Глава 2 БОРНМУТ

Глава 2

БОРНМУТ

Надо сказать, что, даже по меркам английских приморских городишек, Борнмут — место на редкость малоприятное. Город расползся вдоль побережья россыпью неказистых домов, большая часть которых построена в конце XIX — начале XX века, и представляет собой бледное английское подобие Французской Ривьеры. Как и в большинство курортных городков южного побережья, туда стекается множество пенсионеров. Они приезжают сюда, чтобы провести последние годы жизни на дачах и виллах или в захудалых отельчиках, где зимой им очень рады, зато летом цены взлетают до небес. Старики прогуливаются по набережной вдоль Восточных или Западных утесов; посещают публичную библиотеку, зимний сад и площадку для гольфа; бродят среди сосен Боскомба или Бранксомского ущелья и в конце концов умирают.

Однако же свое предназначение Борнмут выполняет. Это место, где пожилые англичане среднего достатка могут с удобствами скоротать остаток своих дней в обществе людей своего возраста и социального положения. Эдит Толкин там очень нравилось; и не без причины, поскольку в Борнмуте она наконец-то, впервые в жизни, обзавелась большим количеством подруг.

Еще за несколько лет до того она полюбила ездить отдыхать в отель «Мирамар», расположенный на набережной в западной части города.

Отель был достаточно дорогой, но при этом комфортабельный и приятный, где селились в основном такие же люди, как и сама Эдит. После того как Толкин ушел на пенсию и перестал ежегодно ездить в Ирландию на экзамены, он тоже стал сопровождать жену в этих поездках в Борнмут и вскоре заметил, что ей там куда лучше, чем дома, в Оксфорде. Впрочем, это и не удивительно: общество в «Мирамаре» было примерно таким же, как то, в котором Эдит вращалась в доме Джессопов в Челтнеме между 1910 и 1913 годами: люди, принадлежавшие к верхушке среднего класса, достаточно состоятельные, не особенно интеллектуальные, весьма доброжелательные по отношению к себе подобным. В «Мирамаре» Эдит наконец-то почувствовала себя дома, в своей стихии, чего никогда не бывало в Оксфорде и вообще не бывало с тех пор, как она вышла замуж. Правда, многие из постояльцев отеля были знатны, богаты и весьма самоуверенны. Но в сущности все они принадлежали к одной породе. Они отличались консервативностью, любили поговорить о своих детях и внуках, а также об общих знакомых, с удовольствием проводили большую часть дня в гостиной отеля, лишь изредка выходя прогуляться к морю, а вечером обедали, пили кофеек, смотрели девятичасовые новости в телевизионной комнате и шли баиньки. Эдит не чувствовала себя среди них ущербной — ведь теперь она была так же богата, как они; а что до знатности, то ее положение супруги всемирно известного писателя с лихвой искупало отсутствие титулов.

С практической же точки зрения, отель «Мирамар» как нельзя лучше отвечал изменившимся нуждам семейства Толкин. Теперь, когда Эдит становилось слишком трудно смотреть за домом, не было ничего проще, как заказать свой привычный номер и нанять знакомого шофера, чтобы он отвез их в Борнмут. В «Мирамаре» Эдит вскоре вновь восстанавливала силы, не говоря уже о хорошем настроении. Сам же Толкин часто бывал рад сбежать в Борнмут от рутины дома на Сэндфилд-Роуд и отчаяния, в которое он впадал от собственной неспособности закончить работу.

Сам он в «Мирамаре» себя особо счастливым не чувствовал. Он не разделял любви Эдит к тому типу людей, которые, по словам Льюиса, предпочитают «не беседовать, а рассказывать», и, хотя временами среди постояльцев отеля попадались мужчины, с которыми было о чем поговорить, по большей части он чувствовал себя точно в клетке, и это вгоняло его в молчаливый бессильный гнев. Однако в прочих отношениях поездки в Борнмут шли ему на пользу. В своем номере в отеле он мог работать ничуть не хуже (или ничуть не лучше), чем на Сэндфилд-Роуд, — разумеется, при условии, что он не забывал захватить с собой все необходимые записи, что, увы, случалось не всегда. В отеле было уютно, местная кухня ему тоже нравилась. Они с Эдит нашли себе местного доктора, который с неизменной доброжелательностью приходил на помощь, если кто-то из них неважно себя чувствовал. В городке была католическая церковь, и притом недалеко от отеля. Отель стоял близко от моря, которое Толкин так любил, — хотя, конечно, это море на его вкус было чересчур «ручным». И главное, он видел, что Эдит счастлива. Так что супруги продолжали регулярно ездить в Борнмут, и потому нет ничего удивительного в том, что, когда встал вопрос о переезде, они решили подыскать себе что-нибудь неподалеку от «Мирамара».

