Цезарь управляет государством…

Цезарь управляет государством…

…властью законных полномочий

Начиная с 49 года Цезарь постоянно занимал регулярные магистратуры и стал сосредоточивать в своих руках по нескольку должностей, что давало ему неограниченную власть. Он даже получил полномочия диктатора, сначала сроком на десять лет, а затем — пожизненно. Он отказался от ежегодного обновления мандатов и продлил навечно свое положение на вершине государственной власти.

Год — Диктатор — Консул

49 — Диктатор в первый раз (Dictator I), в ноябре[447] (без начальника конницы) rei publicae constituendae causa («для устройства государственных дел») — …

48 — Диктатор во второй раз (Dictator II), в октябре, после Фарсала[448] Начальник конницы М. Антоний — Консул совместно с П. Сервилием Исавриком[449]

47 — Диктатор во второй раз[450] Начальник конницы М. Антоний — …

46 — Апрель: Диктатор в третий раз (Dictator III)[451] Designatus IV (назначенный в четвертый раз), затем на десять лет rei gerendae («для управления делами») — Консул совместно с М. Эмилием Лепидом

45 — Диктатор в третий раз (Dictator III) до апреля[452] Диктатор в четвертый раз (Dictator IV) — до тех пор, пока он не стал пожизненным. Начальник конницы М. Эмилий Лепид — Консул без коллеги (в октябре отказ от этой должности)

44 — Диктатор в четвертый раз (Dictator IV)[453] Между 26 января и 15 февраля провозглашен пожизненным диктатором (Dictator perpetuus) Начальниками конницы назначены: Г. Октавий, Гн. Домиций Кальвин — Консул совместно с М. Антонием Назначенный консул-суффект П. Корнелий Долабелла

В 45 году Цезарь был удостоен сенатом исключительных почестей: он получил право постоянно носить пурпур и лавровый венок триумфатора. Так, будучи в 49 году провозглашен императором во второй раз (imperator iterum), на монетах 44 года он становится императором навеки: Caesar imperator либо imperator Caesar, эту формулировку примет Август, а затем и все последующие императоры-правители. А получив в 45 году диктатуру на десять лет, он вполне естественным образом стал пожизненным диктатором, что и было утверждено постановлением сената, которое было ему вручено 14 февраля 44 года. Подобный титул упрочивал правовую основу его монархии: отныне должностные лица (магистраты) стали просто его уполномоченными, он отдавал распоряжения плебейским трибунам и даже предусмотрел, что, если в предстоящей парфянской кампании с ним случится несчастье, пост пожизненного диктатора унаследует его племянник Октавий, усыновленный им 13 сентября 45 года. Тем самым Цезарь закладывал основы наследственной монархии, которую можно было сравнить разве что с восточными монархиями — от республиканских установлений отходили всё дальше и дальше.

…властью фактической

Император весь в золоте. Еще до того, как Цезарь получил пожизненный титул императора, он командовал тысячами легионеров, преданных ему до последнего вздоха, и они своими победами дали ему возможность накопить колоссальные суммы, которые при необходимости позволяли ему покупать все умы.

Весной 49 года он завладел казной (aerarium), что было разрешено ему постановлением трибунов. Таким образом он получил[454] 15 тысяч слитков золота, 30 тысяч слитков серебра и 30 миллионов сестерциев. В декабре этого же года он изъял из храмов города Рима, и в частности из храма Юпитера Капитолийского[455], хранившиеся там приношения, которые можно было обратить в деньги, — что и позволило ему отчеканить золотые денарии и квинарии типа Pietas с легендой Caesar imp. it.

Подобным же образом и в провинциях Цезарь обирал города и святилища, царей и частных лиц. Он «советовал» приносить дары и во множестве занимал деньги, которые отнюдь не намеревался возвращать. Он накладывал на них контрибуции, реквизиции и штрафы[456], что и вызвало восстание в Александрии. В Азии, Африке, Сардинии и Испании он не раз прибегал к конфискациям имущества отдельных лиц и сообществ. В Италии он пустил с молотка имущество Помпея и его сторонников. В Нумидии он ликвидировал царское имущество Юбы. И все эти богатства[457] давали ему средства для того, чтобы править, и в особенности для того, чтобы ослеплять блеском современников. Прежде всего это означало поразить умы великолепием своих триумфов. 

