Глава семнадцатая …And Everything That Goes With It

Глава семнадцатая

…And Everything That Goes With It

Меня мало заботит, что говорят журналисты. Что они знают?

Черт с ними, если они ничего не понимают!

Что касается прессы, я очень ненавистная для них личность. Но я тоже ненавижу прессу, так что это взаимно.

Я думаю, что с годами научился мириться с этим. Я совру, если скажу, что меня совсем не задевает критика, потому что это задевает всех. Конечно, мне хочется, чтобы все говорили, какой я замечательный, и чтобы всем нравились мои песни, я не возражаю против настоящей, обдуманной критики, но часто люди пишут рецензии на наши альбомы, даже не послушав их. Так устроен мир. Когда-то я действительно приходил в бешенство и рвал на себе волосы, но теперь меня больше не мучает бессонница. Я научился жить с этим. Для того чтобы выжить в музыкальной индустрии, надо иметь сильный характер. Надо быть мудрым и сильным. Надо быть бездушной сукой.

Я не позволяю себе волноваться по поводу прессы. В юности я часто представлял, как выхожу, покупаю газету и вижу статьи о себе, но сейчас совершенно другой расклад, потому что меня волнует только моя музыка. В принципе больше всего я переживаю из-за публики, которая покупает нашу музыку — вот кто заставляет нас двигаться вперед.

Честно говоря, я плевать хотел на критику. Поддержка прессы важна только в самом начале карьеры рок-музыканта. Когда приходит успех, тут уж быть или не быть решают поклонники. Пусть пишут, что хотят. Вы бы удивились, узнав, насколько все преувеличивается и раздувается в прессе, просто чтобы сделать хороший тираж. Я даю им лишь щепотку специй, а они умудряются приготовить из этого гарнир. Я жалею, что так много общался с журналистами, потому что чем больше я раскрывался, тем больше узнавал, насколько болезненно это может быть. Мой стиль жизни и моя безудержная натура были раздуты до немыслимых пределов. Но СМИ насочиняли намного больше того, что я мог им предложить. Я был готов смириться с этим, и от меня зависело, смогу ли я устоять на ногах. Думаю, что смог. Для меня важнее публика. Не критики покупают мои пластинки, не они платят мне деньги, так что пока народ разбирает мои записи, я не должен беспокоиться о критике.

Любого, кто достаточно долго пользуется успехом, нужно щелкать по носу. Это полезно. Невозможно всегда оставаться примерным мальчиком. Я никак не могу смириться с тем фактом, что есть музыканты, которые считают себя такими замечательными. Я думаю, это ужасно. У нас у всех бывают свои подъемы и спады, у каждого свои пределы. Существуют вещи, которые ты просто не можешь сделать. Но я не хочу, чтобы какой-нибудь кретинский критик указывал мне на это. Я предпочту поговорить по-мужски с настоящим музыкантом, который мог бы мне сказать, что я действительно делаю что-то неправильно.

Только настоящий глупец может воображать, что его положение не позволит появиться компромату. Так думать очень глупо. Я всегда знал, что некоторые разоблачения неизбежны. Просто все зависит от того, насколько они ужасны. Мне кажется, большинство из нас знают, что это всегда выбивает. Это то, с чем нам приходится жить.

Это чудовищно. Мне кажется, все, что я сейчас говорю, означает, что я всегда знал, что найдутся люди, которые исподтишка ударят меня — те, которые скажут: «Вылью-ка я на него ведро помоев!» Я всегда знал, что однажды это сделает кто-то из своих. На самом деле я даже удивлялся, что этого не случилось раньше. Я не стану называть имен, но я был страшно обманут в прошлом. С этим тебе приходится жить, и, если ты достаточно умен, в конце концов это делает тебя сильнее.

Думаю, это тоже заложено в человеческой природе, так что я смирился с этим фактом. Многие просто жить без этого не могут. Это человеческая натура.

Чаще всего средства массовой информации предлагают скандальные истории об успешных людях, потому что никто не хочет читать о заурядной Мэри Поттс и тяжелой жизни — бедная девочка! Из этого не сделаешь увлекательного чтива. Но напиши о ком-нибудь известном, знаменитом — вот это будет продаваться; они это знают.

