съемки в Калинине закончились и в начале следующего месяца возобновились в павильонах «Мосфильма». Там были построены две большие декорации: «школа» и «дом деда». Как вспоминает сама Кристина:

«От «дома деда» пошла основа фильма. Я осталась с ними двумя – Никулиным и Быковым. Мы были в этот период самыми близкими людьми…

Съемки с Никулиным никогда не были тяжкой работой. Мы не играли, мы понимали друг друга. Он был потрясающий человек, с ним было уютно. И это было как воздух естественным для меня. Он будто заменил моего дедушку, был таким внимательным и чутким ко всему, что происходило и со мной, и вокруг нас…»

Скажем прямо, съемки в кино буквально целиком захватили Кристину и на ту же учебу у нее времени практически не оставалось (как мы помним, в Калинине она посещала вечернюю школу). Но однажды произошло событие, которое потрясло ее не меньше съемок – в доме мамы на улице Горького гостили… солисты шведского ансамбля «АББА». В ту пору этот коллектив имел такую же популярность, как некогда «Битлз», поэтому знакомство с его участниками приравнивалось к встрече с небожителями. Правда, в Москву тогда приехал не весь ансамбль, а только его мужская часть – Бьорн Ульвеус и Бенни Андерссон (с ними был еще и знаменитый либреттист Тим Райс, перу которого принадлежит рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда»). Цель их приезда в январе 1983 года была одна: встретиться с Анатолием Карповым, которого они собирались привлечь к созданию своей рок-оперы «Шахматы». Однако советский гроссмейстер от встречи с музыкантами уклонился (так ему якобы посоветовал КГБ). А вот Алла Пугачева от такой встречи не отказалась. К ней в дом шведы пришли по тому же вопросу – ей было предложено исполнить в рок-опере главную женскую роль – жены советского гроссмейстера, оставшегося на Западе.

Несмотря на то, что цель у той встречи была серьезная, а потому присутствие на ней 11-летней Кристины было бы, казалось, неуместным, однако мать не могла оставить дочь в стороне от этого визита – ведь в кои-то веки в их страну и в их дом приехали члены группы «АББА»! Поэтому Кристина была специально приглашена в дом на улице Горького. Кроме нее, все остальные участники встречи были людьми взрослыми: Евгений Болдин, Илья и Мунира Резники (как мы помним, последние уже несколько лет живут у Пугачевой, не имея собственного жилья в Москве). Вот как о той встрече вспоминает Е. Болдин:

«Держались гости очень скованно. Их объяснение этой зажатости было и грустным и смешным. Они признались, что нервничают, не следит ли за ними КГБ.

– Перестаньте волноваться, – сказала Алла, – расслабьтесь. Я сама – майор КГБ.

Все трое приехали к нам с одной целью – чтобы предложить Алле роль в своей рок-опере «Шахматы». Однако прообразом главного героя служил Виктор Корчной. Время было советское – да еще какое советское! – и подобная роль была бы для Пугачевой не только запретной, помыслить о ней было нельзя. Мы попали в сложное положение, так как получалось, что целая делегация приехала в общем-то к нам, а сказать нам было нечего. Алле посоветовали (страна же Советов), что принимать можно, а от роли надо бы отказаться.

И был еще один интересный момент. В первый вечер, когда их привезли к Алле. Познакомились. Они сели за рояль и напевали свои мелодии, Алла сыграла только-только придуманную песню (слов еще не было) «Три счастливых дня». И вдруг они ни с того ни с сего стали играть гимны. Спели шведский, английский, американский, мы вроде бы должны были сразу ответить своим, советским, гимном. Мы затянули «Союз нерушимый…» – но спели только две строчки, переглянулись, никто слов дальше не знал. Кристина, школьница младших классов, дотянула до припева, мы засмеялись, сделали вид, что это шутка, вроде бы слова знаем, но петь дальше не хотим. Тогда я впервые понял, что только люди, уважающие свою страну, знают текст своего гимна и с удовольствием поют его…»

