ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Опыт истории нового и новейшего времени показывает — каждая социально-политическая революция заканчивается диктатурой. Тоталитарные режимы, возникшие после периода революционных потрясений в целом ряде стран, стали одной из характерных особенностей XX века. По своему историческому месту тоталитарный режим может быть охарактеризован как переходный этап, следующий за временем бурных перемен, время своеобразной подготовки общества и государства для функционирования в относительно нормальных условиях. Период функционирования тоталитарной системы, как правило, характеризуется активными мероприятиями по «умиротворению» общественной нестабильности и профилактикой ее возобновления.

Каждый из тоталитарных режимов предоставляет богатейшие возможности для изучения общего и особенного в его развитии. Испанский франкизм может быть отнесен к числу «долгожителей» среди тоталитарных режимов. Он представляет собой такой вариант диктатуры, который на заключительном этапе своего внутреннего развития плавно и достаточно безболезненно трансформировался в правовое, демократическое государство, избежав как насильственного насаждения демократических порядков силами извне, так и внутренних катаклизмов.

Думается, что произошло это в немалой степени благодаря тому, кто находился в течение сорока лет во главе Испании. Каждая эпоха вызывает на авансцену истории своих «героев», людей, способных решать проблемы своего времени. Вполне справедливой представляется мысль Г. В. Плеханова о том, что отличает великого человека: «у него есть особенности, делающие его наиболее способным для служения великим общественным нуждам своего времени». Оставим в стороне вопрос о том, насколько Ф. Франко Баамонде соответствует критериям, предъявляемым к «великим людям», но согласимся, что по результатам его деятельности он оказался именно тем человеком, который сумел вывести свою страну из состояния затяжного и всестороннего кризиса. Попробуем выявить, какие качества позволили ему добиться этого.

В те годы, когда Франко начал готовить себе замену на посту главы государства, принц Хуан Карлос Бурбон спрашивал у него советов, как вести себя в той или иной ситуации. Нередко он слышал в ответ: «Не знаю, Ваше Высочество. Во всяком случае, Вы не сможете поступать так, как это делаю я. Когда Вы станете королем, времена сильно изменятся»… В этой незначительной на первый взгляд фразе содержится основа позиции Франко как политика, умевшего чутко реагировать на потребности времени и признавать неизбежность перемен.

Эти качества были присущи Франко, и они проявились в полной мере в период его нахождения у власти. Созданный им режим носил весьма заметные черты, присущие ему как личности. Как представляется, дело тут не в исключительности его личности, а в его типичности. Рядовой представитель испанского «среднего класса», т. е. среднезажиточной части испанского общества, того социального слоя, который можно отнести к числу «служилых» людей, Франко ощущал себя и являлся типичным испанцем.

Испанское офицерство привыкло считать себя «солью нации». Оно было наиболее организованной и наиболее активной частью населения. Более столетия испанское офицерство корректировало политическую жизнь страны с помощью военных переворотов. Однако большая часть офицеров, в силу своего относительного имущественного благополучия, была далека от радикальных идей и настроений. Она ощущала себя отчасти движущей, отчасти сдерживающей силой испанской истории. Франко по происхождению и положению принадлежал к этому социальному слою.

Он был неплохо образован, не чуждался творчества (пробовал писать стихи и прозу, был художником-любителем), но не стремился к теоретизированию. Ему был свойственен прагматизм, умение трезво и здраво оценивать ситуацию. Его отличала напористость и бешеное честолюбие. Он был блестящим офицером, умевшим проявить в нужный момент инициативу и энергию. Его военная карьера была стремительной, все свои звания (кроме первого, лейтенантского, присвоенного по выходе из училища) он получил досрочно и заслуженно. Вместе с тем он не считал зазорным хлопотать о наградах и, исходя из чисто практических соображений, прикидывать, что лучше выбрать: почет получения высшего ордена Испании или повышение по службе, сулящее увеличение жалованья.

Все его хорошие и дурные человеческие качества проявились в его карьере, сначала военной, а затем политической. Совершенно очевидно, что первоначально он не стремился в «большую» политику, его вполне удовлетворяло успешное продвижение по служебной лестнице. В рамках привычного и традиционного он реализовал свои возможности и устремления. Сила исторических обстоятельств, изменивших ситуацию в Испании, вынудила Франко выйти за пределы обжитой социальной ниши. Лишившись многих благ, приобретенных в ходе успешной карьеры, и оказавшись перед угрозой слома привычного жизненного уклада, привычной системы ценностей, Франко естественно оказался в лагере противников перемен, а со временем и возглавил этот лагерь.

