Глава 3. 1939–1941. Реформатор НКВД: от заговоров к государственной спецслужбе

Глава 3. 1939–1941. Реформатор НКВД: от заговоров к государственной спецслужбе

А С КОНЦА лета 1938 года деятельность Берии окончательно и наглядно приобрела общесоюзное значение и вся его дальнейшая работа проходила уже в столице СССР Москве.

21 августа 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло два решения, относящиеся к НКВД СССР:

«Предрешить назначение Народным Комиссаром Военно-Морского Флота т. Фриновского с освобождением его от обязанностей первого Заместителя Наркома Внутренних Дел СССР.

Утвердить первым Заместителем Народного Комиссара Внутренних Дел СССР т. Берия.

Вопрос о первом секретаре ЦК КП(б) Грузии решить в трёхдневный срок и предложить т. Берия представить кандидата на утверждение ЦК ВКП(б)»

Так Лаврентий Берия вновь был возвращён на чекистскую стезю, но уже в намного более высоком качестве и с новыми задачами.

9 сентября 1938 года постановлением Политбюро ему было присвоено звание Комиссара Государственной Безопасности 1-го ранга.

А с 25 ноября 1938 года Берия стал Народным Комиссаром Внутренних Дел СССР, заменив Генерального Комиссара Государственной Безопасности СССР Николая Ежова.

Я не буду много останавливаться на коллизиях этой замены. Не исключаю, что на первых порах Сталин не рассчитывал так вот, почти сразу, заменять Ежова Берией. Целесообразность и даже абсолютная необходимость этого прояснялась постепенно.

Да и тот же вывод из НКВД «природного» чекиста Михаила Фриновского, никогда флотом не занимавшегося, мог иметь в своей первоначальной основе отнюдь не подозрения. Вряд ли Сталин, если бы перестал доверять Фриновскому сразу, приглашал бы его к себе на совещания — уже как наркома ВМФ, восемь раз. Последний раз Фриновский был у Сталина в кабинете 8 февраля 1939 года, и лишь 6 апреля 1939 года его арестовали.

Между прочим — за дело, как за дело он был, после почти годичного следствия, расстрелян 8 февраля 1940 года.

Так ли, иначе, с конца 1938 года во главе важнейшего наркомата встал Берия. И до сих пор не понято, да и я на этом моменте в своих прошлых книгах останавливался скупо, что Берия на посту наркома НКВД суть советского органа общественной безопасности изменил принципиально!

Изменение это заключалось прежде всего в том, что новый нарком решительно покончил с тем прошлым «политическим» НКВД, который был источником потенциальных государственных заговоров и носителем духа «мировой революции», а взамен пересоздал НКВД как чисто государственный орган, выполняющий те задания и решающий те задачи, которые были поставлены перед спецслужбой высшим государственным руководством.

Можно сказать и короче: полудилетантскую организацию, склонную к политиканству и заговорам, Берия преобразовал в профессиональную спецслужбу.

Дзержинский рассматривал ВЧК и затем ОГПУ как политический орган, а не только (и не столько) как спецслужбу государства. Собственно, сама аббревиатура ГПУ образована первыми буквами названия «Главное Политическое Управление». И для тех лет всё здесь было верным.

К тому же Дзержинский, как и позднее Менжинский, были крупными большевистскими политиками — крупными не только по положению в партии ещё до революции, а крупными и по сути. Они умели мыслить как политики и смотреть на процессы в обществе как политики-марксисты.

Сменивший Менжинского Ягода был в политическом отношении фигурой абсолютно не того калибра, что его предшественники по руководству ВЧК-ОГПУ, но (sic!) претендовал на политические роли!

И таким в ОГПУ был не один только Ягода — те же Артузов-Фраучи, Фриновский, Евдокимов, да и много кто ещё! В 1934 году Объединённое Главное Политическое Управление СССР было преобразовано в Наркомат

Внутренних Дел СССР. Название и структура изменились, но люди-то остались теми же! С политическими амбициями!

Мужающей и мощно развивающейся стране нужна была уже не политическая чрезвычайная организация, а нормальная эффективная спецслужба. А её-то у Советского государства даже во второй половине 30-х годов и не было. Точнее, она, конечно, была, но не в той мере, в какой требовалось!

И это было не дело.

Кроме прочего, в ОГПУ и затем по наследству в НКВД СССР хватало людей авантюрного склада, смолоду закалённых перипетиями революции и гражданской войны.

НАДО сказать, что назревшую очистку НКВД начал уже Ежов. За период с I октября 1936 года по 1 января 1938 года из органов госбезопасности убыло 5229 работников, причём лишь 1200 было арестовано (не осуждено!). Данные по арестам приводятся надёжные, ибо признаны «демократическими» «исследователями» (см. «Свободная мысль», № 6, 1997 г.).

Прибыло же в органы 5359 человек. И сам состав новых чекистов доказывал, что Сталину нужны в НКВД не костоломы, а образованные люди с высокими моральными качествами — набирались в основном специалисты с высшим и средним специальным образованием.

Николая Ежова обычно представляют чуть ли не недоумком, умевшим только пули из голов расстрелянных выковыривать, но я рекомендую всем желающим ознакомиться, например, со стенограммой выступления Ежова перед мобилизованными на работу в НКВД молодыми коммунистами и комсомольцами

11 марта 1937 года. Привожу несколько цитат оттуда по справочнику Международного фонда «Демократия» «Лубянка: Органы ВЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ — МВД — КГБ. 1917–1991» издания 2003 года (см. стр. 569–582).

Уверен, что любой думающий человек после внимательного прочтения одной этой огромной, но конкретной, а при этом — свободно, не по шпаргалке, произнесённой речи Ежова своё мнение о нём хотя бы немного в лучшую сторону, но пересмотрит.