Когда шведы покидали Москву, с ними произошел весьма забавный эпизод, связанный с провозом крупной партии черной икры. Ведь на Западе этот продукт считался еще большим деликатесом, чем в СССР, и стоил огромных денег. Вот шведы и решили увезти на родину как можно больше этого продукта. Что из этого вышло, рассказывает Бьорн Ульвеус:

«Алла пригласила нас к себе домой, накрыв богатый, типично русский стол со всякими закусками и, главное, с черной икрой! Она нам так понравилась, что мы решили прихватить несколько килограммов этого деликатеса с собой в Стокгольм. Однако сделать это было невозможно, поскольку вывоз такого количества икры из СССР был запрещен. Но Алла сказала: «Я вам помогу!» В итоге она вместе с нами приехала в аэропорт. Ее, разумеется, тут же узнали и сразу обступили. Пока Пугачева со всеми общалась, раздавала автографы, мы с Бенни потихоньку прошмыгнули за спинами таможенников. Я до сих пор благодарен Алле за то, что она тогда для нас сделала. Ту икру мы ели, кажется, целую вечность!..»

Тем временем продолжаются съемки фильма «Чучело». К февралю была уже отснята большая часть материала, и съемки плавно двигались к своему завершению. Как вдруг случилось ЧП, главным виновником которого стала Кристина Орбакайте.

В финальных кадрах фильма ее героиня, доведенная до отчаяния нападками со стороны своих одноклассников, должна была остричься наголо. Когда фильм только начинал сниматься, у Быкова был предварительный разговор на эту тему с Кристиной, и она тогда дала свое согласие на такую стрижку. Но к концу съемок внезапно передумала. Что вполне объяснимо: не каждый подросток согласится щеголять лысой головой в школе и на улице. Когда же Быков стал настаивать на своем, у девочки случилась истерика. Она заявила, что ни за что не будет стричься, а если ее будут уговаривать, перестанет сниматься вовсе. Естественно, про этот конфликт тут же стало известно Алле Пугачевой. Далее послушаем саму К. Орбакайте:

«Мама, когда я ее попросила, взяла все на себя. Мама сильный человек и в жизни и в творчестве. А я – ее слабость. Поэтому когда Ролан Антонович сказал мне: «Завтра придешь остриженная», я, придя назавтра с косами, сказала самое для себя простое: «Мама не разрешила». И мама подтвердила, что не разрешает. Я ведь не могла сказать Быкову: «Нет». Вернее сказать-то могла, но настоять – вряд ли. Он же все-таки действительно был моим мозгом и сердцем… А мама могла сказать «нет» кому угодно, чтоб заслонить меня. И сказала…»

Быков сильно переживал случившееся. В сущности из-за прихоти 11-летней девчонки могла погибнуть уже почти отснятая картина, постановки которой он добивался больше года. Дело усугублялось тем, что, когда Быков пришел в гримерный цех с целью узнать, можно ли сделать специальный парик на подростка, ему поначалу ответили отказом. Дело в том, что таких париков на студии никогда еще не делали и никто не мог дать гарантии, что даже если его сделать, то он будет хорошо смотреться в кадре. Короче, проблем из-за строптивости Орбакайте появилось выше крыши. Вот когда недоброжелатели Пугачевой порезвились вволю. «Мы вас предупреждали!» – говорили они Быкову.

