Послесловие

Послесловие

Слава — товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо.

Бальзак. Шагреневая кожа

Создается впечатление, что каждый, кто начинает писать книги, имеет какое-то особое благословление в виде гениальности. Или нужно знать какую-то волшебную формулу, доступную только гениям. Хорошая новость: это миф! Абсолютно разные люди начинают писать, и абсолютно разные люди в этом деле потом процветают. Не существует какого-то общего портрета писателя, не существует некоего писательского типа, нет набора общих характеристик, по которым можно заранее определить, кто будет писателем, а кто — нет. Писателями не рождаются, ими становятся.

В самом общем виде существует три категории пишущих:

Первые — это те, у кого нет ни идей, ни слога, но они пишут. Их еще называют графоманами. Это такие люди, которые испытывают потребность доверять свои мысли бумаге. Таким образом они как бы создают для себя островок собственного, пусть иллюзорного мира, избегая хоть на время жестокой реальности. Если говорить серьезно, то разница между писателем и графоманом очень проста. Писатели пишут — и их читают, графоманы пишут — и их не читают. Вот и все. Графоман — это настойчивость, трудолюбие плюс полное отсутствие таланта.

Графоманы — неплохие люди, а то, что они, грубо говоря, не могут не писать, это их личное дело. В конце концов, все люди когда-то что-то писали, но большинство в определенном возрасте прекратило этим заниматься. А вот графоманы не могут остановиться. Нельзя же их за это винить? Они же просто так ценят богатство своего внутреннего мира, что считают его интересным для окружающих, а потому и спешат вылить на бумагу все, что в них горит, кипит, клокочет.

Вторые — это те, у кого есть идеи и слог. Это творцы в душе. Для простоты понимания назовем их беллетристами (от французского belles lettres — в дословном переводе «красивые буквы», «красивые послания»). Беллетристы — это люди, умеющие красиво складывать буквы в слова, а слова — в предложения. Беллетристы — это повествователи, те, кто умеет хорошо и интересно рассказывать. Фактически беллетристы — это те же писатели, которые пишут не для себя, не наедине с зеркалом, а для читателя, не забывая о нем ни на минуту.

И наконец, третьи — это те же беллетристы, то есть люди, обладающие и слогом, и идеями, но которые еще и делают на этом деньги. А вот это уже профессиональные писатели.

Итак, все три вышеперечисленные категории пишущих — это писатели. Разница между ними огромная, но нагляднее всего она проявляется в успешности. В этой области все обстоит так же, как и в психиатрии, где успех часто бывает единственной видимой разницей между гением и безумием.

По степени успешности графоманы стоят на низшей ступени (у них успеха нет вообще), профессионалы — на высшей. У них есть все компоненты успеха от морального удовлетворения и признания читателей до достойного за все это материального вознаграждения. Они знаменитые, они великие! Но если вдуматься, чем они отличаются от огромной армии вполне добротных беллетристов? Ответ на это вопрос предельно прост: как бы ни кичились «великие» своими деяниями, последние очень часто бывают следствием не великих замыслов, а простой случайности, какого-то удачного стечения обстоятельств.

Писательство в любом его виде — это чрезвычайно затратный процесс с точки зрения душевных и физических сил. Поверьте, графоман страдает над своим листом бумаги ничуть не меньше, а порой и больше, чем преуспевающий профессионал, часто «выезжающий» на голой технике.

Так что же нужно для того, чтобы стать «великим»? Практика показывает, что для этого нужно счастливое сочетание трех факторов.

Прежде всего, нужна некая искра Божья, именуемая талантом. Без этого можно быть графоманом, но писателем стать невозможно. Впрочем, без этого невозможно стать и композитором, живописцем, скульптором и еще много кем. Определений таланта множество, но ни одно из них не является всеобъемлющим, однако все и так понимают, о чем идет речь. Для писателя талант подразумевает воображение, которое рисует сюжеты и образы, разум, который позволяет их анализировать и сравнивать, вкус, который дает возможность отбирать, и некие литературные способности, при помощи которых можно исполнить придуманное, сравненное и отобранное.

Итак, «искра Божья». Это необходимое условие для того, чтобы стать известным писателем, но явно не достаточное. Сколько мы знаем людей, обладающих этой искрой, но даже и не мечтающих стать профессиональными писателями! Они могут виртуозно выдумывать, даже писать, например, потрясающие письма, но им никогда не стать великими писателями. Почему? Потому что одного таланта для этого мало.

