ГОСПОЖА ДУ ОБЕРЕГАЕТ ПОКОИ СВОЕГО МУЖА

ГОСПОЖА ДУ ОБЕРЕГАЕТ ПОКОИ СВОЕГО МУЖА

Когда молодая госпожа Ду слышит, как ее муж берет тушь, откалывает кусочек, медленно растирает его на камне, сдерживая глухой кашель, чтобы не напоминать жене о своих больных легких, она изо всех сил старается не шуметь и с величайшей осторожностью проходит мимо его комнаты. Если в колыбельке проснется ребенок, госпожа Ду тотчас возьмет его на руки; если под окном закудахчут соседские куры, отпугнет их камушком или щепкой. Молодая женщина знает, что ее муж занят необыкновенно важным и серьезным делом, для успеха которого требуется полная тишина и покой, - он сочиняет стихи. В это время нельзя думать о том, что в доме кончаются дрова и не осталось крупы на ужин, что прохудилась последняя одежда и протекает крыша. Все эти грустные мысли госпожа Ду как бы берет на себя, избавляя от них мужа, и точно так же, как он утаивает от нее свой кашель, она утаивает свои горести и заботы. Госпожа Ду никогда не жалуется и встречает мужа улыбкой. Она счастлива с Ду Фу, хотя сердобольные соседки сочувствующе вздыхают, глядя, как она сама растапливает печь, отбивает на камнях белье и выплескивает из деревянного корыта грязную воду.

Соседкам не понять, что самая тяжкая работа кажется вдвое легче, когда рядом - любящий муж. В юности госпожа Ду мечтала о замужестве, но ее пугала мысль о том, что придется покидать родной дом. Недаром в «Книге песен» поется о том, как трудно приходится молодой женщине в чужой семье, под присмотром новой родни! А вот с Ду Фу ей совсем не страшно, потому что ее муж - очень добрый. Достаточно увидеть его глаза и улыбку, чтобы убедиться в этом, а теплые и мягкие руки Ду Фу словно обладают волшебной целебной силой. Одно их прикосновение делает госпожу Ду счастливой, заставляет забыть об усталости и болях в пояснице. Казалось бы, совсем недавно они поженились, а между тем уже несколько лет промелькнуло с тех пор, как отзвучали гонги и флейты, сопровождавшие традиционное подношение свадебных подарков, и разукрашенный паланкин доставил невесту к дому жениха. По обычаю, носильщиков паланкина полагалось «подкупить», чтобы они как следует выполнили свою работу, и Ду Фу каждому из них вручил по монете, зато посреди дороги уже его друзья преградили путь экипажу, и тут пришлось расплачиваться родственникам невесты. У ворот новобрачную встречал гадатель, на радость мальчишкам и нищим разбрасывавший во все стороны мелкие деньги, стручки бобов и зерна риса, а затем ее по расстеленным на земле циновкам ввели в дом, заставили переступить через весы и седло (этот свадебный обычай сохранился со времен господства кочевников), и молодые связали вместе два шелковых шнурка - в знак вечного единения сердец и верности друг другу.

Так началась их семейная жизнь - такая же дружная и крепкая, как свадебный узел на шелковых шнурках. В доме отца госпожа Ду овладела грамотой, выучила несколько тысяч иероглифов, поэтому ей понятны стихи мужа и она подолгу слушает из-за бамбуковой занавески, как он читает вслух только что написанные строки. Вот, к примеру, стихи, которые Ду Фу сочинил после того, как на сяньянском мосту, пересекавшем реку Вэй к юго-востоку от Чанъани, увидел проводы воинов, уходивших на битву с тибетцами:

Боевые

Гремят колесницы,

Кони ржут

И ступают несмело.

Людям трудно

За ними тащиться

И нести

Свои луки и стрелы.

Плачут матери,

Жены и дети -

Им с родными

Расстаться не просто.

Пыль такая

На всем белом свете -

Что не видно

Сяньянского моста...

Ду Фу удалось заговорить с одним из солдат, подробно порасспросив, кто он и откуда. Этот рассказ простого воина тоже попал в стихотворение:

И прохожий

У края дороги

Только спросит:

«Куда вы идете?»

Отвечают:

«На долгие сроки,

Нет конца

Нашей, страшной работе.

Вот юнец был:

Семье своей дорог,

Сторожил он

На севере реку,

А теперь,

Хоть ему уж за сорок,

Надо вновь

Воевать человеку.

Не повязан

Повязкой мужскою, -

Не успел и обряд

Совершиться, -

А вернулся

С седой головою,

И опять его

Гонят к границе.

Стон стоит

На просторах Китая -

И зачем

Императору надо

Жить, границы страны

Расширяя:

Мы и так

Не страна, а громада...»

(«Песнь о боевых колесницах»)

Когда госпожа Ду слышит эти строки, она испытывает невольный страх за мужа: не навлекли бы они беду! Ведь нередко случалось, что поэты расплачивались жизнью за невинные намеки, а в стихах Ду Фу осуждаются завоевательные походы самого императора! Правда, поэт отвечает на это, что стихотворение о боевых колесницах недаром названо песней - оно написано как бы от лица простых людей. Правители древности собирали такие песни, чтобы узнавать думы и чувства своего народа. И конечно же, авторов песен никто не наказывал за горькую и суровую правду, потому что считалось: их голос - это голос самого Неба. Вот и Ду Фу решил использовать форму древней песни, чтобы выразить свой протест против неоправданного роста численности армии, против новых и новых рекрутских наборов. Никто не вправе осудить его за это, а уж тем более бросить в тюрьму или казнить. Слова мужа немного успокаивают госпожу Ду, но вскоре ее снова охватывает тревога. На этот раз поводом служит сочиненная совсем недавно «Песнь о красавицах», в которой Ду Фу явно задевает могущественное семейство Ян, в том числе и самого Ян Гочжуна. Поэт со скрытой иронией описывает роскошное пиршество, устроенное семейством Ян по случаю весеннего праздника 753 года:

В день весеннего праздника третьей луны

обновилась небесная синь.

