ВСТРЕЧА ПОДРУГ

ВСТРЕЧА ПОДРУГ

И плохие дела в житейских событиях и хорошие имеют одну особенность — они со временем заканчиваются. Для наших героинь Лидии Федоровны Ваниной и Зинаиды Сергеевной Журавлевой (Шепитько) военные особенности тоже прекратили свое существование.

После войны в Крюково встретились подруги: Лида Ванина приехала со своим кавалером Малоземовым Виктором Павловичем — в отпуск, а Зина Шепитько — с супругом Вениамином Сергеевичем Журавлевым совсем, рассчитавшись с органами и армией.

Сначала приехала Лидия Ванина. Она родителей не удивила, так как в письмах писала, что встретила человека, которого видит спутником своей дальнейшей жизни. Лида даже прислала фотографию Виктора.

Родители спокойно встретили это известие. А когда пара приехала в Крюково, сделали всё, чтобы сыграть достойную свадьбу.

В ноябре 1945 года появилась в Крюково и Зина со своим супругом Вениамином Журавлевым.

Решили отметить встречу в просторном доме у Ваниных. Пригласили институтских друзей и подруг из группы. Их оказалось совсем мало. Многих забрала с собой в вечность война.

Подняли рюмки и фужеры за память о погибших людях: за отца Зины Сергея Ивановича, расстрелянного немцами в период недельной оккупации Крюково, и за однокурсников, оставшимися на полях сражений.

Потом Зина Журавлева-Шепитько вместо тоста прочла стихотворение Анны Ахматовой, написанной ею в 1942 году в Ташкенте. Читала она здорово, чеканя правдивые и обжигающие мужеством слова поэтессы:

Мы знаем, что нынче лежит на весах

И что совершается ныне,

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесём,

И внукам дадим, и от плена спасём

Навеки!

Навеки! — закричали собравшиеся и подняли граненые стаканы, рюмки и фужеры, что собрали, за эти слова, составившие недавно смысл, стержень, основу их жизни и существования на войне.

Были и смех и слезы, водопады воспоминаний обрушивались на головы встретившихся друзей, анекдоты и тосты за тостами.

Опьяневший, один из бывших студентов Федор Горлов, решил сверкнуть «мудрым» анекдотом. Но компания шумела, разговаривали все и сразу.

— Послушайте, послушайте, — захлопал в ладоши Федор, вызвав на мгновение затишье. — Дружили парень с девушкой. В один прекрасный момент парень предложил девушке выйти за него замуж. Она согласилась, но только с одним условием:

— Я буду уходить от тебя один раз в году.

Парень подумал и согласился.

В скором времени они стали мужем и женой. Жили счастливо. Один раз в году жена уходила на один день. Муж сначала не придавал этому значения, но потом его разобрало любопытство.

И вот настал день, когда жена собирается от него уходить. Муж начинает за ней следить: и видит, как его жена приходит в лес, превращается в змею и начинает шипеть.

Так давайте выпьем за то, чтобы все жены шипели только раз в году и только в лесу!

— Выпьем, выпьем, хоть и говорят, что водка — наш враг. Но кто сказал, что мы боимся врагов! — закричал незнакомый парень, с которым приехала миитовка Вера Соколова.

Сокурстницу Надежду Прохорову опекал за столом ее кавалер с розовым шрамом на правой щеке. Звали его Прохор Приходько. Оказалось, эту отметину солдатского мужества он получил в Сталинграде. Никто из сидевших гостей за столом не был в пекле этого знаменитого города на Волге.

— Расскажите, как там было? — неожиданно задала вопрос Вера Соколова.

— Что может сказать рядовой? Могу сказать только то, что я видел в оптический прицел своей снайперской винтовки, — скромно ответил бывший солдат.

— Шрам оттуда? — кто-то из гостей снова обратился к нему.

— Да, визави промазал! Чуточку не хватило фашисту, чтобы отправить меня к праотцам. Но я его все же добил в тот же день.

Потом он разговорился о том, что некоторые командиры мало заботились о быте своих подчиненных.

— О солдатах надо думать, когда они дух не испускают, — продолжал он длинным монологом. — А вообще грохот канонады у меня до сих пор стоит в ушах, не проходит. В Сталинграде даже собаки не выдерживали орудийного лая. Они только тявкали на непривычные звуки и массово бросались в Волгу, чтобы удалиться от этого ада — переплыть на другой берег реки. В общей могиле вермахта — Сталинграде сгорели надежды Третьего рейха на победу над Россией.

Поразила меня еще одна картина. Мощь нашей контрпропаганды. На немецком языке в момент затишья вдруг наш диктор обращался к немцам с такими словами: «Каждые семь секунд здесь в Сталинграде умирает немецкий солдат!» Потом мощный динамик передавал звук метронома. Я видел реакцию немцев «с близкого расстояния» — через окуляр на карабине. Они затыкали фуражками, пилотками уши, озирались по сторонам, и на лицах появлялась гримаса страха.