Скажем, Ежов говорил так: «.культуры разведывательной у нас маловато. Мы не можем, например, сравнивать с культурой английской разведки.»

И так: «Ещё одно качество обязательно для чекиста, это не только на работе, ноив быту всегда думать, что вы — народная разведка, что на вас смотрят как на самых честных и лучших людей, которые выделены на этот участок работы. На работе и в быту нужно отличаться кое-какими качествами передового советского человека.»

И так: «.надо быть конспираторами, не болтать. Я знаю, например, от разных чекистов, по крайней мере, 15 вариантов поимки Савинкова, а в целом эти варианты, каждый из них частично, что-то такое открывает в нашей работе.»

И так: «Я за осведомление, но осведомление в такой массовости нам не нужно, его нужно умеючи использовать и умеючи расставлять. Это во-первых, во-вторых, надо страшно осторожно относиться к материалам этой сети. У нас осведомители не ахти какие квалифицированные люди. Если посмотреть на некоторые их сводки, то там иногда довольно трудно понять, что там написано.»

А в конце Ежов предупреждал новичков: «Наконец. — Конституция, товарищи. С введением Конституции многие наши вещи, которые мы сейчас делаем походя (смех в зале), они не пройдут даром. Имеется законность, поэтому нам надо знать наши законы., тогда исчезнут все взаимоотношения с прокуратурой. Главная наша драка с Прокуратурой пока что идёт просто по линии незнания. процессуальных норм, т. е. идёт по линии мелочей, потому что. если политическая драка возникнет, то она обязательно перейдёт в ЦК.»

Да, это была речь не Цицерона, но это была речь умного, толкового профессионала, человека немалого государственного ума. Не всему тому, к чему нарком призывал молодых рекрутов НКВД, он сам всегда соответствовал, но говорил-то он вещи дельные, верные.

Увы, Ежов запутался — не только в скрытом политиканстве собственных своих подчинённых, но и в связях с западными разведками, подловившими Николая Ивановича во время его лечения в Германии на элементарную «медовую ловушку» ещё тогда, когда Ежов не пришёл в НКВД.

Не буду утверждать категорично, однако не исключаю, что если бы Ежов провёл чистку ягодинских кадров в НКВД более решительно и своевременно, то ход репрессий 1937–1938 годов мог бы быть совершенно иным — без того количества «щепок», которые неизбежны при рубке леса. Ведь основные «липовые» и прочие подобные дела — это последействие политики Ягоды и результат того, что в НКВД образца Ягоды всякой твари было по паре, от троцкистов до карьеристов.

Нет, только «демократические» фальсификаторы истории способны оценивать Ежова как «кровавого карлика», он в нашей истории — фигура неоднозначная, да и всё ещё не исследованная.

Да и что исследовать, если по сей день мы имеем лишь обрывки полной информации! Например, Международный фонд «Демократия» издаёт сборник документов «Лубянка: Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946», и на странице 52 «публикует» спецсообщение Берии Сталину № 1123/6 от 20 апреля 1939 года о направлении протокола допроса арестованного начальника отдела охраны НКВД СССР Израиля Дагина. Но приведена только «сопроводиловка» с примечанием: «Публикуется без протокола допроса».

С чего бы это?

Дагин знал много и многих, и сказал много. Причём, похоже, сказал так и то, что, получается, не с руки нынешним «источниковедам» осведомлять о сути им сказанного даже читателей малотиражного специализированного издания.

Разобраться во всей этой «каше» было не просто, но Берия есть Берия — он разобрался.

Хотя, конечно, и не сразу.

СЕГОДНЯ выдвигают самые разные версии того, почему Сталин забрал Берию в Москву. Не перечисляя все их, выдвину — в дополнение к уже высказанной ранее мной же, ещё одну.

Эта версия пришла мне в голову лишь в ходе работы над этой книгой.

Сталин мог решить, что Берия нужен в Москве просто потому, что Берия уже не так был нужен в Закавказье. Конечно, необходимость расчистить многолетние «авгиевы конюшни» в НКВД — что лучше Берии не смог бы сделать никто — на решение Сталина тоже, надо полагать, повлияла, но.

Но в любом случае Берии надо было подыскивать поле деятельности существенно шире того, какое он имел с 1938 года.

С 1937 года объём деятельности Берии серьёзно сократился, поскольку по новой Конституции СССР все три республики, составлявшие Закавказскую Советскую Федеративную Социалистическую Республику, вошли непосредственно в состав СССР.

В начале декабря 1936 года Закавказский крайком ВКП(б) упразднили, и с 5 декабря 1936 года Берия остался только 1-м секретарём ЦК КП(б) Грузии. В какой-то мере дефицит нагрузки компенсировался тем, что с мая 1937 года Берия был избран также 1-м секретарём Тбилисского горкома КП(б) Грузии, но всё равно потенциал такого мощного работника, как Берия, оказывался востребованным далеко не полностью.

И это было не по-хозяйски, не по-государственному.

За годы руководства всем Закавказьем Берия, безусловно, как руководитель и организатор, вырос. Вырос и объём его разносторонних знаний — руководство живыми конкретными делами и общение с крупными специалистами образовывает умного человека не хуже университета, а Берия был умным и любознательным человеком.

Закавказье — важнейший огромный регион, для компетентного охвата всех его проблем нужен был человек большого государственного ума и выдающихся качеств.

Но Грузия?

В Грузии образца 1938 года всё было более-менее налажено при активнейшей роли в том как раз Лаврентия — его даже Лаврентием Павловичем как-то неловко называть, ведь ему было тогда всего-то 39 лет.

Республика уверенно развивалась, молодые национальные социалистические кадры уже могли эффективно работать и в политике, и в экономике, и в науке, и в культуре. Так что лучшему менеджеру социализма в одной, да ещё и весьма благополучной — его же стараниями — республике становилось тесно.

