Иннокентий Смоктуновский

Иннокентий Смоктуновский

Иннокентий Михайлович Смоктуновский (настоящая фамилия — Смоктунович) родился 28 марта 1925 года в селе Татьяновка на севере Томской области, в семье рабочего (кроме него в семье росло ещё двое сыновей: Владимир и Аркадий). В 1929 году, спасаясь от голода, Смоктуновичи переехали в Красноярск. Здесь глава семьи устроился работать в порт, а мать — на колбасную фабрику. Последнее обстоятельство очень помогло Смоктуновичам — мать часто приносила домой кости с мясом, из чего приготовлялся замечательный суп. Однако так продолжалось недолго: в 1932 году грянул новый голод, и мать потеряла своё место на фабрике. Чтобы спасти детей, Смоктуновичам пришлось пойти на крайние меры: Иннокентия и Володю они пристроили в семью сестры матери Надежды Петровны, а себе оставили самого любимого — младшего сына Аркадия.

В Красноярске Смоктуновский окончил среднюю школу (в ней он посещал драмкружок), после чего некоторое время учился в школе киномехаников. Однако уже шла война, и вскоре Смоктуновского призвали на службу: он угодил в Киевское военно-пехотное училище. В 1943 году попал на фронт. Участвовал в сражении на Курской дуге, в форсировании Днепра, освобождении Киева. Однако 3 декабря того же года в одном из боёв под Житомиром Смоктуновский был захвачен в плен. Содержался в одном из концентрационных лагерей, откуда ему удалось вскоре бежать. Когда их колонну немцы гнали в Германию, он незаметно от конвоиров спрятался под мостом и остался незамеченным. В течение нескольких недель он скитался по лесам, пока его, умирающего от истощения, болезни и душевного шока, случайно не нашла бабка-украинка из Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области. Она выходила его и даже направила к партизанам, действовавшим недалеко от этих мест. А через некоторое время наш герой вновь попал в действующие войска и вместе с ними дошёл до Берлина.

Вернувшись на родину, в город Красноярск, Смоктуновский некоторое время раздумывал, какой из профессий себя посвятить. Мечты о театре тогда не было в помине, поэтому он сначала учился на фельдшера, затем какое-то время работал в порту рабочим. Однако от судьбы уйти ему так и не удалось. В один из дней его приятель отправился поступать в театр-студию при Красноярском театре имени Пушкина, и вместе с ним за компанию отправился и наш герой. Их взяли. Так началась творческая карьера Смоктуновского.

Студийцы довольно быстро попадали на сцену театра и играли как в массовке, так и в маленьких ролях. Не стал исключением и Смоктуновский: за короткое время он успел отметиться выходами в спектаклях «Иван Грозный», «Золушка», «Давным-давно» др. По его же словам: «Когда я статистом пришёл в театр, первым моим чувством был страх перед публикой. В озноб бросало. И без того тихий голос становился едва слышным. Не знал, куда себя деть, что делать с руками и ногами. Ощущение ужасающее! Нужно было как-то выбираться из этой нервной лихорадки, из неведения как держаться, нужно было искать дорогу к покою на сцене, обрести себя».

Отмечу, что «обретение себя» нашим героем шло очень непросто. Уже тогда его отличал от других актёров труппы крайне неуживчивый характер. Он всё чаще стал выражать своё недовольство режиссёру театра, и тот в конце концов не выдержал и в 1946 году выгнал Смоктуновского из театра.

Из Красноярска начинающий актёр отправился в Норильск, где устроился в труппу Второго заполярного театра драмы и музыкальной комедии. Здесь его талант сразу отметили, и роли посыпались как из рога изобилия. (Именно здесь он, по настоянию режиссёра театра, сменил свою настоящую фамилию Смоктунович на Смоктуновский.) Причём среди этих ролей было и несколько главных. Работа спорилась, и казалось, что здесь он задержится надолго. Однако после четырёх лет интенсивной работы ему вновь пришлось уехать, в первую очередь из-за здоровья: климат в Норильске был суровый, питание скверное, и у Смоктуновского начался авитаминоз. На дворе стоял 1950 год.

Следующим пунктом назначения Смоктуновского оказался южный город Махачкала. Здесь он устроился в труппу Дагестанского русского драматического театра имени Горького. Однако пребывание в нём оказалось ещё более коротким, чем на предыдущем месте: в 1952 году актёр перебирается в Сталинград.

Стоит отметить, что этот город Смоктуновский выбрал не случайно. Дело в том, что, разрушенный почти до основания фашистами, он поднимался из руин благодаря поддержке всей страны. Из самой Москвы туда шла посильная помощь, в том числе восстанавливался и местный театр имени Горького. В 1952 году он был наконец построен в содружестве с московскими архитекторами, и его здание считалось одной из удачных новостроек города (оно было украшено лепными украшениями, имело дубовый паркет, мебель полированного бука, а люстра в фойе весила 1500 кг и насчитывала 30 тысяч блёсток хрусталя!). Шефство над этим театром взяли несколько прославленных столичных театров, в том числе и Большой театр.

