Все ли тщетно?
Все ли тщетно?
Я гулял по улицам Сити. Вязовый дворик Темпла[41] — уголок, где мы провели столько незабываемых часов — был разрушен. Уничтожена драгоценная библиотека, где еще совсем недавно мы любовались великолепным убранством зала уникальных собраний конституционных актов. Разрушены прекрасные залы Среднего Темпла, наполненные когда- то шекспировской атмосферой. Постепенно уничтожается древняя непрерываемая традиция — повсюду ужасающие картины разрушений. Вновь пробуждается память о прошлой войне. И все же! Мы устремляемся вперед — дух наш непоколебим.
G. снова пережил бомбардировку в своем собственном доме. Нигде не безопасно, судьба подстерегает за каждым углом. Уютный уголок Кенсингтона — маленькая Франция — напоминающий о французских эмигрантах времен Великой революции, тоже подвергся бомбардировке. Ch. чудом спасся, фасад его дома буквально снесло.
Воздушные тревоги следуют одна за одной. Весь день льет проливной дождь. Сегодня зенитный огонь начался очень рано и был куда сильнее, чем в предыдущие ночи. Когда я бродил по улицам, неожиданно две бомбы упали в неприятной близости от меня. Все поспешили в укрытие. Некоторое время мы пробыли в бомбоубежище с пассажирами такси и прервавшими свои покупки женщинами. Ни малейшего признака поникшего духа — только шутки и смех.
Каждый, кого я встречал, размышляет о том, сможет ли еще Гитлер решиться на вторжение. В июне я был твердо уверен, что он не отважится на десантирование. Бесконечные бомбардировки казались всего лишь демонстрацией силы, не более, или же они были связаны с блокадой. Главные действия, казалось, будут разворачиваться в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Тамошней целью, похоже, была нефть, а также разрушение Британской империи, занятие ключевых позиций; и конечная цель, но не крайняя — это Россия, стремление к которой никогда не покидало нацистов. Они хотели бы положить конец Советскому Союзу и включить его территорию в нацистскую империю.
Сегодня я не совсем в этом уверен. Может быть, эти действия, действительно, демонстрация силы в огромном масштабе, но возможно, что их целью является присутствие части военно-морского флота в Средиземном море, а части — в своих родных портах для того, чтобы послать все подводные лодки для нанесения удара по Великобритании в наиболее уязвимое место дабы уничтожить ее военно-морской флот. В любом случае, то, что сейчас происходит, более не изолированные действия и не "блицкриг" против отдельного врага, а гигантское смешанное предприятие, истинное намерение которого — политическое крушение Великобритании. Это крушение так организовано, что сохраняется возможность для новых политических лидеров, а не для нынешних, заключить так называемый компромиссный мир. Компромиссный мир означал бы победу для Гитлера, победу революции.
В этом изложении несколько строк посвящено нашему глубокому кризису. Должен сказать, что я пытаюсь показать характер соблазнов настоящего времени и характер усилий по их преодолению, руководствуясь своим личным опытом. В такой ситуации, как наша, все является делом личного опыта и просто с ним я имею дело. В настоящее время нет возможности достигнуть психологического равновесия, необходимого для объективного суждения. Объективность также не в моих силах. Личный характер этих размышлений не просто прием, позволяющий прикрыть неадекватную реакцию. В такое время, когда непрерывность исторического процесса кажется нарушенной, восстановление порванных нитей может быть делом отдельных личностей. Долг в обмен на веру в высшее предназначение человека не одобряется в речах публичных ораторов, но это почти что одобрено благодаря личной борьбе каждого, кто всерьез заинтересован преодолеть в себе соблазны нашего времени.
Может быть, эта война станет бессмысленной войной — уничтожением с помощью оружия. Ее оправданием послужит только то, что она является борьбой идей и ценностей, борьбой между двумя мировыми порядками, как гигантская мировая гражданская война. Война, которая в один день закончится великим миром.
Эти две задачи: прояснение внутреннего мира идей и прояснение внешних элементов государства и общественного строя являются предметом нашего обсуждения. Решить обе эти задачи возможно только восстановив демократию. Давайте признаем падение старой демократии! Выявление причин этого крушения и его последствий, а также причин роста тоталитарных сил — первое условие выздоровления. Те, кто предлагал выкинуть за борт весь демократический порядок как ненужный груз, были не правы. Но также были не правы те, кто смешивал этот порядок со слабыми общественными институтами.
