Глава 7

Глава 7

Осень вступила в свои права. Беспрерывно лили дожди. Снова такая знакомая липкая грязь. Все с нетерпением ждали зимних вещей. А их никак не давали. Даже теплое белье получили не все. Кто что нашел, тот то и носил. Вовке достался старый бушлатик от одного из уволенных ранее. Обжившийся во взводе полиции Василий обзавелся новеньким комплектом зимней и летней формы. Это произошло при поступлении новой партии контрактников.

В тот день подполковник Рыков придирчиво осматривал пополнение. Первым делом заставил всех поснимать вязаные шапочки и кроссовки и заменить их на уставную одежду. Затем последовал наркологический контроль. Один сильно неустойчивый контрактник был водворен в яму до следующей «вертушки» (вертолета), которая будет только через две недели. Так и не протрезвевший новобранец как куль свалился в яму. Василию с легкостью удалось убедить того выменять новую форму на стакан водки, так ему необходимой для преодоления тягот и невзгод военной службы. Переодетый в лохмотья несостоявшийся «солдат удачи» протрясся от холода оставшиеся две недели и был отправлен в Россию «вертушкой» с очередной партией уволенных.

Интересную карьеру сделал Олег Бредов, Вовкин напарник по бдениям на посту. Он стал при подполковнике Рыкова кем-то навроде денщика. Перед этим он успел побывать связистом в батальоне. Теперь Вовка с ним виделся ежедневно. От него он узнал, что Валера заболел желтухой, вскоре после того как Вовку забрали со взвода. Уезжая, Валерка сказал, что больше обратно не вернется. Наслужился. Обычное дело, те кто больше всех намеревался продержаться на службе, первыми же и оставляли ее. В тоже время Олег, от которого меньше всего ожидалось выносливости и терпения, продолжал тянуть лямку и в мыслях не имел досрочно расторгать контракт. Однако Олег долго не удержался на своем месте. Причиной тому было разглашение им военной тайны. Страшными секретами, разглашенными незадачливым денщиком были некоторые пикантные подробности интимной жизни подполковника Рыков с его любовницей — медсестрой Катей. Ну кто бы мог подумать, что грозный Рыков окажется мазохистом в постели!!!

Но если в сексе Рыков и был мягким и пушистым, то в отношении Олега все было совсем иначе.

— Чтобы сидел до моего возвращения! — приказал он, водворяя Олега в яму.

Сам Рыков лично возглавил ВМГ и убыл на неопределенное время, еще раз огрев сапогом по голове Мишку, не успевшего закрыть водительский люк.

Прожив с комфортом две недели в палатке полицейского взвода, Олег отдохнул от Рыкова и был отправлен обратно в батальон, где неплохо пристроился писарем. Нет худа без добра. Теперь Олег повсюду ходил с добытой где-то красной папкой, символизировавшей его высокое положение.

Наступившие холода подкинули проблему отопления. Дров не хватало. Каждое подразделение само добывало себе топливо. В моду вошла топка керосином и соляркой. Каких только хитроумных приспособлений для этого не делали. Самой ходовой была капельница. Да, обычная медицинская капельница, с которой в печку капал керосин. Как бы с ней не боролось командование, из-за пожароопасности такого устройства, но соображения быстрого тепла глушили всякую осторожность. Солярку добывали на кухне. Там стояла открытая бочка. За керосином надо было ходить на вертолетную площадку. Обслуживал площадку контрактник Слава.

Слава имел внешность Алеши Карамазова из фильма «Братья Карамазовы». Одевался этот невысокий тридцатилетний мужчина с кротким лицом инока, в черную длинную телогрейку, напоминавшую подрясник, из-под черной вязаной шапочки, напоминавшей скуфейку, выбивались черные засаленные волосы. Дополняла сходство с подвижником редкие усы и бородка. Под стать внешности были кроткие манеры и тихий голос Славы. Но внешность как всегда была обманчива.

Служил Слава в полку на месяц меньше Вовки. Поначалу он был водителем в роте материального обеспечения. Попадал в переделки, когда колонны обстреливали «чехи». Был даже представлен к медали. А потом попал на вертолетную площадку. Именовался он авиадиспетчером. Над ним был только один начальник — авианаводчик. Списанный с летной работы по возрасту капитан. К Славе многие ходили за керосином. Перед его палаткой выстроилась батарея пустых трехлитровых банок. Когда «вертушка» садилась на площадку, Слава начинал доить «корову», так он называл сливание керосина с одноименного вертолета. Слава был весьма гостеприимен. Вовка часто просиживал с ним в палатке в ожидании «дойной коровы». Перед ним развернулась необычайная биография этого человека с монашеской внешностью. А жизнь у того была отнюдь не монашеская.