В Сталинград Смоктуновский приехал не один, а со своей женой — актрисой Риммой Быковой. Их, как и большинство приезжих актёров, поселили в общежитие, и работа закипела. Первой же постановкой театра стала пьеса М. Горького «На дне», которая имела неплохую критику. Через некоторое время свет увидела постановка «Укрощение строптивой» В. Шекспира, в которой Смоктуновскому досталась эпизодическая роль слуги Бьонделло. Однако сыграл он её так, что в журнале «Театр» (№ 12 за 1954 год) критик Л. Новоселицкая написала об актёре хвалебную статью.

Затем был «Ревизор» Н. Гоголя. Здесь нашему герою поначалу ничего не светило, однако в дело вмешался случай. Накануне премьеры заболел актёр, игравший Хлестакова, и на роль ввели Смоктуновского. Правда, радовался он этой роли недолго: к следующему спектаклю основной актёр выздоровел.

Зато в двух других спектаклях — «Доходное место» А. Островского и «Большие хлопоты» Л. Лэнга — Смоктуновского ждал успех. Обе роли были сатирическими, а это амплуа актёру давалось легче всего. Публике в этих ролях он явно нравился. Поэтому казалось, что теперешний коллектив во многом устраивает Смоктуновского, и ему остаётся только одно: работать и работать. Но это только видимость: при более глубоком рассмотрении и здесь был ряд неудобств.

Во-первых, его всё больше и больше не устраивал главный режиссёр театра Фирс Шишигин. Человек с диктаторскими замашками, грубый и шумный, он буквально подавлял артиста своим темпераментом.

Во-вторых, нашего героя подвела его молодая жена, которая внезапно серьёзно увлеклась только что прибывшим в театр молодым актёром. Он не сдержался. Во время одной из репетиций, когда его жена вышла на сцену, он внезапно вскочил с кресла и на весь зал закричал: «Уберите со сцены эту проститутку!» Тот скандал удалось замять, однако Смоктуновского это не остановило.

В один из дней он выследил, как его жена и её любовник коротали время в ресторане гостиницы «Интурист». Взяв с собой одного из своих приятелей, Смоктуновский подошёл к их столику и, не говоря ни слова, схватил своего соперника за грудки. Его жена подняла шум, но это ещё сильнее возмутило актёра, и он принялся осыпать противника увесистыми тумаками. Тот тоже не остался в долгу, в результате чего потасовка приняла масштабы форменного дебоша с битьём посуды, женским визгом и т.д. Этого замять уже было нельзя. На следующий день собрался профком театра, на котором было единогласно принято решение: кто-то из двух супругов должен покинуть труппу. Этим кем-то стал супруг. Это было в январе 1955 года.

Незадолго до происшествия Смоктуновского увидела на сцене Сталинградского театра бывшая проездом из Москвы С.В. Гиацинтова. Ей понравился молодой актёр, и она сделала ему предложение перебраться в столицу. Он обещал подумать. И вот в январе 1955 года его желание стать москвичом утвердилось окончательно. Он послал телеграмму знаменитой актрисе, в которой сообщил: «Готов приехать постоянную работу. Сообщите когда чем сможете предоставить дебют уважением Смоктуновский». И хотя в ответной телеграмме С. Гиацинтова была довольно сдержанна и ничего ему не обещала, артист не стал больше раздумывать и отправился в Москву.

Покорение столицы далось Смоктуновскому буквально с потом и кровью. Он показывался в Театр имени Ленинского комсомола, Театр сатиры, Театр драмы и комедии, Центральный театр Советской Армии, Драматический театр имени Станиславского, Театр-студию киноактёра, и ни в один из них принят не был. Он оказался в совершенно безвыходной ситуации и жил как бомж. В потёртом лыжном костюме он бродил по летней Москве, перебивался случайными заработками в Ленкоме, ночевал на лестницах в подъездах. И кто знает, как дальше сложилась бы его судьба, если бы не вмешалось само провидение. В один из тех дней он познакомился с девушкой по имени Суламифь, которая имела много друзей в столичной артистической среде. Одним из них был известный режиссёр Л. Трауберг. Именно через него Смоктуновского удалось представить И. Пырьеву, который распорядился пристроить актёра в Театр-студию киноактёра. Л. Трауберг вспоминал: «Как-то рассказал я Пырьеву: живёт в Москве диковатый провинциальный актёр, говорят, талантлив, ни угла, ни театра, ни маячащей роли в массовке. По амплуа — нечто вроде „неврастеника“. Пырьев брезгливо отмахнулся: „До чего же я этих неврастеников не терплю. Какой же он талант, если в Театре киноактёра не состоит? Там все — таланты, сверхталанты! Пусть хоть один без таланта будет, неврастеник. Надо б ему комнатку в общежитии дать…“»

После этого разговора Пырьев написал руководству Театра-студии киноактёра письмо с просьбой взять к себе в штат актёра Смоктуновского. Эта просьба была, естественно, выполнена, однако с новичка тут же взяли слово — не пытаться пролезть в кино. Наш герой такое слово дал, даже не подозревая, что через короткое время ему его придётся нарушить.