Вспоминает К. Орбакайте: «Непростыми были наши отношения с Роланом Антоновичем. И обожание, и детская ревность, и чувство независимости, и подростковое упрямство. Помню, однажды, когда я в очередной раз вырвала свою руку (когда что-то объяснял, то обычно он отводил меня в сторонку и брал за руку), Ролан Антонович сказал: «Деточка, пройдет десять лет, и я стану для тебя лучшим воспоминанием детства, лучшим другом». А я ему крикнула: «Нет! Никогда!»…

Короче, я обиделась на Ролана Антоновича, какая-то вредность поперла из меня. Может, из-за той большой нагрузки, которая свалилась на меня…»

Вполне возможно, что решение Пугачевой запретить дочери стричься наголо было вызвано не только каким-то упрямством Пугачевой или материнским инстинктом, но и творческими причинами. Дело в том, что именно тогда она впервые вывела Кристину в свет – снялась с ней в «Голубом огоньке», приуроченном к 8 Марта. Мать и дочь спели дуэтом песню Марка Минкова и Вероники Тушновой «А знаешь, все еще будет». Судя по всему, желание создать этот дуэт возникло у Пугачевой не случайно – незадолго до этого то же самое проделала другая звезда советской эстрады – Эдита Пьеха, которая в одном из «Огоньков» выступила дуэтом со своей дочерью Илоной. Правда, этот показ ничего хорошего семейному тандему не принес – дочка Пьехи откровенно разочаровала многомиллионную аудиторию своей крупной комплекцией (на фоне всегда женственной и хрупкой матери). Однако в случае с Пугачевой все вышло несколько иначе: здесь мать и дочь выглядели более выигрышно как по части вокала, так и чисто внешне.

Хорошо помню этот показ – он вызвал небывалый интерес у публики, поскольку до этого миллионы советских людей хорошо знали, что у Пугачевой есть дочка, но в глаза ее не видели (появление Кристины на голубом экране в 7-летнем возрасте с детской песенкой Эдуарда Ханка про солнышко было не в счет – его видели немногие). Поэтому, когда было объявлено (через рекламу, прессу, в частности в популярном ТВ-ежедневнике «Говорит и показывает Москва», выходившем по четвергам), что в «Огоньке» выступит семейный дуэт Пугачевых, к экранам прильнули даже те люди, кто передачу смотреть по разным причинам не собирался. И разговоров потом об этом выступлении было много: люди горячо обсуждали внешность Кристины, сходясь во мнении, что на маму она ну нисколечко не похожа.

Отметим, что эту запись потом показывали по ТВ неоднократно: например, включили ее в один из выпусков программы «Песня года» (эфир от 12 мая). Однако вернемся на некоторое время назад.

В том, что Пугачева решилась вывести свою дочь в эстрадный свет, можно было заподозрить и определенную меркантильность со стороны Пугачевой. Дело в том, что это случилось аккурат в то самое время, когда только-только закончился бракоразводный процесс с ее прежним мужем Александром Стефановичем. Причем расходились они, прямо скажем, некрасиво – с дележкой имущества, взаимными упреками. И хотя в прессе этот скандал не освещался (в Советском Союзе на подобные истории из жизни звезд было наложено табу), однако слухи в народе об этом все равно распространялись. Что, естественно, самым неблагоприятным образом сказывалось на имидже Пугачевой. Вполне вероятно, в целях вернуть себе статус добропорядочной жены и матери Пугачева и предприняла эту попытку – вывела на сцену свою дочь в паре с собой. Но она не учла одного: реакции ее недоброжелателей, которых всегда хватало. В итоге очень скоро после первого появления матери и дочери на экране про них стали распространяться самые невероятные слухи. Порой даже жуткие. Например, лично я хорошо помню слух о том, как Пугачева в собственном гараже, неосторожно управляя своим автомобилем… насмерть задавила Кристину. И находилась масса людей, которые в подобные слухи верили: они звонили в редакции газет, писали письма на ТВ, буквально умоляя подтвердить (или опровергнуть) подобные слухи.

Но вернемся к событиям весны 83-го.

Накануне показа «Огонька» с совместным выступлением Пугачевой и Орбакайте – 6 марта 1983 года – были возобновлены съемки «Чучела». Гримерам «Мосфильма» с большим трудом удалось-таки изготовить злосчастный парик для Кристины, чтобы она смогла досняться в нем в финальных кадрах картины. Черная кошка, которая пробежала между Быковым и Орбакайте, исчезла благодаря стараниям Юрия Никулина. Именно он сумел помирить режиссера и актрису. Спустя пару недель съемки ленты были благополучно завершены и начался ее монтаж. Кристина в нем тоже участвовала – в течение нескольких дней ездила на студию для озвучивания своей роли.