Ждал любой пулю-дуру, могущую прилететь в промежутке этих семи секунд.

Войны не понять, не представив движения военной армады: армий, дивизий, полков, но и ее не почувствовать, не узнав жизни, — и окопного, и в городских развалинах обитающего рядового солдата. Что я видел из своего логова-засады — немного земли или бетоннокирпичного крошева или небольшой клочок неба.

А еще я унес со Сталинградской земли такой факт. Перед атакой солдаты кто ножницами, кто ножами обрезали полы шинелей.

— Зачем? — спросили его.

— А чтоб легче бежать.

— Куда? — провокационно задал вопрос очкарик.

— А куда придется бежать — вперед или назад. Все зависит от боя…

Все слушали бывалого солдата с неподдельным интересом.

Зина Журавлева-Шепитько поделилась своими впечатлениями о Дальнем Востоке и Маньчжурии, о злодеяниях японцев, о печальной памяти о секретном отряде № 731 Квантунской армии, готовящейся начать против СССР биологическую и бактериологическую войны…

— Зин, скажи, это как же они могли начать такую пакость, не заразив и себя. Ветры — парни изменчивые, — поинтересовалась Соколова.

— Это их действительно была ахиллесова пята. Территории небольшие, армии соприкасались вплотную. Они замахивались на более крупную операцию против американцев, — нагнетала интерес Зина.

— Каким образом?

— Доставка к побережью США на подводных лодках небольших самолетов и с них распыления заразы. Например, чумных мух, или поднятия контейнеров на определенную высоту воздушными шарами с болезнетворными бактериями. По команде с земли они надеялись подорвать их над большими городами. А сами рассчитывали «улизнуть» домой на подводных челнах.

А вообще края прекрасные, заселить бы их поплотнее, дать людям работу и жилье и там можно сделать рай земной.

Лида рассказала об удивительном бое — музыкальном сражении на одном из участков фронта между нашими специальными пропагандистами и нацистскими.

— Как, как это было, расскажи? — закричали все.

— Просто. Для поддержания психологического состояния своих солдат немцы практиковались давать концерты. Через громкоговорители, установленные на машинах, запускали модные музыкальные мелодии и песни-шлягеры. Однажды я ехала на машине и вдруг услышала песню штурмовиков СА Хорста Вессела «Поднимем выше флаги…»

Кстати, ее написал студент из Берлина Хорст Вессел. В девятнадцать лет он вступил в нацистскую партию, а в 20 лет руководил местным отделением СА. Он был смертельно ранен в драке с коммунистом Альбрехтом Хехлером, ревнивым соперником любовницы Вессела. Геббельс эту патриотическую песню рекомендовал петь в армейском строю. Она вообще была модна в Германии перед войной.

И вот вдруг, как только то ли сила динамика ослабла, то ли направление ветра изменилось, грянул из подлеска наш громкоговоритель песней «Катюша». Песня наша буквально скомкала немецкий шлягер. Фашисты даже выключили свою шарманку и стали слушать мелодичную «Катюшу». Вот тогда я поняла, что мы выиграли этот музыкальный бой. Дорогие мои, если бы вы знали, как же было хорошо на душе в тот момент. Мы остановились и дослушали песню.

Потом на мелодию этой песни был написан наш «Марш авиаторов»

— Товарищи, а знаете, — вдруг встрял очкарик, — этот марш был написан в 1922 году композитором Хайтом. А поскольку германцы, бывавшие у нас, перенимали опыт во всем у Сталина, прихватили и понравившуюся им музыку. Так что это их плагиат. Правда, эта песня была оркестрована по-новому, в стиле вагнеровских оркестровок.

У Вессела — «Сомкнем ряды. Пусть будет выше знамя…», у Хайта — «Все выше, и выше, и выше, стремим мы полет наших крыл…»

Каждый, что-то рассказал интересное и познавательное.

И все пришли к одному выводу, что служили они на войне не ради славы, а чести для…

Вечеринка продолжалась долго. Поэтому приезжим москвичам предложили остаться на ночевку по двум домам: Лиды Ваниной и Зины Шепитько…

* * *

Виктор Павлович Малоземов, выехав в Москву, позвонил на Лубянку по рекомендации своего начальника отдела подполковника Сергеева полковнику Князеву, бывшему начальнику ОКР СМЕРШ армии. Теперь он служил в центральном аппарате ГУКР НКО СМЕРШ СССР.

— Здравствуйте, Петр Викторович! Вас беспокоит капитан Малоземов Виктор Павлович от Павла Федотовича Сергеева, — робко начал офицер. — Я сейчас в отпуске.