Первым режиссёром, снявшим Смоктуновского в кино, стал Михаил Ромм. Его жена актриса Елена Кузьмина играла в Театре-студии киноактёра и вместе с нашим героем репетировала роль в маленькой пьесе Б. Шоу «Как он лгал её мужу». Именно через неё М. Ромм и узнал о существовании этого актёра. В те дни лета 1955 года он готовился к съёмкам фильма «Убийство на улице Данте» и пригласил Смоктуновского на эпизодическую роль — молодого доктора, сотрудничавшего с немцами. По сюжету эпизод, в котором был занят Смоктуновский, длился несколько секунд: ему надо было войти в кабачок и сообщить, что к Мадлен Тибо едет сын Шарль. Вот что вспоминает об этом М. Козаков:

«Этот актёр (Смоктуновский. — Ф.Р.) в кадре выглядел крайне зажатым, оговаривался, „порол“ дубли, останавливался, извинялся… Ромм его успокаивал, объявлял новый дубль, но история повторялась… Михаил Ильич был сторонником малого количества дублей… А в злополучном эпизоде „кабачка“ было дублей пятнадцать, не меньше, и ни одного законченного.

Нонсенс! Съёмка не заладилась, нерв дебютанта передался всем окружающим. Этот застопорившийся кадр снимали чуть ли не всю смену. Забегали ассистенты режиссёра, стали предлагать Ромму заменить бездарного актёра. Ромм вдруг побагровел, стал злым (что с ним редко случалось) и шёпотом сказал:

— Прекратите эту мышиную возню! Актёр же это чувствует. И ему это мешает. Неужели вы не видите, как он талантлив?! Снимается первый раз, волнуется. Козакову легче: у него большая роль, он знает — сегодня где-то не выйдет, завтра наверстает, а вот этот эпизод — это дьявольски трудно! А артист этот талантлив, он ещё себя покажет.

Надо сказать, что все, в том числе и я (к стыду своему), удивились словам Михаила Ильича о талантливости этого с виду ничем не примечательного провинциала. А им был Иннокентий Смоктуновский!»

Между тем в том же году он снялся ещё в одной картине — режиссёра с «Ленфильма» Александра Иванова «Солдаты». Здесь ему досталась небольшая роль солдата Фарбера. По мнению многих, уже в этой роли он проявил себя как незаурядный талант.

Е. Горфункель пишет:

«В Фарбере воскресает столь любимый в нашей литературе „маленький человек“. Теперь он интеллигент… Сила этого лейтенанта была временным порывом, но искренним — отсюда обаяние и успех. Фарбер защищал достоинство человека, его право на жизнь спонтанно, живым, не казённым словом. Он вообще получился неказённым, запоминающимся…

Среди созданий Смоктуновского Фарбер — редкий экземпляр: виртуозно сделанная работа, но без глубины. Роль более важная для зрителей, чем для становления таланта. Фарбер — злободневный герой…»

Стоит отметить, что среди множества советских актёров, прошедших войну, Смоктуновский, наверное, оказался единственным, кто практически не играл военных ролей. Лейтенант Фарбер оказался первой и последней такой ролью в послужном списке актёра. (В 1974 году С. Бондарчук пригласит его на роль военного хирурга в фильм «Они сражались за Родину», однако та роль была эпизодическая, длившаяся всего лишь около двух минут.)

В последующие год-два у Смоктуновского случилось ещё несколько ролей в кино, однако к удачным их можно отнести с большой натяжкой. Например, в фильме «День первый» (1958) он сыграл большевика А. Антонова-Овсеенко, а в телефильме «Дорогой бессмертия» (1958) — чешского коммуниста Юлиуса Фучика.

Между тем вышедший на экраны страны в 1957 году фильм «Солдаты» круто изменил судьбу нашего героя. На одном из просмотров его увидел режиссёр Ленинградского Большого драматического театра Г. Товстоногов и был буквально пленён глазами Фарбера в исполнении Смоктуновского. В те дни в БДТ ставили «Идиота» Ф. Достоевского, и именно в нашем герое режиссёр вдруг увидел идеального князя Мышкина (по другой версии, актёра открыл Е. Лебедев, который снимался с ним в картине «Шторм»). После этого последовал звонок в Москву и предложение Смоктуновскому приехать в Ленинград. Это предложение актёр принял.

Когда он появился в БДТ, роль Мышкина исполнял другой актёр. Поэтому ввод в роль «варяга» был встречен большинством труппы враждебно. Какое-то время Смоктуновский сносил все обиды и насмешки стоически, но затем не выдержал: подал сначала одно, затем второе заявление об уходе. Но Г. Товстоногов каким-то удивительным образом заставил его изменить своё решение. 31 декабря 1957 года в БДТ состоялась премьера «Идиота». Спектакль имел сенсационный успех. С этого момента, по мнению многих критиков, и началась настоящая актёрская биография Смоктуновского.