Для того чтобы стать великим или хотя бы известным писателем, нужно еще очень и очень много труда, нужна мощная выносливость и работоспособность. Один талант без труда никогда не возвысится над уровнем обычной виртуозности. Без труда талант — это фейерверк: он может на мгновение ослепить, но потом ничего не останется.

Есть такое определение гения: «Гений — это человек, который знает о своем выдающемся таланте, но все равно продолжает работать». Очень верно подмечено. Даже более того — трудолюбие может в определенной степени компенсировать нехватку таланта. Это сказал, кажется, великий Бернард Шоу, а он знал и о том, и о другом не понаслышке.

Итак, «искра Божья» плюс терпение и труд. Это необходимое сочетание для того, чтобы стать известным писателем, но, к сожалению, тоже не достаточное. Сколько мы знаем людей, обладающих и этой пресловутой искрой, и трудящихся в поте лица, но у них так и не получается стать известными писателями… Почему? Потому что одного таланта и трудолюбия для этого тоже, как выясняется, мало.

И вот тут мы подходим к самому главному. Помните, мы говорили, что для того, чтобы стать известным писателем, нужно счастливое сочетание трех факторов? Так вот, третьим фактором как раз и является та самая «случайность», некое благоприятное стечение обстоятельств, какой-то внешний толчок, трамплин, позволяющий талантливому и трудолюбивому человеку, как говорится, «попасть в обойму».

Конечно, нет покровителей надежнее, чем наши собственные способности, но… Как всегда, это пресловутое «но». Недаром же популярным афоризмом стала фраза о том, что талантам надо помогать, бездарности пробьются сами.

Бальзак, без сомнения, имел незаурядный писательский талант и просто чудовищную работоспособность. Ровно три десятилетия он занимался писательством, и все эти годы он не позволял себе ни одного месяца и, в сущности, ни одного дня праздности. Ночи напролет вынужден был он проводить за столом, исписывая страницу за страницей, создавая том за томом. У него не оставалось времени для удовольствий и развлечений. Он знал цену отречению, которого требовала его миссия. Он знал, что должен отдать ей свой мозг и свой сон, все свои силы, всю свою жизнь. Он не испытывал страха, ибо работа была для него одновременно и наслаждением.

Но это, как мы убедились, до поры до времени никак не помогало ему достичь главной цели его жизни, то есть стать преуспевающим писателем и прославить свое имя.

Ему нужен был внешний толчок, трамплин. И этим «трамплином» для него могла быть только женщина. «Я таю в себе культ женщины», — признавался сам Бальзак. В самом деле, в его ближайшем окружении не было мужчин, ни с кем у него не было по-настоящему братских отношений, никому не мог он довериться, ни на кого не мог опереться. Удивительно, но у Бальзака не было ни одного товарища-мужчины. Помощь, привязанность и преданность в его случае шли только от женщин.

В его жизни было много женщин, и все они, как ни цинично это звучит, выполняли какие-то определенные функции (что поделать, если все люди, с которыми нас сталкивает жизнь, выполняют определенную функцию, несут какую-то информацию, играют определенную роль).

Были женщины, так сказать, «монофункциональные». С этим все просто. Например, Зюльма Карро была только верным и надежным другом. В ее честной и бескорыстной поддержке он мог быть уверен. Важно иметь в жизни такого человека? Конечно, важно. Достаточно этого для того, чтобы стать преуспевающим писателем? Конечно же, нет.

Также «монофункциональной» была в жизни Бальзака и Жозефина Делануа — она была другом семьи и просто иногда выручала молодого человека деньгами. Важно иметь в жизни такого человека? Конечно, очень важно. Достаточно этого для того, чтобы стать преуспевающим писателем? Ответ снова отрицательный.

По сути, «монофункциональна» в процессе становления Бальзака как писателя была и его мать. Она тоже помогала ему деньгами. Впрочем, нет, она, сама того не желая, выполняла и еще одну немаловажную функцию: создав невыносимую обстановку в доме, она стимулировала молодого человека побыстрее стать писателем-профессионалом, чтобы иметь материальную возможность жить от нее отдельно.

Сестра Лора играла роль некоего противовеса оттолкнувшей сына матери. С раннего детства она понимала брата с полуслова, сочувствовала ему, как могла помогала. Примерно такую же функцию выполняла и младшая сестра Лоранс, но она, к сожалению, слишком рано и слишком неудачно вышла замуж, и ей стало не до писательских амбиций Бальзака.

