ПОБЕГ
ПОБЕГ
Первое, о чем подумал Франтишек, это о реальной возможности осуществить задуманное. Для успеха необходимо было все до мельчайших подробностей продумать, «застраховать» себя от непредвиденных случайностей, найти деньги, добыть документы и вещи, необходимые в дороге.
Мысли кружились в голове Мрняка и, как он потом вспоминал, «не давали ночами спать. За всю свою жизнь я не чувствовал большего напряжения нервов, как тогда»{145}. В означенный день и час приходит он к Корнилову с уже сложившимся планом побега. Оставалось только выбрать направление дороги. Генерал также не терял времени. Как только вошел чех, он достал карту Австро-Венгрии и, показав место их пребывания, Кесег, повел пальцем в направлении румынской границы. Показав на карте город Карансебеш[6], Корнилов сказал, что до этого места они должны добраться поездом через Сомбателы и Будапешт, затем пешком перейти границу с Румынией. Он подчеркнул, что это единственный путь, где легче всего «проскользнуть», но это должно случиться до конца августа. Пленный генерал предполагал, что Румыния вскоре вступит в войну. Действительно, в сентябре 1916 года Румыния объявила войну Австро-Венгрии.
Мрняк, убежденный в продуманности корниловских слов, сразу же согласился с направлением дороги. Теперь оставалось решить вопрос с документами, вещами и деньгами. Солдат признался, что у него есть около 180 крон, но этого явно мало. Корнилов дал ему еще 300 крон, заметив, что, если нужно, он добавит еще, но нужно экономить, так как денег осталось мало. Еще раз оговорив некоторые подробности предстоящего побега, Мрняк вернулся в аптеку, чтобы начать подготовку «операции».
Первым делом необходимо было добыть документы. Смекалистый помощник аптекаря поступил достаточно просто. В кантине купил два чистых бланка отпускных удостоверений, а в обеденный перерыв отправился в канцелярию, зная, что дежурные унтер-офицеры ушли, как обычно, на обед в город. В канцелярии Мрняку удается поставить на чистые бланки круглую печать «Запасная больница в Кесеге». Вернувшись к себе в аптеку, он заполняет их: один для Корнилова — на имя Штепана Латковича, а другой для себя — на имя Иштвана Нэмета. На обоих удостоверениях красными чернилами Франтишек делает надпись, разрешающую бесплатный проезд до Карансебеша и обратно, подделав при этом подпись начальника госпиталя доктора Клейна. На всякий случай он на половинке листа с настоящей казенной печатью местного военного командования изготавливает фальшивое удостоверение, в котором говорится, что военному полицейскому Иштвану Нэмету поручается розыск бежавших военнопленных в лесах близ Карансебеша{146}. Это удостоверение было явной «липой», но тогда Мрняку оно показалось достаточно похожим на настоящее. К тому же использовать его надо было только в самом крайнем случае.
В городе Франтишек приобретает два поношенных штатских костюма, два ранца, револьвер и бинокль. Карта, компас и электрический фонарик у Корнилова уже были.
Заготовив все необходимое и назначив дату побега на 11 августа[7], Мрняк добивается шестидневного отпуска домой, в Чехию. «Как во сне убежали шесть дней и 26 июля, в день именин моей матери, — вспоминал он, — я готовился в обратный путь. Тяжело и больно мне было, когда, при прощании, мать со слезами и мольбою просила меня, предчувствуя что-то недоброе, быть осторожным… В Кесег я вернулся с большей решительностью, нежели когда-либо, добиться того, что задумал и пообещал»{147}. Прибыв в госпиталь, Франтишек прежде всего выясняет, все ли в порядке, нет ли каких-либо подозрений. После этого посещает Корнилова, который явно обрадовался возвращению добровольного помощника и согласился на предложение Мрняка, чтобы до дня побега напрямую не общаться, а связь поддерживать через Мартьянова и Цесарского, которые были посвящены в план побега.
Комната Корнилова располагалась в «офицерском павильоне», в котором находилась и канцелярия. У входа в здание постоянно стоял караул. Охране госпиталя было строго приказано особо наблюдать за входом в «офицерский павильон» и за окном комнаты Корнилова. Это было известно генералу, и поэтому он постоянно находился в постели, симулируя серьезную болезнь. Доктор Гутковский, несколько раз в день навещавший «больного» генерала, обязан был ежедневно сообщать начальству о состоянии здоровья Корнилова. За несколько дней до побега Гутковский заявил лагерному начальству, что состояние здоровья генерала резко ухудшилось, и потребовал отмены приказа, по которому дежурный санитар через каждый час лично наблюдал за ним. Врач доказывал, что для улучшения здоровья Корнилову нужен полный покой, а посещения санитара раздражают и нервируют больного. Настойчивые просьбы доктора были удовлетворены, но охрана снаружи была усилена.