Я первым готов принять честную критику, и, думаю, было бы неправильно, если бы все читали только хорошие отзывы о себе, но, когда видишь несправедливые рецензии, к которым журналисты даже не потрудились подготовиться заранее, это раздражает. Я просто рву подобные публикации.

Откровенно говоря, я не в восторге от британских музыкальных изданий — во многом потому, что они были несправедливы по отношению к нам. Меня бесит, когда какой-нибудь предприимчивый журналист ставит себя выше артистов. О нас имеют неверное представление. Нас часто называют «разрекламированным продуктом». Но посмотрите на нас на сцене, и вы узнаете, какие мы на самом деле. Мы по своей сути — рок-группа. Все это освещение и бутафория нужны лишь для усиления эффекта. Я считаю, мы пишем хорошие песни, и мы хотим исполнять хорошую музыку — не важно, сколько оскорблений мы получаем в свой адрес. Музыка для нас важнее всего.

Когда мы делали свое первое самостоятельное турне, шума вокруг было предостаточно — и никакой поддержки со стороны СМИ. Мне кажется, им нравится самим находить и раскручивать группы, а за нами они просто не успевали угнаться.

Честно говоря, я мало обращаю внимания на это. Пусть говорят, что хотят. Это совсем неконструктивно.

Американские журналисты готовятся к интервью, и те вопросы, которые они задают, производят гораздо лучшее впечатление. Они больше спрашивают по делу. Сразу видно, что они готовились, потому что они задают очень проницательные вопросы — против чего я вовсе не возражаю, — так что то, что там пишут о нас, имеет гораздо больше смысла. Но здесь, в Англии, все сводится примерно к следующему: «Фредди Меркьюри, почему вы перестали красить ногти черным лаком?» Затем следует рецензия на альбом, о котором они не имеют ни малейшего представления, потому что даже не задали ни одного вопроса по существу.

В этой стране заработать за какой-то срок хоть каплю уважения, кажется, просто невозможно, если не сказать больше. Газетчикам нравится думать, что они держат тебя в своих руках. Ну что ж, мы давно выскользнули из этой хватки.

У американцев нет этих предрассудков, и возникает вопрос: если они могут делать свое дело, то почему этого не могут здешние умники? Потому что здешние слишком узколобы. Это самоуверенные идиоты, которые ничему не хотят учиться. Они ничего не хотят слышать. Они думают, что все знают еще до того, как что-то случилось.

Мы не рядовая рок-группа. Мы делали вещи, которых от нас ожидали меньше всего, — и не ради того, чтобы просто это сделать, а потому что это была очередная фаза, которую мы проходили. Некоторым казалось, что мы привыкли к рамкам рока и можем играть только в одном стиле. Мне было очень жаль таких журналистов, бывших настолько недалекими и думавших подобным образом, потому что все, что от них требовалось, — это копнуть чуть глубже и подготовиться чуть лучше, чтобы обнаружить, что же на самом деле представляла собой наша группа.

Возможно, мы разозлили журналистов тем, что, как им казалось, очень быстро пробились. Мы завоевали популярность быстрее большинства групп, о нас говорили чаще, чем о других группах, так что это было неизбежно. Никто о нас ничего не слышал, и вдруг в одну минуту мы возглавили все афиши. Разумеется, все это произошло не так. Мы незаметно проскользнули мимо парней из прессы. На самом деле они предпочитают открывать новые группы до того, как ими заинтересуется публика, но в нашем случае мы успели выйти к публике раньше, чем пресса села нам на хвост.

Пресса с самого начала старается подогнать любую перспективную группу под какой-нибудь стиль, которому, по их мнению, та должна соответствовать. Нас они не любили, потому что не могли понять, к какой категории нас занести. Так же обстояло дело и с Led Zeppelin. Мы просто ломали все стереотипы, мы хотели делать то, что считали правильным, и не хотели соглашаться с тем, что они говорили. С первых дней началось это разногласие. Теперь оно стало обычным делом — нормой. Меня это совершенно не волнует. В былые времена недоброжелательность прессы задевала сильнее. Больше всего меня удручала именно британская пресса, но, думаю, сейчас, я научился это переносить. Мы уже столько лет живем с этим!

Моя личная жизнь закрыта для посторонних. То, что из нее просачивается кое-что, это нормально, я даже сам могу проговориться о чем-то скандальном, но не более того. Пресса всегда настороже — все только и ждут, чтобы поймать тебя.