20 апреля на «Мосфильме» собрался худсовет, чтобы обсудить черновой вариант картины. Заседание получилось бурным: многие из присутствующих упрекали Быкова в том, что он снял жестокое кино, пропагандирующее подростковую жестокость. «Где гуманизм?» – вопрошали хулители ленты. В итоге режиссера обязали подвергнуть материал серьезной корректировке «для выявления гуманистического смысла фильма». После этого худсовета Быков слег с инфарктом. 26 апреля должен был начаться окончательный монтаж ленты, но он сорвался по причине болезни режиссера. Проболеет Быков более трех (!) месяцев. Воистину этот фильм дался ему большой кровью и отнял у него несколько лет жизни.

Что касается Кристины, то она об этих мытарствах фильма тогда даже не догадывалась, пребывая в полной уверенности, что все идет как надо. И вообще у нее тогда были другие проблемы – надо было наверстывать в школе упущенное на съемках время. И она наверстывала, хотя, скажем прямо, в отличниках никогда не ходила, пребывая в роли прилежной хорошистки. Тем более у нее была двойная нагрузка, поскольку она училась не в одной, а сразу в двух школах (еще и музыкальной). Поэтому иной раз нервы у нее не выдерживали: когда ей надоедало разучивать гаммы, она запиралась в ванной и включала воду, чтобы не слышать бабушкиных причитаний.

Между тем поздней осенью состоялась очередная сдача «Чучела». 24 ноября фильм принимали в Госкино. И опять все складывалось весьма непросто. На этот раз на Быкова «наехала» Главная сценарно-редакционная коллегия Госкино (ГСРК). Упрек был тот же: много жестокости. Быкову предлагались следующие купюры: сократить эпизод у парикмахерской (обстрел подростками Лены Бессольцевой из трубочек), полностью вырезать драку школьниц и равнодушное взирание на это ребят, сократить погоню соучеников за Леной, вырезать истерику Лены на кушетке в доме деда и план спокойно репетирующих и марширующих суворовцев, на фоне которых бежала затравленная Лена. Какие-то из этих рекомендаций Быкову пришлось осуществить, но подавляющую часть рекомендованного к выбросу в корзину он все-таки оставил в картине. Произведенные им купюры удовлетворили руководителей Госкино, и лента была-таки принята. В заключении, которое было дано фильму, выделю всего лишь один отрывок, напрямую относящийся к героине нашего рассказа. Цитирую: «Особо следует отметить незаурядное по своей драматической насыщенности исполнение роли Лены Бессольцевой школьницей Кристиной Орбакайте».

И опять Кристина была далека от всех этих перипетий, занятая учебой, а также свалившейся на нее в том году эстрадной судьбой: в начале декабря (1011-го) она вместе с мамой снималась в концертной студии «Останкино» в финальной «Песне года» – они исполняли все ту же песню «А знаешь, все еще будет».

Встретив Новый 1984 год в Москве, Кристина вместе с бабушкой Зинаидой Архиповной отправилась на зимние каникулы в Зеленоград: каталась на лыжах, гуляла в зимнем лесу. Пугачева навестила их там в начале января. А 9 января мать и дочь (в компании с Евгением Болдиным) отправились в Дом кино, где состоялась премьера многострадального фильма Ролана Быкова «Чучело». Фильм буквально потряс всех присутствующих. Даже те, кто на дух не выносил Аллу Пугачеву, вынуждены были признать, что ее дочь – главное открытие фильма. Однако мало кто из присутствующих на том просмотре подозревал, что впереди фильм ждут еще большие испытания.

