ГЛАВА IV ГЕНЕРАЛ СТАНОВИТСЯ КАУДИЛЬО

ГЛАВА IV

ГЕНЕРАЛ СТАНОВИТСЯ КАУДИЛЬО

Утром 19 июля 1936 г. на военном аэродроме неподалеку от административного центра испанского Марокко города Тетуан приземлился скоростной двухмоторный самолет, на борту которого прибыл единственный пассажир. Это был маленького роста полнеющий мужчина в штатском, считавшийся одним из самых известных испанских боевых генералов, бывший начальник Генерального штаба, а в тот момент опальный военный комендант Канарских островов дивизионный генерал Франсиско Франко Баамонде. В соответствии со сценарием заговорщиков он должен был возглавить мятежные войска протектората.

Восстание в Марокко началось несколько ранее — 17 июля немедленно по получении кодированного радиоприказа генерала Мола. К моменту прибытия нового командующего мятежникам удалось полностью взять под контроль ситуацию в Северо-Африканских владениях Испании. Энергичные действия военных по нейтрализации сторонников республики в административном руководстве протектората привели к тому, что 18 июля президент и премьер-министр республики полностью утратили контроль над положением дел в Марокко.

По законам военного времени были спешно судимы и расстреляны верховный комиссар протектората А. Буилья, начальник военной администрации генерал Рамиралес, ряд других официальных лиц и функционеров политических организаций и профсоюзов. Очаги вооруженного сопротивления возникли в населенном пункте Лараче и на военно-воздушной базе под Тетуаном, где сопротивление возглавил двоюродный брат Ф. Франко офицер ВВС Пуэнте Баамонде, который погиб в бою с мятежниками. Эти незначительные и разрозненные выступления против власти военных были быстро подавлены. К мятежу присоединились воинские части, расквартированные в Марокко, за исключением нескольких кораблей, ушедших на полуостров.

Мероприятия по привлечению колониальных войск на сторону мятежников осуществил давний приятель Ф. Франко, сменивший его в свое время на посту командира Иностранного легиона, X. Ягуэ. Франко в качестве командующего Африканской армией оставалось лишь начать запланированную переброску войск в Испанию для поддержки поднятого военными восстания. Сорокатысячной Африканской армии, состоящей в основном из легионеров Терсио и национальных марокканских частей, предстояло стать решающим аргументом националистов в начавшейся борьбе «двух Испании».

Накануне 18 июля в пять часов пятнадцать минут все радиостанции Канарских островов и Марокко транслировали обращение Ф. Франко, в котором он объявил о начале национального выступления и предложил испанцам присоединиться к восстанию. Несколько часов спустя правительство Касареса Кироги сообщило о начале антиреспубликанского мятежа в Марокко, но заявило о полном спокойствии, царящем в Испании.

Между тем события с разной долей успеха для мятежников разворачивались по всей Испании. С африканского берега путч перекинулся в западную Андалусию. Обладание этой территорией было очень важно, поскольку сюда удобнее всего было перебрасывать войска из Африки и затем продвигаться на Мадрид и в другие районы страны.

Андалусия, не имевшая развитого индустриального сектора экономики, а следовательно, многочисленного промышленного пролетариата с его серьезными политическими организациями и прореспубликанскими симпатиями, представляла прекрасный плацдарм для расширения базы мятежа.

6 период с 18 по 19 июля генерал Кейпо де Льяно, ответственный за операции мятежников в Андалусии, опираясь больше на собственную дерзость, нежели на реальные силы, сумел сместить или арестовать лояльных республике военачальников. В столице края Севилье он лично арестовал гарнизонное руководство и нескольких командиров воинских частей, ссылаясь на удачное развитие военного переворота. Так, сдачи военного аэродрома Кейпо добился в телефонном разговоре с его начальником! Захватив радиостанцию Севильи, объявил об удачном начале мятежа, опережая тем самым развитие событий, В своих действиях Кейпо мог реально опереться на сотню солдат и пятнадцать фалангистов, составлявших его армию.

Многочисленные, но плохо вооруженные и еще хуже организованные сторонники Народного фронта в Севилье, оставив центр города в руках мятежников, занялись возведением баррикад на окраинах. Сопротивление было подавлено к 20 июля войсками округа, поддержанными бойцами националистских организаций и частями прибывающей Африканской армии. Сравнительно легко перешли в руки мятежников Кордова и Кадис.

В другом крупном центре провинции — Гранаде события развивались по севильскому образцу. В течение 20 июля мятежниками были захвачены центр города и ряд важнейших объектов, таких, как завод боеприпасов в предместье Эль Фарга и военный аэродром Армилья. Гражданский губернатор и начальник гарнизона были арестованы. Прореспубликански настроенная часть населения укрылась в районе Аль Байсина. Бои с применением артиллерии продолжались в этом районе города с 21 по 23 июля.