Мог ли этого не понимать Сталин, давно сказавший, что «кадры решают всё», и умевший ценить и выдвигать кадры?

Нет, конечно!

И, весьма вероятно, объяснение, почему летом 1938 года Берия был переведён в Москву, заключается в том, что Берия «перерос» региональный уровень и ему надо было подбирать работу общесоюзного масштаба.

В 1937 ГОДУ потребность в Берии во главе Грузии ещё, впрочем, имелась. Кто лучше его мог провести в Грузии чистку как всех видов антисоветских и антипартийных элементов, так и агентуры закордонных спецслужб и «пятой колонны»?..

Чистки 1937–1938 годов были в СССР жёсткими и масштабными, хотя есть все основания подвергать сомнению как общую цифру репрессированных, так и цифру расстрелянных.

Да-да, самые наиофициальнейшие хрущёвские цифры, взятые за основу ельциноидами, могут быть подвергнуты сомнению после анализа этих самых цифр и архивных данных, рассекреченных после 1991 года самими же российскими антисоветчиками.

Однако я совершенно намеренно не буду касаться этой стороны жизни СССР Сталина не только потому, что не раз писал об этом ранее, и не потому, что имеется ряд разумных работ на сей счёт ряда современных исследователей, показавших принципиальную необходимость и обоснованность такой социальной акции — при всём при том, что накладок избежать не удалось.

Сказать «о 37-м годе» можно много чего, но я не могу в краткой книге о судьбе и победах героя этой книги углубляться в тему о репрессиях и коснусь её лишь в той мере, в какой она поможет нам лучше понять Берию.

Активная операция по «зачистке» Грузии началась ещё до издания знаменитого оперативного приказа НКВД СССР № 00447 «об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Общесоюзная операция начиналась с 5 августа 1937 года, но уже 20 июля 1937 года Берия направил лично Сталину записку, начинавшуюся так:

«Дорогой Коба! Следствие по делу контрреволюционеров Грузии разворачивается дальше, вскрывая новых участников гнуснейших преступлений против партии и советской власти. Арест Г. Мгалоблишвили, Л. Лаврентьева (Картвелишвили), Ш. Элиава, М. Орахелашвили, Лукашина и других, и данные ими на следствии показания проливают яркий свет на предательскую диверсионно-вредительскую шпионскую и террористическую работу, которую вели они, состоя в к.-р. организации правых.»

Сегодня нередко начало репрессивной операции 1937–1938 годов связывают исключительно с провокациями Эйхе, Постышева, Хрущёва и т. д., испугавшихся идеи альтернативных выборов в Верховный Совет СССР, которые предлагал Сталин.

Резон в таком истолковании развернувшихся событий есть. Но стоит ли забывать о том, что одной из причин репрессий стала и настоятельная необходимость нейтрализовать внутренние угрозы в условиях нарастания внешних угроз?

Ситуация в Грузии была особенно непростой — я об этом чуть позже скажу. И это было хорошо видно из конкретики записки Берии от 20 июля 1937 года. В ней попадаются, между прочим, имена, читателю знакомые — в том числе Орахелашвили.

Берия сообщал:

«Из... показаний устанавливается, что к.-р. организация правых была создана в Грузии в 1928 году, с одной стороны, по директиве Рыкова, привезенной из Москвы Г. Куруловым, а с другой стороны, по указанию Бухарина, лично переданному Орахелашвили во время приезда Бухарина в Тбилиси летом 1928 года.»

Предыстория здесь такова.

17 мая 1937 года Политбюро приняло решение поставить на голосование ЦК вопрос об исключении Мамии Орахелашвили из членов Ревизионной Комиссии ВКП(б), а Шалвы Элиава из кандидатов в члены ЦК ВКП(б) и обоих — из партии, с высылкой из Москвы по обвинению в связях с грузинским троцкистским центром.

19 мая пленум ЦК ВКП(б) утвердил предложение Политбюро. Орахелашвили был выслан в Астрахань, а 26 июня арестован и этапирован в Тбилиси. Был арестован и Элиава, большевик с 1904 года, лично и хорошо знакомый Ленину.

20 июля 1937 года Берия, как мы уже знаем, сообщил Сталину о ходе следствия. И оно, это следствие, при всей внешней невообразимости того, о чём писал Берия, показывало, что обиды и амбиции — плохая линия поведения политиков, работающих на народ. Вначале они видели врага в Сталине, потом пошли на союз с врагами Сталина во внешнем мире.

И в итоге пришли в лагерь, враждебный народу.

Берия же всегда был и оставался со Сталиным. В конце записки от 20 июля он писал, в частности:

«Антисоветские и к-p. элементы по Грузии будут основательно изъяты. Уже расстреляно около 200 человек. Недавно через НКВД

Грузии тов. Ежову на санкцию направлены материалы ещё на 350 человек, подлежащих расстрелу.

Считаю, что придется расстрелять не менее 1000 человек, из числа к.-р., правых, троцкистов, шпионов, диверсантов, вредителей и проч. В это число не входят бывшие кулаки и уголовники, вернувшиеся из ссылки и подлежащие расстрелу в административном порядке, через тройку, созданную при НКВД Грузии в согласии с решением ЦК ВКП(б).

<…>

Прошу Ваших указаний.

Секретарь ЦК КП(б) Грузии Л. Берия».

Между прочим, сам расстрел в административном порядке впервые был применён в XX веке не в СССР. Скажем, с началом Первой мировой войны префект Парижа арестовал — по имеющимся оперативным данным полиции — около тысячи наиболее активных и опасных столичных уголовников и расстрелял их в Венсенском рву.

Без волокиты, суда и следствия!