11 августа 1916 года Мрняк, закончив работу в аптеке, разнес лекарства по назначению, после чего внимательно осмотрел территорию госпиталя и околицу. Не увидев ничего подозрительного, он вернулся в аптеку, чтобы еще раз проверить, все ли готово. За несколько дней до этого Франтишек приобрел в городе небольшой запас продуктов, которых должно было хватить на пару дней: хлеб, сухую колбасу, коробку шпрот, бутылку вина, папиросы. Еще решил написать он прощальное письмо родным.
«Лучше смерть, чем жизнь невольника, — писал Мрняк, — прошу меня простить, если этим письмом причиню вам большую боль и заботу. Так должно быть. Убегаю вместе с пленным русским генералом Корниловым в Россию. Когда будете читать эти строки, я буду уже в безопасности, и поэтому никаким образом не старайтесь мне в этом помешать. Это было бы напрасно. Твердо надеюсь, что это нам удастся…»{148} Закончив писать, солдат свернул лист бумаги, заклеил и положил в ящик стола, чтобы позже достать и отправить со станции. Но при уходе забыл о нем. Несколько позже эта забывчивость дорого обернулась автору письма.
Через Мартьянова Мрняк уведомляет Корнилова, что готов и в 12 часов ждет генерала, переодетого в костюм Цесарского, у себя в аптеке. Цесарский же получил задание лечь в постель и изображать спящего генерала. Доктор Гутковский должен был, как и прежде, навещать «больного» и докладывать начальству. При планируемом развитии событий бежавшего генерала должны были хватиться только на четвертый или даже пятый день, когда беглецы были бы уже далеко.
Точно в означенный час Мрняк из окна своей комнаты в аптеке увидел, как Корнилов, с повязанной головой, переодетый русским пехотинцем, спрыгнул из окна уборной и побежал к аптеке. Быстро выбежав наружу, Франтишек осмотрел все вокруг, удостоверился, что никто ничего не видел, и только тогда вернулся в аптеку. Там он с помощью Мартьянова переодел генерала в форму австрийского солдата, подстриг Корнилову усы и выжег ляписом родинку на левой щеке. Теперь, надев темные очки и с трубкой во рту, русский генерал был готов представиться каждому, как солдат австрийской армии.
Быстро убрав следы беспорядка и взяв рюкзаки с цивильной одеждой и припасами, беглецы вышли из аптеки. Мартьянов и Веселов, вышедшие раньше «на разведку», знаками показали, что опасности нет. Быстро миновав госпитальный двор и беспрепятственно пройдя через ворота, Корнилов и Мрняк побежали на станцию, чтобы успеть на поезд. На станции они заверили свои удостоверения, получили бесплатные железнодорожные билеты и спокойно уселись в поезд, удалявшийся от Кесега.
В вагоне, усевшись напротив друг друга, сделали вид, что читают газеты. Через три часа они прибыли на станцию Раб, где нужно было сделать пересадку на поезд до Будапешта. До отхода поезда оставалось целых полтора часа, и поэтому русский генерал и австрийский солдат решили зайти в дешевый третьеклассный ресторан и выпить по кружке пива. Едва они расположились за столом, как в ресторан вкатилась группа пассажиров из только что прибывшего венского поезда. И среди вошедших оказался санитар офицерского отделения, хорошо знавший Корнилова в лицо. Санитар увидел беглецов, но переодетого Корнилова не узнал. Мрняк же сделал вид, что не знает соседа по столу, встал навстречу вошедшему и сел вместе с ним к другому столу. И здесь помощник аптекаря проявил завидную смекалку, заговорщическим тоном наврав знакомому про свои амурные дела с просьбой никому не говорить, что видел его{149}. Коллега-санитар, понимающе покивав и выпив пива, обещал молчать, а когда подошел его поезд, Мрняк «по-дружески» проводил его до вагона, желая убедиться в его отъезде.
Ужасно обрадовавшись подошедшему поезду, заняв места, беглецы в двенадцатом часу ночи прибыли в Будапешт. Там они узнали, что ближайший поезд до Карансебеша будет только в шесть утра. Нужно было искать ночлег, так как после полуночи на вокзале никто не мог оставаться. В отель с таким минимумом, да еще и поддельных, документов идти нельзя. Тогда Корнилов и Мрняк решили рискнуть, «нахально» обратившись в привокзальную солдатскую ночлежку. После довольно формального просмотра их документов им была выделена одна кровать на двоих. В пять утра их разбудили, дали бесплатный завтрак и вернули билеты, проштампованные станционной комендатурой. В шесть часов Корнилов с Мрняком уже сидели в вагоне поезда, направлявшегося в Карансебеш.