В конце 50-х годов творческая судьба Смоктуновского развивалась вполне благополучно. На сцене БДТ он играл, кроме «Идиота», ещё в двух спектаклях: «Кремлёвские куранты» (роль Дзержинского) и «Иркутская история» (роль Сергея Серёгина). В кино были роли в фильмах: «Рядом с нами» (1958), «Ночной гость» (1959), «Неотправленное письмо», «До будущей весны» (оба — 1960).

В 1960 году судьба преподнесла Смоктуновскому новую встречу с режиссёром М. Роммом. Дело было так. Ромм собирался ставить по сценарию Д. Храбровицкого фильм «365 дней», повествующий о физиках-ядерщиках. Первоначально на роль Ильи Куликова был утверждён Юрий Яковлев. Однако перед самым началом съёмок он отправился на собственной машине на гастроли в Ленинград и попал в аварию. К счастью, всё обошлось, но в больницу лечь актёру всё-таки пришлось. Вот тогда и встал вопрос о его замене. Перебрав несколько возможных кандидатур, режиссёр со сценаристом так и не сумели найти достойного на роль Куликова. И тогда Храбровицкий внезапно вспомнил про Смоктуновского. Далее послушаем самого актёра:

«Храбровицкий, поймав меня на лестнице студии за рукав, как безбилетника контролёр в трамвае, сказал, что предложил Ромму снимать меня в роли Ильи Куликова и что Ромм, мол, после секундного раздумья „поддержал эту добрую мысль“ фразой: „Да вы с ума сошли!“ Тон Храбровицкого не оставлял никаких сомнений, что это было именно так. Такой пересказ, помню, меня не очень вдохновил. Не сказал бы, что я пережил по этому поводу чрезмерную радость. Нет, скорее, напротив — была тоска.

И всё же я взял сценарий Храбровицкого и прочёл его на одном дыхании, проглотив, выпив его. Хохотал, плакал, уходил куда-то вдаль от реального, радовался бытию, играл, проигрывал и вновь был предельно возбуждён. И, как помнится, не спал. Сценарий был хорош, образ Ильи поражал. Такая законченность в драматургии — случай редчайший, если не единственный за мою практику. Наверное, и отвержение режиссёром обернулось определённым допингом в восприятии мною этого современнейшего для той поры сценария…»

Фильм «Девять дней одного года» (от прежнего названия «365 дней» пришлось отказаться) вышел на экраны страны в 1962 году и имел большой успех у зрителей. По опросу читателей журнала «Советский экран», он был назван лучшим фильмом года. В том же году его повезли на 13-й кинофестиваль в Карлов Вары.

Д. Храбровицкий вспоминает:

«Мы страшно волновались. Михаил Ильич не пошёл на просмотр. Мы сидели в зале вместе с Баталовым и Смоктуновским. В середине картины кто-то вышел из зала. За ним последовали ещё два человека. Ну, неизвестно, почему люди выходят в середине картины из зала: может быть, нехорошо, может быть, в зале душно. Но мы восприняли уход зрителей как трагедию. Смоктуновский тогда заплакал: „Всё! Всё! Всё провалилось!“ Я выскочил пулей из зала.

— Михаил Ильич, трое уже ушли.

— Ясно. Сейчас, наверное, ушли ещё тридцать человек, — мрачно ответил Ромм.

Но картина кончилась, и уже на приёме, который наша делегация давала в честь участников фестиваля, мы поняли, что мы победили. Для меня это был самый счастливый в жизни день, когда нам вручили высшую награду Карловарского фестиваля — Хрустальный глобус».

Отмечу, что Смоктуновский на этом же фестивале получил премию за лучшее исполнение мужской роли.

Как пишет Е. Горфункель: «В тот период, примерно с 1959 по 1966 год, Смоктуновский — блистательный премьер киноэкрана. Фильмы с его участием получают десятки премий на кинофестивалях в разных странах, он приобретает международную известность. На родине зрители неоднократно выбирают его лучшим киноактёром года. Он нарасхват среди кинорежиссёров и имеет очень высокий авторитет у коллег артистов. Начинающие играют „под Смоктуновского“, имитируя трепетность телесной и душевной организации и на свой лад изображая ритмическое своеобразие оригинала — вялостью темпов, расслабленностью движений. Возникают легенды о его жизни и странствиях. Считается, что ему под силу любая роль. В те годы вокруг него была атмосфера полного понимания и согласия. На каждое слово слышался отзыв».

Между тем ещё больший успех ожидал артиста два года спустя, когда на экраны вышел фильм Григория Козинцева «Гамлет», в котором он сыграл главную роль — принца Датского. Но расскажем всё по порядку.