— А-а-а! Знаю, знаю. Чего долго молчали?

— Да я за городом живу…

— Ясно. Сможете приехать завтра?

— Да!

— Пропуск будет на вас заказан в бюро пропусков, — Князев сообщил ему адрес бюро.

Прикупив продуктов, Виктор возвратился в Крюково, чтобы на утро снова посетить Москву.

— Ну, что сказал Князев? — поинтересовалась Лида.

— Завтра он меня ждет.

— Отлично. Может, предложит что-нибудь рядышком.

На следующий день ровно в 9.00 он уже был в бюро пропусков, где получил разрешение посетить чекистский штаб. Позвонил Петру Викторовичу.

В ответ коротко, как выстрел:

— Я вас жду!

Нет, для Малоземова он показался настоящим Храмом разведки и контрразведки. Поднявшись на лифте, он нашел нужный кабинет.

— Товарищ полковник, капитан Малоземов по вашему приказанию прибыл, — четко представился офицер.

— Вот вы, какой товарищ Малоземов. Мне о вас много рассказывал Павел Федотович. Я хочу вам предложить службу в центральном аппарате ГУКР СМЕРШ. Вы согласны?

— Да! Сочту за оказание большого доверия ко мне.

Чтобы не последовало больного вопроса, он продолжил:

— Проблема с квартирой будет решена в течение месяца. Поездите с Крюкова. Пусть уж нас простит Лидия Федоровна. Сейчас пройдите к кадровикам и там они растолкуют, как дальше действовать…

Так капитан Малоземов Виктор Павлович стал сотрудником центрального аппарата военной контрразведки и столичным жителем. В обслуживание ему дали подразделения Генерального штаба НКО СССР.

Через месяц он перевез жену, которой тоже предложили продолжить работу в органах государственной безопасности, но в другом подразделении. Приказами запрещалась совместная служба в одном отделе.

Скоро ГУКР СМЕРШ НКО СССР прекратило свое существование и на его месте 15 марта 1946 года появилось новое, не менее грозное название ведомства — МГБ — Министерство государственной безопасности СССР, в котором пришлось Малоземову Виктору Павловичу дорасти до звания подполковника.

Чем же объяснялась смена вывески?

Эта реорганизация свидетельствовала о том, что после Второй мировой войны была окончательно утрачена перспектива «мировой революции». Просматривались признаки «холодной войны». Нужно было думать о безопасности страны. На МГБ СССР возлагались задачи охраны безопасности Советского государства от происков разведок империалистических стран.

Тяжело переживал он внезапный арест своего шефа по СМЕРШу и МГБ в 1951 году Виктора Семеновича Абакумова.

«Как же так могло случиться? — задавал себе вопрос за вопросом Виктор Павлович и тут же пытался на них ответить. — Кому он перешел дорогу? Шептунов из-за зависти и откровенных врагов заимел он много за войну и послевоенный период. Все дела делались и лепились по прямой указке из Кремля. При чем тут Абакумов. На него решили повесить всех собак. Но он мужик тертый и хваткий, не даст себя в обиду. Дай Бог, чтобы вернулся!

Сталин должен понять, что у него сейчас нет никого честнее, справедливее и преданнее, чем Виктор Абакумов. Неужели ему так шептуны застили глаза? Мнительность старого человека — всему вина!

Только так можно объяснить жесткую реакцию на рюминские наговоры».

Подполковник Малоземов был уволен из органов при новом правителе СССР Никите Хрущеве после задержания как очередного «врага народа» Лаврентия Берия летом 1953 года.

Уволили без пенсии как пособника Абакумова и Берии, предварительно арестовав и допросив по периоду его работы в центральном аппарате МГБ СССР.

Для сотрудников органов ГБ это были окаянные дни…

* * *

Пока Лида работала в органах госбезопасности, закончила заочно юридический институт, а Зина со своим мужем Вениамином Журавлевым все же завершили учебу в родном МИИТе и стали инженерами, а потом и ведомственными чиновниками.

Судьбы у мадонн СМЕРШа Лиды и Зины сложились удачными. Как потом, уже с возрастом, Лида Малоземова-Ванина признается своей подруге:

— Чего нам было жаловаться? С войны пришли мы с тобой непо-царапанными. С мужьями хорошими приехали. Вузы все закончили. Детки появились. Хорошие квартиры получили.

— Я согласна с тобой, только никак не пойму одного, зачем нужны были две войны?

— Какие?

— Внешняя и внутренняя, с врагом и с народом, — грустно заметила Зина. — Пока мы с тобой воевали, а потом служили и работали, голов насекли безвинных вон сколько. Сегодня уже не поймешь, где палачи, а где жертвы. Они периодически менялись и меняются ролями до сих пор. Война закончилась, а кровушка льется. Вся наша история — это история войн с народом вельмож, заброшенных на троны, где по наследству, где волей случая, где обманом и коварством.