Сколько знатных красавиц столицы Чанъань

собралось у озерной воды!

Госпоже Ду не довелось увидеть эту красочную картину, но благодаря стихам она может представить ее в мельчайших подробностях. Ей даже кажется, что сама она не сумела бы заметить ни ножей с колокольцами, мелодично звенящими в руках придворного повара, ни пурпурового горба верблюда, которым лакомились сестры Ян, ни жемчужных подвесок, обнимающих их стан. Поистине ни единой детали не упустит Ду Фу, словно бы обладающий волшебным зрением и памятью. Его стихи похожи на чудесный свиток, медленно разворачивающийся перед глазами. Или же их справедливо сравнить с парчовой тканью, которую ловкие пальцы вышивальщиц покрыли прихотливым узором. Иногда случается, что вышивальщицы искусно вплетают в узор какой-нибудь тайный рисунок или надпись: их не сразу и разглядишь, настолько умело они замаскированы. Вот и Ду Фу словно бы вплел в узор своих стихов ниточки тонкой и едва уловимой иронии, адресованной семейству Ян. Устами постороннего наблюдателя, затерявшегося в толпе любопытных, поэт осуждает богатство и роскошь, в которой купаются знатные принцессы. Их экзотические наряды и украшения вызывают у него скрытое негодование. Стихотворение заканчивается строками, посвященными Ян Гочжуну:

Наконец он приехал, последним из всех,

на строптивом гарцуя коне.

Занял место свое на парчовом ковре

в павильоне для знатных гостей.

Тополиного пуха кружащийся снег

Опустился на ряску в пруду,

И волшебная птица с узорным платком

промелькнула среди тополей...

Так могуч и всесилен наш первый министр,

что бросает от ужаса в жар.

Берегись попадаться ему на глаза -

лучше спрячься в притихшей толпе.

Не слишком ли рискованный намек позволил себе Ду Фу в этих строках?! «Ян» - по-китайски означает «тополь», но ведь Ян - это к тому же и фамилия Ян Гочжуна. Согласно народному поверью тополиный пух, падая в воду, вызывает цветение ряски. Таким образом, строки Ду Фу «Тополиного пуха кружащийся снег опустился на ряску в пруду» можно истолковать как намек на любовную связь Ян Гочжуна с одной из собственных сестер. Этот намек возник не случайно: в Чанъани действительно поговаривали о нежных чувствах, испытываемых первым министром к принцессе удела Га - титул, пожалованный ей императором, и Ду Фу придал этим слухам форму народной песенки, высмеивающей знатного вельможу и предмет его пылкой любви. Не только строка о тополином пухе, но и следующая строка содержала прозрачный намек того же свойства: волшебная птица богини Сиванму, несущая в клюве платок, издавна служила символом любовного послания. Госпожа Ду порой не узнавала стихи своего мужа, настолько искусно, он перевоплощался в самых разных персонажей. Если «Песнь о боевых колесницах» и «Песнь о красавицах» написаны как бы от лица безымянного уличного наблюдателя, то в цикле «В поход за Великую стену» Ду Фу говорит голосом простого солдата, посланного на войну с племенем туфаней. Вот девятое стихотворение цикла:

Десять лет - я в войсках,

Десять лет прослужил я, солдат, -

Так ужель у меня

Не скопилось заслуг никаких?

Знаю, много людей

Незаслуженных жаждет наград,

Я б сказал о себе -

Но стыжусь быть похожим на них.

Говорят - ив Китае

Дерутся они за чины,

И поэтому здесь

Непрерывная битва идет.

Но не ради наград,

А во имя родной стороны

Тяжесть ратных трудов

Переносит солдат-патриот.

...Наступает ненастный вечер, в окнах темнеет, холодный сырой ветер задувает в щели, а Ду Фу все не выходит из своей комнаты. Госпожа Ду берет теплое верблюжье одеяло, заваривает чашку горячего чая и в нерешительности останавливается перед дверью. Из-за тонкой перегородки слышится голос Ду Фу, иногда прерываемый кашлем. Словно в забытьи, он бормочет стихи, повторяя одну и ту же неоконченную строку и всякий раз замолкая там, где еще не найдено нужное слово. В стихотворении настоящего мастера каждое слово неповторимо, и если в рукописи случайно стерся иероглиф, уже никто не восстановит его. Поэтому приходится искать слова, словно крупицы золота в горной породе. «Юэ» - «луна», «хуа» - «цветы», «сюэ» - «снег». Раньше в стихах Ду Фу было много именно таких слов, но теперь все чаще встречаются другие. «Минь» - «народ», «чжань» - «война», «ку» - «страдание». Может быть, иному знатоку поэзии эти слова покажутся простыми и грубыми, но для Ду Фу они подобны золотым крупицам истинного искусства.

За десять тысяч ли

Ведут нас вдаль.

А в армии,

Как я давно узнал:

Кому - удача,

А кому - печаль,

И знает ли об этом

Генерал?

Я вижу

Вражьих всадников вдали,

Они столпились в кучу

За рекой.

Сейчас я раб.

Но, сын своей земли,

Когда же

Совершу я подвиг свой?

(«В поход за Великую стену»)