Дело в том, что одним из первых его зрителей стал член Политбюро, первый секретарь МГК КПСС Виктор Гришин. Фильм ему крайне не понравился. Он разглядел в нем то же, что до этого находили и цензоры: антигуманность. Но поскольку у ленты были свои влиятельные покровители, в частности помощник самого Андропова генерал КГБ Шарапов, Гришин решил призвать себе на помощь профессионалов – преподавателей (фильм-то был про школьников). В те дни в Москве проходила очередная учительская конференция, и была дана команда показать ее участникам «Чучело». Но Гришина ждало разочарование: картина учителям понравилась. Однако история на этом не закончилась, о чем речь еще пойдет впереди.

Вскоре после премьеры «Чучела» Пугачева и Кристина отправились на гастроли в ГДР. И там Пугачева чуть было… не сбежала на Запад. Вот как об этом вспоминает бывший сотрудник КГБ СССР С. Соколов:

«В 1983-м – начале 1984-го я работал в Берлине. Тогда Пугачева вместе с дочерью гастролировала по ГДР. Мы держали Пугачеву в поле своего зрения и даже дали ей кодовое имя – Лара. Переводчиком у нее работала немка – наш человек, одна из тех, с кем и я непосредственно сотрудничал. Вот она и открыла, что Пугачева вела странные переговоры с прилетевшим в Германию французским импресарио. Француз предложил Пугачевой: «Алла, бросай эту паршивую страну, поехали во Францию. Все у тебя будет». Алла ответила: «Я пока не знаю. Я боюсь за Кристину, девочке надо учиться». Но все же дала согласие.

После чего француз описал план: Алла должна была как туристка приехать в Западный Берлин, а оттуда самолетом улететь в Париж. О беседе мне рассказала переводчица, после чего я все сообщил в Москву. Ведь это считалось государственным преступлением: статья 64 Уголовного кодекса РСФСР «измена Родине в форме бегства за границу». Там попросили оформить информацию. Переводчица собственноручно все услышанное изложила на бумаге.

Через месяц Пугачеву вызвал начальник 5-го управления генерал-лейтенант Филипп Денисович Бобков. Беседа длилась два часа. Бобков, как мне передали, ей сказал: «Алла Борисовна, имейте в виду, вы нам нужны здесь. Вас любит вся страна, а что вы там будете делать? Петь в борделях и кабаках?» Алла во всем призналась и сказала, что Родину никогда не продаст, а тот разговор был минутной слабостью…»

В те же дни благополучно разрешилась и судьба фильма «Чучело». Как мы помним, его ярым сторонником был помощник Андропова генерал КГБ Шарапов, а противником – член Политбюро Виктор Гришин. 9 февраля было назначено очередное обсуждение фильма в столичном Доме пионеров, как вдруг случилась беда: в этот день из жизни ушел Юрий Андропов. Гришин торжествовал победу. Но, как выяснилось, рано. К руководству страной хоть и пришел другой человек – Константин Черненко, но помощником у него оказался Леонид Печенев, которому «Чучело» тоже нравилось. И фильму была дана «зеленая улица». Говорят, Быков всю жизнь был благодарен этим людям, которые в то непростое время взяли на себя ответственность и помогали ему, – Шарапову и Печеневу.

Между тем успех совместного дуэта Пугачевой и Кристины Орбакайте заставил первую всерьез задуматься о будущей судьбе своей дочери. К тому времени Пугачева уже не сомневалась, что дочь должна пойти по ее стопам – правда, речь шла не о карьере певицы, а танцовщицы. Для этого Кристина в свое время была отдана в балетную школу, которая многое ей дала. Однако в классический балет она идти не захотела, в результате чего они с мамой сошлись на другом варианте – эстрадных танцах. Так в 1984 году Кристина оказалась в танцевальном ансамбле «Рецитал», который работал с ее матерью.