В книге Ж. Сориа по поводу этих событий говорится, что войска гарнизона обстреливали из пушек этот рабочий район. Между тем, по собственным наблюдениям автора, даже спустя шестьдесят лет после описываемых событий Гранада не располагает крупными промышленными предприятиями, а значит и местами компактного проживания промышленного пролетариата. Не удалось найти сведений о том, что заводы и фабрики существовали в городе прежде. Аль Байсин традиционно является местом обитания преимущественно деклассированных элементов, а также цыган, африканских эмигрантов, мелких торговцев и студентов университета.

Подтверждение этого содержится в книге исследователя творчества Лорки и знатока Гранады Я. Гибсона, который, критикуя статью своего коллеги X. Акарсио о поэте, приводит его высказывание о том, что враги Лорки таились на городском «дне» в притонах близ Альамбры, где собиралась богема и цыгане и пышным цветом цвели различные темные страсти и извращения. Аль Байсин расположен близ Альамбры. Вероятно, там проживали рабочие и мастеровой люд, но называть этот квартал рабочим, по мнению автора, представляется, по меньшей мере, преувеличением.

Успех мятежников в Андалусии не был полным, поскольку верными правительству оставались Хаэн, Малага, Уэльва и Альмерия. В целом по стране ситуация оставалась неопределенной. Огромные территории от западного участка границы с Францией до Галисии и от Гибралтара до Леона оказались в зоне мятежа. Это были сельскохозяйственные районы, где политическая платформа национал-традиционалистов соответствовала настроениям значительной части населения.

19 июля по призыву генерала Эмилио Мола Видаля качался мятеж в возглавляемом им 4-м военном округе, тем самым Наварра и часть Арагона тоже оказались вовлеченными в движение традиционалистов. Здесь мятежники, опираясь на крупные, прекрасно подготовленные группы карлистов и объединения других правых партий, добились успеха.

Иначе развивались события е индустриальных районах Испании. В Мадриде заговорщики не могли рассчитывать на серьезную общественную поддержку, а лишь на непосредственно подчиненные им военные части. Кроме того, премьер-министр республики Касарес Кирога, предполагавший, что основной ареной мятежа станет столица, заблаговременно провел ряд кадровых перестановок среди командования военного округа, чем существенно осложнило положение заговорщиков. Новый глава правительства, X. Хираль, кроме того, отменил запрет на вооружение отрядов рабочей милиции, которая вместе с подразделениями верной правительству Гражданской и Штурмовой гвардией взяла под контроль гарнизонные объекты. Таким образом, силы военных в столице оказались блокированными и обреченными на пассивное ожидание.

Главным опорным пунктом восставших в Мадриде оказалась расположенная в центре города казарма «Монтанья», где вместе с военными укрылись отряды гражданских фалангистов. Генерал Фанхуль, командовавший этой группой, в ожидании подхода войск Молы приготовил казарму к осаде. В течение двух дней правительственные силы после ряда атак, артобстрела и бомбардировки с воздуха штурмом овладели казармой. Мятеж военных в Мадриде был подавлен.

В крупнейшем торгово-промышленном центре страны Барселоне ситуация складывалась следующим образом: столица Каталонии имела самую развитую в стране индустриальную инфраструктуру, а следовательно, достаточно многочисленный промышленный пролетариат; огромной популярностью пользовались анархисты и другие левые политические объединения; ключевым в умонастроениях было требование политической автономии. Поскольку националисты были категорическими противниками требований автономии, каталонские сепаратисты должны были стать (и стали) самыми последовательными защитниками демократической республики.

Мятежники могли только надеяться, что энергичное выступление барселонского гарнизона (второго по численности в стране) обеспечит им контроль над столицей Каталонии. Однако этим надеждам не суждено было сбыться: мятеж открыто поддержала лишь часть гарнизона, прочие не покинули мест дислокации и были разоружены силами правопорядка, отрядами анархистов и рабочими дружинами, верными правительству республики. Те же войска, что вышли на улицы вскоре, утратив связь, а значит и возможность координировать действия отдельных частей, были быстро разгромлены в уличных боях. К исходу 20 июля с угрозой мятежа в Барселоне было практически покончено.

В третьем по значению промышленном районе страны — Леванте (столица — Валенсия) правительство Второй республики полностью сохранило контроль над ситуацией. На севере страны наблюдалась такая же картина: выступления военных в Хихоне, Сантандере, Бильбао либо не состоялись вовсе, либо были быстро подавлены.

Но ключевое значение в первые дни мятежа имела позиция, занятая военно-морским флотом. Можно сказать, что от него зависела победа или поражение восставшей армии, ведь главная ударная сила мятежников, способная гарантировать им успех даже в случае неудачи в важнейший центрах полуострова, находилась в Марокко. Африканская армия могла эффективно помочь лишь в случае ее быстрой переброски из протектората в Испанию, а такая операция была возможна только при условии, что весь флот или большая его часть присоединится к мятежникам. Без этого форсирование Гибралтара могло обернуться катастрофой. Между тем события на флоте развивались по худшему для заговорщиков сценарию: большая часть боевых кораблей осталась верна республике.

