ДЖЕК ЛОНДОН

ДЖЕК ЛОНДОН

[49]

«Когда кто-то был рядом, мне всегда хотелось выпить, — сказал как-то Джек Лондон. — А когда рядом никого не оказывалось, я пил в одиночку». В мире литературы, так и кишащем пьяницами высшего класса (Эдгар Аллан По, Джек Керуак, Дилан Томас), Лондон — автор повестей «Белый клык» и «Зов предков», давно ставших детской классикой, — был, возможно, самым главным пьяницей, пьяницей из пьяниц.

Так ли сильно он пил? Что ж, судите сами. Его «алкогольные мемуары» «Джон Ячменное зерно» входят в список рекомендованной литературы сообщества Анонимных алкоголиков. Лондон хвастался перед приятелями, что впервые хлебнул спиртного в пять лет, когда приемный отец-алкоголик посылал его с ведерком в ближайший кабак за пивом. К четырнадцати годам ему ничего не стоило перепить крепкого взрослого моряка. На пике своей алкогольной «карьеры» он выпивал в день по кварте (чуть больше литра) виски, что не могло не сопровождаться побочными эффектами в виде всяческих происшествий и странных выходок. Однажды он так наквасился, что, придя на Оклендские верфи, упал в залив Сан-Франциско, где и бултыхался, пока его не выловил какой-то рыбак-грек. Во время поездки в Японию Лондон усиленно налегал на саке. Запершись в каюте своего корабля, стоявшего в гавани Иокогамы, он цедил рисовое вино день и ночь, пока наконец местная полиция не приказала ему сойти на берег. Видимо, решив, что, набравшись по самые жабры, он сможет дышать под водой, Лондон, чтобы скрыться от легавых, бросился в море. Японские власти официально признали его утонувшим, однако он все же как-то выплыл и сумел вернуться на корабль.

Будучи настоящим литературным первопроходцем, Лондон романтизировал образ мужественного, сильно закладывающего за воротник американского писателя, которому даже сам черт не брат. Кто знает, кем стали бы Эрнест Хемингуэй и Норман Мейлер, если бы у них не было перед глазами примера этого сурового мачо. Лондон прожил непростую жизнь, которой писателям из более высокопоставленных кругов (например, все тому же Хемингуэю) оставалось только завидовать и подражать. Он был рожден вне брака и вырос в нищете на оклендском побережье; чтобы добыть себе хлеб насущный, Джону (это настоящее имя Лондона, Джек — литературный псевдоним) приходилось заниматься «устричным пиратством», то есть ловить ценных моллюсков в заливе Сан-Франциско, что было строго запрещено. Однако за грубоватым фасадом скрывалось сердце думающего и тонко чувствующего человека. Лондон был самоучкой. Питая огромную любовь к книгам, которые он называл «инструментами моего ремесла», писатель собрал библиотеку из почти пятнадцати тысяч томов. Его «ремесло» довольно-таки неплохо оплачивалось, и он стал одной из первых литературных звезд XX века. Слава и сопутствовавшие ей высокие гонорары позволили Лондону заняться поиском приключений; часто он выходил в море на построенном им самим шлюпе «Снарк». С 1905 года в этих путешествиях Лондона неизменно сопровождала его вторая жена Чармейн Кит-тридж, которую он называл «женой-другом». Это была грубоватая, свободолюбивая женщина, которой, как и Лондону, не сиделось на одном месте. В ней писатель нашел не только партнершу, но и родственную душу.

Хотя активный образ жизни и любовь к приключениям помогали Лондону оставаться подтянутым и спортивным, они же привели к появлению у него целого букета болезней и недомоганий, которые в конце концов подточили здоровье писателя и привели к ранней кончине. Когда Лондону было двадцать с небольшим, он от цинги лишился четырех передних зубов. Во время работы в Мексике он подхватил дизентерию и плеврит, а на островах в южной части Тихого океана перенес малярию. В ходе путешествия на остров Ява его руки распухли так, что стали вдвое толще, и с них стала кусками слезать кожа. Врачи диагностировали у него пеллагру, болезнь, часто возникающую у моряков из-за нехватки витаминов. Лондон также страдал от камней в почках, ревматизма, опоясывающего лишая, трофических язв, тонзиллита, бессонницы и уремии. Все это к сорока годам, то есть в 1916 году, свело его в могилу. Вопреки распространенному мнению, Лондон не совершал самоубийства, а пострадал то ли от последствий плохого питания в сочетании с алкоголизмом, то ли от случайной передозировки морфина, который он принимал, чтобы облегчить боли при уремии. Место, где он похоронен, — в округе Сонома, штат Калифорния, — теперь носит название Государственного исторического парка Джека Лондона.

РОЖДЕНИЕ ЗВЕЗДЫ

Лондон хоть и родился в нищете, но великое будущее было ему предначертано звездами — это мог бы подтвердить его отец. Биологическим отцом Лондона почти наверняка был Уильям Чейни, проходимец и бывший пират, который заработал себе заметное имя в области астрологии. С волшебной силой гороскопов его познакомил один из основоположников английской астрологии, доктор Люк Браутон. Чейни свято уверовал в то, что знамения зодиакальных созвездий — «самая драгоценная наука из всех, какими располагает человек», и посвятил себя их популяризации. Он привнес в изучение звезд академическую строгость, натаскивал и муштровал своих учеников и последователей и издавал эфемериды — таблицы, с помощью которых можно составлять гороскопы. Однако эти таблицы не подсказали ему, что у него родился сын. Когда Джек Лондон в 1897 году разыскал Чейни, тот принялся отрицать свое отцовство, уверяя, что в период, когда юноша был зачат, он страдал импотенцией. Кое-кто из современных ученых оспаривает это утверждение.