Если в обычной школе Кристина большими талантами никогда похвастаться не могла, то в музыкальной наоборот – ее часто хвалили за способности. В конце октября 1984 года, когда она сдавала экзамены там, все у нее прошло хорошо. Приехав в тот день вместе с бабушкой к матери на улицу Горького, девочка вся светилась от счастья и тараторила: «Ой, провалилась! Шопена не знала, а сыграла хорошо, а Баха назубок знала, но как застряла, так дальше ничего и не помню». Вся семья светилась счастьем. Дочка с бабушкой в тот день остались ночевать у Пугачевой. Правда, спать пришлось в тесноте, поскольку спальных мест на всех не хватало – в доме, как мы помним, жили еще супруги Резники с сыном Максимом. Поэтому спустя несколько дней после этой ночевки Пугачева и Резник отправились в магазин, чтобы купить две раскладушки – для Кристины и Максима. Но с первого захода этого сделать не удалось – раскладушки оказались в дефиците. Тогда они купили гантели, а раскладушки приобрели чуть позже.

В те же осенние дни у Пугачевой выпал еще один случай для гордости за собственную дочь. В ноябре свет увидел очередной номер журнала «Советский экран» (№ 20), где была опубликована статья кинокритика Ю. Богомолова про недавно вышедший на экраны страны фильм «Чучело». Статью певица читала в кругу друзей у себя дома 9 ноября, вернувшись из «Олимпийского» с репетиции своей программы «Пришла и говорю». Скажем прямо, хвалебной эту статью назвать было нельзя, это была, скорее, критическая публикация. Цитирую: «Складывается впечатление, что авторы, обозначив проблему знаками тревоги, избегают не только ответов на связанные с ней вопросы, но и самих поисков».

Однако, бросая упреки авторам фильма, критик в то же время с самой положительной стороны отмечал игру нашей героини. Цитирую: «Органична московская школьница Кристина Орбакайте в трудной роли Лены Бессольцевой; юной актрисе удалось соединить в характере своей героини черты, казалось бы, взаимоисключающие друг друга: простоватость и странность, обыкновенность и недюжинность, внутреннюю сосредоточенность и душевную открытость…».

Кто-то из присутствующих после этого пассажа произнес: «Неужели это наши дети?!» На что Пугачева голосом, не терпящим возражений, произнесла: «Наши это дети, наши!»

Ровно два месяца спустя – 8 декабря – в газете «Советская культура» были опубликованы два письма читателей о фильме «Чучело». Одно письмо было хвалебное, другое критическое. Автор последнего – житель Ульяновска В. Марцинкевич писал: «Прекрасно играют дети, но приглядишься повнимательнее и увидишь… маленьких взрослых. Безусловно, очень пластична, тонка, профессиональна, если хотите, игра Кристины Орбакайте, но играет-то она не девочку-подростка, а женщину, по меньшей мере лет тридцати…».

В январе 1985 года квартиру на улице Горького покинула чета Резников, которые проживали там с августа прошлого года, а теперь переехали в новую квартиру в Крылатском. И хотя Пугачева прекрасно понимала, что рано или поздно это событие должно было произойти, на душе у нее все равно было грустно. За эти почти полгода совместного проживания она успела привыкнуть к Резникам, ей нравилось это «коммунальное» житье-бытье, и она была бы не прочь, чтобы оно продолжалось и дальше. Но не в ее силах было что-либо изменить. Отныне в четырехкомнатных хоромах на улице Горького остались жить трое: Пугачева, Болдин и Люся Дороднова. Кристина продолжала обитать у бабушки, но в скором времени мать заберет ее к себе.