В силу специфики флотской службы, где для обслуживания сложных механизмов требовался грамотный матрос, основной контингент моряков набирался из индустриальных рабочих. Рабочие, приходя на флот, приносили с собой популярные в их среде политические идеи анархо-синдикализма. Отсюда — большая политизированность флота и, как правило, активная позиция моряков в политических вопросах. Заговорщики не смогли справиться с прореспубликански настроенными командами кораблей.

В руки националистов все же попало несколько боевых единиц основных классов военных судов, но большая часть находилась в достройке или в состоянии вооруженного резерва и приведение ее в боеспособное состояние требовало времени. Республиканские ВМС, даже не осуществляя активных действий, несли потенциальную угрозу трансгибралтарскому маршруту, чрезвычайно важному для мятежников. В результате, когда первые колонны мятежников в 20-х числах июля вели севернее Мадрида бои с отрядами народной милиции, основная масса войск националистов в Марокко была обречена на бездействие в ожидании переброски на европейский материк.

20 июля при перелете из Португалии в Бургос в авиакатастрофе погиб руководитель восстания генерал-капитан Санхурхо. Это событие сыграло определяющую роль в судьбе путча и генерала Франко. Прежние планы заговорщиков в новых условиях подлежали пересмотру и корректировке.

С первых дней мятежа в стране воцарился хаос. Обстановка накалилась до предела. Руководители обеих политических группировок оказались не в состоянии правильно оценить ситуацию и организовать необходимые для упрочения своего положения мероприятия. Под давлением левых правительство Кэсареса Кироги ушло в отставку, ему на смену пришел кабинет, возглавляемый Хосе Хиралем. Впрочем, было очевидно, что новое правительство слабо ориентировалось в сложившейся ситуации.

После подавления выступления военных в республиканской зоне были поспешно распущены все армейские части, в том числе и те, которые проявили лояльность режиму. Республиканское правительство предпочло опираться на поспешно увеличенные отряды народной милиции, Гражданской и Штурмовой гвардии. Именно они были отправлены на борьбу с наступающими на Мадрид с севера колоннами генерала Мола. Характерно, что к формированию первых частей народной армии, вступивших в сражение в Сьерра-Гвадарраме, правительство республики практически не имело отношения. Их созданием руководили партийные комитеты, сбивавшие наспех отряды из вооруженных людей, ставившие над ними первых попавшихся командиров и поспешно отправлявшие их навстречу противнику Подобное происходило во всех центрах республиканской зоны.

Власть правительства уступила место порыву масс. Законность была подменена «классовым чутьем», а военная дисциплина — «революционной сознательностью». Единого руководства вооруженными силами практически не осуществлялось. Милиция несла большие потери в столкновениях с противником и отступала. Полного разгрома республиканцам удалось избежать лишь потому, что мятежники переживали сходные трудности, и сил для решительного наступления на Мадрид у них не было. Войскам, направленным Молой для взятия столицы, удалось добиться лишь частичных успехов: преодолевая упорное сопротивление сторонников республики, националисты занимали город за городом, но главная цель оставалась недосягаемой.

Мятеж, в том виде, как он первоначально замышлялся, потерпел неудачу. Республика оказалась прочнее, чем предполагали заговорщики, расчет на то, что она падет за сутки-двое, не оправдался. Испания, ее территория, население, хозяйство, промышленный и военный потенциал оказались поделенными примерно поровну между националистами и республиканцами, причем на стороне последних оказались мощнейшие промышленные центры: Мадрид, Барселона, Бильбао, Сантандер. Верность республиканскому правительству сохранила большая часть военного флота и значительная часть испанских ВВС. В парках и арсеналах правительственной зоны находилась примерно половина вооружения и техники армии. Правда, армия была распущена, а ее вооружение использовалось партийными дружинами, добровольцами. Новые вооруженные силы еще надо было создать.

Неудача военного переворота объясняется рядом причин, среди которых первой и важнейшей является позиция, занятая военным флотом, поддержавшим правительство Второй республики, а это не позволило задействовать Африканскую армию, главный козырь традиционалистов.

Вторая причина заключалась в том, что заговорщики, верно оценившие слабость правительства Второй республики, не учли энергии и возможностей политических партий и движений, его поддерживавших и сумевших организовать массы сторонников республиканского режима.

Не меньшее значение в неудаче имела слабая координированность действий и пассивность руководства мятежников, нередко предпочитавших активным действиям на улицах пассивное выжидание в казармах. Это особенно заметно при сопоставлении действий мятежных военных в Андалусии и в Мадриде. Энергия генерала Кейпо заменила ему войска и принесла успех, а пассивность Фанхуля в столице свела на нет возможности достаточно мощной группировки.

Итак, мятеж не принес его инициаторам быстрой и полной победы. Половина Испании не признала власти восставших генералов, в руководстве националистов царила растерянность и подавленность. В сложившейся ситуации мятежникам оставаясь либо бежать или «идти с повинной», либо продолжить борьбу. Одним из немногих генералов, не потерявших надежды на успех, был Ф. Франко. Он здраво рассудил, что рано говорить о поражении, пока не задействована сила, на которую мятежники делали основную ставку — Африканская армия.