^{Бальзак. Карикатура}

Мадам де Берни — вот уж кто искренне любил Бальзака, понимал его, морально поддерживал. Преданная мадам де Берни: замена матери, любовница, помощница и заимодавец «в одном флаконе». Но она была совершенно из иного мира и никак не могла выполнить для начинающего писателя функции «внешнего толчка» или «трамплина».

Маркиза де Кастри — богатая, кокетливая и уверенная в себе особа, непреклонная хромоножка. Но она лишь играла с Бальзаком. По-своему она была к нему привязана, но не испытывала ни малейшего желания что-то для него делать, тем более обременять себя какой-то серьезной ролью.

Графиня Гидобони-Висконти в жизни Бальзака была женщиной гораздо более «функциональной». Она не докучала ему мелочными придирками и бездушной ревностью. Она была его настоящей возлюбленной, и в то же время она была его другом. Она распознала первейшую потребность этого вечно затравленного, преследуемого, стонущего под бременем бесчисленных обязательств художника — его великую потребность в свободе. Она видела, как он устал, как обессилен, как стремится обрести покой. И она все это ему давала. Плюс, конечно же, помогала деньгами. Казалось бы, вот идеальный вариант подруги жизни. Но достаточно ли всего этого было, чтобы стать знаменитым писателем? Безусловно нет. Ведь графиня тоже была из иного мира и при всем желании не могла выполнить функции «внешнего толчка» или «трамплина».

Наконец, Эвелина Ганская. Это была дама «высокого полета». Она превратила отношения с Бальзаком в затянувшуюся холодную игру, преисполненную мелочных расчетов и ревности. К тому же она жила слишком далеко, чтобы можно было рассчитывать на ее конкретную помощь. Для Бальзака она была скорее мифом, предметом мечтаний, чем реальным человеком. На самом же деле она была недоверчива и вместо живого Бальзака все время выдумывала себе какое-то абстрактное существо, которое можно и нужно было постоянно журить, наставлять, обвинять.

Ну и, наконец, она появилась в его жизни, когда писательский успех уже был достигнут. Иначе бы она просто не обратила на него внимания. Делать подобный вывод нам позволяет тот факт, что она слишком уж долго взвешивала все «за» и «против».

Были в жизни Бальзака и вообще просто случайные существа типа Каролины Марбути. О них мы вообще не будем говорить, ибо их функция крайне однобока и не имеет никакого отношения к становлению молодого писателя.

Кто же остается? Остается только герцогиня д’Абрантес. Денег у нее не было, но и без них она подарила Бальзаку немало счастливых дней. Она воспитывала его, опекала, научила вести себя в обществе, ввела в круг нужных людей, дала массу ценных практических советов, без которых мы, возможно, так и не узнали бы такого писателя, как Бальзак. Она, как говорится, слепила его из того, что было.

С этой точки зрения, «функция» герцогини д’Абрантес оказалась уникальной и решающей. Биографы Бальзака явно недооценивают роль этой женщины, а зря, ведь правильно говорят: лучше самая малая помощь, чем самое большое сочувствие. Можно сколько угодно жалеть, хвалить и подбадривать надрывающегося под весом тяжеленной ноши человека, но лучшей помощью ему будут не слова. И даже не деньги. На эту тему есть замечательная китайская поговорка: «Дай человеку рыбу, и ты накормишь его только раз. Научи его ловить рыбу, и он будет кормиться ею всю жизнь». Так вот, герцогиня д’Абрантес именно научила Бальзака, как становятся преуспевающими писателями. Она подтолкнула его в нужном направлении, послужила ему тем самым «трамплином», а дальше все уже зависело только от него самого.

Если бы конкретно-деловую герцогиню д’Абрантес можно было бы каким-то фантастическим образом слепить с тонкой и душевной мадам де Берни, вдвоем они фактически составили бы для Бальзака идеальную женщину, сочетавшую в себе все необходимые Бальзаку «функции». Но такого, к несчастью, не бывает. А может быть, к счастью, ведь если бы Бальзак не пережил того, что ему довелось пережить, не почувствовал бы на собственной шкуре, что жизнь полна жестокостей и несправедливостей, то мы, пожалуй, так и не узнали бы такого писателя. Как известно, сытость и благополучие никогда не способствовали становлению творца, и если талант дается от природы, то мировоззрение и характер, без которого добиться чего-либо невозможно, формируются только в бурных волнениях света.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.