Глава пятнадцатая. Горные «катюши»
Глава пятнадцатая.
Горные «катюши»
Вначале августа на участке фронта от Краснодара до Майкопа в горы Кавказа отошли семь дивизионов и одна батарея М-13, а также два дивизиона М-8. В дальнейшем из Нальчика прибыли еще два дивизиона 8-го гвардейского минометного полка.
Теперь оперативная группа ГМЧ Южного фронта стала называться оперативной группой ГМЧ Черноморской группы войск Северо-Кавказского фронта. Командовать группой было приказано мне.
С первых дней боевых действий в горах мы столкнулись с трудностями в боевом применении «катюш». Горные дороги буквально сковали наши дивизионы. Нелегко было отыскать и подходящие площадки для огневых позиций. Нередко приходилось боевые установки располагать вдоль дорог, одна за другой, на больших дистанциях. Это очень затрудняло их наводку. Возникла и проблема определения наименьшего угла прицеливания в горах. Дело в том, что из-за большого рассеивания при стрельбе реактивными снарядами получается довольно широкий сноп траекторий. При стрельбе через гору есть вероятность, что часть снарядов залпа заденет ее вершину. А наши войска, как правило, занимали оборону на вершинах и гребнях перевалов. Пришлось срочно разрабатывать правила стрельбы для горных условий. Мы пришли также к выводу, что для поражения противника на обратных склонах нужно применять мортирный метод стрельбы, то есть вести огонь при углах возвышения более 45 градусов.
Если при залпах прямой наводкой на равнинной местности нам приходилось подрывать канавки под передними колесами боевых машин для снижения угла прицеливания, то теперь, наоборот, надо было поднимать передние колеса.
При углах возвышения более 45 градусов эллипс рассеивания еще больше вытягивался по фронту и сокращался в глубину, что увеличивало эффективность огня по обратным склонам, обращенным в сторону противника. В то же время было установлено, что очень эффективен огонь вдоль ущелий на малых дистанциях, когда эллипс рассеивания вытянут в глубину. Такие залпы хорошо накрывали цели, расположенные вдоль ущелья. А в них, как правило, сосредоточивались войска противника, особенно его вторые эшелоны, тылы, штабы, склады. Условия местности и ограниченное количество боеприпасов требовали от командиров частей, дивизионов и батарей творческого подхода к стрельбе. Так, например, иногда было целесообразнее давать залпы перед соседним участком фронта, то есть вести своего рода перекрестный огонь. Однако все это не решало еще пока проблемы артиллерийской поддержки нашей пехоты и конников, сражавшихся в горах, где не было дорог для автотранспорта и артиллерии. Требовались подвижные горные установки.
В последних числах августа подполковник И. А. Евсюков сообщил мне, что начальник ПРМ Алферов предлагает своими силами изготовить легкие переносные пусковые установки для снарядов М-8. Эти снаряды мы в достаточном количестве могли получать из Баку. Предложение было стоящее.
Вскоре после вручения наград морякам 14-го дивизиона я рассказал им об идее создания горных «катюш».
— Если у вас найдутся хорошие изобретатели и рационализаторы, — сказал я, — то мы своими силами создадим такие установки...
Не успел я кончить, как раздались голоса:
— Такие товарищи у нас есть. Вот, например, электротехник дивизиона старший лейтенант Суляев или начальник боепитания старший лейтенант Рипс...
Через несколько минут я уже разговаривал с X. Я. Суляевым и Л. Р. Рипсом. Наша беседа превратилась в своего рода совещание по выработке тактико-технического задания на разработку горной установки.
Мое воображение уже рисовало картины действий наших людей.
Представлялось, как они поднимаются с вьюками пусковой установки по крутым горным тропам, занимают удобную позицию. Горная установка быстро собирается, приводится к бою, и наконец — неожиданные залпы в горах. Но я понимал, что для осуществления этой мечты нужно еще очень многое.