Цезарь Великолепный. Первые четыре триумфа[458], ознаменовавшие победы над Галлией, Египтом, Понтом и Африкой, следовали один за другим в период с конца августа (конец июня) по конец сентября (конец июля) 46 года. Пятым триумфом в начале октября 45 года была отмечена победа над Испанией. Цезарь предпочитал менять материал, из которого изготовлялись аксессуары для его кортежа: в галльском триумфе это была туя, в египетском — акация, в понтийском — вставки из панцирей черепахи, в африканском — слоновая кость, в испанском — отполированное серебро. Для той эпохи это было неслыханное расточительство в оформлении носилок, на которых несли несметную добычу. Он вывел напоказ знаменитых пленников, таких, как Верцингеториг, малолетний Юба (будущий Юба II),[459] царица Арсиноя, а во время египетского триумфа в сгущавшихся сумерках наступающей ночи он проехал от Капитолия до Domus regia в сопровождении сорока слонов, на спинах которых были укреплены огромные зажженные факелы.

Помимо триумфов, Цезарь устраивал множество пиров и зрелищ. Достаточно вспомнить хотя бы пиршество (epulum) 46 года, когда в двадцати двух тысячах триклиниев было предложено угощение шестидесяти шести тысячам приглашенных. Оно продолжалось много дней. За это время было съедено шесть тысяч миног общим весом более двух тысяч килограммов и каждая группа из девяти сотрапезников (триклиний) получила амфору (20,26 л) фалернского и cadus (38,38 л) хиосского вина. В 45 году Цезарь устроил два пира[460] для народа с промежутком между ними в четыре дня: на столах красовались одновременно четыре лучших сорта вин: фалернское, хиосское, лесбосское и мамертинское.

Одновременно с этим Цезарь организовывал дорогостоящие зрелища. В 45 году он взял на себя издержки по проведению театральных представлений во всех кварталах города и на всех языках. В 46 году он устроил в два раза больше сенсационных увеселений: хоры и балеты, военный танец (пирриха) в исполнении сыновей вельмож из Малой Азии, троянская конная игра с участием мальчиков из знатных римских семейств, состязания атлетов на Марсовом поле, ристания колесниц и коней в Большом цирке[461]. При праздновании освящения храма Венеры-Прародительницы (Venus Genitrix) 26 сентября (25 июля) 46 года он превзошел самого себя, организовав навмахию[462]. На пруду, выкопанном неподалеку от правого берега Тибра, он заставил сразиться четыре тысячи гребцов, разделенных на две флотилии. В Большом цирке он устроил инсценировку сражения, в котором сошлись два войска, причем каждое состояло из пятисот пехотинцев, тридцати всадников и двадцати слонов. В деревянном амфитеатре, построенном по его приказу, состязались гладиаторы. На девять дней Форум стал ареной травли зверей (venationes) в память о покойной Юлии[463]. Звериные травли, устраивавшиеся в свое время Суллой и Помпеем, затмило умерщвление четырехсот львов.[464] Впервые римляне увидели и тавромахию, известную в Фессалии[465]: фессалийцы изобрели искусство убивать быков, подскакивая к ним на пущенном в галоп коне и сворачивая бычью шею, ухватившись руками за рога. Зрителям также был впервые показан жираф[466]. И верх изящества: для защиты зрителей от летнего солнца от Domus regia до Капитолийского холма был натянут полог (velum) из шелка. Такая восточная роскошь не могла не производить впечатление на народ, так же как его не могли не пьянить триумфальные шествия, во время которых вставали картины ключевых моментов Цезаревых побед.

Солдаты тем более охотно участвовали в этом упоении победой, что они получили в свое распоряжение значительную часть захваченной Цезарем добычи, которую он щедро раздавал. Выплатив солдатам и командирам традиционно причитающуюся им часть награбленного, он в 45 году внес в казну 600 миллионов сестерциев.[467] В 46 году он даже расставил в ряд на столах[468] 2822 диадемы, весившие в общей сложности 2414 фунтов золота, и разложил 60 тысяч талантов в звонкой монете. Затем он перешел к раздаче: каждый гражданин получил 10 тысяч модиев (87,50 л) зерна, 10 фунтов (3270 кг) масла и 400 сестерциев[469]. 20 тысяч сестерциев были выданы каждому ветерану, 40 тысяч — каждому центуриону и 80 тысяч — каждому легионному трибуну[470].

И чтобы такая щедрость не покорила армию и плебс?! Теперь можно было рассчитывать на их вечную благодарность и можно было позволить себе все, что угодно. Подобный раздел добычи мог быть только принят без обсуждения. Не желая терпеть ропот некоторых солдат, которые, помимо денежного подарка (donativum), требовали раздач, причитавшихся гражданам, Цезарь отдал одного из недовольных в руки палача. Затем он велел умертвить еще двоих на Марсовом поле в присутствии фламина бога войны и коллегии понтификов. Он велел пригвоздить их головы к стене Regia, где обычно вывешивали только череп Октябрьского коня:[471] монарх не мог терпеть ни малейшей попытки оспорить свои решения. «Credere, obeddire» («Верить и повиноваться») — так Цезарь предвосхитил будущее credo Муссолини.

