14

14

Старик умирал. Кровь струйкой вытекала у него изо рта и зияющей раны на лбу. Он лежал в пыли на пустынной дороге между Фецем и Марракешем и тихо стонал, иногда бессвязно бормоча что-то. Осла, который вез маленькую повозку, тоже зацепило грузовиком, и обезумевшее животное теперь тщетно пыталось подняться на ноги. По дороге, подпрыгивая и пружиня, катались апельсины, которые старик вез на рынок. Несколько свидетелей в длинных накидках оживленно спорили, по чьей вине все произошло и кому идти вызывать врача. Они были столь увлечены разговором, что не заметили, как рядом с грузовиком остановился большой черный лимузин. Когда же из машины вышла очаровательная блондинка в коротком розовом платье, они лишь бросили в ее сторону пару любопытных взглядов и вернулись к неутихающему спору.

Анита Палленберг прошла сквозь небольшую толпу людей и склонилась над умирающим стариком. Маленьким надушенным платочком она отерла кровь с рассеченной брови, и когда он стал красным от крови, положила платок в дорогую кожаную сумочку. Затем поднялась, села в машину и сделала водителю знак ехать дальше. Ночью в своей роскошно обставленной комнате она вновь вынула платок. Кровь высохла, и он из алого стал бурым.

Позднее Анита использовала этот платок, чтобы наложить проклятие на одного парня, который разозлил ее. Возможно, это было случайностью, но вскоре он умер при загадочных обстоятельствах.

О силе, которой обладает кровь убитого человека, рассказал Аните Кеннет Энгер. Она слушала его с восторгом, все запомнила и твердо решила при первой удачной возможности достать этот могущественный талисман. В истории много примеров, когда кровь умирающего использовалась для различных магических обрядов. Зрители на публичных казнях (включая казнь английского короля Карла Первого и французского Людовика Шестнадцатого) часто спешили обмакнуть платок или одежду в кровь умирающего, прежде чем тот испустит последний вздох.

Энгер был учеником и последователем Алистера Кроули, героиниста, прозванного некоторыми Великим Зверем, и одного из самых выдающихся профессионалов своего дела — магии — в двадцатом веке. Мик и Марианна, Кит и Анита, да и многие другие молодые, богатые и одаренные рок-музыканты из среды «новой аристократии» были просто очарованы, когда Энгер посвятил их в могущество и замыслы Кроули. Интересующийся оккультными вещами Джимми Пейдж, лидер «Лед Зеппелин», был настолько восхищен этими историями, что даже купил когда-то принадлежавший Кроули старый жутковатый особняк, расположенный на берегу озера Лох-Несс в Шотландии.

Кроули родился в 1875 году. В двадцать три года он вступил в магическое братство «Орден Золотого Рассвета».

Когда он попытался стать главным в ордене вместо Сэмюэла Мезерса, разгневанный мистер Мезерс послал к нему женщину-вампира. Но Кроули победил ее, «обратив ее злую природу против самой себя», и нанес ответный удар.

Дома Мезерс вампиров не держал, поэтому стаю ищеек, натравленных на него, Кроули умертвил сам. А затем Мезерс наслал на одного из слуг Кроули безумие, так что тот попытался убить жену мага. Со слугой было справиться нелегко, но в конце концов Кроули победил его с помощью магической остроги.

Потом Кроули вызвал демона Вельзевула и сорок служивших ему дьяволов и послал их к Мезерсу в Париж. Вскоре Мезерс действительно умер. И многие оккультисты говорили, что это именно Кроули убил его с помощью черной магии. В Первую мировую Кроули жил в Штатах и писал антибританские пропагандистские статьи для немцев. В 1916 году он удостоился высшей степени посвящения и стал Магом после священной церемонии, во время которой необходимо было сначала окрестить жабу именем Иисуса Христа, а затем распять ее. После смерти Кроули (он умер в Гастингсе в 1947 году) продолжал тревожить людей: например, во время его похорон в Брайтонском крематории некоторые его последователи декламировали написанный им оргиастичный «Гимн Пану».