Через два дня Суляев и Рипс представили ориентировочную схему возможного варианта переносной восьмизарядной установки. Было видно, что основная идея ими понята. Они с большим воодушевлением, наперебой рассказывали мне о своем замысле. Я сделал несколько замечаний и рекомендовал пусковую установку конструировать из трех основных узлов: направляющих, фермы и станка, а также просил продумать систему прицельного приспособления, так как рассчитывать на штатные прицелы и панорамы мы не могли.
После нашей беседы Суляев и Рипс были откомандированы в распоряжение начальника ПРМ Алферова. С ними я послал ему записку, в которой были кратко изложены тактико-технические требования к горной установке. Александр Фомич с большим энтузиазмом воспринял задание. Это была его давнишняя мечта — создать легкую переносную «катюшу». Он фактически взял на себя обязанности ведущего конструктора по созданию нового вида оружия и руководителя всех работ, связанных с его производством и огневыми испытаниями.
Для изготовления первой горной установки в ПРМ была создана бригада из семи человек. В нее вошли самые квалифицированные рабочие: Губкин, Хазов, Колесов, Карабанов, Грязнов, Малахов и Кошелев.
Через несколько дней я выехал в ПРМ проверить, как идут работы. Они шли полным ходом: была разработана принципиальная схема установки, сделаны рабочие чертежи основных узлов. Уже вырисовывалась приемлемая по габаритам и весу система.
Примерно недели через две после начала работ был изготовлен опытный образец горной установки и проведены испытательные стрельбы в направлении моря из парка «Ривьера» в Сочи.
Первые залпы горной батареи вызвали переполох в городе. Посты местной противовоздушной обороны решили,что на воде рвутся авиабомбы. Завыли сирены, люди побежали в укрытия... Испытатели не ожидали такого эффекта. В дальнейшем свои действия они согласовывали с постами и штабом МПВО города.
После испытаний я доложил командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу Советского Союза С. М. Буденному, что нами разработана горно-вьючная установка М-8. Маршал приказал показать ему стрельбу этой установки.
На другой день установка и снаряды были доставлены в ущелье Георгиевское (недалеко от Туапсе), где размещался штаб Черноморской группы войск Северо-Кавказского фронта.
Место для стрельбы выбрали на небольшом плато. Установка должна была вести огонь через ущелье по склону горы на расстояние около полутора километров. Район падения снарядов хорошо просматривался с наблюдательного пункта, находившегося примерно в ста метрах от огневой позиции.
На эту стрельбу с маршалом С. М. Буденным прибыли начальник штаба фронта генерал А. И. Антонов, члены Военного совета.
Горная установка имела общий вес 68 килограммов и состояла из трех основных частей — пакета, фермы и станка. Каждый узел весил 22–23 килограмма. Пакет состоял из направляющих для восьми снарядов (по четыре сверху и снизу). Ферма, на которой закреплялся пакет, снабжалась поворотным кругом. Станок имел вид прочного опорного круга с крестовиной в центре и четырьмя откидными ногами, как у паука. На концах ног имелись опорные лапы с отверстиями, в которые забивались металлические штыри. Ими станок прочно закреплялся на грунте. Ферма с пакетом направляющих вращалась вокруг центрального болта. Для горизонтальной наводки на опорном круге была нанесена угломерная шкала с точностью до 0–05 артиллерийских делений. На поворотном круге фермы имелась прорезь с указателем для отсчета делений. Она обеспечивала горизонтальную наводку при любом азимуте стрельбы. Для осуществления вертикальной наводки, то есть для придания заданного угла возвышения, с правой стороны пакета был приделан металлический полукруг, повернутый дугою вниз. На этой дуге нанесли шкалу в угловых градусах, потомучто в таблицах стрельбы имелась графа углов возвышения в градусах. Отсчет углов возвышения, соответствующих дальности стрельбы, производился при помощи шнура с отвесом. Это было просто и надежно. Без уровня угол возвышения определялся точно. Таким образом, прицельная система нашей установки позволяла обходиться без сложных оптических и механических приборов, которые достать было невозможно, и обеспечивала необходимую точность.
Первоначальная наводка в цель по заданному азимуту осуществлялась с помощью минометного коллиматора и артиллерийской буссоли.
