Глава 19 ЧУДОМ ИЗБЕЖАВ ГИБЕЛИ

Глава 19

ЧУДОМ ИЗБЕЖАВ ГИБЕЛИ

Получив наш первый и единственный запас припасов от «Альстеруфера», мы поплыли на восток, чтобы исследовать трассу Кейптаун – Фритаун, а также танкерные коммуникации между нефтеочистительными заводами в Вест-Индии и Фритауном. «Альстеруфер» снабдил нас новым самолетом, продуктами, боеприпасами, добавил матросов и помимо всего прочего передал нам почту – первую и единственную почту, которую мы получили за все время своих операций. Также мы взяли на борт троих новых призовых офицеров. Первый до недавнего времени работал в берлинском отделении Трудового фронта. Этот симпатичный пожилой господин не видел моря восемь лет и не находил ничего особенного в том, чтобы появляться в кают-компании в шлепанцах. Я отослал его домой, к нашему обоюдному облегчению. Второй, подорвавшийся на мине при вторжении в Норвегию, был частично годен для службы – при условии, что будет беречь голову от сильного солнца; в связи с этим не вызвало ни малейшего сомнения, насколько он был бы полезен в тропиках – в очередной раз отличился отдел по распределению офицерских кадров. С этим мы тоже расстались. Третьего я сохранил, это был хороший выбор.

В пути мы начали превращать корабль в голландский теплоход «Брастаги», дошли даже до того, что выкрасили в желтый цвет надстройки, но сильное волнение моря заставило нас прервать работу, и только в июне корпус получил должную светло-серую окраску, которая, как мы уже знали из встреч с британскими судами, была не так заметна ночью.

Хотя команда авиамехаников не получила никаких инструкций относительно своего нового самолета, им удалось собрать один из «Аркадо-196», доставленных «Альстеруфером». 1 мая он совершил первый полет, чтобы разведать облако дыма. Летчик сообщил, что облако исходит от корабля, который направляется на юго-восток. Мы шли на всех парах до полудня, однако его так и не заметили, и самолету пришлось вылететь еще на одну разведку. Из очередного донесения Буля следовало, что корабль изменил курс, а мы сами не были достаточно быстры, чтобы догнать его. Новый самолет оказался гораздо более ценным, чем его предшественник. Главное его преимущество заключалось в маленьких размерах, что облегчало его спуск на воду, а также в более высокой скорости и коротком взлете.

4 мая мы встретили «Бабитонгу», замаскированную под голландский пароход «Яспара»; как и «Дрезден», он был отправлен из Сантоса к нам в помощь. Я отослал «Бабитонгу» ждать в точке с координатами 30° южной широты, 15° западной долготы. 13 мая мы достигли трассы Кейптаун – Фритаун, на которой больше года назад заявили права на свою первую жертву – «Сайентиста»; похоже, он приносил нам удачу. Неподалеку от того места, где он был затоплен, показалось другое судно.

– Оно похоже на датчанина класса Марска, – сказал я. – Посмотрим, сможем ли мы обойтись без пушек.

Сигнальщик просигналил ему: «Что за судно? Не пользоваться радиосвязью. Немедленно застопорить ход».

Задвижка сигнального фонаря протрещала послание, но никакой реакции не последовало.

– Разбудите его прожектором, – приказал я. – Не хочу стрелять, если могу этого избежать.

Прожектор также не вызвал никакого отклика. Тщетно вызывая судно в течение десяти минут, я потерял терпение и приказал пустить снаряд над его носовой частью. Корабль сразу же повернул и попытался спастись бегством, поэтому я приказал Кэшу расстрелять радиорубку. Первый же залп вызвал на борту пожар, и через полчаса корабль затонул. Мы подобрали уцелевших из воды и ушли на полном ходу.

Наша последняя жертва оказались не датской, а британской; это был пароход «Рабаул», водоизмещением 5618 тонн, принадлежавший судовой компании «Карпентер оверсиз», приписанный к порту Сува на Фиджи и направлявшийся в Кейптаун с углем и штучными товарами. Допрос выявил причину такой необычной небрежности в его поведении. Вахтенному офицеру было шестьдесят четыре года; потревоженный нашим вызовом, он просто перешел на дальний конец мостика, полагая, что другой парень в конце концов откажется от своих требований.