Как говорят французы: «A la guerre comme a la guerre», то есть: «На войне, как на войне».

А Советская Россия как оказалась на положении осаждённой крепости после Октября 1917 года, так к 1937 году на том же положении и оставалась, и отнюдь не по своему желанию.

30 октября 1937 года секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия направил записку Сталину, где сообщалось, что за последний год органами НКВД Грузии арестовано свыше 12 000 человек, из которых осуждено 7347 человек.

К слову, и из этой, чисто закрытой, записки Берии тоже однозначно следовало, что арестовывали в Грузии не мифических врагов, а реальных. Всё вполне объяснимо — когда начинается генеральная уборка, то отнимает она всегда больше усилий, чем предполагалось, да и мусора набирается столько, что приходится лишь удивляться — откуда взялось?

31 января 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об утверждении дополнительного количества подлежащих репрессии «бывших кулаков, уголовников и активного антисоветского элемента», при этом по Грузинской ССР лимит по I категории («расстрельной») повышался на 1500 человек, а по II категории — на 1000 человек.

Соотношение приговариваемых к расстрелу (в исполнение приводились, к слову, не все приговоры, хотя таких случаев было и мало) и к заключению было примерно равным с перевесом, однако, в сторону высшей меры наказания. С учётом этого число приговорённых к ВМН в Грузии в ходе репрессий 1937–1938 годов можно оценивать примерно в 6–7 тысяч человек.

По весьма сомнительным — уже хрущёвским — подсчётам конца 1953 года в

Грузии было осуждено к расстрелу 8 тысяч человек, и эту цифру надо принять, скорее всего, как предельную. В нынешней Грузии утверждается, что её надо поднять до 15 тысяч человек, но это явная ложь, без чего «демократы» любых национальностей обходиться не могут никак — на том воспитаны.

То есть при тогдашнем населении Грузии в 3,5 миллиона человек было расстреляно примерно 2 человека на тысячу населения.

Оставим в стороне теоретически якобы человеколюбивые, а реально гнусные и подлые (в лучшем случае — просто глупые и наивные) разглагольствования о том, что любая-де человеческая жизнь бесценна.

Подобная болтовня выглядит воистину отвратительно в той же, например, ельциноидной России, где в результате государственной политики число избыточных смертей составляет в год не менее нескольких сотен тысяч, при общей цифре — за два десятилетия — в десяток, если не более, миллионов жертв ельцинского и ельциноидного тоталитаризма.

(В якобы «тоталитарном» СССР, где средняя продолжительность жизни постоянно росла, ничего и близко не было!)

Так вот, спросим себя трезво и реально — много это или мало, два расстрелянных на тысячу жителей конкретно Грузии?

Грузия была единственной национальной республикой, во главе которой так долго — с 1918 по 1921 год, стояли антисоветчики — меньшевики. Причём численность партии грузинских меньшевиков достигала одно время 80 тысяч человек. По сути, с меньшевистской партией оказалось так или иначе связано большинство тогдашней национальной интеллигенции.

А в 1921 году Ленин говорил:

«По-моему, из меньшевиков, вступивших в партию позже 1918 года, надо бы оставить в партии примерно не более одной сотой доли, да и то, проверив каждого оставляемого трижды и четырежды. Почему? Потому что меньшевики. доказали за период 1918–1921 годов два своих свойства: искусно приспособляться, примазываться к господствующему среди рабочих течению; второе — ещё искуснее служить верой и правдой белогвардейщине, служить ей на деле, отрекаясь от неё на словах.»

К грузинским меньшевикам слова Ленина были применимы, пожалуй, в многократно большей степени, чем к русским.

А вот что говорил Сталин 4 декабря 1920 года в интервью «Правде» после возвращения с юга:

«Катастрофическое хозяйственное и продовольственное положение Грузии — факт, констатируемый даже заправилами нынешней Грузии. Грузия, запутавшаяся в тенетах Антанты. Грузия, превратившаяся в основную базу империалистических операций Англии и Франции и поэтому вступившая во враждебные отношения с Советской Россией, — эта Грузия доживает ныне последние дни своей жизни. Недаром разлагающийся вождь умирающего II Интернационала г. Каутский, вышибленный волной революции из Европы, нашёл приют в затхлой, запутавшейся в сетях Антанты Грузии, у обанкротившихся грузинских социал-духанщиков…»

25 февраля 1921 года 11-я армия во главе с Орджоникидзе и Кировым вступила в Тифлис, и Грузия меньшевистских социал-духанщиков закончилась — как государственное образование.

Но их политическое и нравственное (точнее — безнравственное, конечно) влияние было ещё немалым. В конце июня 1921 года Сталин приехал в уже советскую Грузию и 6 июля выступил с докладом на общем собрании тифлисской организации Коммунистической партии Грузии. В частности, он сказал тогда:

«Я помню годы 1905–1917, когда среди рабочих и вообще трудящихся национальностей Закавказья наблюдалась полная братская солидарность, когда узы братства связывали армянских, грузинских, азербайджанских и русских рабочих в одну социалистическую семью. Теперь, по приезде в Тифлис, я был поражён отсутствием былой солидарности. Среди рабочих и крестьян развился национализм, усилилось чувство недоверия к своим инонациональным товарищам. Старые узы братского доверия порваны или, по крайней мере, сильно ослабли. Очевидно, три года существования националистических правительств в Грузии (меньшевики), в Азербайджане., в Армении. не прошли даром».

Но ведь так и было!

А националист — это почти автоматически антисоветчик и почти автоматически же как минимум пособник Запада, а нередко — и его прямой агент.

Особенно — если иметь в виду образованных националистов из числа «чистой» публики.