Один мой друг спросил меня: пишу ли я продолжение "Революции нигилизма" (или, если привести английский заголовок, "Революции разрушения"). Мне бы хотелось выступить против революции Разрушения с помощью революции Восстановления. Это, конечно, проблема, но если в этом суть революции, не будет ли тут повторения той ошибки, которую мы, молодые консерваторы, допустили в Германии, когда связывали возрождение с революционными методами? Не избежал этой ошибки даже такой выдающийся человек, как австрийский писатель Гуго фон Гофмансталь[42], когда создал идею реакционной революции. Не может быть никакой революции восстановления. Может быть только упорное, утомительное обсуждение каждой отдельной проблемы.
Единственное, чего, в конце концов, нам всем надо желать, так это не победы одной или другой доктрины, той или иной системы мышления, но поддержки каждого полезного человека, каких бы взглядов он не придерживался — социалистических, корпоративных или либеральных в пределах индивидуалистической и либеральной социальной и экономической системы. Это многое запутывает. Также должны быть установлены законодательные ограничения для этой, по существу, либеральной экономической и социальной системы. Причем, их нужно определить не с помощью теоретических концепций, а просто используя два соображения. Первое — по поддержанию должного функционирования социальной и экономической системы. И второе — по улучшению обычных условий существования. Другими словами, многое из желаемого возможно придется решать практическим опытом.
Таким образом, конец этих трудностей и восстановление нашей здоровой политики требует довольно сложного рецепта. Время знахарства и простых средств лечения больше не существует. Нам придется учиться заново и перенимать кое-что у других. Обыкновенная клевета, которая в прошлом была направлена на все чужеродное, сейчас недопустимая роскошь. Снова и снова возникает один вопрос: не имеют ли особые меры того же характера, который мы уже приписали различным процессам, таким как развитие ужасающей автоматизации? Важные централистские внедрения дозволены, как правило, в здоровой работе по принятию реформ, и, таким образом, открывается путь, за которым необходимо будет очень тщательно наблюдать, не приведет ли он нас к тирании.
Среди существующих и необходимых элементов демократии определенное место занимает сфера личной, частной жизни, которую ни в коем случае не должны беспокоить общественные власти, должно быть разграничение внутреннего и внешнего миров. Может быть, нам придется между этими двумя мирами установить более четкую границу, чем она была в прошлом. Это разграничение никогда не должно быть нарушено. Оно совершенно необходимо, если люди не хотят потерять своего характерного облика моральных существ. Также необходимо признать, что внутренняя жизнь стоит и должна стоять на порядок выше внешней жизни.
Старые демократии все еще в состоянии функционировать, потому что они существуют за счет окончательной сублимации внутренних ценностей, за счет превосходства внутреннего мира над внешним. Может быть, это можно выразить иными терминами, но демократии сейчас живут только за счет рутины. В любом случае, невозможно существовать, полагаясь на внешние соглашения, если за их спиной нет уверенности в их правоте и необходимости, и если нет этической базы, способствующей соблюдению этих соглашений с чувством морального долга. Человеческое общество можно поддерживать без принуждения так долго, покуда в его пределах существует общепринятый облик человека. Но возможен ли такой облик человека без божественного указания?
Все, кто принимал активное участие в политической жизни, или те, кто состоял на государственной службе, осознают, что покуда человек занят решением своих практических вопросов, у него нет времени подвергать их серьезным испытаниям, исходя из обычных принципов. Трагикомедия нашей политической жизни заключается в том, что бездна между теорией и практикой непреодолима. С одной стороны, политическая наука теряется в теориях. С другой стороны, практика остается незрелой и неясной, и редко освещается научным суждением или долгим и осторожным размышлением. Знатоки политической игры говорят, что чем больше хорошего для политики, тем больше плохого для общества, потому что мы никогда не поднимемся выше уровня грубого приближения к истине.
Еще более трагично то, что пока политические лидеры заняты задачами руководства, у них нет времени заняться прояснением политической и интеллектуальной ситуации, которая постоянно изменяется. Таким образом, они всегда осуществляют свою работу с интеллектуальным балансом того мира, который уже отстает от времени. Существует вечное разногласие между текущими проблемами, такими, как они есть, и тем, как их понимают политические лидеры. Ведущие государственные деятели и в будущем будут отставать от своего времени, покуда будут находиться у власти, и чем быстрее будет идти развитие критического периода. В конечном счете, они утратят способность к пониманию, тщетно поспешая за уходящим горизонтом проблем. Они мыслят старыми категориями и понятиями. В наше время необходимо переосмыслить наши политические категории. Без этого мы рискуем оказаться в безвыходном положении.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.