В ходе Гражданской войны 1936–1939 гг. со всей очевидностью проявилось политическое и военное бессилие руководства Второй республики, которое оказалось не в состоянии объединить и мобилизовать имеющиеся в его распоряжении силы. В частности, изначально была отвергнута попытка использовать возможности старой армии. Влиятельные политические группировки республики ревниво наблюдали друг за другом, опасаясь, как бы усилия соперника не привели к реальным военным успехам, а следовательно, к увеличению его влияния. Результатом стало поражение и разгром всех составляющих Народного фронта.

Традиционалисты во главе с Франко, напротив, сумели добиться политического единства, устойчивого положения в тылу, овладения инициативой на фронтах. Они декларировали приверженность простым и понятным основной массе населения (прежде всего испанской провинции) идейным ценностям: родине, католицизму, испанскому образу жизни, прочности семьи. Они сумели сплотить весьма разнородные течения консервативной направленности. Это было трудной задачей, поскольку цели правых группировок были разными. Франкисты победили в силу консолидации, а не благодаря подавляющему военному превосходству, которого они, вопреки расхожему мнению, не имели. Единственное их превосходство заключалось в более грамотном военном руководстве и целеустремленности. Итало-германские поставки имели определенное значение, но вряд ли большее, чем аналогичные мероприятия СССР и других государств, которые поддерживали республиканцев.

После завершения войны победителям предстояло создать государство, основанное на тех принципах, которые казались им единственно верными. Авторитарным лидером страны, ее вождем (каудильо), ответственным перед Богом и историей, стал генералиссимус дон Франсиско Франко Баамонде. В этом бросающееся в глаза сходство франкизма с гитлеровским нацизмом и фашизмом Муссолини. Однако более внимательное сравнение позволяет выделить существенные различий в том положении, которое занимали три авторитарных лидера в структуре своих государств. В Испании Франко — глава государства, занял пост вождя политического объединения, находящегося у власти, «по совместительству», в то время как в Германии и Италии лидеры партий фашистского толка встали над государством. В этих странах партийная идеология активно внедрялась в массовое сознание и становилась официальной идейной основой государственной и частной жизни.

В Испании было иначе. Франко пришел к власти внепарламентским, насильственным путем, опираясь на военную силу. Он гораздо меньше своих коллег-диктаторов нуждался при общении с населением в услугах партии-посредника. Это обеспечило его независимость от идеологии фашистской партии Испании — Фаланги. Такая независимость позволила избежать замены традиционной для страны идейно-религиозной платформы — католицизма — партийными догмами. А это существенно расширяло общественную базу режима за счет поддержки со стороны католической церкви и огромной массы верующих-католиков.

Иной выглядела роль, которую играла Фаланга в структуре общества и государства. Она никогда не была не только единственной, но и единой политической силой. Она не была единственной, потому что на протяжении своего существования режим опирался на армию, церковь, систему вертикальных синдикатов и Фалангу.

Не была Фаланга и единой силой, поскольку Франко, отчасти искусственно, свел в ее рядах представителей различных политических течений консервативного толка: фашистов, монархистов, представителей католических организаций и даже правых республиканцев. В таких условиях единство Фаланги сохранялось прежде всего под давлением личного авторитета каудильо.

Не была Фаланга и единственной политической опорой франкистского государства. Франко сумел занять такое положение, при котором «он авторитарен — по своим представлениям об Испании, а также по декларируемому им учению о законности. Он приемлет организованные группы — Фалангу, церковь, армию, профсоюзы — но ни одна из них не рассматривается в качестве исключительной опоры»…

Испании очень повезло в том, что победителем в противостоянии с радикальными искателями социальной справедливости оказался убежденный консерватор, равно отвергавший идеи революции как слева, так и справа. Благодаря этому разгром поклонников левацких утопий не превратился в триумф правого экстремизма. Подчиненные Франко штурмовики в опереточной форме из синих рубашек и красных беретов не получили свободы рук, сопоставимой с той, которой располагали их европейские единомышленники в коричневом и черном. Террор победителей не стал прерогативой масс, а остался функцией государства, где традиционная консервативная элита и ее идеология оказались сильнее декоративных штурмовиков с их фашистской доктриной. К счастью для страны, она досталась не пламенным борцам типа Пассионарии и X.-А. Примо де Риверы, а суховатому, педантичному Франко и его исполнительным, дисциплинированным генералам.

Самой надежной опорой франкистского режима в момент его утверждения была армия. Тем интереснее отметить, что франкизм отличало отсутствие амбициозно-агрессивной внешней политики, приведшей к краху германский и итальянский режимы.