Цезарь берет под свою опеку государственные институты. Цезарь взял под свое покровительство трибутные комиции, чем сохранил видимость демократии, ибо именно в них испокон веков заседали городские плебеи, состав которых расширился за счет цизальпинцев, ставших римскими гражданами по закону Росция (lex Roscia) 49 года. Цезарь изменил даже место собрания комиций: вместо рощи, в которой они обычно сходились, он в 54 году заложил первый камень роскошного мраморного ограждения, постройка которого закончилась лишь спустя 18 лет после его смерти. Древний овилий (ovile)[472] превратился в Saepta Iulia, Юлиеву Ограду.[473] Это собрание дало ему разрешение сидеть на скамье трибунов и участвовать в их действиях — так уже замаячили на горизонте (трибунские полномочия) (tribunicia potestas) времен Августа.

В то же время Цезарь прибирал к рукам магистратуры, которые постепенно все более попадали под его опеку. Будучи в 49 году диктатором, он председательствовал при выборах магистратов на следующий год, однако при этом кандидатами были только те, чье выдвижение он одобрил. В этом же году отсутствие консула не позволило центуриатным комициям нормально функционировать. Однако уже в следующем году, когда он вторично стал диктатором, обычных магистратов — консулов, преторов, квесторов — уже просто не было. В Риме единолично правил Цезарев начальник конницы, которому помогали плебейские трибуны и эдилы, ибо плебс постановил, что все магистратуры, кроме плебейских, могут быть заняты только в присутствии Цезаря. Вернувшись в Рим, Цезарь сразу же, в октябре (середине августа) 47 года, созвал центурии, чтобы избрать магистратов (консулов, преторов и квесторов) на последние месяцы этого и следующего годов. Таким образом, выборы в центуриатных комициях зависели от его соизволения.

В 46 году, находясь в Риме во второй половине года, он откладывал созыв комиций вплоть до самого своего отъезда в Испанию. Тогда он назначил восемь префектов, которые управляли Городом от его имени. С этих пор магистраты превратились в его марионеток, в людей его партии. После Мунды плебисцит предоставил ему право предлагать людей на все магистратуры, включая те, которые предусматривали выборы в трибутных комициях. Цезарь отказался от этой чрезмерной почести и удовольствовался тем, что назвал имена обоих консулов. Однако накануне своего отъезда на Восток, в начале 44 года, он позволил провести плебисцит, предложенный по постановлению сената (ex senatus consulto) братом Марка Антония плебейским трибуном Л. Антонием, и этот плебисцит поручал Цезарю назначение консулов и передал в его руки половину остальных магистратур[474]. Так были заранее назначены консулы и трибуны 43 и 42 годов, преторы, эдилы и квесторы 43 года. Остальные кандидаты были, несомненно, из числа угодных людей[475]. Таким образом, Цезарь подчинил себе все римские магистратуры.

Чтобы расширить свою власть, он унижал те должности, которые не занимал сам. В то время как сам он в 47 году согласился на свое избрание в центуриатных комициях консулом на пять лет подряд,[476] а в 45 году — на десять лет[477], он сокращал срок полномочий для прочих, кто был облечен этой магистратурой. Так в 47 году Кв. Фуфий Кален и П. Ватиний были избраны только на три последних месяца года[478]. В октябре 45 года, будучи единоличным консулом, подобно тому, как в 52 году им был Помпей, Цезарь после своего пятого триумфа передал полномочия своим бывшим легатам Кв. Фабию Максиму и Г. Требонию.[479] В 44 году он объявил, что в четвертом квартале откажется от должности консула в пользу П. Корнелия Долабеллы.[480] Таким образом, Цезарь заложил основу системы консулов-суффектов[481] еще до того, как ее официально создал Август. Срок консульства сокращается до трех месяцев, а то и до одного дня: однажды по причине того, что утром скончался один из консулов-суффектов 45 года Кв. Фабий Максим, Цезарь до полудня назначил на его место Г. Каниния Ребила[482], который наутро сложил полномочия. Как можно принимать всерьез такую магистратуру, которая была теперь достойна лишь тяжеловесных шуток Цицерона? Во всяком случае, это означало лишить какой бы то ни было значимости высокие амбиции сенаторского сословия.

Еще в большей мере Цезарь понизил престиж младших магистратур, дробя их и увеличивая количество их членов. В 49 году он удвоил[483] число тех, кто должен был занимать должности преторов, эдилов и квесторов в следующем году. В 47 году он учредил на 46 год десять преторов вместо восьми. В отношении жреческих коллегий он проводил такую же «инфляционистскую» политику, увеличив число их членов с 15 до 16, причем это коснулось даже XV viri sacris faciundis![484] В 45 году он велел избрать на 44 год 16 преторов, шесть эдилов вместо четырех (то есть двух курульных, двух плебейских и еще двух хлебных эдилов — ceriales), число квесторов увеличилось с 20 до 40. Его замысел ясен: речь шла о награждении сторонников, которые таким образом могли войти в высшую категорию лиц, занимающих «почетные должности», — ведь эдилы из простых граждан-«квесториев» становились «преториями», а также о том, чтобы обычных преторов сделать «консулярами»[485]. Этим дроблением магистратур Цезарь старался прежде всего изменить состав сената и порядок старшинства внутри него: в результате сенат было проще приручить.