В поезде Мрняк вспоминает о неотправленном письме, но не решается рассказать об этом генералу. Просто став у окна вагона, он начинает внимательно наблюдать за всем, что происходило как в вагоне, так и на станциях, через которые проходил поезд. Через некоторое время к Франтишеку вернулись утерянные было решительность и спокойствие, когда он убедился, что опасности нет.
В Карансебеш поезд прибыл в шестом часу вечера. Каково же было состояние Корнилова и Мрняка, когда они увидели, что состав оцеплен войсками, а каждого выходящего из поезда уводят в вокзальное помещение. Войдя в здание вокзала, беглецы должны были проследовать в канцелярию комендатуры, где проверяли правильность документов. Здесь Корнилов и Мрняк убедились, что все эти меры были приняты для их поимки, и были несказанно удивлены, когда после проверки им вернули документы и разрешили идти{150}. Офицер, проверявший документы, предупредил их о том, что, находясь в пограничной полосе, где действуют особые предписания, они обязаны явиться в местное военное управление.
Легко и радостно покидали беглецы здание вокзала, ведь, в сущности, это был последний пункт их поездки. Теперь только пешком. Они заходят перекусить в ближайший ресторанчик, чтобы затем без промедления продолжить свой путь. Пройдя город, Корнилов и Мрняк направляются к лежащему неподалеку горному хребту, покрытому лесом, до которого и добрались к полуночи. Почувствовав себя в некоторой безопасности, странники сняли военную форму, которую спрятали тут же в кустах, и облачились в цивильные костюмы. Немного позже они пожалеют об этом, так как своей штатской одеждой они резко выделялись, обращали на себя излишнее внимание. Поэтому приходилось скрываться и избегать встреч с местным населением.
Отдохнув пару часов, определив при помощи карты и компаса направление, Корнилов и Мрняк двинулись в путь. Они шли до самого утра, делая лишь небольшие остановки. Уставшие и голодные решают отдохнуть до вечера, а в сумерках продолжить путь. По пробуждении Корнилов замечает, что у него нет компаса, прикрепленного шнурком к петле пиджака. По всей видимости, компас потерялся, когда беглецы пробирались густыми зарослями. Искать его было бесполезно. Потеря компаса тяжело сказалась на их дальнейшем продвижении. Пришлось пробираться малопроходимыми местами и скрываться от периодически возникающих постов. Это отнимало много времени и сил. Иногда после длинного и утомительного перехода они оказывались в месте, где уже были.
«Предсказания генерала Корнилова, — писал Мрняк, — что в течение тридцати часов мы легко достигнем границы, оказались ошибочными. Мы блуждали таким образом пять дней, не зная, где находимся. Спрашивать или войти в одно из близлежащих поселений мы не решались»{151}. Продукты тем временем кончились, а малина и ежевика, встречавшиеся на каждом шагу, утоляли жажду, а не голод. Ночь с 17 на 18 августа беглецы вынуждены были провести на верхушке холма, а в третьем часу утра были разбужены стадом хрюкающих кабанов, которые, учуяв какие-то посторонние шорохи, разбежались. Проснувшиеся путники обратили внимание на мерцающий огонек и силуэт постройки с вившимся дымком. Подумав, что это хижина дровосека, они решили утром заглянуть туда. Вдруг удастся раздобыть продуктов и узнать местонахождение?
С рассветом Корнилов и Мрняк отправились к замеченной постройке и около восьми часов утра оказались на краю поляны напротив деревянного строения с вывеской «Кантона Барловица». Посовещавшись, они решили, что генерал останется на краю поляны и будет наблюдать за кантиной и окружающей местностью, чтобы в случае опасности быстро скрыться, а Мрняк отправится за покупками.
Открыв дверь дома, Франтишек увидел пожилую женщину, наполнявшую вином бутылки. Чех обратился с просьбой продать чего-нибудь съестного. Хозяйка предложила черный хлеб, овечий сыр и солонину. Взяв все это и еще бутылку вина, Мрняк расплатился и повернулся к выходу. У двери стояли двое верзил с большими палками, загораживая путь. Через минуту показался «прилично одетый мужчина», спросивший, кто он и что здесь делает. Мрняк стал объяснять, что купил продукты, что расплатился и уходит, но мужчина попросил у него документы. Видя перед собой человека в штатском, чех ответил, что не обязан ему ничего показывать. Тогда «прилично одетый мужчина» предъявил удостоверение офицера пограничной стражи. Мрняку ничего не оставалось, как вытащить фальшивку, удостоверяющую, что он военный полицейский и является членом группы, разыскивающей бежавших пленных. На это пограничник ответил, что удостоверение не заверено местными властями и он обязан доставить его в жандармерию в Барло{152}. Мрняк угрожал, просил, убеждал и умолял отпустить его, но все напрасно. Стоявшие у двери детины взяли его за руки и потащили наружу.