После знакомства с установкой произвели залп. Все восемь снарядов вылетели почти одновременно, оставляя огненные хвосты в предвечернем небе. Через мгновение мы увидели, как на противоположной стороне ущелья разорвались снаряды. Заполыхал огонь, показались светло-серые клубы дыма. Гром разрывов заполнил ущелье и где-то в горах отозвался многоголосым эхом. Все молчали, как бы ожидая еще чего-то. Наконец маршал сказал:
— Повторить залп.
Минут через десять залп был повторен. И снова такой же эффект: все снаряды в районе цели легли на небольшой площади. Стрельба велась на малой дистанции по крутому склону горы, обращенному к нам. Склон порос мелким кустарником, который создавал темно-зеленый фон. Поэтому разрывы были четко видны, а рассеивание оказалось невелико.
После второго залпа все подошли к установке и стали ее рассматривать. Установка, еще пахнувшая пороховой гарью, была в полном порядке.
Здесь же, на огневой позиции, было принято решение об организации производства таких установок в нашей ПРМ с привлечением сочинских железнодорожных мастерских и формировании двенадцати горных батарей. Позднее это решение было оформлено как постановление Военного совета Северо-Кавказского фронта. Так совершилось важное событие: был сделан первый шаг в создании горной реактивной артиллерии. Постановлением Военного совета фронта общее руководство в деле создания горно-вьючных установок и формирования горновьючных батарей возлагалось на Военный совет оперативной группы ГМЧ фронта.
Начальником формирования, уже своим приказом, я назначил подполковника М. П. Горохова, его заместителем по политчасти — батальонного комиссара Т. В. Попова. Ответственность за производство установок и координацию работ с железнодорожными мастерскими возложил на И. А. Евсюкова.
О решении Военного совета фронта мы доложили в Москву заместителю Наркома обороны генералу В. В. Аборенкову. Для проверки задуманного нами дела и оказания помощи из Москвы к нам прислали от Главного управления вооружения ГМЧ военинженера 3 ранга Н. Н. Юрышева, военпреда с завода «Компрессор» старшего лейтенанта Доброхотова и конструкторов Есакова и Васильева из СКБ того же завода.
Через несколько дней я выехал в Сочи, куда после первых показательных стрельб переехала наша ПРМ. В Сочи мастерская разместилась на территории санатория «Ривьера». В гараже санатория имелись металлообрабатывающие станки, свободные производственные помещения и большой двор, где можно было развернуть работы.
После создания первой экспериментальной установки необходимо было срочно организовать производство сорока восьми таких же. Однако конструкторские, производственные и снабженческие трудности стали возникать одна за другой. Ведь производство установок развертывалось в условиях изолированного фронта, на территории Черноморского побережья Кавказа, где не было промышленных предприятий, способных оказать нам существенную помощь.
Перед нами сразу же встал вопрос: где взять аккумуляторы для такого количества горных установок? В реактивной артиллерии аккумуляторы нужны для воспламенения пороховых зарядов. Без них стрельба невозможна.
«Гонцы», разосланные Алферовым по всему Черноморскому побережью, достали всего лишь несколько штук бывших в употреблении аккумуляторов, которых едва хватило на одну батарею.
Что же делать? И вот у Алферова возникла такая идея: отказаться от электросхемы и тем самым избавиться от необходимости иметь на каждой пусковой установке аккумулятор. Запал воспламенителя порохового заряда реактивного снаряда должен был поджигаться выстреломхолостого винтовочного патрона, для которого следовало изготовить специальный патронник с ударником. Патронник нужно было крепить вместо штатного пиропистолета на кронштейне с таким расчетом, чтобы его выходное отверстие входило в сопло реактивного снаряда. Спуск взведенного ударника должен производиться выдергиванием чеки. Идея была столь необычной, что мы не сразу смогли оценить ее. Все привыкли к электросхеме. Однако разобравшись, мы поняли, что для горной установки новый способ даже более выгоден. Он упрощал ее обслуживание, уменьшал вес.