Давно еще Слава служил в милиции во вневедомственной охране. И был он старшим лейтенантом. В некотором роде был он «оборотень в погонах». Воровал почем зря с охраняемых объектов все, что там плохо лежало. И был пойман коллегами с поличным. И получил срок — пять лет. Отсидел он их на ментовской зоне в Нижнем Тагиле. Как там ему сиделось, Слава не распространялся. Чем потом занимался, толком не говорил. Да наверное, как и Вовка, всем понемногу. Чем сейчас многие и занимаются. Но был у Славы «Москвич», не новый уже, но и не старый еще. Вот этот «Москвич» и азарт и привели его к нынешнему положению. Попал он на «Москвиче» в аварию. Как в анекдоте прям, въехал в крутую иномарку. Сам виноват был на все сто. «Москвич» полностью разбил, уже не восстановить, а иномарке ущерб причинил на пятьдесят тысяч рубликов. Не ясно, какими уж трудами, но Слава умудрился назанимать эти пятьдесят тысяч и понес их потерпевшим отдавать.

— И вот, Вова, — кротким голосом рассказывал Слава свою эпопею. — Иду я с этими деньгами по городу. И прохожу я значит, мимо казино. Подумал, вот ведь люди выигрывают тут. Дай я тоже сыграю. И долг верну, и сам еще с прибылью останусь. Ну и стал играть. Когда везло, когда нет, в общем, все деньги в том казино и остались. Вот теперь я за машину пятьдесят штук должен, тем, у кого занимал — пятьдесят штук, ну а про свою машину я уж молчу.

— Да, Слава, повезло тебе, — только и осталось сказать Вовке. — В рулетку то еще будешь играть?

— Конечно буду, — как ни в чем не бывало ответил Слава, наливая керосин в железную коробку — цинк из-под патронов.

Топился Слава самым радикальным способом. Наливал в цинк керосин, ставил его в печку и поджигал. Через минуту в палатке была баня. Из трубы раскаленной до красна печки, валил густой черный дым как из трубы паровоза.

— А, вон земляк твой пришел. — Слава кивнул на вошедшего в палатку патрульного по площадке, худого контрактника их лет, в грязном бушлате и стоптанных сапогах.

— Да мы земляки? — радостно сказал Вовка, приветствуя патрульного. — Я же тоже с М-ска.

— Я не с города самого, я с области, с Белогривки, — сказал Андрей, так звали нового знакомого. — Ты тут давно?

— Пять месяцев, скоро все. Домой. А тебе скоро?

— Да тоже мало осталось. Два с небольшим. Но думаю тут еще послужить.

Завязался обычный в таких случаях разговор. Оказалось что Андрей, как и Вовка тут не впервые. Тоже в первой побывал.

— Слушай, а ты в первую где служил? Может мы в одной части были? Я в Грозном, в Северном был. — Поинтересовался Андрей.

— Не, Андрюх, я в Шалях в основном в NNN-ской бригаде. Год почти.

— Во, прям как я. Я сейчас думаю в комендантскую роту тут перевестись. Они мне отношение сделают. Там «боевые» все дни закрывают.

Вовка, слышавший разговор офицеров от том как «хорошо», еще «лучше» чем в полку закрывают «боевые» в комендатуре, только подивился детской наивности своих однополчан. Недавно с комендатуры приезжали офицеры, те, что приказ о «боевых» на подпись возят в группировку. Так они говорили, что в комендатуре даже офицерам больше десяти дней в месяц не закрывают, а солдатам так вообще — два, три дня, не больше. Но почему-то считается, что там хорошо, где нас нет.

— Андрюх, а вообще, чего ты собрался с деньгами то делать? Машину брать или чего?

— Ну Володь, надоело на чужого дядю спину гнуть. Хочу свое дело начать.

— О, — поразился Вовка, — и какое же, если не секрет?

— Да сам пока не знаю. «Бабки» сначала нужны. А с «бабками» там видно будет.

— Андрей, ну а в первую, ты же тоже заработал. Чего же дело не завел. Куда все подевал-то? Так и не поумнел ты ни хрена. Какой из тебя, да и из меня тоже, бизнесмен. Лохи мы, понимаешь, лохи. Андрей, ни ты, ни я, ни первые и не последние кто до ума ничего не довел.

— Ну Вов, — Андрей упорно не желал сдавать позиции и отказываться от своей пусть бредовой, но мечты. — Тогда, в Северном, нам деньги на руки давали, сам знаешь, все тут же и тратили. А теперь все будет пучком. Брось, Володя, мы еще с тобой дома в ресторане или баре встретимся, посидим.

— Да, встретимся, не сомневайся, — парировал Вова. — Я там буду охранником на дверях стоять и тебя пьяного выводить, когда ты там бутылки собирать будешь. Или наоборот. Вот, в таком именно виде мы с тобой и встретимся только. Вот в это я и могу поверить.

Слава, вполуха слушавший их разговор, выкладывал в это время на лежанку содержимое своих карманов. Обращала на себя внимание стопка визитных карточек с голыми девушками.

— Слав, а это что такое, дай гляну хоть на баб, — спросил Андрей.

— На, гляди, только штаны не испачкай, — Слава протянул карточки. — Это с наших Бр-ских эскорт — услуг визитки. Они как приезжают, так их и оставляют на память. Вот я и собрал немного.

На лике Славы появилась мечтательная сластолюбивая улыбка.

— Блин, Слава, е мое, — восхитился Вовка. — Ты оказывается не только игрок, ты еще у нас и эротоман, извращенец! Ай, молодец! Ай, мужик настоящий!