Отметим, что после смерти мужа Зинаиде Архиповне стало тяжелее в одиночку воспитывать внучку. Но она продолжала это делать, поскольку сильно ее любила. Кроме того, она прекрасно понимала, что в доме у дочери хороших условий для воспитания нет. Ей не нравилась тамошняя атмосфера, которая часто была отнюдь не творческой, а богемной. Кстати, во многом из-за этого от Пугачевой ушел композитор, который много сделал для того, чтобы она стала суперпопулярной – Раймонд Паулс (они сотрудничали в 19811984 годах). По его же словам:

«Наши застолья у Пугачевой иногда заканчивались не очень приятно. В том числе и для меня. Всякое бывало там. И очки мне разбивали, и словами всякими обзывали. Кто? Пугачева – кто же еще? Когда Алла Борисовна выпивала больше нормы, то начинала творить такое, что мало не казалось. Черт знает что выписывала. Правда, со мною не дралась. Я был на особом положении и только наблюдал за всем происходящим. Обзывать – да, обзывала. Алла никогда за словом в карман не лезла, могла брякнуть все, что в голову приходило. Во всяком случае, я не решусь повторить ее сочные тирады…»

Сами понимаете, отпускать юную внучку в такие условия ее бабушка не хотела. Однако и у Пугачевой были свои резоны. Во-первых, Зинаиду Архиповну все чаще стало подводить здоровье, а воспитание подрастающей внучки требовало затраты значительных сил, а во-вторых, ее дочь хотела, чтобы Кристина начала побыстрее взрослеть. И в последнем она была права. До этого Кристина была чисто домашним ребенком, воспитываясь в тепличных условиях. Однако, если она собиралась выбрать карьеру артистки, да еще эстрадной, то те методы воспитания, которые практиковала бабушка, мало могли ей пригодиться.

Скажем прямо, сама Кристина прекрасно отдавала себе отчет, что жизнь вместе с мамой у нее будет отнюдь не сахар (находить общий язык с бабушкой ей, конечно же, было гораздо легче). Однако с другой стороны, если бы мама захотела, ей бы пришлось подчиниться – спорить с мамой мало кто мог. О том, как порой нелегко проходили взаимоотношения матери и дочери, последняя вспоминает следующим образом:

«С мамой я один раз столкнулась в детстве, лет в 10, – с меня хватит. В меня просто летело все, что было под рукой. И я поняла, что с мамой в этом смысле лучше не связываться. Лучше словесно убеждать друг друга. После этого я с ней на конфликты не иду…»

А вот еще одно воспоминание на этот счет – Е. Болдина:

«С Аллой всем было непросто. В ней странным образом уживались две женщины – королева и атаманша. К первой я со временем научился находить подход. А второй панически боялся. Эта необузданная и вздорная особа появлялась тогда, когда на Пугачеву накатывали приступы тоски…

Кристина жила отдельно от матери и редко попадала под огонь. Она была очень прилежной и послушной девочкой, но иногда пыталась сопротивляться диктату Аллы. А та не принимала никаких возражений, если на нее находило желание воспитывать дочь.

Однажды мы отдыхали под Звенигородом и катались на лодке – Алла с Кристиной, Резник с Мунирой (как мы помним, чета Резников какое-то время жила на квартире Пугачевой на улице Горького. – Ф.Р.) и я. Кристине было лет двенадцать. Мы потихонечку плыли по течению и наслаждались красотой и покоем. Я управлял лодкой, сидя на корме. Алла с Кристиной устроились на носу. Мне не было слышно, о чем они разговаривали. Плыву в полудреме и вдруг слышу крик Аллы:

– Женя, стой!

– Что случилось?

– Греби к берегу, – командует Алла, с трудом сдерживая бешенство. Кристинка – вся красная, прячет глаза.

Подплываем к берегу.

– Вылезай, – говорит Алла дочери. – Будешь сидеть здесь, пока не попросишь прощения.

Та – в слезы. Мы с Ильей обмениваемся взглядами. Все понятно: дочь вздумала перечить матери и получила по первое число. Кристина остается на берегу, а мы в тягостном молчании плывем дальше. Алла сидит насупившись. Отходим на приличное расстояние, и испуганная девочка сдается. Спорить с матерью бесполезно, она это хорошо знает…»

Однако переезд Кристины к матери произойдет чуть позже, а пока она живет у бабушки. Музыкальную школу она окончила с красным дипломом и теперь учится в балетной студии, поскольку уже точно знает, кем будет после окончания школы – артисткой эстрады.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.