17 мая мы проникли в самую глубину морских трасс, которые в соответствии с захваченной английской картой были доступны для судов на пути между Кейптауном и Фритауном. Следуя привычке, приобретенной нами в Индийском океане, мы остановили машины и дрейфовали, сберегая топливо. После вечерних песен и последних порций спиртного на корабле установился покой. Ярко светила луна, и видимость была хорошей. Я подумал, что если что-нибудь подвернется, то от нас не ускользнет.

Вскоре сначала один, потом два горба появились на горизонте и выросли в два больших черных корабля, следующих в кильватере друг за другом. Рулевой и сигнальщик доложили о них почти одновременно. Я полусонный стоял на мостике и, едва до меня дошло сообщение, объявил тревогу. Корабли направлялись прямо к нам.

Если и были какие-то иллюзии, что перед нами два больших торговых судна, они быстро рассеялись. Мы вскоре четко увидели треугольные силуэты боевых кораблей, следующих в сомкнутом строю кильватерной колонны на скорости 14 узлов между нами и луной. К счастью, луна светила прямо на нас, делая наш корабль трудно различимым; опасно, когда луна у вас за спиной. Пока мы шли малым ходом на машинах, стараясь, чтобы не были видны искры, и постепенно разворачивались к правому борту противника, силуэты проступили еще более отчетливо. Один из них выглядел как мощный корабль, другой неясно вырисовывался как гигантский прямоугольник – авианосец!

– Это не крейсер, – воскликнул я, – это линкор класса «Нельсон»!

Я с трудом разглядел характерный нос с тройными орудийными башнями. В этот момент на мостике появился запыхавшийся капитан 3-го ранга Лорензен. В его обязанности входило аккуратно записывать все приказы, отдаваемые в бою, для включения в последующий отчет. Ему пришлось подождать несколько секунд, пока его глаза привыкнут к темноте, но, как только он разглядел корабли перед нами, он сразу понял, что это означает.

– Их там два, господин капитан, – выдохнул он, – и будь я проклят, если один из них не авианосец!

Несмотря на серьезность положения, я с трудом мог удержаться от смеха и заметил:

– Действительно, Лорензен, от вас ничто не ускользает, не так ли?

В это время захрипела переговорная трубка из машинного отделения:

– Что там у вас происходит на мостике? Похоже, перед нами два корабля. Вы что, не собираетесь их атаковать?

– Эти два корабля, – ответил вахтенный офицер, – линкор и авианосец.

Корабли противника приближались стремительно, если бы мы не двигались, то они протаранили бы нас. Но вдруг корабли изменили курс и прошли у нас за кормой; никто не осмеливался дышать, время, казалось, остановилось, пока мы ожидали, что они снова изменят курс и направят на нас прожекторы. Однако ничего подобного не случилось. Расстояние между нами было не большее 7 тысяч метров, и в свои бинокли мы могли видеть волну от форштевня линкора. Один снаряд из его 16-дюймовых орудий оставил бы от нас лишь атомы. Мы по-прежнему не решались на полный ход из опасения выдать наше положение искрами, но мало-помалу увеличили скорость и слегка отвернули в сторону. Наконец оба корабля исчезли за горизонтом. Я обратился к экипажу по внутренней системе связи:

– Внимание всем постам! Оба боевых корабля противника сейчас едва видны даже в лучшие ночные бинокли.

Откуда-то из темноты донесся голос записного судового остряка:

– Тогда они должны на мостике пользоваться дневными биноклями, чтобы видеть еще меньше!

Наше напряжение разрядилось взрывом хохота, который пронесся по кораблю.

Мы все еще не отдышались, когда внезапно из трубы вырвался столб пламени, осыпав корабль дождем искр. Раздался вопль: «Остановить обе машины!», но даже когда это было сделано, искры продолжали вылетать из трубы, и мы, затаив дыхание, попеременно глядели то на искры, то в направлении противника. Все, слава богу, было в порядке.