«Дом, в котором он живет, просто кошмарен — я вам передать не могу, насколько кошмарен, и картины на стенах тоже кошмарны». У. X. Оден сказал это на собрании Толкиновского общества в Нью-Йорке, и в январе 1966 эти слова перепечатала одна из лондонских газет. Толкин прочел это и заметил: «Поскольку он был у нас всего раз, и то несколько лет тому назад, и весь его визит ограничился тем, что он зашел к Эдит и попил чаю, он, наверно, просто что-нибудь перепутал — если вообще говорил такое». Это была достаточно спокойная реакция на такое оскорбительное замечание, и, выразив поначалу легкое неудовольствие в письме к Одену, Толкин продолжал дружить и переписываться с ним как ни в чем не бывало.

Вздорное замечание Одена отнюдь не соответствовало истине. Дом на Сэндфилд-Роуд, который он имел в виду, был ничем не хуже прочих домов на этой невыразительной, скромной улице, и картины, украшавшие стены гостиной Эдит, ничем не отличались от тех, что висели на стенах любого дома в округе. Но очевидно, именно это и хотел сказать Оден. Человек утонченных вкусов, он был поражен кажущейся тривиальностью обихода Толкина и заурядностью этого пригородного дома. Нельзя сказать, что этот обиход полностью отражал личные пристрастия Толкина, — но в то же время Толкин не имел ничего против. Был в его характере некий особый аскетизм, который позволял просто не замечать всего этого. Об этом следует помнить, берясь судить о жизни, которую Толкин вел в Борнмуте с 1968-го по конец 1971 года.

Они с Эдит купили одноэтажный коттедж в нескольких минутах езды на такси от «Мирамара». Нетрудно представить, что сказал бы Оден об этом обычнейшем современном домике, номер 19 по Лейксайд-Роуд: в его понимании этот дом был не менее «кошмарен», чем тот, в Хедингтоне. Но с точки зрения Толкинов — обоих Толкинов, — это было именно то, что нужно. Там имелась хорошо оборудованная кухня, где Эдит могла готовить без особого труда, несмотря на то, что она все больше и больше сдавала; и, помимо гостиной, столовой и спальни для каждого из них, там нашлась комната и для рабочего кабинета Толкина; а гараж на две машины тоже не составляло труда переоборудовать под библиотеку-кабинет, как на Сэндфилд-Роуд. В доме имелось центральное отопление, которого у Толкинов никогда раньше не водилось, а снаружи — веранда, где можно было сидеть и курить по вечерам, большой сад, где с избытком хватало места для всех их роз и даже для кое-каких овощей. Калитка в дальнем конце сада выходила в заросший лесом овраг, известный как Бранксомское ущелье, который спускался к морю. Их соседи-католики иногда подвозили Толкина в церковь на своей машине. К ним каждый день ходила домработница, и отель «Мирамар» тоже оказался под рукой: там могли селиться друзья и родственники, приехавшие повидать Толкинов, туда можно было ходить обедать, и там же иногда можно было ночевать, когда Эдит нуждалась в отдыхе от домашних хлопот.

Конечно, переезд в Борнмут потребовал некоторого самопожертвования со стороны Толкина. Ему не очень хотелось уезжать из Оксфорда, он понимал, что почти полностью «отрезает» себя от семьи и близких друзей. И к тому же теперь, как и тогда, когда он вышел на пенсию и поселился в Хедингтоне, реальность оказалась несколько хуже того, чего он ожидал. «Я себя чувствую вполне нормально, — писал он Кристоферу через год после переезда в Борнмут. — И все-таки… и все-таки. Я совсем не вижусь с людьми своего круга. Мне не хватает Нормана. И в первую очередь мне не хватает тебя».

Но это самопожертвование преследовало определенную цель — и цель оказалась достигнута. На Лейксайд-Роуд Эдит была счастлива — так же счастлива, как на отдыхе в «Мирамаре», и уж точно счастливее, чем за все время замужества. Помимо того, что новый дом оказался куда уютнее и здесь ей не приходилось карабкаться по лестницам, она получала большое удовольствие от поездок в «Мирамар» и общения с подругами. Она перестала быть застенчивой, неуверенной в себе, нервной женой оксфордского профессора и снова сделалась самой собой: общительной и веселой мисс Брэтт челнтемских времен. Она вернулась в свою стихию.

Да и для самого Толкина жизнь в целом сделалась лучше. Сознание того, что Эдит счастлива, было очень важно для него, и это отразилось на его состоянии духа, так что в дневнике, который он вел в Борнмуте, правда, очень недолго, почти незаметно того уныния, которое нередко охватывало его на Сэндфилд-Роуд. Отсутствие «людей его круга» отчасти возмещалось частыми приездами родных и друзей, а почти полное исчезновение назойливых поклонников (поскольку адрес и телефон Толкина и даже тот факт, что он проживает на южном побережье, удалось благополучно сохранить в тайне) означало, что он сможет больше времени уделять работе. Некоторую часть секретарских обязанностей взяла на себя жена доктора, и вдобавок к Толкину регулярно приезжала Джой Хилл, сотрудница «Аллен энд Анвин», которая помогала ему разбираться с письмами. Переезд в Борнмут поначалу осложнился тем, что Толкин упал с лестницы на Сэндфилд-Роуд и серьезно повредил ногу, так что ему пришлось провести несколько недель в больнице и еще гораздо дольше проходить в гипсе; но, оправившись, он мог, хотя бы теоретически, всерьез взяться за «Сильмариллион».