Предложение Алферова было принято. Но тут нас всех ожидала новая трудность. Винтовочный бездымный порох не поджигал воспламенитель снаряда М-8. Были испробованы разные пороха: тонкая стружка из нитроглицериновой шашки, артиллерийский порох. Но воспламенитель не загорался. Пришлось искать черный охотничий. К счастью, его скоро нашли в одном охотколлективе Сочи. Но потребовалось подбирать оптимальную дозу, так как при полном патроне гильзу раздувало в патроннике и ее потом нельзя было извлечь, а малые дозы пороха не зажигали воспламенитель снаряда. Эти эксперименты отняли много времени, но увенчались успехом. Однако эта система была все же громоздкой — на каждую установку требовалось поставить по восемь ударных приспособлений.
Ознакомившись с предложением Алферова, представитель московской группы старший лейтенант Доброхотов внес свое предложение, меняющее характер пуска. Речь шла об использовании огневой связи. Суть ее заключалась в том, что полости сопел снарядов последовательно соединялись изогнутыми в дугу трубками. Пуск реактивных снарядов осуществлялся следующим образом. Холостой винтовочный патрон выстреливал в сопло среднего в ряду снаряда и поджигал его пороховой заряд. Отходящие по дугообразным трубкам газы порохового двигателя этого реактивного снаряда зажигали пороховой заряд соседних снарядов, а те в свою очередь поджигали следующие.
И вот эта оригинальная конструкция выполнена в металле. Установку для испытания вывезли на огневую позицию — морской пляж санатория. Все присутствующие отошли метров на сто в сторону, за барьер пляжа.
Звук залпа был необычен, подобен одиночному шипящему взрыву. Но что это? Первый фонтан разрыва поднялся примерно в километре от берега, второй — немного ближе, а остальные стали стремительно приближаться к берегу. Алферов скомандовал: «Ложись!» Через мгновение метрах в тридцати от испытателей вода с глухим ревом поднялась вверх и тут же хлестко обрушилась вниз. Круговые волны легко покатились от места взрыва и вскоре зашелестели в прибрежной гальке. Это был последний, восьмой снаряд. Все облегченно вздохнули. А произошло следующее. Установка на грунте была недостаточно прочно закреплена, а при пуске давление струи отходящих газов первого снаряда создало опрокидывающий момент для установки. Второй снаряд сходил со своей направляющей уже под большим углом возвышения, а его струя усиливала опрокидывание, и так далее. Короче говоря, снаряды сходили со своих направляющих в то время, когда установка опрокидывалась. Получался своеобразный веер. Последний снаряд сошел чуть ли не в зенит. Он мог вообще упасть на берег, где находилось много людей. К счастью, этого не произошло.
Испытания показали необходимость разорвать «огневую связь» и поставить на верхний и нижний ряды направляющих по винтовочному патрону со своей «огневой связью». На ноги «паука» были приварены тарели с отверстиями, куда забивались металлические штыри для сцепления с грунтом. После этих доработок установка снова подверглась всесторонним испытаниям, которые дали хорошие результаты. Так родилась система залпового пуска реактивных снарядов с использованием винтовочного патрона и «огневой связи».
Сложной задачей для наших конструкторов оказалось создание системы прицеливания и наводки. В решении этой проблемы мне самому пришлось принять непосредственное участие.
Вопрос транспортировки решили сравнительно просто, по примеру горно-вьючных артиллерийских батарей. К лукам кавалерийских седел приделали приспособления для крепления основных узлов установки. Для перевозки снарядов были созданы специальные ранцы, которые приторочивались к седлам с той и другой стороны. В них вмещалось восемь снарядов — один залп установки. Применялисьспециальные ранцы и для переноски. В них укладывалось четыре снаряда — два спереди и два сзади.
Прежде чем направить в бой первую сформированную горную батарею, мы решили провести тактическое учение с боевой стрельбой в горах недалеко от Сочи. Учение показало, что личный состав подготовлен и батарея сможет выполнять боевые задачи.
В район боевых действий, на Гойтхский перевал, батарея с пятью залпами отправилась на автомашинах (лошадей мы еще не имели), а затем гвардейцы пробирались в горы пешком.
Вместе с батареей пошли и мы с Юрышевым. Перед самым выходом он внезапно заболел желтухой, но все же не захотел остаться на месте.