Кеннет, как и Кроули, объявлял себя Магом. Однако он скрывал, когда и где он принимал посвящение и распинал жабу. В любом случае, то, что Энгер обладает определенной силой, не вызывало сомнений ни у кого. С ним постоянно случались сверхъестественные вещи. Делом его жизни были съемки фильма, проникнутого почитанием дьявола, — «Возвышение Люцифера». На роль Люцифера Кеннет нашел молодого красивого Бобби Босолейля, игравшего рок в калифорнийской группе «Лав». Дальше случилась темная история: после долгих недель съемок в какой-то момент Босолейль впал в неистовую ярость и в этом состоянии совершил зверское убийство, после чего написал на стене послание кровью своей жертвы. Гораздо позже, когда, по обвинению в особо жестоких убийствах (включая убийство беременной Шэрон Тэйт), была арестована дьявольская «семья» Чарльза Мэнсона, стало ясно, что Босолейль был последователем и близким другом Мэнсона. Многие писали, что, для того чтобы направить полицию по ложному следу, убийство Тэйт было совершено в том же стиле, как и то, за которое сел в тюрьму Бобби. Что там на самом деле было, неизвестно. Однако несомненно, что Мэнсон был такой же демонической фигурой, как и Кроули.

После того как Босолейль был приговорен к пожизненному заключению, Энгер решил, что роль Люцифера может сыграть Джаггер. Кеннета давно привлекала та почти сверхъестественная энергия, благодаря которой «Роллинг Стоунз» легко заводили толпу. И когда он встретил Джаггера на квартире у Роберта Фрейзера, то был удивлен той силой ауры, которая, казалось, исходит от него. Люди, близко общавшиеся с Миком, часто замечали, что он словно лучится мощью и бешеной энергией, заражая ею всех окружающих. Джаггер тоже был восхищен Энгером — как его разговорами о метафизических силах, так и рассказами о мощи дьявола. Мик согласился сыграть в «Возвышении Люцифера». Он написал музыку для фильма и участвовал в работе над звуком, но Энгер хотел еще большего. И в конце концов Джаггер, извинившись, отошел от работы над фильмом. В итоге в съемках в Египте вместо Джаггера участвовал его младший брат Крис и Марианна Фэйтфул, однако Кеннет был неудовлетворен тем, как они играли. Энгер настолько стремился к совершенству, что, начав работать над фильмом еще десять лет назад, никак не мог его закончить.

Тем не менее в 1969 году он выпустил фильм под названием «Призывание брата-демона». Это была страшная картина, полная ритуалов черной магии и в то же время включавшая фрагменты выступлений «Роллинг Стоунз» и кадры того, как американские солдаты десантируются с вертолетов во Вьетнаме. В фильм вошла большая часть музыки, написанной Джаггером для «Возвышения Люцифера». Люцифера играл в нем Бобби Босолейль.

Мы все немного побаивались Кеннета. С ним часто происходили необъяснимые и загадочные события. Однажды, например, Роберт Фрейзер устроил вечер, который был одновременно презентацией скульптур Джона Леннона и Йоко Оно. Скульптуры были белого цвета, и это была «маскарадная» вечеринка, на которую предлагалось приходить во всем белом. Белой была даже минеральная вода, которую мы пили. Я точно видел Кеннета на вечеринке, но когда я собрался подойти к нему, он словно исчез куда-то. Я об этом не задумывался, пока на следующий день не выяснилось, что Кеннета там видели все — Анита, Марианна, Кит, Мик, — но когда пытались найти его, чтобы поговорить, то им это никак не удавалось.

— Все это довольно странно, — сказала Анита. — Кеннет говорил, что не сможет прийти на вечер, потому что уезжает по делам в Германию.

Кеннет не возвращался в Лондон две недели. Как мы выяснили, в тот вечер его видели на вечеринке в заполненной людьми комнате и многие другие — Джон, Йоко, Роберт, Джим Дайн. Но поговорить с ним никому не удалось. Мы опросили почти всех — и обнаружилось, что никто с ним не обменялся и парой слов.

— Так ты был там? — спросил я его как-то. Но он только рассмеялся в ответ.

В другой раз мы вместе с Кеннетом, Робертом и парой друзей заехали выпить кофе в небольшой клуб, «Коста-Бланка» на Тоттенхэм-Корт-роуд. Я привез всех туда на «Альфа-Ромео». Мы вместе зашли в бар, Кеннет стоял у стойки позади меня.