Франко не был центральной фигурой разворачивающихся событий, главные роли на первых порах исполняли другие. В созданном 23 июля в Бургосе первом правительстве националистов — Хунте национальной обороны — для Франко не предусматривалось никакого руководящего поста. Возглавил Хунту генерал Кабанельяс. В ее состав вошли генералы Э. Мола, М. Понте, Ф. Давила и А. Соликет. По отношению к Франко Хунта лишь подтвердила его назначение на пост командующего Африканской армией. Отстранив Франко от политической власти, Хунта оказала ему, сама того не ведая, серьезную услугу. Африканский генерал, первым провозгласивший утром 18 июля начало националистского восстания, оказался в глазах многих наименее виновен в первоначальной неудаче мятежа. Отодвинутый от политических рычагов, Франко продолжал активно работать.

В поисках выхода из сложившейся ситуации он решил обратиться к Германии и Италии с просьбой о предоставлении боевых самолетов для переброски Африканской армии в Испанию. Письмо Франко к Гитлеру, посланное 26 июля и переданное по специальным каналам, получило отклик. В последних числах июля в Марокко приземлилась первая двадцатка многоцелевых самолетов «JA-52». Эти машины можно было использовать не только для бомбометаний, но и как транспортные. Почти одновременно Муссолини согласился предоставить Франко бомбардировщики. С получением самолетов началась переброска частей Африканской армии в Испанию. Бомбардировщики использовались для прикрытия морских перевозок, а «Юнкерсы» послужили Франко средством для наведения первого в мировой военной истории «воздушного моста». Невиданные раньше темпы перевозок позволили Франко нагнать упущенное время. В начале августа Африканская армия в полной готовности оказалась на юге Испании, составив самую мощную Юго-Западную группировку мятежников.

Кроме очевидной практической пользы от предоставленной итало-немецкой военной помощи, Франко получил в руки политические козыри, проявив себя человеком, с которым готовы сотрудничать лидеры дружественных мятежникам иностранных держав. Удовлетворив просьбу Франко, немецкий и итальянский диктаторы ясно дали понять, что именно он с его «африканцами» кажется наиболее перспективной фигурой в качестве лидера националистов. Формально на тот момент «директором» движения считался Э. Мола, именно его поддерживала Фаланга, партия, родственная по духу правящим партиям Германии и Италии, тем не менее аналогичная просьба командующего армией севера осталась без ответа, а Франко быстро получил просимое. Итало-германские поставки не только позволили Франко провести первую в своем роде операцию по наведению «воздушного моста», но и способствовали корректировке «табели о рангах» в мятежном лагере. Видимо не случайно 3 августа генералы Франко Баамонде, Кейпо де Льяно, Аргас были введены в состав высшего совета Бургосской Хунты.

В первых числах августа восстание перешло на другой качественный уровень — началась полномасштабная гражданская война. Более того, с этого момента в испанских событиях оказались задействованными третьи страны. Первенство в этом отношении принадлежало не националистам: еще до обращения националистов к Германии и Италии республиканское правительство направило телеграмму с призывом о помощи премьер-министру Франции Леону Блюму.

Новый этап развития событий можно отсчитывать с 6 августа, когда началось крупное наступление южной группы националистов под командованием генерала Ф. Франко на Мадрид. «Большая война» с ее страшными последствиями стала реальностью. Для обеих сторон насилие, и без того бывшее широко распространенным методом действий, стало основным способом решения проблем.

Итак, первоначальный план — совершить быстрый государственный переворот (привычное для Испании пронунсимьенто), опираясь преимущественно на силы армии, не удался. Примерно через полмесяца после того как определился расклад сил в плане территориальном и социально-политическом, после того как произошло размежевание страны на два враждебных лагеря, события переросли на качественно иной уровень — началась длительная полномасштабная междоусобная война.

К войне привело непродуманное стремление столичных реформаторов форсировать развитие урбанистических, технократических тенденций в жизни нации, «подтянуть» страну до уровня промышленно-развитых столиц. По сути, речь шла о стремлении подменить эволюцию революцией, не считаясь с теми проблемами, которые возникнут перед значительной частью общества.

Испанская провинция не увидела положительных сдвигов, обещанных республикой, зато сполна испытала «перегибы», проявившиеся в ходе реформ. Целое поколение испанцев, чьи судьбы были списаны реформаторами как неизбежная плата за быстрый прогресс, увидело спасение в сохранении традиционного образа жизни, в старых привычных ценностях, которые оно поднялось защищать с оружием в руках. Жители промышленных центров, чье стремление сохранить то, что они связывали с утверждением ценностей нового общественного устройства, были по-своему правы. Вина за возникшее в результате столкновения двух позиций лежала не на них, а на прекраснодушных, но непрактичных политиках из разных партий, чьи смелые преобразовательные идеи, бездарно и непоследовательно реализованные, привели к разобщению нации.

Сложившаяся ситуация оказалась выгодной для Франко: он не был лидером на начальном неудачном этапе выступления традиционалистов, он не был ответственен за первые неудачи, зато в его руках была мощная сила — Африканская армия, удачно организованная переброска Африканской армии на полуостров способствовала изменению места и роли генерала Ф. Франко Баамонде в ряду других руководителей национал-традиционалистского движения.