Первый марш с разобранными установками и снарядами батарея совершила хорошо. Колонну вел проводник. Впереди следовал взвод управления, затем огневой взвод, а за ним взвод обеспечения — подносчики снарядов и хозотделение с продовольствием. В батарее было предусмотрено все необходимое для самостоятельных действий в горах...
Преодолев достаточно трудный горный маршрут, мы поднялись на небольшое плато — район огневых позиций, заранее намеченных на карте. Здесь отыскали поляну, на которой можно было разместить все четыре установки. Юрышев остался на огневой позиции, а мы с командиром батареи и взводом управления (разведчиками и связистами) стали подниматься на гребень высот. Когда пришли на наблюдательный пункт командира стрелкового батальона, оборонявшего этот гребень, было еще светло. Командир полка и командир батальона очень обрадовались нашему приходу. На местности они показали нам, где проходит передний край, где находится противник, где расположены его опорные пункты и откуда он пытается атаковать...
Вместе с командиром полка и командиром батальона мы наметили цель — сопку, заросшую кустарником. Это был опорный пункт фашистов, а за склонами сопки находились их ударные группы и вторые эшелоны.
Связисты потянули проводную линию на огневую позицию, а командир батареи приступил к подготовке исходных данных для стрельбы. Через час Юрышев по телефону доложил, что батарея готова.
Но мы все-таки решили вначале дать четыре контрольных выстрела, а потом уже батарейный залп. По телефону прошу Юрышева передать командиру огневого взвода, чтобы в первой установке были заряжены только верхние направляющие. Ведь стрелять-то мы будем через гребень горы, на которой находятся наши...
Вскоре до нас докатилось резкое отрывистое шипение, похожее на мощный свист, а через несколько секунд почти одновременно разорвалось четыре 82-миллиметровых снаряда.
Убедившись, что снаряды легли в районе цели, решили дать батарейный залп. Прошло некоторое время, и командир батареи снова подал команду: «Батареей, огонь!» Опять послышался короткий, но более резкий, шипящий звук, а затем над нами, словно стая чирков в ночное время, прошумели снаряды нашего залпа. Они с резким треском стали рваться в районе цели. Гул тридцати двух разорвавшихся снарядов раскатистым эхом прокатился по горам и ущельям. Это был первый огневой налет «катюш» в горах Гойтхского перевала. Командиры и бойцы стрелковых подразделений восторгались залпом. Рады, конечно, были и мы.
Командир стрелкового батальона обратился ко мне с просьбой, нельзя ли побольше снарядов отпускать этой батарее.
— Снарядов-то у нас много, да доставить их сюда трудно, — ответил я. — Вам надо иметь в виду, что эти установки могут вести огонь не только с закрытых огневых позиций, но и прямой наводкой, через ущелья и овраги. Только для этого надо уметь выбирать огневую позицию и хорошо маскировать установки. Залпы нужно давать внезапно. Вы с командиром батареи сами разработайте приемы и тактику боевого применения горных «катюш».
Второй залп горной батареи я наблюдал на огневой позиции, когда уже стемнело. По своему звуковому и зрительному эффекту он резко отличался от залпа батарей боевых машин БМ-8. Протекал этот залп очень быстро, 32 снаряда вылетали почти одновременно.
Еще раз пожелав успеха гвардейцам и попрощавшись с ними, я, Юрышев и адъютант двинулись в обратный путь. Теперь мы были уверены, что батарея сможет выполнятьбоевые задачи. Горные установки действовали безотказно. Мы были довольны новой системой зажигания, которая избавила горные батареи от аккумуляторов, пусковых машинок и электросилового кабеля...
Поздно ночью мы вернулись в штаб 67-го гвардейского минометного полка. Испытание на прочность выдержали не только горные установки, но и Н. Н. Юрышев, этот обаятельный, настойчивый и энергичный человек (ныне генерал-лейтенант-инженер). Несмотря на слабость после приступов желтухи, он улыбался: был доволен, что ему пришлось принять участие в первых боевых залпах горных «катюш».