— Пять кофе, — заказал я, затем обернулся и увидел, что Кеннет исчез.

— Где он? — спросил я.

Но никто не знал. Выйдя на улицу, я огляделся, но он словно испарился. Улица была пуста на двести метров вокруг, и даже если бы он был спринтером, то явно не успел бы скрыться из вида. После этого мы не видели его около месяца.

Как-то, уже гораздо позже, Кит с Анитой говорили с ним о своем смутном желании пожениться.

— Проблема в том, что это такая волокита, — объяснял Кит. — У Аниты двойное гражданство — итальянское и немецкое. А у меня английское. И нам придется столкнуться с такой бюрократией, что, кажется, не стоит даже и начинать.

— Вы можете устроить настоящий языческий свадебный обряд, — предложил Кеннет.

— Должно быть, это очень интересно, — Анита явно была вдохновлена.

— Конечно, там тоже есть определенные формальности, — объяснил он. — Например, дверь дома, где совершается брачная церемония, должна быть раскрашена золотой волшебной краской, состоящей из определенных трав, — это символизирует солнце.

— Звучит красиво, — сказала Анита. — Это гораздо лучше, чем скучная контора, где регистрируют акты гражданского состояния. И не будет этих ужасных репортеров.

Кеннет пошел домой, а мы легли спать. Перед тем как отправиться ко сну, я лично удостоверился, что огромная, десятисантиметровой толщины дверь из красного дерева надежно заперта.

На следующее утро меня разбудили дикие вопли Аниты, зовущей Кита из прихожей. Я быстро оделся и кинулся посмотреть, что случилось.

— Тони, гляди, — визжала она, указывая на дверь.

Та была с обеих сторон покрыта тонким золотым рисунком. Краска уже полностью высохла, и, кроме того, было очевидно, что тот, кто делал эту работу, предварительно снял ее с петель.

— Должно быть, это дело рук Кеннета, однако ума не приложу, как он это провернул, — сказал Кит. — Охранники поставили на эту дверь самый навороченный замок, который только можно найти. Сделать дубликат ключа тоже никто не мог. Если бы кто-то попытался спять дверь с петель посреди ночи, мы бы это непременно услышали. И кроме того, как человеку удалось сделать такой точный тонкий рисунок в темноте?

— Наверняка Кеннет обладает неизвестными нам возможностями, — заявила Анита. — Например, может влетать в дом в любой момент, когда захочет.

Мы переглянулись, и я заметил страх в глазах Кита и Аниты.

— В том, что касается женитьбы, я не желаю иметь никаких дел с черной магией, — отрезал Кит. — Это и так уже зашло слишком далеко.

Кит начал постепенно отходить от увлечения магией, хотя публично они с Джаггером продолжали играть в демонических личностей, заметив, что увлечение сатанизмом сильно увеличивает объем продаж. Например, перед тем как отправиться в Южную Америку, Кит вдохновенно врал корреспонденту «Сандэй Экспресс»: «Мы все интересуемся магией и поэтому очень серьезно рассчитываем на эту поездку. Мы надеемся встретить мага, который занимается и черной и белой магией. У него очень длинное и сложное имя, и мы даже не можем его выговорить. Для краткости мы зовем его Бананом».

Прочитав статью, Анита рассердилась и обозвала Кита дураком, шутящим с силами, которыми он не способен управлять. Она все больше думала о черной магии и начала носить с собой повсюду связку чеснока, чтобы отгонять вампиров. Она даже на ночь не расставалась с ней. Кроме того, у нее был необычный старинный сосуд для святой воды, который она использовала для некоторых ритуалов. Ее обряды становились все более секретными, и однажды она предупредила меня, чтобы я ни в коем случае не прерывал ее, когда она работает с заклинаниями.

Однажды я проснулся от запаха дыма, который шел со второго этажа. Ворвавшись в комнату к Аните, я обнаружил, что она спит, а на полу вокруг кровати кольцом расставлены горящие свечи. Одна из свечей уже полностью расплавилась, и от нее начал загораться ковер. Я быстро потушил огонь и задул остальные свечи. Анита, судя по всему, принявшая много снотворного, даже не пошевельнулась. И я ушел, решив не тревожить ее сои.