ВОРОВАННЫЙ СЮЖЕТ

Лондона неоднократно обвиняли в плагиате. Он был известен тем, что заимствовал для своих сюжетов реальные истории из газет (в те времена это была распространенная практика) или просто покупал идеи у других, например, у юного Синклера Льюиса. Ходили слухи, что он тырил идеи у ирландского журналиста Фрэнка Харриса и американского романиста Фрэнка Норриса. На любые подозрения Лондон всегда реагировал одинаково: заявлял, что они с автором похожего произведения наверняка пользовались одним и тем же источником. Видимо, это срабатывало, поскольку вина Лондона ни разу не была доказана.

НА ШТУРМ!

Джек Лондон был первым американским автором, заработавшим писательским трудом миллион долларов. При этом он был убежденным социалистом. Современники не могли не иронизировать по поводу такого явного несоответствия. «Если бы Лондону удалось добиться, чтобы власть перешла к рабочему классу, — заметил однажды Марк Твен, — ему пришлось бы собирать народную дружину, чтобы выколачивать доходы со своих книг».

Откровенно говоря, радикализм Лондона во многом был наигранным. Он любил являться на изысканные приемы во фланелевой рубашке, в каких ходили рабочие, но эта рубашка была так безупречно отстирана и наглажена, что не производила желаемого эффекта. Он подписывал свои письма: «Принадлежащий вам и революции», — однако не сделал для революционного движения практически ничего. Лондон дважды баллотировался на пост мэра Окленда от социалистической партии. В первый раз, в 1901 году, он набрал 245 голосов. Четырьмя годами позже он несколько улучшил этот позорный результат, доведя количество голосов до 981. После второй неудачи он прекратил попытки.

ЖЕЛТАЯ ЛИХОРАДКА

При всех своих разглагольствованиях о классовой борьбе и экономической справедливости Лондон был оголтелым расистом, и больше всех от него доставалось выходцам из Азии. Прибыв в 1904 году в Японию в качестве корреспондента для освещения Русско-японской войны, он в разговоре с коллегой упомянул, что японцы «может, и храбры, но южноамериканские свиньи пекари, сбившись в стадо, тоже демонстрируют храбрость». О корейцах он отзывался как о нации, которая «абсолютно неэффективна — то есть не годится вообще ни на что». Китайцы отделались сравнительно легко. Лондон хвалил их за отсутствие трусости и трудолюбивую натуру. Но в тошнотворном очерке «Желтая угроза», написанном в 1904 году, Лондон пугал современников тем, что произойдет, если «коричневые» японцы и «желтые» китайцы в один прекрасный день объединятся. «Западному миру угрожает не маленький коричневый человечек, — писал он, — а четыре миллиарда желтых человечков, которых коричневый возьмет под свое управление».

Как же Лондон совмещал подобные убеждения с прогрессивной политической платформой? А он и не совмещал. Когда один из товарищей по социалистической партии указал ему на то, что Маркс призывал к объединению революционных рабочих всех национальностей и рас, Лондон чуть не полез на него с кулаками. «Я в первую очередь белый человек и только потом социалист!» — бушевал он.

ПОСЛЕ СВОЕЙ ЕЖЕДНЕВНОЙ КВАРТЫ ВИСКИ ДЖЕКА ЛОНДОНА ТЯНУЛО НА ПОДВИГИ. ОДНАЖДЫ ОН ЗАБРЕЛ НА ОКЛЕНДСКУЮ ВЕРФЬ И УПАЛ В ЗАЛИВ САН-ФРАНЦИСКО.

ЛЮБИМЧИК ДЬЯВОЛА

Каждый богобоязненный школьник знает, что Джек Лондон — автор «Зова предков». Но среди сатанистов он больше известен книгой, которую не писал. Прихожане сатанистской церкви Антона Лавея не одно десятилетие полагали (хоть и непонятно, на каком основании), что под именем Рагнара Рыжебородого, таинственного автора, написавшего в 1896 году трактат «Могущество — это право», скрывался Джек Лондон. В этом трактате, представлявшем собой причудливую смесь эволюционной теории Дарвина и философской теории Фридриха Ницше о сверхчеловеке, содержались такие идеи, что ни один человек, знающий политические взгляды Джека Лондона, не смог бы соотнести их с его именем. Например: «Сильные должны всегда править слабыми, таков суровый первобытный закон», или «Если представить, что земное население со всеми своими расами — это помещение, где происходит молотьба, то по самым покорным всегда пройдутся цепом».

Неудивительно, что эта книга пользовалась популярностью среди радикальных анархистов, сатанистов, сторонников превосходства белой расы, сталинистов и прочих граждан, ценящих такой государственный строй, при котором те, у кого в руках власть, силой подчиняют более слабых. Лондон, хоть и не питал особой нежности к азиатам, таких идей все же не разделял. Кто скрывался под именем Рагнара Рыжебородого, так доподлинно и не установлено, но многие современные ученые сходятся на том, что это был Артур Десмонд, радикальный новозеландский писатель и политический деятель, у которого, помимо всего прочего, была рыжая борода.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.