В дальнейшем по мере готовности батарей их немедленно вводили в действие. Всего было изготовлено 58 горных установок М-8 и сформировано из них двенадцать батарей, десять установок оставили в резерве. Позже девять горных батарей были объединены в три отдельных дивизиона, по три батареи в каждом, остальные были приданы дивизионам М-13 и М-8. Сформированные подразделения направлялись на усиление частей, действующих в наиболее сложных условиях местности, в труднодоступных районах.
Еще во время первых испытаний горной установки родилась идея создания дивизиона «катюш» на дрезинах для охраны железной дороги Туапсе — Сочи, идущей вдоль берега Черного моря. По нашему предложению Военный совет фронта принял решение сформировать такой дивизион. В наше распоряжение выделили четыре железнодорожные дрезины под реактивные установки и четыре платформы для перевозки снарядов.
Почти одновременно с горной установкой конструировалась и изготовлялась двенадцатизарядная установка на дрезине. Там был предусмотрен круговой обстрел и электросхема пуска. На каждой дрезине устанавливалось по две таких установки.
11 октября 1942 года в командование Черноморской группой войск Северо-Кавказского фронта вступил генерал И. Е. Петров.
Боевую стрельбу с дрезин мы должны были показать командующему. Кроме того, нам хотелось продемонстрировать полностью доработанную горную установку с ее «огневой связью» и круговым обстрелом, а также горную установку для пуска снарядов М-13.
Испытания проводились под руководством Алфёрова в Лазаревской, расположенной между Сочи и Туапсе. Выбор огневых позиций для горных установок М-8 и М-13 не представлял труда, но для дрезин это оказалось не простым делом: мешали провода железнодорожной линии.
Перед стрельбой командующий Черноморской группой войск Северо-Кавказского фронта генерал И. Е. Петров и члены Военного совета внимательно осмотрели представленные образцы установок, задали несколько вопросов о их боевых возможностях. Затем была показана стрельба. Она прошла удачно. Когда же установку М-13 приказали разобрать, то сразу выявился дефект: пакет, ферма и станок оказались связанными электропроводкой, в электроцепи не были поставлены штепсельные разъемы. Установку приказали доработать.
Уезжая, генерал И. Е. Петров поблагодарил за показ и приказал ускорить изготовление установок и обеспечить ими формируемые подразделения.
Так, благодаря творческой инициативе А. Ф. Алферова и работников ПРМ, поддержанной Военным советом опергруппы ГМЧ Черноморской группы войск Северо-Кавказского фронта, был создан новый вид ракетного оружия, отвечающий специфике военных действий в горной местности.
В 1944 году на 4-м Украинском фронте по предложению капитана В. И. Краснопера и под его руководством в ПРМ-62 горные установки были смонтированы на «виллисах». Два дивизиона таких боевых машин успешно действовали в Карпатах.
В октябре 1942 года был полностью сформирован отдельный гвардейский минометный дивизион на железнодорожных дрезинах. Командиром его стал старший лейтенант А. Н. Виноградов (начальник штаба 14-го отдельного гвардейского минометного дивизиона моряков). Этот офицер имел достаточный боевой опыт и хорошую подготовку.
Однажды в начале октября 1942 года, когда я находился в ПРМ, Алферов представил мне старшего лейтенанта, командира отряда катеров, базировавшихся в районе Сочи (к сожалению, фамилию его не помню). Командир отряда просил дать ему несколько горных установок, чтобы применить их на катерах. Учитывая острую потребность в маневренных огневых средствах для охраныпобережья, я дал Алферову указание выделить одну установку и оказать морякам практическую помощь в ее монтаже на катере, обучить их стрельбе реактивными снарядами, обеспечить таблицами стрельбы и необходимым количеством снарядов.
Через некоторое время мы с Евсюковым побывали у моряков и убедились, что наши горные «катюши» хорошо вписываются в габариты катеров и значительно увеличивают их огневую мощь. Увидев это, я приказал Евсюкову из имеющегося резерва передать морякам еще три установки и отпускать снаряды по их требованию.