В ее комнате стоял красивый инкрустированный сундук. Она охраняла его так ревностно, что я подозревал — именно там она хранит наркотики. Однажды днем, когда в доме никого не было, я открыл его и заглянул внутрь. Но там были только обломки костей, сморщенная кожа и шкуры каких-то непонятных животных. Я с отвращением захлопнул крышку и пулей вылетел из комнаты.

Анита рассказывала о своих занятиях Киту. Тот слушал неохотно, но иногда неожиданно обнаруживал, что знания, которыми она с ним делится, — отличный источник вдохновения. Например, название альбома «Роллинг Стоунз» «Get Yer Ya-Yas Out» происходит от одного из африканских вудуистских напевов.

По чем больше Кит с Анитой изучали силы тьмы, тем более скрытными они становились. Зная, что меня это все пугает, они старались услать меня куда-нибудь каждый раз, когда к ним приходил Кеннет Энгер или кто-нибудь из подобных демонических друзей. Кит был поражен, когда узнал от Кеннета, что многие из великих поэтов увлекались черной магией: Байрон, Блейк, Оскар Уайльд, Йетс, Де Квинси. В интервью Роберту Гринфилду из журнала «Роллинг Стоун» Кит сказал: «Кеннет Энгер говорил мне, что я — его правая рука. По это зависит от взгляда на вещи. Добро и зло неразделимы. Каким бы путем вы ни шли, правым или левым, как только вы начали, пути назад уже нет. Здесь множество возможностей и вариантов. Многие заигрывают с этим, но в то же время добро и зло всегда существуют внутри каждого отдельного человека. Почему люди начинают заниматься вудуизмом, хотя он считается суеверием и бабушкиными сказками? Я в этом никакой не специалист и не претендую на это. Я просто пытаюсь понять для себя кое-что. Но есть те, кому известно многое. Сейчас, с таким правительством, как наше, открыть это знание не представляется возможным. А вот лет через пятьдесят они наверняка смогут рассказать, что на самом деле происходило…

…Мы с Миком занимаемся в принципе одним и тем же. Многое в наших образах — просто результат ярлыков, которые газеты и телевидение навешивают на людей. В свое время, когда мы были еще невинными подростками и ничем таким не увлекались, эти люди говорили о нас: «Они злые, злые!» Но разве я злой? Так мы и начали размышлять о природе зла. Что есть зло? Кроме того, почему одни люди считают, что Мик — злобный человек, а другие — что он добрый парень и хороший шоумен, а третьи еще что-нибудь? Есть черные маги, которые полагают, что мы действуем как тайные агенты Люцифера. Но есть и другие, которые считают нас просто воплощением Люцифера. Так что Люцифером может стать каждый».

Мик со своим неугомонным характером вскоре устал от сатанизма и его символики. Его просто привлекала Сила — способность управлять людьми, залом на концертах и даже обществом в целом, но он понимал, что Сатана в этом плане вряд ли ему поможет.

— Конечно, я случайно нащупал, как пробуждать первобытные инстинкты, — сказал Мик репортеру, — но, думаю, на это способны почти все. Правда, мало кто этим занимается. А я счастлив, что мне удается это проделывать с несколькими тысячами людей. На самом деле это как игра. Все эти девушки на концерте на самом деле сами заряжают себя энергией. Это просто диалог наших энергий. Они дают много — и получают столько же. Может, они хотят что-то получить от жизни, от меня. Может, они думают, что я что-то могу дать им. Не знаю.

На сцене меня охватывает странное чувство. Я заряжаюсь энергией зала. В этот момент я чувствую в себе некоторую жестокость, и мне часто хочется разбить вдребезги микрофон или что-нибудь еще. На сцене я другой, нежели в обычной жизни.

Обаяние и властность Мика вкупе с тем, что он выходец из среднего класса, неизбежно делали для него привлекательной политическую карьеру. И многие годы он лелеял тайную мечту стать членом парламента от партии лейбористов.