Определение момента начала гражданской войны представляет собой особый интерес. Дата 18 июля в качестве отправной точки достаточно условна. Если исходить из нее, получается, что тысячи жертв событий, ей предшествовавших, к борьбе «двух Испании» отношения не имеют. Между тем факты указывают на то, что волна насилия захлестнула страну гораздо раньше.

Вот лишь некоторые события, имевшие место в период существования Второй республики: 10 августа 1932 г. — неудавшийся мятеж генерала Санхурхо; с 1931 г. по 1933 г. — ряд вооруженных столкновений граждан, недовольных ходом реформ, с силами правопорядка в Пасахес, Аркедо, Севилье, Эстремадуре, Кордове, Касас-Вьехос. Только с января по март 1933 г. было зафиксировано 311 крестьянских восстаний и бунтов. В 1934 г. левые силы подготовили вооруженное восстание, однако не смогли осуществить задуманное в полном объеме — восстание охватило только Астурию и привело к созданию Астурийской коммуны, объявившей о своей независимости. В ходе действий правительственных сил по наведению порядка потери сторон составили свыше 3 100 убитых и раненых повстанцев и 384 погибших и 900 раненых солдат и национальных гвардейцев.

Однако даже такие цифры, указывающие на почти военный характер потерь, меркнут перед тем, что началось после победы Народного фронта на февральских выборах 1936 года. С этого момента началась мощнейшая эскалация насилия, ставшего основным средством политической борьбы. В качестве примера стоит взглянуть на ситуацию в традиционно более спокойной испанской провинции. Вот какая обстановка была в Гранаде (провинция Андалусия) в марте 1936 г.

Девятого марта произошло несколько столкновений между фалангистами и сторонниками Народного фронта, завершившихся перестрелкой на площади Кампилье. На следующий день с городе были сожжены несколько зданий, в том числе: городской театр, считавшийся оплотом фашистов, несколько кафе и типография католической газеты «Эль Идеаль», ряд домов, где размещались политические клубы «правой» ориентации, и несколько магазинов, хозяева которых придерживались традиционных взглядов, и две церкви, являвшиеся излюбленными мишенями для ультралевых.

Точных данных о жертвах названных событий муниципальные власти собрать не смогли. Не поддавалось учету и количество оружия на руках у населения. Только официальных разрешений в первой половине 1936 г. было выдано 270 тысяч. При этом надо учесть специфику страны, где оружие и без того было во многих домах. О количестве незаконных стволов свидетельствует пример той же Гранады, где после мартовских событий властям удалось изъять около 14 000 единиц оружия, преимущественно винтовок.

Можно говорить о том, что как социально-политическое явление гражданская война началась в 1931 г. после провозглашения республики, но лишь после июльских событий 1936 г. конфронтация в обществе переросла в качественно иное состояние — большой вооруженный конфликт двух Испании — Гражданскую войну.

К 1936 г. оба противостоящих лагеря, на которые разделилась Испания, создали несколько десятков боевых групп и дружин, имевших современное стрелковое вооружение, постоянную структуру, регулярно проходивших квалифицированную боевую подготовку. В качестве примера можно указать на судьбу одного из виднейших военачальников республиканской армии Энрике Листера, который незадолго до начала военных действий учился в советской военной школе. Именно эти боевые отряды под командованием людей, знакомых с азбукой современного боя, явились той силой, которая остановила продвижение профессиональных армий мятежников в направлении Мадрида. Их быстрое создание в момент кризиса указывает на заблаговременную подготовку.

Словом, ситуация была такова, что «не проходило и недели, чтобы в городах и селах Испании не оплакивали погибших в обоих лагерях». Приведенные факты свидетельствуют — гражданская война фактически началась много раньше военного мятежа, а 18 июля имело место начало крупного военного выступления традиционалистов. В рассматриваемый период конфликт перешел из скрытого состояния в явное, а вооруженная борьба приобрела новые формы и отчасти из-за вмешательства соседних держав, изменила свой характер.

6 августа 1936 г. Франко отдал приказ о наступлении на Мадрид. План этой операции характеризует его как дальновидного военачальника: отказавшись от эффектных, но рискованных шагов, генерал выбрал вариант, который не обещал немедленного успеха, но отличался осторожностью и одновременно стратегической грамотностью. Соблазн осуществить продвижение войск по линии Кордова-Сьюдад-Реаль-Толедо-Мадрид был велик. Этот путь сулил возможность быстрого овладения столицей. Но в случае неудачи обе группы националистов по-прежнему оставались бы разобщенными, поскольку между контролируемыми ими зонами лежала Эстремадура, где сохранялась власть республики.

Несомненно, Франко отдавал себе отчет в опасности такого положения, потому и отказался от лавров освободителя Мадрида. Он двинул армию к юго-западу в Эстремадуру. Мадрид оставался главной целью, однако решение задач по овладению столицей откладывалось ради достижения военной стабильности и непрерывности фронта. Успешное продвижение колонн Африканской армии началось по дуге Севилья-Бодахос-Теловера. Общее командование осуществлял Франко, войска вел полковник Ягуэ. Северная армия двинулась на Касерес с конечной задачей объединения двух группировок мятежников. Одновременно войска Молы развернули наступление на севере в направлении Сарагоса — французская граница, что позволило отрезать северную зону республики от возможной французской помощи.