Когда Корнилов увидел, как его товарища вытащили из кантины и повели куда-то, он не стал терять времени, поспешив скрыться в лесу. Почти через три недели, передвигаясь по ночам, скрываясь днем в дуплах и между корней деревьев, бежавший генерал вышел к румынской границе. Прожив два дня в шалаше укрывшего его пастуха, восстановив силы, Корнилов пересекает границу{153}.
Солнечным днем 22 августа[8] на площади румынского городка Турнсеверин перед русским военным агентом, капитаном второго ранга С.М. Ратмановым, стоит группа солдат, бежавших из австрийского плена. Офицер записывает фамилии беглецов в блокнот. «Он закончил опрос последней партии и приказывает солдатам идти, — писал Севский со слов Ратманова. — Девять браво поворачиваются и уходят, а десятый — маленький невзрачный оборванец — остается стоять.
— Ты что? — спрашивает у него офицер. — Тебе что-либо надо сказать?
— Да, нужно! Я — генерал-лейтенант Корнилов»{154}. Судьба преподносит иногда удивительные совпадения.
Полтора года спустя тот же Ратманов будет присутствовать при последних минутах жизни Корнилова.
Тем временем Мрняка допрашивают, сначала в Барло, затем в Карансебеше. При обыске в электрическом фонарике находят листок красной бумаги, которой была обмотана батарея. Этот листок оказался сопроводительным документом генерала Корнилова, выданным ему еще при взятии в плен. На пятый день после ареста Мрняка отправляют в братиславскую тюрьму, где он узнает о том, что арестованы Гутковский, Мартьянов, Веселов и Цесарский. После побега Корнилова из кесегского госпиталя события развивались следующим образом: умер русский офицер, а отсутствие на отпевании Корнилова сразу же вызвало подозрения, вскоре было обнаружено и злополучное неотправленное письмо Мрняка.
В двадцатых числах октября 1916 года состоялся суд. Гутковский, Мартьянов, Веселов и Цесарский открыто заявили, что принимали участие в организации побега Корнилова. Они считали, что «их прямой обязанностью было как можно лучше позаботиться об его успешном исходе. Повинуясь приказанию своего начальника, они не совершили преступления, за которое могли нести ответственность»{155}, и просили на основании этого прекратить против них судебное дело. Четверо русских военнопленных были приговорены к дисциплинарному наказанию на восемь недель, а в отношении Франтишека Мрняка суд вынес следующий приговор: «Смертная казнь через повешение, лишение гражданских прав и исключение из списков армии…»{156}
Через девять долгих томительных месяцев верховный суд отменил смертную казнь, и после пересмотра дела Мрняка осудили на 10 лет заключения в крепости. Находясь в сырой и холодной камере, испытывая постоянный голод и побои, Франтишек продумывает план побега. Он начинает симулировать сумасшествие. И настолько успешно, что осматривавший его врач-психиатр предписывает отправить его в сумасшедший дом. 20 сентября 1918 года при перевозе его в военную лечебницу для душевнобольных Мрняк, прямо в смирительной рубашке, выскакивает из поезда и скрывается в лесу{157}. А через месяц Австро-Венгерская империя прекратила свое существование, и Франтишек Мрняк вернулся к себе на родину.
Корнилов так и не узнал, что человек, которому он обязан своим освобождением из плена, остался жив. Благодарность к Мрняку Корнилов выразил в том, что добился включения «мертвого» чешского героя в состав первого взвода первой роты первого чешско-славянского полка чешского легиона, сражавшегося на стороне России. При ежевечерней полковой поверке дежурный унтер-офицер называл его имя, а взводный первого взвода первой роты ежедневно отвечал: «Расстрелян австрийцами в Прессбурге за освобождение генерала Корнилова». Пожалуй, ни один иностранный военнослужащий, да еще и из неприятельской армии, не был удостоен таких почестей.
Этот побег был действительно редчайшим случаем: из плена бежал генерал! Сам Николай II принимает Корнилова в Ставке, вручает ему орден Святого Георгия III степени. Газеты и журналы печатают портреты генерала, статьи о нем и интервью с ним. В Петрограде его чествуют юнкера Михайловского артиллерийского училища. Омский епископ Сильвестр шлет телеграмму. Земляки-казаки Каркаралинской станицы присылают нательные крест и образок…
В середине сентября 1916 года Корнилов назначается командиром XXV армейского корпуса Особой армии генерала В.И. Гурко и убывает на Юго-Западный фронт. Этим корпусом генерал-лейтенант Корнилов командовал вплоть до известных февральско-мартовских событий 1917 года.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.