Тогда же Сталин предупредил об опасности наплыва в Компартию Грузии «интеллигентски-мещанских националистических элементов» и призвал «не гнаться за количеством членов партии», борясь с засорённостью всякой, — по словам Сталина, — «мелкобуржуазной дрянью, убивающей. дух живой».

Увы, соблазн для руководства тогда малочисленной (несколько тысяч человек) грузинской Компартии быстро увеличить численность партии оказался непреодолимым, и число скрытых антикоммунистов среди членов КП(б) Грузии не значащим не было.

Во всяком случае оно исчислялось в ней не десятками и даже не сотнями, а тысячами даже во второй половине 30-х годов, когда численность КП(б) Грузии достигла примерно 60 тысяч членов (55 033 члена к январю 1934 года). Берия не форсировал рост партии, но ведь его форсировали до него, и с этим до поры, до времени приходилось мириться.

И не одни ведь бывшие меньшевики держали кукиш, а то и нож, в кармане против Советской власти! Были троцкисты — только в Компартии Грузии их, вроде бы «бывших», а в действительности далеко не всегда, насчитывалось около трёх тысяч человек. Были «правые» — «бывшие» сторонники Рыкова и Бухарина. Имелись бывшие князья и их холуи. Бывшие купцы и кулаки. Тупые националисты. Многочисленная агентура всех основных западных держав, завербованная и до 1917 года, и после 1917 года — английская, немецкая, турецкая, французская, польская, итальянская, американская.

А дело шло к войне — это понимали и те, кто Советскую власть строил и укреплял, и те, кто был бы рад её уничтожить и был готов уничтожить, что могло стать возможным лишь в результате новой мощной внешней интервенции.

Причём на Кавказе антисоветчики могли рассчитывать как на немецкую агрессию против СССР, так и англо-французскую. Напомню читателю, что весной 1940 года англо-французы планировали как воздушные бомбардировки Баку, так и прямое вторжение в советское Закавказье.

Поэтому все россказни о якобы «кровавом палачестве» Берии в Грузии оставим на совести рассказчиков — если, конечно, они имеют хотя бы подобие её.

Но когда напряжение чисток спало, особая нужда в Берии на Кавказе у Сталина, как я понимаю, отпала.

Лаврентий Берия стал нужнее в Москве.

БЕРИЯ был убит в 1953 году, и на почти сорок лет выпал из общественного внимания, лишь с конца 80-х годов опять вернувшись в его фокус, но уже как некое олицетворение «сталинского кровавого тоталитарного режима».

Из советских руководителей органов ОГПУ — НКВД 30-х годов — я имею в виду Ягоду, Ежова и Берию — Берия, реальный, а не мифологизированный, был наименее жёстким. Это было его принципиальной позицией. Однако «палача», «монстра», «вурдалака» либеральная пропаганда сделала именно из Берии.

Знать, именно он всё же всякой сволочи досадил особо сильно!

А ведь он — этого не отрицают даже «либералы», — придя в НКВД, в короткие сроки инициировал массовое повторное рассмотрение следственных дел, результатом чего стало освобождение из лагерей и колоний более 300 000 человек. Причём этот процесс продолжался и позднее.

Даже «демократы» пишут иногда о «бериевской оттепели», хотя, конечно, надо говорить о совместной работе здесь Берии и Сталина. Причём в том не было ничего фарисейского — очень всё было тогда непросто. Могу рекомендовать заинтересованному читателю, например, сборник документов «Лубянка. Советская элита на сталинской голгофе. 1937–1938», изданный в 2011 году Международным фондом «Демократия» (фонд Александра Н. Яковлева)

тиражом, правда, 1000 экз. и стоимостью под 1000 рублей. Провокационное и лживое (как всегда, впрочем, у «птенцов яковлевского гнезда») название сборника абсолютно не соответствует его содержанию, которому более подошло бы название «Разложившаяся часть советской элиты в момент истины 1937–1938 годов».

Это же можно сказать о любом сборнике документов, изданном антисоветчиками в напрочь антисталинские и антисоветские времена, то есть — после 1991 года. Удивительно, но — факт! Документы, изданные клеветниками на Сталина, Берию и их эпоху, свидетельствуют в пользу Сталина, Берии и их дел во имя народа и мощи России.

Однако — не по причине якобы «палачества» Сталина, конечно, а в силу сложности политической и общественной ситуации — репрессивный процесс захватил немало и тех, кто был или невиновен, или виновен не по назначенному наказанию. И разбираться с этим стал Берия, причём само его назначение наркомом внутренних дел расценивалось современниками — есть на то не одно свидетельство — как предвестие крупных положительных перемен.

Но восстановить попранную справедливость — дело хотя и достойное, однако не самое сложное. Организовать устойчиво эффективную работу — задача, пожалуй, посложнее.

А сложная задача — задача для Берии и — не забудем — для кадров, им подобранных и воспитанных.

Как уже было сказано, Берия оказался эффективным системным реформатором НКВД — политический орган, склонный к сползанию в политиканство, он быстро преобразовал в нужную государству спецслужбу.

Это была, однако, реформа системная, а Берия провёл и ряд конкретных реформ, придав НКВД СССР качественно более сильный профессиональный облик.

В марте 1938 года Ежовым была проведена очередная реорганизация структуры НКВД. Одной из крупных новаций стало понижение статуса Главного Управления Государственной Безопасности (ГУГБ) до просто Управления. Наметились и подвижки в организации производственной деятельности НКВД и контроля в экономике. Тем не менее лишь с приходом в НКВД Берии последний процесс быстро получил логическое завершение.

21 августа Берия был назначен замнаркома НКВД, 9 сентября ему присвоили звание комиссара ГБ 1-го ранга, а уже 13 сентября 1938 года — формально по записке Ежова, но реально по намёткам Берии — Политбюро одобряет новую организационную структуру НКВД.