Наступление Южной армии было вполне удачным: националисты продвигались в глубь Эстремадуры, практически не встречая сопротивления. Серьезные бои развернулись лишь при взятии Бадахоса: республиканцы заняли средневековые городские укрепления и в течение дня отбивали атаки марокканцев и легионеров колонны Ягуэ. Впрочем, таких эпизодов было немного, и в течение одного месяца националисты продвинулись на 500 километров.

Главная задача наступления была выполнена: Северная и Южная армии объединились, что сделало возможным тесную увязку в действиях мятежников. Кроме того, прижав тылы к границам Португалии, националисты получили совершенно безопасную рокаду, позволявшую без риска перемещать войска, обеспечивать прохождение обретающих особую важность коммуникаций по удобному транспортугальскому маршруту. При благожелательном отношении салазаровской Португалии основной поток итало-немецких грузов шел через порты этой страны.

На севере усилиями армии и отрядов рекете (так назывались отряды наваррских монархистов) были взяты Ирун и Сан-Себастьян (4 и 13 сентября соответственно). Несколько ранее (3 сентября) под комбинированным ударом двух колонн националистов пала Телавера де Ла Рейна. Успех обеих операций был чрезвычайно важен для националистов. Первая гарантировала почти полную изоляцию северного индустриального района. После второй в руках мятежников оказался важный транспортный узел всего на 112 км юго-западнее Мадрида.

Еще одним, но уже политическим результатом победы националистов стал новый правительственный кризис: Хосе Хираля и его правительство сменил коалиционный кабинет Ларго Кабальеро, в который вошли социалисты, республиканцы и коммунисты. Новое правительство проявило заметную активность в военных вопросах: начали создаваться так называемые смешанные бригады, первые в народной армии соединения, близкие по типу к регулярным войскам. Активизировалась деятельность подконтрольного коммунистам «Пятого полка». Но в целом положение в республиканской зоне ухудшалось, потому что решение военных проблем зависело от политической конъюнктуры. Многочисленные отряды анархистской милиции категорически противились созданию армии. Многие такие отряды занялись переустройством государства на новый лад.

Военный мятеж, поднятый ради того, чтобы остановить надвигающуюся социальную революцию, по сути подтолкнул ее начало. Правда, благодаря ему же радикальные преобразования затронули лишь часть страны, оставшуюся под контролем мадридского правительства. В республиканской зоне кардинальные преобразования в социально-экономической сфере, равно как и политической жизни, носили повальный характер.

К этому времени относится появление феномена «либертарного коммунизма» в контролируемом анархо-синдикалистами Арагоне. Сущность нововведений в общих чертах сводилась к тому, что собственность, ранее принадлежавшая кому-либо, переходила в распоряжение анархистских боевиков. В других регионах отряды НКТ, прежде чем отправиться на фронт, осуществляли борьбу с внутренними врагами с помощью расправ и экспроприации. Некоторые преступления анархистского «комитета нового социального устройства Арагона, Рьохи, Наварры», позже переименованного в Арагонский Совет, описаны Энрике Листером. Интересно, что анархистские порядки, установившиеся на значительной части территории страны, правительство Ларго Кабальеро признало законными. Тем самым Вторая республика расписалась в своей причастности к экспериментам «ультра».

Пропаганде ее противников не приходилось придумывать материалы, описывавшие ужасы «красного» террора — их в изобилии поставляли жители Арагона, уходившие от либертаризма к традиционалистам, вкусить анархистской свободы довелось не только жителям Арагона. В Леванте на протяжении нескольких месяцев действовала так называемая «Железная колонна», насаждавшая «революционный порядок» в Валенсии и окрестностях, пока ее не уничтожили рабочие ополчения под руководством коммунистов. Преступная апатия правительства в тылу дополнялась его полной неспособностью исправить положение на фронтах.

Политическая система, существовавшая во Второй республике до войны, практически была уничтожена. Комитеты повсеместно приходили на смену прежним властный структурам. Ультралевые с восторгом констатировали ликвидацию всех органов государства и крушение прежнего конституционного строя. Охваченные восторгом разрушения, они не понимали, что, подняв волну всеобщего дезинтегрирования, они тем самым убивали единственную политическую систему, способную терпеть их.

Миф, созданный анархистскими мыслителями, о том, что, разрушая традиционный уклад, они выбивают у фашистов почву из-под ног, остался мифом. На самом деле культивируемый хаос объективно работал на пользу традиционалистам, и не только им. В недрах всеобщего «бардака» стремительно росла и крепла еще одна политическая сила, способная побеждать именно в таких условиях и укрепляться на столь зыбкой почве.