На протяжении примерно первых четырех лет существования франкистского режима проводились репрессии против побежденных республиканцев. Эта политика репрессий во многом определила характер отношения во всем мире к франкистской Испании. Однако террор победителей не был только мстительным торжеством. Скорее он носил характер общенациональной вакцинации от недавнего припадка революционного бешенства с последующей вакханалией братоубийства. Франко не был патологической личностью, заинтересованной в разгуле насилия. В критический момент он удержал террористическую машину в руках и, используя ее, ограничивал ее размах. Едва только завершился процесс определения вины побежденных перед режимом и избраны соответствующие наказания, механизм устрашений значительно снизил обороты. Система подавления была сохранена, но впредь Франко использовал не столько ее самое, сколько страх перед угрозой ее возможного применения. Можно сказать, что в рамках традиционалистского государства террор не обрел всеохватывающего размаха, его роль не была гипертрофированной. Он оставался одним из методов функционирования государства, но не более.

В Испании времен диктатуры полностью отсутствовал постулат о расовом превосходстве. Преследования осуществлялись по политическим признакам, а не по принадлежности к тому или иному антропологическому типу. Диктатура создала мощный аппарат подавления инакомыслия, урезала свободы, которыми наделила население страны Вторая республика. Подобное всегда происходит в странах, переживших бедствие гражданской войны.

Франкистская Испания, которую принято относить к вассалам стран «Оси», оказалась практически вне Второй мировой войны. Испанский диктатор постарался внести минимальный вклад в участие в военных действиях на Восточном фронте и сумел избежать всякого участия своей страны в развитии событий на Западном фронте. Наиболее показательным в этом смысле является то, как сумел Франко повернуть вопрос о Гибралтаре.

Можно скорее говорить о последовательности позиции Франко, который упорно отстаивал право Испании на сохранение нейтралитета, прибегая при этом к хитростям, жалобам, просьбам — методам не слишком эффектным, но эффективным. Покровители из государств «Оси» вынуждены были оставить Франко в покое, а испанский народ избежал опасностей, связанных с вступлением в войну.

В результате страны-победительницы не тронули политическую систему, созданную Франко. Франкистское государство получило право на существование. Необходимо отметить несколько не слишком бросающихся в глаза фактов, таких, как восстановление каудильо еще в 1942 г. деятельности кортесов — испанского парламента, а к началу открытия Потсдамской конференции обнародование «Хартии испанцев», основного закона, содержащего многие положения, присущие современным конституциям. Тем самым нелегитимный по происхождению политический режим обзавелся институтами, свойственными большинству демократических государств.

Желание придать легитимность испанской государственности сочеталось у Франко со стремлением максимально возродить традиционные государственные формы. На референдуме 1947 г., проведенном по инициативе диктатора, Испания высказалась за конституционную монархию (с условием, что она будет воссоздана после смерти или отставки каудильо). Факт наличия перспективного плана государственного строительства, предполагающего изменение формы власти, не имеет аналогов в истории тоталитарных режимов.

В экстремальной ситуации времен войны франкистский режим мог существовать, опираясь прежде всего на право силы. В послевоенном мире, когда юридически обосновывались изменения, произошедшие в результате победы антигитлеровской коалиции, проведенные Франко меры по обоснованию законности созданного им режима были чрезвычайно своевременны и созвучны общему настроению. Именно в эти годы (вторая половина 40-х) режим начал обретать формы внешнего соответствия тому, что представляет собой современное государство, а его создатель мог претендовать на положение правителя, чья власть обоснована законом. Завершился определенный этап в существовании франкистского режима, завершился определенный этап в деятельности его создателя. Франко не только пришел к власти, но и нашел возможность придать законность своему положению.

В период франкизма Испания совершила мощный рывок в экономическом и социальном развитии. Был создан фундамент экономики, приближающейся по уровню к наиболее развитым странам мира, возник многочисленный «средний класс», главная опора стабильности в обществе. Возникли условия, при которых стало возможным достижение политической стабильности без применения насильственных методов.

Роль франкизма в испанской истории наилучшим образом охарактеризовал преемник каудильо король Хуан Карлос, сказавший; «Я унаследовал страну, которая познала 40 лет мира, и на протяжении этих 40 лет сформировался могучий и процветающий средний класс… опыт испанского короля не экспортабелен в страны экономически разрушенные… В стране с ослабленной экономикой ни один король не может совершить великие дела в короткое время». Эти слова могут быть расценены как лучшая эпитафия Ф. Франко и созданному им государству.