Цезарю сенат представлялся цитаделью помпеянцев, несокрушимым оплотом его врагов. И он воспользовался способом, который в свое время помог Сулле: он ввел в сенат своих людей и нейтрализовал его, превратив в собрание придворных. Уже в 49 году он провел плебисцит о возвращении курульных кресел[486] тем сенаторам, которые, будучи заподозрены в сочувствии к нему, лишились их и были изгнаны Помпеем[487]. В 46 году благодаря своему положению префекта нравов, предоставленному ему после Тапса сроком на три года,[488] он получил возможность изменять состав сената по своему усмотрению. У него был богатый выбор: число магистратов увеличилось, почетные должности замещались в обход обязательного порядка прохождения этапов карьеры. С 45 года Кассиев закон (lex Cassia) позволил ему также по своему усмотрению создавать новых патрициев. Он призвал в сенат сыновей тех, кто подвергся проскрипциям Суллы, представителей всаднического сословия, зажиточных италиков и даже провинциалов, в числе которых были испанцы, как, например, Тиций[489], бывший центурион Л. Децидий Сакса[490] и Л. Корнелий Бальб Младший;[491] галлы, отобранные из элиты Нарбонской провинции, как, например, гельвий Г. Валерий Процилл[492] и воконтий Помпей Трог, а также другие, лишь недавно получившие гражданство[493] и в малознакомой им столице не всегда сразу находившие дорогу в курию.[494] Выбор Цезаря останавливался также на центурионах и младших офицерах и даже на рядовых воинах, отличившихся своей храбростью (например, Фуфиций Фангон)[495], на сыновьях вольноотпущенников и даже самих вольноотпущенниках, таких, как П. Вентидий Басс, бывший погонщик мулов и будущий консул-суффект 43 года.[496]

Ощутимые изменения коснулись не только качественного состава нового пополнения сената, но и количества его членов. От сулланского сената, уже разросшегося с 300 до 600 членов, мы переходим к Цезареву сенату, который в начале 44 года насчитывал 900 членов.[497] Этот раздутый орган власти стал поистине «бесподобной палатой», в которую, как острил Цицерон,[498] попасть было проще, чем в сенат небольшого города Помпеи.[499] Специальный декрет дал Цезарю право восседать в сенате между двумя консулами на курульном кресле, стоявшем выше их кресел, и первому высказывать свое мнение. Для того чтобы фактически председательствовать в этом великом совете (consilium), титул принцепса сената ему был ни к чему. В результате Цезарь сумел без особых сложностей прибрать к рукам две основные сенатские функции: распоряжение финансами и управление провинциями.

Мы уже видели, как он завладел государственной кассой. В 46 году он доверил казну двум своим префектам[500], затем, после восстановления квестуры, он поставил на эти должности бывших преторов, которые на деле стали действовать в качестве префектов принцепса, явившись прообразами будущей имперской администрации. В следующем году Цезарь оставил за собой право назначать триумвиров, отвечающих за чеканку монет (III viri monetales): их число было увеличено до четырех,[501] и за эмиссией денег стали надзирать его собственные рабы[502]. С монет исчезла формула EX S С (ex senatus consulto — по постановлению сената); тем самым сенат лишился последнего свидетельства своих прерогатив[503].

Цезарь от своего лица направлял в провинции военачальников, и жителям провинций оставалось лишь подчиняться их империю[504]. По возвращении Цезаря с Востока собрание плебса предложило ему распределять преторские провинции не по жребию, а по своему усмотрению. Разумеется, это не касалось консульских провинций, однако если вспомнить, что консулы избирались исключительно по рекомендации Цезаря, то можно полностью представить себе весь объем принадлежавшей ему власти. Игра, состоявшая ранее в том, что магистраты договаривались между собой о своих промагистратурах, с этого момента стала невозможной. Один только Цезарь мог раздавать наместничества консулам и преторам, которые сплошь были его ставленниками, а когда он сохранял провинции за собой, то посылал туда представлявших его легатов. В 45 году сенат и плебс предоставили ему свободу единолично решать вопросы войны и мира[505], постановили, что он один должен командовать войсками и распоряжаться финансами. Так Цезарь установил режим абсолютной монархии, во многом предвосхитивший имперский режим, и не случайно именно это имя — Цезарь — стало впоследствии общим именем (nomen), «общим знаменателем» императоров.