Но решить, с чего начать, оказалось чрезвычайно трудно. В определенном смысле работы осталось всего ничего. Сюжет «Сильмариллиона» был завершен — если слово «сюжет» применимо к произведению, которое начинается с сотворения мира, а рассказывает в основном о борьбе между эльфами и изначальным злом. Чтобы получилось связное повествование, Толкину оставалось всего-навсего решить, какую из версий каждой главы следует использовать: ведь большинство глав существовали во множестве вариантов, от наиболее ранних работ, восходящих чуть ли не к 1917 году, до отрывков, написанных совсем недавно. Hо выбор требовал принятия такого множества решений, что Толкин просто не знал, как тут подступиться. И даже если бы ему удалось завершить эту часть работы, предстояло еще привести отдельные главы в соответствие между собой. Многочисленные изменения, внесенные за десятки лет, создали изрядную путаницу. В одном месте имена персонажей были изменены, в другом — нет. Описания местности не совпадали друг с другом. А хуже всего было то, что и сами рукописи размножились, так что Толкин уже не знал доподлинно, в которой из них содержится его окончательная точка зрения на тот или иной вопрос. В последние годы он для надежности печатал каждый текст в двух экземплярах и держал копии в разных местах. Но он никак не мог решить, которая из копий является рабочей, и потому вносил поправки то в одну, то в другую, и эти поправки зачастую противоречили друг другу. Для того чтобы создать согласованный, выверенный текст, Толкину предстояло придирчиво сличить и сопоставить все существующие рукописи, и одна только мысль об этом приводила его в ужас.

Помимо этого, Толкин был до сих пор не уверен, в каком виде следует оформить все произведение в целом. Он склонялся к тому, чтобы отказаться от первоначального обрамления, истории морестранника, которому и рассказывались все эти истории. Но не следует ли подыскать другое обрамление в том же духе? Или достаточно будет просто представить все это как мифологию, что смутно маячит на заднем плане «Властелина Колец»? Кстати, что касается «Властелина Колец»: Толкин еще более усложнил свою задачу, введя в роман нескольких важных персонажей, таких, как эльфийская королева Галадриэль или древовидные энты, которые первоначально в «Сильмариллионе» не фигурировали, но теперь их никак нельзя было не упомянуть. К тому времени Толкин успел найти приемлемое решение обеих проблем, однако он знал: ему еще придется позаботиться о том, чтобы «Сильмариллион» ни в чем, вплоть до мельчайших подробностей, не противоречил «Властелину Колец» — иначе Толкина просто завалили бы письмами с указаниями на несоответствия. Но, невзирая на то, что перед ним стояли все эти устрашающие технические проблемы, Толкин подумывал еще и о том, чтобы пересмотреть некоторые основополагающие аспекты сюжета, изменение которых означало бы, что книгу придется переписывать с самого начала.

К лету 1971-го, после трех лет в Борнмуте, работа наконец-то пошла, хотя Толкин, как всегда, частенько отвлекался на детали, забывая о необходимости выверять общий план. Какую форму, спрашивал он себя, примет данное конкретное имя? А этот вопрос вел к необходимости пересмотра какого-либо аспекта эльфийских языков… И даже когда он садился что-то писать, это, как правило, было связано не с обработкой повествования, а с огромной массой побочного материала, накопившегося к тому времени. Немалая часть этого материала излагалась в форме эссе, посвященных тому, что можно было бы назвать «техническими» аспектами мифологии, такими, как соотношение процессов старения у эльфов и людей или смертность животных и растений в Средиземье. Толкин ощущал, что каждая деталь этой вселенной заслуживает пристального внимания, не важно, будут эти эссе опубликованы или нет. Co–творение сделалось достаточно благодарным занятием само по себе, не имеющим отношения к желанию увидеть свое произведение напечатанным.

Иногда Толкин подолгу просиживал за столом; но в другие дни он вскоре принимался раскладывать пасьянс и переставал даже делать вид, что работает. А потом — сытный обед в «Мирамаре», запитый доброй толикой вина, и что с того, если ему не хотелось после этого браться за работу? Ждали книгу — пусть еще подождут. Ему спешить некуда!

Однако в другие дни он отчаивался, видя, что время утекает, как вода, а книга все еще не окончена. А в конце 1971 года борнмутской жизни внезапно пришел конец. Эдит, которой тогда было восемьдесят два года, в середине ноября заболела острым холециститом. Ее увезли в больницу, и в ночь на понедельник, 29 ноября, через несколько дней тяжелой болезни, она скончалась.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.