Поначалу Г. Козинцеву не давали ставить. Высокие чиновники недоумевали: «В мире уже сняли шестнадцать „Гамлетов“, зачем ещё один?» Но министр культуры Е. Фурцева в конце концов разрешила запустить картину в производство, правда, поставила жёсткое условие: фильм должен быть цветной. На том и порешили.

Мысль снять в роли Гамлета Смоктуновского режиссёру пришла совершенно случайно: он увидел актёра на съёмках какого-то фильма и внезапно понял, что это то, что надо. Козинцев писал: «Я вернулся домой и знал, что Гамлет есть! И никаких сомнений, колебаний, фотопроб, кинопроб не было! Был Гамлет только такой и никакой другой!..»

Однако так думали далеко не все коллеги режиссёра по съёмочной группе. Например, оператор Андрей Москвин и художник Сулико Вирсаладзе были категорически против кандидатуры Смоктуновского. Москвин так и заявил Козинцеву: «Не вижу в Смоктуновском Гамлета. Снимать его не буду. Внешность не подходит. Никакой гримёр не поможет».

Какое-то время Козинцев колебался, но в конце концов предложил актёру сниматься в роли Гамлета без всяких проб (случай очень редкий в кинематографе). В ответ Смоктуновский написал ему письмо, в котором признавался:

«Горд, счастлив, смущён и благодарен, но больше всего напуган. Не знаю, в какой степени смогу оправдать Ваши надежды — ни в театре, ни в кино ничего подобного мне ещё делать не приходилось. Поэтому Вы поймёте мою растерянность. Страшно, но не менее страшно хочется.

Совсем не верю в себя как в Гамлета. Если Вы сможете вдохнуть в меня эту веру, буду очень и очень признателен…»

Козинцев веру в Смоктуновского вдохнул, и в феврале 1962 года работа над фильмом началась. Но не всё гладко было на этом пути. Как писал Козинцев в своём дневнике за ноябрь того же года: «Настораживает Смоктуновский. Он всё жаловался, что пока ещё не видит Гамлета. Теперь у него стала появляться какая-то манерность, изысканность в пластике: рука, поворот головы — во всём этом вдруг появляется что-то от „принца“, декадентского молодого человека — не то Пьеро, не то „поэта“. Не дай Бог!..»

Какое-то время непонимание между режиссёрской трактовкой этой сложнейшей роли и тем, что видел в ней актёр, присутствовало на съёмочной площадке. Однако затем Козинцеву удаюсь перетянуть артиста на свою сторону. Как пишет Е. Горфункель: «В этом смысле особенно важно письмо, которое Смоктуновский получил вскоре после начала натурных съёмок. Козинцев предостерегал его от излишней мягкости, от вариации того, что уже стали именовать темой Смоктуновского. Режиссёр напоминал о гневности, гордости Гамлета. Отсутствием расслабленности, энергией, атакующим умом, „огромным внутренним достоинством“, то есть тем, что дорого в герое 1964 года, Смоктуновский в немалой степени обязан этим советам».

«Гамлет» вышел на экраны в 1964 году. В СССР занял в прокате всего лишь 19-е место (его посмотрели 21 млн. зрителей), а за границей он за четыре последующих года собрал свыше 20 различных премий. Например, в Англии зрители сочли советского Гамлета более современным, чем даже Гамлет Лоренса Оливье! Такой успех не могли не заметить и в Советском Союзе. Поэтому в 1965 году Козинцеву и Смоктуновскому была присуждена Ленинская премия. Но последнему эта премия могла и не достаться. Дело в том, что осенью 1964 года ему поступило предложение от режиссёра М. Ольшвангера сыграть в его фильме «На одной планете» роль… Ленина. Это предложение было настолько неожиданным для актёра, что он поначалу растерялся, а когда пришёл в себя, тактично отказался. Однако высокие чиновники были настроены решительно. Актёра вызвали в Ленинградский обком партии и принялись уговаривать. Взамен ему обещали дать новую квартиру, повысить зарплату. А в случае, если он будет упорствовать, грозились «задвинуть» его кандидатуру при выдвижении на Ленинскую премию за фильм «Гамлет». В конце концов Смоктуновский согласился.

Фильм «На одной планете» снимался в течение нескольких месяцев и в один из моментов едва не закрылся. Тогда Смоктуновский серьёзно заболел — у него обнаружился туберкулёз глаз — и лёг на длительное лечение в больницу. Удастся ли ему полностью восстановить здоровье, тогда было неизвестно, и съёмки зависли на неопределённое время. Однако всё обошлось. Он вернулся назад и благополучно доснялся в картине.

Фильм вышел на широкий экран в 1965 году и практически остался незамеченным. Даже критика писала о нём не так много, видимо потому, что Ленин в исполнении Смоктуновского был разительно не похож на то, что когда-то играли Щукин и Штраух.

В дни, когда эта картина только вышла на экран, режиссёр Эльдар Рязанов внезапно предложил Смоктуновскому сыграть главную роль в его новой картине «Берегись автомобиля».