— Ну, было немного дело, — скромно потупив глаза в землю, сказал Слава, пряча улыбку в бородке.

— Вот пацаны, — торжественно закончил Вовка, — вот тут и вся наша суть. Вот туда и уйдут наши денежки. А то строим тут планы, как умные ребята. А умные они сюда и не едут. Так что, братва, давайте лучше не планы банковские строить, а о бабах побазарим. Ты Слава, я смотрю, тут преуспел, хоть и выглядишь как монах.

— А ты чем лучше? — медовым голосом произнес Слава. — То-то от тебя и жена ушла. Сам говорил, как ее к извращениям принуждал.

Пошел типичный мужской треп об амурных похождениях, по большей части явно преувеличенных или вымышленных. Наконец прилетела «вертушка» и Слава, подхватив банки, потопал к ней, чавкая стоптанными сапогами по липкой, никак не замерзающей глине.

Постояв минут тридцать на площадке, «вертушка» приняла в свое чрево несколько раненых и больных, а также пару уволенных солдат. С непонятным чувством Вовка провожал, улетающий в Россию вертолет. Он сам не мог понять, стремиться ли он поскорее покинуть эти края. Можно и продлить контракт. Только надо ли? Все кончалось. Полк все больше переходил на мирные рельсы. Уже во многих подразделениях проводились зарядки, различные занятия, строевые смотры, физ. подготовка. Денег в то же время, платили меньше. Да, пока в штабе это все мало волнует. Но дальше, сколько не продляй контракт, все равно полк выведут. Это ясно. Уже ведь выводят войска. Остаться служить в 42 мотострелковой дивизии, которая тут будет, как обещают вечно. Но про нее он был наслышан от переведшихся с большими трудами оттуда контрактников. Там рассказывали, гоняют почем зря. Сплошной УСТАВ. Даже уставной с точки зрения солдат полка, стоящий по соседству артиллерийский полк был счастьем по сравнению с 42-ой. А у артиллеристов говорили тоже гайки закручены о-го-го. По крайней мере, утром и вечером с песней ходят. Их пение в полку слышно. Однажды партия новая прибыла контрактников, да как узнали, что в соседний артполк, так трое прямо тут же обратно в «вертушку» убежали. И улетели. А 42-ая ведь говорят куда хуже. В комендатурах солдаты были тоже не в восторге от своей службы. Завидовали мотострелкам. Мол посвободнее живут. Вот они и все варианты. Эх, были бы звездочки, тогда бы можно серьезно думать, как дальше служить, а без них так, скотинка серая, кончится жизнь штабная, и будешь на плацу ногу тянуть. Вон и для плаца уже плиты привозить начали. Пытался Вовка и прапорщика получить, пользуясь моментом. Но увы, «звездных личностей» было хоть отбавляй, все укомплектовано, готовых девать некуда, чего новых то еще плодить, а солдат вот контрактников нехватка вечная. Вот солдатом, пожалуйста, в любое место на любую должность.

— Вот, скоро и мы так полетим, — с завистью сказал Андрей.

— Да, к сожалению, — ответил Вовка.

И подхватив две банки с керосином, попрощавшись пошел в палатку. Дойдя туда, он встретил Олега, спину которого украшала рация.

— Здорово был, чего это хвост отрастил? — спросил Вовка, показывая рукой на длинную антенну, качавшуюся над головой Олега.

— Да у комбата сегодня «пейджером». Он на совещание пришел.

«Пейджером» называли солдата, носившего рацию при командире. Он был действительно своего рода пейджером, принимал и передавал сообщения командира.

— Как там, в батальоне то дела? — поинтересовался Вовка. — У вас же комбат теперь новый.

— Ох, Вова, не говори, такого дурака прислали, — горестно вздохнул Олег. — Уставник отмороженный. Вообще в батальоне мрак. Яму там свою выкопал, чуть что не так, туда сажает. У прежнего комбата ни то, что ямы, охраны своей не было. А еще начальник штаба теперь, командир пятой роты. Тоже отморозок под стать ему. Песни утром и вечером поем, строевой ходим. А недавно вот, ВМГ было, блокпост выставили на дороге, ну все как обычно. Так комбат новый с утра заставил пробежки делать. Без оружия налегке бегали по дороге. А комбат еще кто что не так по морде. «Чехи» смотрят и х. еют, думают наверное, если уж русские своих так мордуют, так им вообще п. ц придет. Вот Вова, дела какие творятся. Ох, добить бы контракт и ноги отсюда, из дурдома этого.

— Да, Олег, времена тяжелые настали, — согласился Владимир. — Ну ничего, нам чуть-чуть осталось.

Тут к Вовке подошли двое ребят с комендантского взвода. Просьба стандартна, напечатать им характеристики да покрасивей. Их командир взвода, бывший конвойный прапорщик особым красноречием не отличался. Они оба завтра должны были улетать. Контракт их окончился.

На следующий день, вертолет что увез «комендачей» к дому, привез одновременно и исполнительный лист на одного из них. Бедолага имел долг в триста тысяч рублей!!!