Среднестатистический испанец, как любой человек, стремится жить в организованном обществе, особенно когда видит, что анархия приводит к военным поражениям. Поэтому многие из тех, кто искренне сочувствовал республике, вынуждены были проникнуться сочувствием к позиции коммунистов, призывавших к сплочению и энергичному противостоянию в борьбе с националистами. Сравнительно малозаметная до войны, ИКП стала серьезной политической силой и в значительной степени приняла на себя роль лидера в борьбе республики за существование.

Республика оказалась обладательницей изрядной части вооружений испанской армии и большими, нежели националисты, людскими ресурсами. При грамотном использовании своего потенциала сопротивление могло быть более эффективным. Авиация, большая часть которой осталась в республиканской зоне, либо не использовалась вовсе, либо применялась таким образом, что лучше было бы обойтись без нее. Примером тому может служить отсутствие попыток помешать работе «воздушного моста» националистов и бомбардировки Гранады в июле-августе 1936 г., приведшие к жертвам среди мирного населения и частичному разрушению ценнейшего культурно-исторического памятника крепости Альамбрэ, не имевшей военного значения. В то же время расположенный близ города военный аэродром и завод боеприпасов в предместье Эль Фарге воздействия авиации не испытывали.

Подобные акции наносили ощутимый моральный ущерб делу республики. В оправдание, как правило, приводится следующий довод: республиканские ВВС имели на вооружении архаичные модели самолетов, а их противники летали на прекрасных немецких и итальянских машинах. Отметим, что число современных летательных аппаратов у националистов было невелико, а республиканцы уже тогда обладали авиаэскадрильей «Испания», в состав которой входили полученные из Франции 30 легких бомбардировщиков «Potez-54» и 15 истребителей «Dewoitine-372», вполне способных противостоять итало — германским самолетам. Это немного, но вполне сопоставимо с тем, что имели традиционалисты. Кроме того, из 400 машин старых систем, которыми располагала Испания, у республики оставалось 300, их тоже можно было использовать по назначению. Военно-морской флот республики на протяжении всей операции по транспортировке Африканской армии в Испанию не препятствовал мятежникам, оставаясь на своих базах.

Но главная трагедия республики заключалась в другом. Многочисленные отряды «милисианос» (ополченцев) бросались в бой разрозненно, были лишены единого командования, в их действиях отсутствовала координация как между родами войск, так и между отдельными частями нз позициях. Бойцы и командиры республики храбро и честно сражались за дело, которое считали справедливым, и so множестве гибли из-за бездарности правительства, из-за его неспособности организовать и координировать их действия.

По другую сторону фронта все было иначе. Неразбериха первых дней мятежа быстро отошла в прошлое. Руководство националистов справилось с ситуацией и, имея в своем распоряжении отлаженную военную машину, быстро добилось подчинения неармейских вооруженных отрядов, изыскало возможности для налаживания четко работающей связи. Их операции расчетливо планировались высшим командованием и умело осуществлялись непосредственно в войсках. Поэтому, несмотря на возросшее сопротивление республиканцев, инициатива оставалась на стороне традиционалистов.

В сентябре 1936 г. перед Франко встал вопрос о том, в каком направлении продолжать наступление. Казалось, все ясно: расположенной всего в 60–70 км от Мадрида и информированной о слабости противника армии надлежало, используя все силы, немедленно идти на столицу. Однако возникла проблема. Дело в том, что к северу от Мадрида, в толедском Алькасаре с самого начала военного мятежа закрепилась группа мятежников во главе с полковником Москарадо. Вялую осаду Алькасара осуществляли отряды анархистов и штурмовой гвардии Толедо. Изолированному более двух месяцев гарнизону требовалось оказать помощь, поскольку вялая осада крепости отрядами местных анархистов сменилась настойчивыми попытками штурмом овладеть цитаделью восставших.

Учитывал это обстоятельство, Франко принял на первый взгляд неожиданное решение — часть войск с мадридского направления начала продвижение к Толедо. Наступление на Мадрид замедлилось, но зато 28 сентября войска Франко взяли старинную резиденцию испанских королей и деблокировали гарнизон Алькасара.

Такое решение вызывало немало дискуссий и впоследствии вокруг проблемы: был ли смысл ради тактического мероприятия отвлекать часть войск от выполнения стратегической цели — овладения столицей? Думается, был. Взятием Толедо Франко, во-первых, в полной мере обеспечил южный фланг колонн, шедших на Мадрид, во-вторых, овладел важным коммуникационным узлом, кратчайшим путем, связывающим центр и запад страны с Андалусией. Безусловно, было улучшено военно-стратегическое положение его войск. Однако главным было морально-пропагандистское воздействие, которое эта операция оказала на националистов — своими действиями Франко вселил в своих сторонников уверенность, что «в случае окружения будет сделано все для их спасения».

Жестокость противников вызывала у бойцов обоих лагерей страх перед возможностью попасть в окружение, оказаться в плену. После толедской операции националисты страдали этим страхом значительно меньше. Их оборона была упорной до предела, даже в окружении они сохраняли уверенность в помощи со стороны «своих». Это обстоятельство отметил Э. Листер, враг Ф. Франко, один из наиболее способных и умелых военных руководителей республиканцев, а что может быть ценнее для полководца, чем признание его заслуг со стороны противника?