Идею этого фильма режиссёру подсказал Ю. Никулин. Вот его рассказ:

«С детства я люблю слушать всякие истории. На гастролях в Куйбышеве беседуем с ребятами, и кто-то начинает излагать любопытный „случай“. Что один мужик работал на автобазе водителем. А там шло страшное воровство, целая банда, ворованными продуктами подкупили городское начальство. А мужик оказался честным, не пошёл у жулья на поводу, да ещё открыть всё пригрозил. Ему мигом подкинули „левый“ товар, сдали милиции, подговорённая прокуратура раскрутила дело, и мужик отправился за решётку на четыре года.

Вернулся, поселился на окраине, устроился на ремзавод мастером: два дня работает, два дня свободен. Узнал адреса своих обидчиков и взялся их наказывать. Убивать, конечно, не стал. Стал уводить машины. Вёл подробнейшую бухгалтерию. Положил себе оклад 450 рублей в месяц плюс командировочные 26 рублей в день, если приходилось машину перегонять для перепродажи. Вырученные деньги переводил в детские сады и помогал бедным. Услышит, к примеру, как плачет в райсобесе вдова пожарного, оставшаяся с четырьмя детьми и крохотным пособием, разузнает её адрес и — тук-тук — разрешите, я из Верховного Совета РСФСР, мы там рассмотрели ваши обстоятельства, и решено единовременно выдать вам десять тысяч рублей. Вдова плачет: Боже, спасибо советской власти!

Только на тринадцатой машине он попался. Суд, в первых рядах сидят „наказанные“, подсудимый разворачивает бухгалтерию свою, в публике крик: „Это не его надо судить, а вот этих!“ И дают ему год. Условно.

Интересно придумано. Зашёл я в гости к Рязанову попеть, выпить и рассказываю эту историю. Рязанов загорелся: готовый сценарий! Взялся писать для меня, там героя неспроста Юрой зовут. Но в сценарии многого не оказалось. Главное пропало: почему мужик взялся воровать машины. Рязанов говорит: ну, блаженненький он, бзик у него. Но я такое играть не могу. Мне надо твёрдо знать, почему миллионы живут себе спокойно, а я стал угонщиком.

Так что роль досталась Смоктуновскому, и я не жалею».

Между тем утверждение его на роль шло весьма не просто. Особенно негодовал тогдашний министр кинематографии А. Романов. Он заявил: «Смоктуновский только что сыграл Ленина, а теперь будет играть жулика?! Не допущу!» Однако Рязанов в конце концов сумел убедить его. «Ведь у нас „жулик“ благородный, он персонаж глубоко положительный!» — уверял он министра. И уверил.

Фильм «Берегись автомобиля» появился на экранах страны в 1966 году. Успех у публики он имел большой и занял в прокате 11-е место (29 млн. зрителей). По опросу читателей журнала «Советский экран» Смоктуновский был назван лучшим актёром года.

В том же году он вновь вернулся на сцену БДТ, которую он покинул в 1960 году. Дело в том, что спектакль «Идиот» очень захотели увидеть зарубежные зрители на театральных фестивалях в Париже и Лондоне, поэтому Г. Товстоногов сделал предложение Смоктуновскому возобновить прерванное сотрудничество, и он согласился. В мае 1966 года БДТ выехал на гастроли, которые продолжались месяц. Смоктуновский сыграл 17 спектаклей, и в каждом имел оглушительный успех. Как писал английский журнал «Plays and Players»: «Исполнение Смоктуновским роли князя Мышкина возвышается над всеми остальными впечатлениями сезона».

Однако в конце 60-х годов внезапно обострилась болезнь глаз. Он практически перестал сниматься в кино, не играл и в театре. Из значительных потерь того периода можно назвать две роли: Каренина в фильме А. Зархи «Анна Каренина» и фотографа Орешкина в картине Э. Рязанова «Зигзаг удачи». Тогда же Товстоногов собирался перенести «Идиота» на телевидение, однако и этим планам не суждено было сбыться.

Творческий простой Смоктуновского продолжался до 1968 года. В том году сразу два режиссёра предлагают ему главные роли: Игорь Таланкин роль П. Чайковского в одноимённом фильме и Лев Кулиджанов роль Порфирия Петровича в фильме «Преступление и наказание». Обе эти картины вновь подняли Смоктуновского на гребень успеха. По опросу читателей журнала «Советский экран» он был назван лучшим актёром года, а на фестивале в Сан-Себастьяне он был удостоен приза за исполнение главной роли в фильме «Чайковский». За роль Порфирия Петровича он в 1971 году получил Государственную премию РСФСР.

В 1970 году Леонид Пчёлкин задумал экранизировать на телевидении пьесу Джека Лондона «Кража». На роль миллионера Старкуэрта он пригласил Смоктуновского.