В системе НКВД образовывалось три новых главка: Главное Управление Государственной Безопасности, Главное Экономическое Управление и Главное Транспортное Управление.

Управление Государственной Безопасности восстанавливало утраченный статус Главного Управления, и во главе ГУГБ вставал Берия.

ГЭУ и Главное Транспортное Управление были призваны контролировать работу экономики и транспорта и обеспечивать руководство страны объективной информацией о положении там.

К 1940 году в состав ГЭУ входили отделы: промышленности; оборонной промышленности; сельского хозяйства; Гознака и аффинажных заводов; авиационной промышленности; топливной промышленности.

В Главном Транспортном Управлении были отраслевые отделы по железнодорожному транспорту, водному транспорту; связи, шоссейному строительству, гражданскому воздушному флоту.

Начало было положено, однако уже через десять дней — 23 сентября 1938 года — Политбюро во изменение постановления от 13 сентября утверждает окончательно «бериевскую» структуру НКВД СССР, которая позднее лишь совершенствовалась.

Так, в феврале — марте 1939 года Главное Управление пограничных и внутренних войск было разделено на шесть главков: ГУ пограничных войск НКВД СССР; ГУ войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений; ГУ войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности; ГУ конвойных войск НКВД СССР; ГУ военного снабжения НКВД СССР и Главное военно-строительное управление войск НКВД СССР.

Это сразу же резко улучшило управляемость войск, расширило возможности их подготовки и развития. В итоге эффективно решались те задачи, каждая из которых имела свою специфику, но которые до Берии были свалены в общую «кучу».

В новую структуру НКВД СССР Берия ввёл также — что обычно забывается, самостоятельное Бюро по приёму и рассмотрению жалоб.

Факт, говорящий сам за себя.

Отмечу также, что в начале 1940 года Берия добился принятия Постановления СНК СССР от 28 января 1940 года за № 140 «Об утверждении положения о Главном архивном управлении НКВД СССР». Фактически им была проведена эффективная реформа архивного дела в СССР. Старые архивисты долго помнили слова Берии о том, что без документов нет архивов, а без архивов нет истории.

Проблема структуры организации всегда и везде важна чрезвычайно, потому что, в конечном счёте, есть лишь два вида структуры: позволяющая эффективно работать и не позволяющая эффективно работать.

И вот наглядный пример двух подходов к делу.

В апреле 1937 года новый нарком внутренних дел СССР Ежов, ставший им полгода назад, направил Сталину обстоятельное письмо с просьбой утвердить проект постановления об образовании Следственного Отдела ГУГБ.

Ежов писал:

«Оперативные отделы ГУГБ занимаются одновременно и агентурой и следственной работой. Одни и те же работники ведут и агентурную и следственную работу.

Сосредоточение агентурной и следственной работы в одних и тех же руках на практике приводит к тому, что страдают обе отрасли этой работы.

Из сказанного вытекает необходимость немедленно произвести в работе ГУГБ такое разделение труда, при котором за оперативными отделами была бы оставлена только агентурно-оперативная и розыскная работа; для производства же следствия выделить специальный Следственный отдел.»

Мысль эта была верная, давно назревшая, и Ежов отмечал, что новый отдел необходимо создать в трехмесячный срок. Однако реализации собственной же идеи Ежов не добился до конца своего пребывания на посту наркома.

Берия же через месяц после назначения наркомом в коротком письме (№ 109785 от 22 декабря 1938 г.) Сталину обосновал необходимость организации Следственной части НКВД СССР, и она в тот же день была организована приказом НКВД СССР № 00813.

Как видим, бывают наркомы, и бывают наркомы.

ОДНАКО структура — структурой, а работу ведут кадры.

Здесь Ежов оставил после себя не только дурное наследство — тот партийно-комсомольский набор, перед которым Ежов выступал 11 марта 1937 года, в основной своей части вполне пригодился и Берии, и он его неплохо воспитал уже в своём стиле — деловом и деятельном.

А в декабре 1938 года был проведён новый набор в НКВД среди политически проверенных и передовых производственников Москвы. Тогда было отобрано 1500 человек. В производственные Главки были также рекрутированы сильные инженерные кадры, поскольку расширение производственной деятельности НКВД СССР требовало компетентных руководителей. Толковые чуть ли не рядовые инженеры быстро вырастали под рукой Берии в начальников организаций, входили в руководство Главных Управлений (главков).

За 1939 год из системы НКВД было уволено 7372 оперативных работника (22,9 % от их общего состава), а принято на оперативно-чекистскую работу 14 506 человек, из них — 11 062 по партийно-комсомольским путевкам.

У кадровой проблемы был и такой вот аспект. Уже Ежов существенно снизил процент евреев в руководстве наркомата. Берия ещё более снизил этот процент: на 1 июля 1939 года среди 153 руководящих работников НКВД было 102 русских, 19 украинцев и 6 евреев.

Но дело было, опять-таки, не в «антисемитизме» — Берия ценил людей не по графам анкеты, а по деловым качествам, поэтому в 1940 году в центральном аппарате НКВД продолжали работать 189 евреев (6 %).

Я уже говорил, что Ежова подвели не столько собственные кадры, сколько доставшиеся ему по наследству кадры Ягоды, с которыми Ежов разобрался не до конца, особенно — на руководящем уровне.

Берия же быстро окончательно «зачистил» НКВД, выгнав бестолковых и расстреляв или посадив виновных. И сразу же привёл к руководству в НКВД СССР целый ряд своих испытанных сотрудников по Закавказью: В.Н. Меркулова, Б, 3. Кобулова, П.А. Шария, В.Г. Деканозова, С.Р. Мильштейна, И.И.Масленникова, С.С. Мамулова.