Обязанность посылать на смерть является составной частью военной культуры. Другая ее часть — понимание необходимости сделать все, чтобы спасти своих товарищей по оружию, попавших в трудную ситуацию. Как видим, Франко в равной степени обладал двумя этими качествами, необходимыми профессиональному военному.

Наступление на Толедо свидетельствовало, кроме прочего, о том, что Франко первым среди руководителей традиционалистского движения перестал мыслить категориями мятежа и осознал, что мятеж перерос в затяжную войну. Иначе трудно объяснить его желание улучшить общую обстановку на фронте за счет ставшей уже сомнительной операции на мадридском направлении. Правильно понимая изменения в организации вооруженных сил, происходившие по другую сторону фронта, в частности создание шести смешанных бригад зарождающейся Народной армии, генерал Франко торопился использовать имеющиеся у него преимущества.

Успех толедской операции во многом определил успех Франко в борьбе за лидерство, разворачивавшейся в лагере национал-традиционалистов. Хунта национальной обороны, возглавляемая генералом Кабанельясом, считалась организационным центром движения, но была оторвана от реальной военной силы. К тому же она не обеспечивала единовластия, столь важного в складывающейся ситуации. Хунта раздражала военных, обладавших в тот момент реальным влиянием, и была безразлична тем слоям испанского общества, которые культивировали национальные идеи и мечтали о реставрации монархии. Для успешного руководства военной и политической борьбой была совершенно необходима скорейшая реорганизация властных структур.

Реально на роль первого лица в национальном движении претендовали три человека: Франко Баамонде, Мола и Кейпо де Льяно. Четвертый претендент — глава Хунты Кабанельяс армией всерьез не рассматривался. Среди трех основных кандидатов Франко был наиболее вероятным, если принимать в расчет те высокие посты, которые он занимал прежде, а главное — то, что в его распоряжении находилась Африканская армия, сильнейшее военное подразделение традиционалистов.

Впервые вопрос о верховной власти встал на заседании J. D. N. (Хунты национальной обороны) 12 сентября 1936 г. Первые консультации прошли безрезультатно. Франко и Мола не нашли взаимоприемлемого решения. Следующая встреча руководителей традиционалистов состоялась 21 сентября на военном аэродроме под Саламанкой.

Франко основательно подготовился к этой встрече, заручившись поддержкой ряда лиц, чье мнение имело значение в военном руководстве традиционалистов. Главную роль среди сторонников будущего каудильо играл командующий ВВС генерал Кинделан. Ему, убежденному монархисту, Франко дал понять, что является сторонником восстановления в стране королевской власти. Кроме Кинделана Франко безоговорочно поддерживали генералы Оргас, Милан Астрай, полковник Ягуэ и брат кандидата Николас Франко. В совещании, главной темой которого был вопрос о едином военном руководстве, принимали участие Кейпо де Льяно, Кабанельяс, Ф. Франко, Давила, Мола, Оргас и Кинделан. Последний и выступил с предложением о возложении верховной власти на Ф. Франко. Из всех собравшихся против такого решения высказался лишь Кабанельяс. Мола, от мнения которого фактически зависело решение, ограничился выражением своего принципиального согласия с назначением Франко.

Окончательное утверждение командующего и решение вопроса о верховной политической и государственной власти должно было произойти на следующем совещании 28 сентября, но состоялось оно на день раньше и в изменившейся ситуации: после взятия Толедо войсками подчиненного Франко генерала Варелы. Эта победа добавила козырей в руки сторонников Франко — он был утвержден командующим. Многочасовые дебаты относительно персоны, коей доверяется государственная власть, закончились безрезультатно. Собравшиеся не приняли проекта декрета, отредактированного Кинделаном и Н. Франко. Согласно этому документу командующий должен был сосредоточить в своих руках всю полноту власти в стране. Термин «глава государства» в итоговом документе был заменен на «глава правительства». С тем участники совещания и разъехались.

Вечером 28 сентября Кабанельяс обсудил в телефонном разговоре создавшуюся ситуацию с Кейпо и Молой. Кейпо рекомендовал продолжать сопротивляться, а Мола посоветовал согласиться с назначением Ф. Франко. Его мнение и определило окончательное решение. Утром 29 сентября Кабанельяс, наконец, подписал декрет, в котором Ф. Франко Баамонде именовался командующим всеми вооруженными силами и главой государства, осуществляющим верховную власть в стране. В тот же день декрет был обнародован. 1 октября 1936 г. в Бургосе состоялась передача власти. Согласно решению, принятому Ф. Франко, местопребыванием правительства была избрана Саламанка. Для размещения нового лидера был предоставлен епископский дворец.

Франко сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Диктатора не смущали оговорки в официальных документах, где говорилось о временном характере его полномочий, распространяющихся только на период ведения военных действий. В отличие от многих своих соратников он трезво оценивал ситуацию, возможности противника и понимал, что война затягивается. Государство, главой которого он был провозглашен, еще надо было завоевать.