Л. Пчёлкин вспоминает:

«Кеша, работая с партнёром, обожал его учить, а иногда — гениально показывать. Эти подсказки и показы были бесконечно интересны, но настолько индивидуальны, что другие актёры просто не могли ими воспользоваться… Вот и на съёмках „Кражи“ он пытался показывать. Но Борисов подсказок не выносил, Вертинская — тоже, и Кеша принялся репетировать с горничными. Когда не уложились в намеченные съёмочные дни, возмущённая Настя Вертинская фыркнула: „Ну ещё бы, занимались режиссурой с горничными!“…

Когда натурные съёмки в Риге были завершены, мы вернулись в Москву. Я уже начал надеяться, что фильм обошёлся без эксцессов. Но однажды вечером мне позвонил Кеша и металлическим голосом сообщил: „Я только что разговаривал с Настей Вертинской, и она сказала, что наш фильм — г…“ Я ответил, что, возможно, фильм этой высокой оценки и достоин, но Вертинская его ещё не видела. Его видели лишь я и монтажница. Смоктуновский распрощался, попросив его Насте не выдавать. Он, мол, ей обещал, что эти слова останутся между ними. Но я не выдержал и тут же позвонил Вертинской. Она, конечно, не призналась, что такой разговор был, но, как мне показалось, лукавила… А через десять минут мне перезвонил Смоктуновский и официальным тоном заявил, что прерывает со мной всяческие отношения. Что я мог сказать на это? Ровным счётом ничего.

Восстановлению нашей дружбы помог, сам того не подозревая, Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев. Ему, оказывается, очень понравился фильм, и он счёл нужным сообщить об этом председателю Гостелерадио Лапину. Диктатор и партократ, Лапин, однако, любил искусство, хорошо знал литературу, собирал книги, ценил театр и кино. Правда, к Смоктуновскому он относился насторожённо, но после звонка генсека сам позвонил актёру домой и поздравил его с успехом „Кражи“. А через пару дней раздался звонок в моей квартире. Суламифь Михайловна деликатно сообщила, что Кешин демарш снимается. Потом и он подошёл к телефону. Мы заговорили как ни в чём не бывало…»

Стоит отметить, что в начале 70-х годов Смоктуновский с семьёй (жена, дочь и сын) переехали на постоянное жительство в Москву. Ему предложили работать в труппе Государственного академического Малого театра Союза ССР, и он это предложение принял. Его первой ролью там стал царь Фёдор Иоаннович в одноимённой трагедии А. Толстого. Премьера спектакля состоялась 23 октября 1973 года. Причём состоялась вопреки желанию самого актёра, который накануне премьеры вдруг призвал товарищей отказаться от показа, не дожидаясь провала. Однако те не вняли его призыву. Но для самого Смоктуновского спектакль вскоре закончился. В 1975 году, с десяти репетиций, на роль царя был введён Юрий Соломин, а наш герой ушёл во МХАТ.

В 1974 году Смоктуновскому было присвоено звание народного артиста СССР.

Стоит отметить, что в отличие от многих других его коллег, которые от подобных наград, что называется, «бронзовели», Смоктуновский вёл себя на удивление просто. Однажды с ним произошёл такой случай. Его пригласили в один из областных центров и сообщили, что собираются выдвинуть его кандидатуру в Верховный Совет СССР. По этому случаю был устроен пышный банкет, во время которого почётному гостю предоставили первое слово. Смоктуновский встал со стула и внезапно сказал: «Вы только посмотрите, какое на этом столе изобилие! А в магазинах пустые полки. Как же нам сделать так, чтобы и на столах простых людей появились эти продукты?!» После этого выступления речи о том, чтобы выдвинуть Смоктуновского в депутаты, никто из присутствующих уже не заводил.

Про его рассеянность в артистической среде ходили анекдоты. Кстати, сам он слушать и рассказывать анекдоты не умел. Однако человеком он был абсолютно разным, в какие-то моменты просто неожиданным. Вот лишь несколько случаев из его жизни.

Однажды в Ленинграде телевидение снимало его встречу со зрителями. Телевизионщики сразу предупредили актёра: «Иннокентий Михайлович, никаких импровизаций! Придерживайтесь строго сценария: вопрос-ответ». Однако сценария он придерживался недолго. В один из моментов он вдруг встал со своего места, спустился со сцены в первый ряд и поднял с места какого-то мальчика. С ним он затем вернулся на своё место и, посадив мальчонку к себе на колени, загадочно улыбаясь, произнёс: «Вот ему я сейчас всё и расскажу…» Телевизионщики были в шоке.

В другой раз актёр отдыхал с друзьями на берегу реки, как вдруг невдалеке послышались истошные крики. Как оказалось, в воде тонула девочка. Не раздумывая ни секунды, Смоктуновский первым бросился на зов, хотя сам умел плавать кое-как. И девочку спас.

Третий случай произошёл в Москве, когда артист работал в труппе МХАТа. Однажды после спектакля к нему подошёл незнакомый молодой человек и буквально взмолился: «Иннокентий Михайлович! Моя любимая девушка считает меня неинтересным человеком. Не могли бы вы, выходя из театра, подойти ко мне и сказать: „Привет, Петя!“» Видимо, жалкий вид этого паренька настолько растрогал актёра, что он согласился. Поэтому, когда он вышел на улицу, он сделал всё, как его просили. И в ответ услышал неожиданное — парень вдруг повернул к нему своё раздражённое лицо и громко произнёс: «Опять этот Смоктуновский! Как же он мне надоел!» Самое удивительное, что актёр на это совершенно не обиделся.