Недавно в одной статье мои слова были в очередной раз совершенно перевраны. С самого начала пресса писала о Queen то, что сама же придумывала, и это всегда сходило им с рук. Журналистка, написавшая последнюю статью, хотела получить от меня что-то абсолютно сенсационное, но ей не повезло. Я сказал ей прямо: «Что вы хотите услышать от меня? Что я торгую кокаином?» Но ради всего святого, если бы я хотел сделать грандиозное признание о своей сексуальной жизни и наконец-то после всех этих лет грянуть с настоящей сенсацией, неужели же из всех газет мира я выбрал бы для этого The Sun? Это бы не была бульварная газетенка. Черта-с-два бы я так сделал. Я слишком умен.

Это стратегия. Каждый использует то, что срабатывает лучше. Да если бы всё, что вы читали обо мне в газетах, было правдой, я бы сейчас не сидел здесь и не говорил бы с вами. Я был бы слишком обеспокоен своей персоной. На самом деле, если бы это было правдой, я бы уже давно уморил себя, это уж точно.

Средства массовой информации старались расколоть нашу группу с самого начала, с того самого момента, когда к нам пришел успех. Пресса это любит! Похоже, им бы очень хотелось, чтобы Queen распались. Думаю, это тот случай, когда ты только спустя многие годы понимаешь, что они пытаются сделать. Многие из них решили, что нам нужно преподать хороший урок только потому, что у нас хватило смелости взобраться наверх раньше, чем они дали на это добро. Мы всегда были уверены в том, что делаем, так что пресса на самом деле нас не расстраивала. Если мы распадемся, то распадемся, и пресса хочет первой узнать об этом.

С годами я становлюсь хладнокровнее. Честно говоря, я уже об этом не думаю. Меня действительно это больше не задевает — уже нет. Мне два раза насрать, если люди сплетничают или болтают обо мне. Было время, когда я очень переживал по поводу того, что обо мне говорят, и хотел, чтобы меня принимали таким, каким я себя ощущал, но теперь это перешло все мыслимые рамки и за этим просто невозможно уследить.

Сейчас я немного раздражаюсь, если в рекламных целях мои слова не приводятся или приводятся неверно. Когда о тебе дают ложное представление, это способно очень сильно задеть: ты чувствуешь, что этот парень неправильно тебя понял или не сумел соответствующим образом изложить мысль, но ведь люди будут это читать и поверят, что это факты. Такие вещи немного задевают. Но что поделаешь? Иногда ты даешь интервью и говоришь определенные вещи, а потом это все выворачивается наизнанку. Такое впечатление, что проклятая британская пресса особенно в этом хороша. Даешь часовое интервью, а потом получаешь всего один абзац, куда вошли только самые пикантные строчки, и думаешь: «Боже мой, боже мой!» Иногда читаешь свое интервью и удивляешься: «Неужели я старался ради этого?», потому что ничего подобного я на самом деле не говорил. Такое происходило много раз, и я научился жить с этим. Я не принимаю это всерьез. Я уже говорил: было время, когда я думал, что мне это здорово вредит, но нельзя допускать, чтобы это беспокойство овладело тобой целиком. Ты должен отстраниться и смотреть на это более абстрактно. Что я теперь и делаю. Это ведь всего лишь статья!

Я верю людям, а не газетам. Мне не интересны процессы типа «мы против New Musical Express». Думают, что если я больше не даю интервью, то у меня есть предубеждение против прессы. Это неправда. Я не люблю давать интервью, потому что, когда передо мной ставят магнитофон, я просто замолкаю.

Мне кажется, в определенной степени мы удобная мишень для прессы, потому что быстро добились популярности. Но у нас ушло два года на то, чтобы сделать свое представление. Когда слышишь, что ты просто раскрученная выскочка, что у тебя нет таланта и вся твоя карьера — ловко сработанный трюк, это ранит в самое сердце. Я никогда не был в восторге от британской музыкальной прессы. Они обычно предполагали, что мы не пишем собственных песен… тогда как вся идея Queen заключалась в том, чтобы быть оригинальными. Мне совершенно безразлично, что говорят о нас журналисты, — мы нашли свою индивидуальность. Что они знают? Да фиг с ними, если они попросту не въезжают!