В этом начинании его активно поддерживал Том Драйберг, член парламента от Баркинга, Эссекс, позднее ставший лордом Брэдуэллом. Как и многие другие геи, Драйберг находил Мика привлекательным. Однако он быстро открыл в нем и ум и обаяние, необходимые для успешной политической карьеры. И вообще, как убеждал Мика Драйберг, если люди из шоу-бизнеса, вроде Рональда Рейгана, могут стать во главе американского правительства, так каких же высот может достичь такой образованный интеллигентный молодой человек, как Джаггер?

Их познакомил общий друг, американский поэт Аллен Гинзберг.

— Он классный парень, настоящий битник, — сказал Гинзберг Мику.

— Да, я уже наслышан, — ответил Мик. — Это он подал жалобу в палате общин, когда нас с Робертом в Чичестере привезли в наручниках. И еще он вроде бы выступал за легализацию наркотиков.

Впервые они встретились дома у Мика на Мэрилебон-роуд и сразу же подружились. Мик тогда еще не знал, что Драйберг гей, но в дальнейшем это только повысило его мнение о члене парламента. Среди его близких друзей было много мужчин, которые, как он знал, хотели бы переспать с ним. И женская сторона его сложной личности даже радовалась тому восхищению, с которым они заигрывали с ним. Однако, как ни парадоксально, на любые предложения такого рода он отвечал категоричным, чисто мужским отказом.

Когда Мик с Марианной переехали в особняк на Чейн-Уолк, они стали часто приглашать Драйберга в гости и беседовать с ним о прогнившей британской политической системе. Вообще Джаггер придерживался анархистских взглядов, но Драйберг убеждал его, что анархия ни к чему не приводит, что прекрасно было доказано в прошлом. Драйберг хотел, чтобы Джаггер присоединился к партии лейбористов. Ему казалось, что из Мика получится прекрасный активист левого крыла, который сможет периодически давать всем хорошую встряску.

— Знаешь, мне и правда хочется заняться политикой, — сказал Джаггер Марианне. — По-моему, там я смогу добиться гораздо большего, чем если просто буду всю оставшуюся жизнь писать песни и играть музыку.

С другой стороны, Джаггер понимал, что не может бросить все и отказаться от карьеры музыканта ради сомнительного шанса, что ему удастся применить свои таланты в политике. Его пугал риск; кроме того, он был реалистом и прекрасно осознавал, что хотя молодежь и за него, но среди старшего поколения он не пользуется популярностью.

Так что хотя он и продолжал периодически говорить с Драйбергом о политике, но когда тот приглашал его на местное собрание, Мик всегда извинялся и ссылался на неотложные дела. И далее когда консервативное правительство Эдварда Хита показало себя не с лучшей стороны, он лишь сказал.

— Сейчас я бы и правда хотел присоединиться к лейбористам, чтобы помочь избавиться от этого идиота, но у меня столько работы, что просто не хватит времени.

Кроме него, больше никто из «Роллинг Стоунз» политикой не интересовался. Чарли Уоттс был без ума от американской Гражданской войны и тратил тысячи фунтов, собирая коллекцию ружей, медалей, шпаг и формы того времени. Когда «Роллинг Стоунз» были в Соединенных Штатах, он целую неделю провел в Геттисберге и на других полях былых сражений, пытаясь представить себе, где стояла кавалерия и как проходили смертоносные рукопашные схватки.

Самой необычной, пожалуй, была тайная страсть Брайана. Еще в детстве он воспылал любовью к британским омнибусам. В том, что касалось омнибусов и производящих их корпораций, он обладал воистину энциклопедическими знаниями. Иногда он останавливал свои «роллс-ройс» и наблюдал, как люди садятся в омнибус. Дважды он даже пытался купить автобусы, которые ему особенно нравились. Я как раз был в офисе группы, когда там раздался звонок. Звонили из гаража и спрашивали, как доставить Брайану омнибус, который он заказывал.

— Наверное, какая-то ошибка, — сказала девушка-секретарь. — Кто-то называется Брайаном Джонсом и покупает омнибусы. Отмените, пожалуйста, заказ.

— Господи, — повесив трубку, проговорила она, — что происходит с нашим бедным, сумасшедшим, запутавшимся мальчиком?