Однако вернёмся в 70-е годы.

Тогда отношения с кинематографом у Смоктуновского складывались сложно. После роли Войницкого в «Дяде Ване» (1971) ему в течение последующих десяти лет ни разу больше не доведётся играть главные роли. По мнению Е. Горфункеля: «Наступил момент, когда художник мог почувствовать, что усложнились его связи с публикой — он её не устраивает, она его не понимает…» В те годы на счету актёра были эпизоды в таких фильмах, как «Дочки-матери», «Исполнение желаний» (оба — 1974), «Романс о влюблённых», «Звезда пленительного счастья», «Выбор цели» (все — 1975), «Легенда о Тиле» (1977), «Степь», «В четверг и больше никогда» (оба — 1978) и др.

И вновь сошлюсь на Горфункеля: «Вообще эпизодические персонажи Смоктуновского выпуклы и художественно осязаемы везде, как бы ни различались конкретные „тексты“ фильмов, в которых они появляются. Смоктуновский в короткой роли заметен и остр, что связано и с его большим опытом, и со своеобразием техники — техники в том смысле, как можно судить о технике художника, мастера, каждому сюжету воздающего по цене. Для каждого случая находится свой приём, позволяющий говорить исчерпывающе и придавать даже крохотной роли законченность художественной формы».

На сцене МХАТа Смоктуновский сыграл целый ряд классических ролей: Дорн в «Чайке», Серебряков в «Дяде Ване», Иванов в «Иванове», Иудушка Головлёв в «Господах Головлёвых».

В 80-е годы вновь вернулись главные роли. Правда, это были в основном телефильмы: «Маленькие трагедии» (1980, реж. Швейцер), «Поздняя любовь» (1983), «Дети солнца» (1985), «Сердце не камень» (1989), «Дело Сухово-Кобылина» (1991; все четыре фильма снял Л. Пчёлкин).

Л. Пчёлкин вспоминает: «Во время съёмок „Детей солнца“ состоялся творческий вечер в санатории для генералов. Перед встречей Кеша признался мне, что у него шатается зубной протез. Я предупредил: „Если что случится, сразу уходи, я закончу встречу сам“. Протез выпал, когда Кеша читал монолог Гамлета. Я тогда впервые увидел, как он растерялся. Но… героически дочитал, немного шепелявя. Извинился, объяснил зрителям, что произошло (мне показалось, две трети зала так ничего и не поняли: генералы — аудитория тяжёлая). И продолжил работать без трёх передних зубов. Когда вечер закончился, я набросился на него: „Зачем себя так мучить?“ Он ответил: „Но они взяли билеты, заплатили деньги, я должен отработать“».

В 1990 году Смоктуновский был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

Между тем в начале 90-х годов артист всё чаще вынужден соглашаться играть «проходные» роли. (Хотя от хороших ролей он порой отказывался, как было в случае с фильмом Э. Рязанова «Небеса обетованные», где вместо него сыграл О. Басилашвили.) Наш герой теперь позволял себе играть всяких недотёп или главарей мафии. На вопрос, почему он это делает, актёр в одном из интервью откровенно признался: «Раньше я строже относился к выбору ролей… А сейчас говорю — говорю это со стыдом — мной руководит другое. Спрашиваю: сколько вы мне заплатите за это безобразие?»

В каких же картинах снимался Смоктуновский в начале 90-х? Перечислю лишь некоторые: «Дина» (1990), «Гений», «Осада Венеции», «Линия смерти» (все — 1991), «Убийца» (1992), «Вино из одуванчиков», «Хочу в Америку» (оба — 1993). За роль в картине «Дамский портной» (1991) Смоктуновский был удостоен приза «Ника» и отмечен дипломом на фестивале в Сан-Ремо. К тому времени в послужном списке актёра было уже более 80 ролей в кино и на телеэкране и свыше 50 — в театре.

Когда в одном из интервью его спросили, какие из сыгранных ролей ему особенно дороги, актёр ответил: «В кино это „Дочки-матери“, „Дядя Ваня“, „Живой труп“ (не вся картина, только моя работа) — это уже частички моего мышления. Я их благословляю. А моя единственная великая работа — на сцене, в „Идиоте“. Она вечная, легендарная: видел по лицам зрителей, как они начинали трепетать. Ну и „Гамлет“, хотя работа отражала суть того времени…»

Летом 1994 года Смоктуновский работал во МХАТе над ролью Арбенина в «Маскараде» М. Лермонтова. Премьера спектакля должна была состояться осенью, однако до неё наш герой не дожил. 3 августа он скончался в подмосковном санатории имени Герцена после очередного инфаркта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.