Теперь можно было начинать настоящую работу, ибо главной ведь задачей «органов» было не очищение собственных рядов, а обеспечение государственной безопасности — разведка и контрразведка, борьба с вредительством и саботажем, охрана границ, охрана особо важных объектов, правительственная связь и много ещё чего.

В ведении НКВД были ведь и милиция, и пожарная охрана, и лесная, и Отдел актов гражданского состояния с сетью ЗАГСов.

О ТОМ, как работали производственные главки НКВД, сегодня написано немало объективного — я сам писал об этом не раз. Но могу отослать заинтересованного читателя к книге, например, упомянутого мной ранее Алексея Топтыгина, где имеется хороший фактический материал.

Я же остановлюсь на тех сторонах реформирования, пересоздания Берией НКВД СССР, которые наиболее свойственны эффективной спецслужбе государства.

Разведка.

Состояние разведки НКВД, когда туда пришёл Берия, было удручающим: одно за другим там произошло три серьёзнейших ЧП.

Вначале изменил капитан ГБ Игнатий Станиславович Рейсс (Натан Маркович Порецкий). Ранее он работал в Разведывательном управлении РККА, а в 1931 году перешёл в разведку ОГПУ — Иностранный отдел (ИНО). В 1937 году Рейсса отозвали в Москву, но он не вернулся, 17 июля опубликовал во французских газетах открытое письмо с «обличениями» Сталина и так же открыто примкнул к Троцкому.

В сентябре 1937 года Рейсса ликвидировала специальная группа НКВД неподалёку от Лозанны, но тут подоспела и вторая измена. Осенью 1937 года стал предателем и невозвращенцем капитан ГБ, нелегальный резидент в Голландии Вальтер Германович Кривицкий (Самуил Гершевич Гинзберг). Этот тоже пустился во все тяжкие, связался с сыном Троцкого Львом Седовым, но главное — «сдал» «Интеллидженс Сервис» более сотни наших разведчиков и агентов.

Уже измены Рейсса и Кривицкого нанесли разведке намного больший урон, чем все «кровавые репрессии» Ежова, а в придачу к Кривицкому в июле 1938 года изменил ещё и Александр Орлов (Лейба Лазаревич Фельдбинг, известный в НКВД и как Лев Никольский).

Старший майор ГБ (почти генерал!) Орлов знал много. Был резидентом НКВД во Франции, Австрии, Италии, советником в Испании (из Испании он и бежал в США). Считается, что Орлов сохранил жизнь за счёт того, что в письме на имя Ежова предупредил: агентуру «сдавать» не будет. Но полагаться на честность «невозвращенца» могут только наивные люди.

В Испанию Орлова-Фельдбинга, фактически — спасая от скандала, направил близкий друг Абрам Слуцкий, начальник ИНО НКВД при Ягоде. Дело в том, что в августе 1936 года прямо перед зданием Лубянки застрелилась молодая сотрудница НКВД Галина Войтова — любовница Фельдбинга. Она не могла вынести того, что тот покинул её, отказавшись развестись с женой.

Такая вот была у нас тогда разведка.

Если добавить до общего счёта измену сбежавшего 13 июня 1938 года в Маньчжурию Генриха Люшкова, начальника УНКВД Дальневосточного края, комиссара ГБ 3-го ранга, то картина разложения кадров Ягоды, которым доверился Ежов, получается вполне впечатляющей.

Разбираться же с последствиями и здесь пришлось Берии. Наркомат в целом Берия из органа политиканствующего превратил в орган государственного управления, в спецслужбу СССР. Вот так же и с разведкой — не будет преувеличением сказать, что советскую внешнюю разведку как государственный институт создал Берия.

Вместо былого «тёплого междусобойчика» талантливых — спору нет! — авантюристов, вместо «разведки Коминтерна» усилиями Лаврентия Берии страна получила надёжный, постоянно развивающийся и совершенствующийся разведывательный орган. Разведчиков «планово» отбирали, «планово» готовили, «легендировали» и экипировали.

При этом старые кадры Берия не «уничтожил», как ему это приписывается — он их толково и быстро проверил, отсеял не заслуживающих доверия (кое-кого да и расстрелял!), а здоровую часть «кадра» вновь направил за кордон.

Берия умел проверять, но умел и доверять — история разведчика Короткова, описанная мной в «капитальной» книге о Берии, хорошо это иллюстрирует. Но по сей день многие убеждены в том, что именно Берия окончательно «разгромил» нашу разведку.

А вот ещё одна, забытая и неоценённая по достоинству, заслуга Берии — его роль во внедрении в государственную практику СССР междугородной высокочастотной (ВЧ) правительственной связи, надёжно защищённой от подслушивания и перехвата.

Официально этот вид связи ведёт своё начало с 1 июня 1931 года, когда в ОГПУ СССР было создано соответствующее подразделение, однако лишь с приходом в НКВД Берии началось бурное развитие и внедрение ВЧ-связи.

Безусловно, его приход совпал по времени с рядом серьёзных технических достижений в этой сфере, но энергия Берии и его умение понять потенциал ВЧ-связи дали ей новый импульс развития.

Сразу же после назначения его наркомом Лаврентий Павлович распорядился провести тщательную проверку положения дел, и уже зимой 1939 года его первый зам В.Н. Меркулов представил докладную записку, где отмечалось, что «ввиду бессистемной организации имеет место распыление технических сил, нерациональное использование материалов и т. д.»

Бессистемность и Берия — вещи несовместные, и к концу 1939 года количество ВЧ-станций возросло до 78, а число абонентов увеличилось в полтора раза и составило 430 номеров.

К июлю 1940 года имелось 103 линии связи, к 1 апреля 1941 года — 116 ВЧ-станций и 729 абонентов.