В темную ноябрьскую ночь отряд катеров, вооруженных реактивными установками, незаметно подошел к Анапе и произвел огневой налет по сосредоточению войск противника. Залп четырех катеров составлял всего лишь 32 снаряда, но он был настолько неожиданным, что гитлеровцы только через несколько минут открыли беспорядочную стрельбу из зенитных орудий и пулеметов. Когда фашисты опомнились и разобрались, откуда произведен залп, наши катера были уже далеко в море.
В январе 1943 года, в период подготовки десантной операции под Новороссийском, командующий Черноморской группой войск генерал И. Е. Петров приказал мне передать морякам еще восемь горных установок, которые потом были смонтированы на тральщике «Скумбрия».
При высадке десанта под Новороссийском, в районе косы Сунджукская, «Скумбрия», вооруженная реактивными установками, участвовала в артиллерийской поддержке высадки десанта. Один ее залп составлял 96 снарядов 82-миллиметрового калибра. Это был первый ракетоносный корабль огневой поддержки на Черном море.
На усиление войск, героически сражавшихся на плацдарме южнее Новороссийска, был отправлен 3-й гвардейский минометный дивизион горных «катюш» под командованием гвардии капитана Д. И. Ермольчика (ныне генерал-майор). Заместителем его по политчасти был бывший комиссар ПРМ капитан Ф. Новосад.
9 февраля вместе со стрелковыми подразделениями дивизион Ермольчика погрузился в Геленджике на два транспорта Азовской флотилии «Тракторист» и «Земляк».
В ночь на 10 февраля под прикрытием боевых кораблей Черноморского флота транспорты вышли к Малойземле. Торпедные катера противника обнаружили их и атаковали. «Тракторист» был потоплен. На нем погибли капитан Ф. Новосад, взвод управления дивизиона и одна батарея. Второй транспорт «Земляк», на котором находились две батареи и командир дивизиона капитан Ермольчик, напоролся на подводный камень, получил повреждение и вынужден был вернуться в Геленджик.
В течение суток за счет других горных батарей дивизион был доукомплектован и в ночь на 12 февраля вторым рейсом благополучно, без потерь высадился на Малой земле. 13 февраля на участке 83-й морской стрелковой бригады дивизион вступил в бой.
Появление горных «катюш» в боевых порядках стрелковых подразделений воодушевило бойцов. Внезапные залпы реактивных установок наносили врагу большой урон.
Чтобы сохранить свои батареи и с наибольшим эффектом использовать их, капитан Ермольчик внимательно изучил особенности рельефа местности и пришел к выводу, что вопреки установившимся правилам огневые позиции надо выбирать как можно ближе к переднему краю нашей обороны, так как эта полоса противником почти не просматривается и меньше подвергается артиллерийскому и минометному обстрелу. Малогабаритные и легкие установки незаметно для противника выносили по ходам сообщения, траншеям, выемкам и штольням в каменоломнях и устанавливали на огневые позиции в трехстах — четырехстах метрах от переднего края. По этим же ходам сообщения на огневые позиции в ночное время доставлялись снаряды. В обеспечении дивизиона снарядами и продовольствием немалая заслуга принадлежала гвардии лейтенанту Графскому.
Капитан Д. И. Ермольчик, этот скромный, организованный и храбрый офицер, проявил тактическую зрелость, инициативу и находчивость. За умелое руководство дивизионом и личную храбрость в период боевых действий на Малой земле он был дважды награжден орденом Красного Знамени. Эти ордена ему вручил там же, на Малой земле, начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев. На Малой земле капитан Ермольчик был принят в члены Коммунистической партии. Там же он получил и партийный билет.
Дивизион пробыл на Малой земле более двухсот дней и выпустил по фашистам более шести тысяч снарядов, не потеряв ни одной установки.
Отлично действовал 2-й горно-вьючный дивизион «катюш» под командованием капитана С. И. Жуйко. Этот дивизион сразу же после сформирования был переправлен через Лазаревский перевал на участок 46-й армии генерала К. Н. Леселидзе. Своими залпами он поддерживал стрелковые части, героически сражавшиеся на горах Семашхо, Два Брата, Индюк, на Гойтхском перевале. Впоследствии дивизион Жуйко был тоже десантирован на Малую землю и оказал там большую помощь нашим частям. Но это было уже значительно позже...