На следующее утро, в воскресенье, горизонт был чист. Я приказал стирать и чинить обмундирование и отслужил церковную службу, вознеся благодарственную молитву за наше спасение. Позже мы узнали, что «Нельсон» и «Орел» следовали из Уолвис-Бея[39] на остров Святой Елены. По правде говоря, я был насторожен сообщением секретной службы, где намекалось на то, что эти два корабля могут оказаться недалеко от Кейптауна.

Прошло четыре дня после нашего счастливого избавления. Мы заметили сухогруз на трассе Кейптаун – Фритаун и решили атаковать его с наступлением темноты. Это был греческий «Хозяин Элиас Кулукундис», идущий без полезного груза из Лиссабона в Мадрас под чартером правительства Швейцарии. Я остановил судно выстрелом из носового орудия и выслал абордажную команду, чтобы исследовать груз и допросить пассажиров-англичан. После того как шкипер подписал обещание не использовать рацию, мы отпустили судно.

День или два спустя мы заметили еще одно судно, а когда к нему приблизились, на судне включили огни в доказательство нейтральности, и мы позволили ему пройти в 3 тысячах метрах от нас; знаки его национальной принадлежности были так плохо освещены, что я не удивился бы, если бы его торпедировала одна из наших подлодок. Час спустя мы услышали, как какой-то корабль вызывает Кейптаун, и выяснили, что это американский «Чарльз X. Крэмп».

24 мая мы обрадовались, увидев, что наш гидросамолет покачивает крыльями, возвращаясь с патрулирования, – это означало, что летчик что-то заметил. Мы тенью следовали за новой целью до наступления темноты, а затем приготовились к атаке. Мы поразили цель первым же нашим залпом, и скоро транспорт был объят пламенем, трубу оторвало, одна из мачт переломилась пополам, а обломки разбитого мостика с плеском падали в воду вокруг судна. При свете огня нам были видны упаковочные клети на палубах, в которых находились самолеты; огонь был таким ярким, что я приказал торпедировать судно; но нам, похоже, никогда не везло с торпедами. Первая не только прошла мимо, но сделала круг и едва не угодила в нас; у второй тоже обнаружился какой-то дефект, в результате чего она по широкой дуге ушла прочь от цели, и только третьей нам удалось по-настоящему повредить корабль. Он затонул за девять минут, оставив множество уцелевших моряков, плавающих среди перевернутых шлюпок и всяких обломков. Это был британский пароход «Трафальгар» водоизмещением 4530 тонн, принадлежавший «Глен компани» из Глазго, направлявшийся из Англии в Александрию с грузом угля и штучными товарами, включая два самолета. Мы подобрали весь экипаж, за исключением двенадцати человек, которые ушли под воду вместе с кораблем.

В это время я получил от Морского штаба сообщение, подтвердившее мои подозрения насчет опасности пеленгации. Берлин получил доказательства, что 5 мая не меньше трех британских вспомогательных крейсеров – «Королева Бермуд», «Алькантара» и «Астурия» – были извещены о местоположении корабля на основе трех коротких сигналов от одиннадцати до пятнадцати групп. Мы также узнали печальные новости о потере линкора «Бисмарк»; покров уныния повис над всем кораблем. Вскоре после этого мы вновь встретили «Бабитонгу», передали своих пленных и назначили ей следующее рандеву в Центральной Атлантике. Некоторое время мы провели, тщательно осматривая и проверяя машины и подновляя краску на корпусе, потом я взял курс на перехват потока морских перевозок, который шел на запад из Фритауна.

Во второй половине июня мы должны были встретить рейдер «Орион», который в то время проводил операции в юго-восточном секторе Атлантики. К середине июля корабль «Комета» под командованием адмирала Эссена, который дошел до Тихого океана по Северному морскому пути, тоже должен был проводить операции в Южной Атлантике. Я вновь стал подумывать о плане переноса зоны боевых действий в Тихий океан. Я рассчитывал вернуться домой в сентябре или октябре, но, поскольку и мой корабль, и мои люди находились в полном порядке, было жалко отказываться от многообещающих перспектив. 16 июня 1941 года «Атлантис» отпраздновал свой 445-й день в море, побив тем самым рекорд, установленный «Волком» в Первую мировую войну; однако мысль о том, чтобы остаться в море еще на шесть месяцев, была невыносима. Я решил позволить этому плану окончательно оформиться в моей голове, после чего обсудить его с моими офицерами.