Без сапог ходят только глупые и ленивые сапожники, а Берия ни глуп, ни ленив не был. Поэтому правительственная ВЧ-связь НКВД СССР широко обслуживала также сам НКВД СССР.

Берия периодически возвращался к теме ВЧ-связи и уделял ей постоянное внимание и во время войны. А те принципы подхода к организации закрытых линий связи, которые он внедрял, не сданы в архив по сей день.

Охватить в небольшой книге все стороны реформаторской деятельности Берии в НКВД невозможно.

Возьмём снайперское движение. Берия сам стрелял очень прилично и добивался того, чтобы его подчинённые стреляли как минимум не хуже. В результате в РККА и близко не готовили снайперов так, как их готовили в НКВД Берии — в таком массовом и обязательном порядке. А ведь даже в атаке, не говоря уже об окопной войне в обороне, средней руки снайпер стоил не менее десятка обычных бойцов, а отличный — и полусотни!

Позднее, во время войны, снайперы НКВД периодически направлялись во фронтовые командировки, и результаты их боевой работы были такими, что армейские командиры правдами и неправдами старались задержать их подольше, хотя сами готовить снайперов в подобных масштабах ленились.

Но самым выдающимся, да попросту — великим, результатом деятельности Берии как реформатора НКВД стали новые пограничные войска с эффективной разведкой погранвойск. Они крепко выручили страну в самые тяжёлые первые дни войны.

Этим я и закончу рассказ о третьей великой победе Лаврентия Берии.

ФИГУРА пограничника в СССР Сталина пользовалась популярностью, сравнимой с популярностью лётчиков. Скажем, станция московского метро «Площадь революции» украшена бронзовыми статуями молодых парней и девушек, олицетворяющих те поколения, ради которых и делалась Октябрьская революция: лётчики, моряки, студенты, рабочие и работницы, шахтёры. Есть там и бронзовый пограничник со сторожевым псом. Сегодня морда пса отполирована до зеркального блеска — стало модным касаться её «на счастье».

Пограничник — легендарный Никита Карацупа, а пёс — не менее легендарный Индус, кличку которого знали когда-то все мальчишки Советского Союза.

Карацупа и его боевые товарищи, охраняющие советские границы, стали гордостью народа ещё до прихода Берии к руководству НКВД, но именно Берия дал пограничным войскам НКВД не только славу, но и мощь!

Погранвойска он не создал, но пересоздал.

У меня в руках увесистый том документов «Пограничные войска СССР. 1939 — июнь 1941», изданный в 1970 году совместно Институтом истории СССР АН СССР и Политуправлением Главного Управления пограничных войск КГБ СССР.

Восемьсот семь документов на восемьсот двенадцати страницах. Сотни, если не тысячи фамилий — от рядовых пограничников до заместителей наркома.

Но искать здесь имя самого наркома — напрасный труд! Оно стало табу для хрущёвцев и осталось табу для брежневцев. И если под документами — как правило, это «сообщения НКВД в центральные органы» — нет подписи, то ясно: подписывал документ Народный Комиссар Внутренних Дел СССР, Генеральный Комиссар Государственной Безопасности СССР Берия.

А «Сообщение НКВД в центральные органы» надо расшифровывать как: «Берия — Сталину».

При всём при этом, никто — ни до, ни после Берии, не сделал для погранвойск так много, как он. Сделал не в том смысле, что закармливал пирогами и пышками, а в том смысле, что организационные решения и идеи Берии и тех, кого он привлёк к перестройке погранвойск, создавали из погранвойск мощный и грозный механизм с огромными возможностями.

Советская гвардия Красной Армии родилась лишь во время войны, осенью 1941 года. Но уже до войны Советский Союз имел свою гвардию — пограничные войска НКВД СССР. И это стало ясно с первых же часов Великой Отечественной войны — я ещё об этом скажу.

В целом же не будет преувеличением утверждение, что реформы Берии на десятилетия определили общий облик советских пограничных войск!

Издатели изданных в серии «Каталоги» в Новосибирске «Приказов НКВД СССР 1934–1941 гг.» отмечают, что две трети приказов наркома Берии по войскам касаются пограничных войск НКВД.

Причём имели место и такие приказы, как «О выделении дополнительно в распоряжение ГУПВ 150 лошадей», то есть это были конкретные, деловые распоряжения, а не брежневский «картон».

Каждую неделю Берии представлялись доклады о политико-моральном состоянии погранвойск, подписанные начальником Политического управления погранвойск, дивизионным комиссаром П.М. Мироненко.

Результаты внимания и заботы нового наркома сказались быстро — выросла не только специальная, но и чисто войсковая подготовка пограничников.

Да, лучшие традиции советских пограничников были заложены уже в 20-30-е годы, но Берия развил их, начиная с того, что в 1939 году стал издаваться журнал «Пограничник», быстро набравший известность.

Идейное оружие, впрочем, эффективно тогда, когда подкреплено эффективной организацией и соответствующим материальным оружием.

Берия был блестящим управленцем во всём, поэтому он подошёл к совершенствованию организации охраны государственной границы комплексно. А при этом он, природный чекист, не забыл и об организации разведывательной работы в погранвойсках, о чём будет сказано отдельно.

В 1993 году увидела свет книга генерал-майора в отставке Сечкина «Граница и война». Несмотря на фронтовое прошлое этого офицера-пограничника, особого уважения у меня к нему по ряду причин нет. Но в информационном отношении книга неплоха, и вот что мы там находим:

«В феврале (1939 г. — С.К.) было принято постановление СНК, которым из состава Главного управления пограничных и внутренних войск было выделено как самостоятельное Главное управление пограничных войск. Создание специального органа с ясно и четко определенными задачами и окружных управлений на местах благоприятным образом сказалось на организационном укреплении пограничных войск как войск специальных, предназначенных для охраны и защиты государственной границы СССР.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.