День или два спустя наш гидроплан заметил еще одно судно, и мы тотчас начали преследование. Как раз перед наступлением темноты мы потопили британский пароход «Тоттенхем» водоизмещением 4640 тонн, который вез ценные грузы для британской армии в Палестине – самолеты, запасные части, обмундирование, тракторы и грузовики. Это было новое судно, построенное в 1940 году, с короткими мачтами, закругленным мостиком и вооружением, состоявшим из орудия калибром 4,7 дюйма, а также легкой и тяжелой зенитных пушек с бронированными щитками.

На рассвете 22 июня в 530 метрах к северо-востоку от Тринидада мы атаковали еще один вооруженный торговый корабль. Они попытались воспользоваться рацией, но наши радисты смогли заглушить их передачу фальшивым сигналом, адресованным в Пернамбуко, который, будучи передан на полной мощности, гласил: «Надеюсь встретить тебя в следующую пятницу. Любовь и поцелуи Эвелин». Противник сделал все возможное, чтобы сбить прицел нашим артиллеристам, уходя на полной скорости и лихо лавируя, чтобы избежать попадания снаряда, при этом все время держась к нам кормой, представляя наименьшую цель. Мы отправляли вслед ему залп за залпом; после сорокового залпа передние орудия прекратили огонь, как это сделало раньше орудие номер 5, – стволы были перекалены и отказывались служить, хотя наши артиллеристы пытались охлаждать их морской водой. Мы сократили число своих залпов, выпуская пару снарядов одновременно, и я уже собирался отказаться от преследования, когда противник, к большому нашему удивлению, застопорил машины и спустил шлюпки. Шкипер управлял своим кораблем так умело, что из 192 снарядов в цель попал только один. Впрочем, позднее выяснилось, что цели достигли четыре. Это был британский пароход «Бальзак» водоизмещением 5372 тонны, направлявшийся из Рангуна в Ливерпуль с грузом риса, отрубей, тиковой древесины, воска и бобов. Забрав с судна несколько мешков с почтой, мы без промедления потопили его, подобрали оставшихся в живых и уничтожили их шлюпки. Этот успех привел общий итог к 21 кораблю, 139 591 тонне и 27 пушкам.

Проведя несколько дней в уединенном месте вдали от всех морских коммуникаций, 1 июля мы взяли курс на точку, лежащую в 500 километрах к северу от островов Тристан-да-Кунья, где мы должны были встретить рейдер «Орион» под командой капитана Вейгера при его возвращении из Индийского океана. Вейгер прежде, как и я, бывший командиром учебного парусного судна, был очень сердит. В течение последних восьми месяцев он был занят совершенно бесплодным рысканьем в поисках судов противника. Его корабль ходил на мазуте, и он все время беспокоился о том, как бы не кончилось горючее. Вейгер никогда не чувствовал той свободы, что я на дизельном «Атлантисе»; «Орион» за неделю сжигал больше топлива, чем мы за два месяца, и кроме того, машины доставляли ему немало хлопот.

Вейгер сразу же принялся объяснять, почему «Атлантис» должен обеспечить «Орион» большим количеством топлива. Поскольку в последние дни несколько транспортов снабжения «Ориона» так и не появились, мы действительно получили инструкции от Морского штаба снабдить судно достаточным количеством (около 700 тонн) топлива, чтобы он добрался домой, и я вычислил, что мы сможем это проделать, не ставя под угрозу наши планы на Тихом океане. Я так и сообщил Вейгеру, но он никак не хотел соглашаться. Сверх этого количества он требовал дополнительно еще 500 тонн, что позволяло бы ему совершить операции без ограничений вплоть до сентября, и у него появился бы шанс оправдать все месяцы своих бесплодных усилий. Я не мог на это согласиться, и ему пришлось удовлетвориться 700 тоннами. Мы расстались 6 июля добрыми друзьями, несмотря на разногласия в вопросе топлива. «Орион» направился на запад, а мы следовали курсом на юг на первом отрезке нашего пути к Тихому океану.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.