Им всем хотелось спокойно сидеть на этих самых властных креслах и только наблюдать с кнутом или пряником, как трудятся их подданные, — развивала свою мысль железнодорожница.

— Наверное, Зина, тут фактор наших российских традиций. Страна великая, страна богатая, страна разношерстная. Желающих поживиться ее территориями, хоть отбавляй. Отсюда ЧК на чеку, — пыталась смягчить резкость высказанного подругой Лидия.

— Дорогая, ведь ты сама понимаешь, что я говорю не о том, что ты мне пытаешься сейчас втолковать. Я имею в виду продолжение курса на репрессии. Уже после войны много «дел» наделано. Сомневаюсь, что они чистые. Непокорно-справедливых били и при Иване Грозном, и при Петре Великом, и при политической никудышке Николае Втором, а потом — после революции и Гражданской войны. Ежовщину мы с тобой благополучно миновали, но она, как смола, прилипла к власти. Она в движении. Ее, как эстафетную палочку, подхватили новые политические бегуны и с настойчивостью на какую-то мнимую победу несут к очередному этапу. Скоро дождемся, что половина страны будет пилить лес.

Много писем я получила за это время от родственников из Ярославской области. Два моих брата сидят, за то, что ранеными попали в плен к немцам. За слова, за колоски, за картошку людей трамбуют в воронки. Запустение, пьянство, бандитизм, аморальность гуляют по стране. Где наша культура? Она, и только она может бурлацким способом подтянуть государственную ладью к глубокому руслу.

— А что ты хотела, чтобы после такого вулканического взрыва, каким мне представляется война, повсюду росла травка, были ухоженными грядки и клумбы, стояли добротные дома и в них жили поголовно счастливые бытом люди?

— Нет, я реалистка, но к этому надо стремиться не новыми «посадками», а спокойным созидательным трудом всего народа. Погубят страну грамотность без культуры, выпивка без закуски и власть без совести. Поднялась пена в обществе, развелось много дряни. Реальность бытия — духовный голод. Ты не чувствуешь этого? Помнишь у Маяковского: «Слава, Слава, Слава героям!!! Впрочем, им довольно воздали дани. Теперь поговорим о дряни!» — Зина слова поэта произнесла так громко, словно она их декламировала со школьной сцены или на уроке перед учительницей.

— Управлять таким кораблем, как Россия, всегда было трудно, опасно и с непредсказуемыми последствиями. Вот и наш шеф с тобой Абакумов уже больше года сидит в каталашке. Всей правды мы не знаем, что твориться там наверху. Чувствуется, идут сплошные подсидки. Разве он враг народа? Однако я уверена, что его таковым сделают. А вообще, чтобы жить спокойно, надо быть оптимистом. При другой полярности можно просто сгореть. Понятно, страна в лице правителей порой ошибается. Права она или нет — это наша страна.

— Говоришь, наша, — нет, она ихняя сейчас, после войны, а нашей она снова будет в момент, когда новое военное лихолетье нагрянет на Родину. Вот тогда правители и вспомнят и о вере, и о традициях, и о народе, у которого слезно попросят, чтобы их защитили «братья и сестры» от какого-либо супостата, — надтреснутым голосом высказалась Зинаида. — А вообще я недавно прочитала слова, сказанные аж в 1765 году фельдмаршалом Минихом: русское государство имеет то преимущество перед всеми остальными, что оно управляется самим Богом. Иначе невозможно объяснить, как оно существует.

— А знаешь, кто Бог у России? Это ее Народ. А скорее, многие народы, ее населяющие, собранные разными способами и живущие вместе. Вот они, эти более чем сто двадцать народностей, представляются мне прутиками. Именно их войны собирали в тугой веник, который выметал из ее просторов любую нечисть, любой оккупантский сор.

Развяжем веник и Россия перестанет существовать. Он стянут бечевками из Веры, Спокойствия, Патриотизма и Традиций, — подытожила Лида.

Еще молодых женщин, но увидевших на своем недолго веку, особенно за войну, столько, что другие бы не узрели и за всю свою жизнь, почему-то потянуло на философию…

* * *

Время было интересное. Одни боялись продолжения репрессий, другие наслаждались миром после войны, третьи ожидали перемен, глядя на стареющего вождя, который все реже и реже казал себя на людях.

В 1949 году страна готовилась к 70-летнему юбилею Вождя и Учителя — Иосифа Виссарионовича Сталина. Накануне декабрьского праздника Лаврентий Павлович Берия решил преподнести шефу интересный идеологический подарок от вчерашнего поверженного врага — бывшего императора созданной японцами Великой Маньчжурской Империи — Маньчжоу-Го с населением более 30 миллионов человек (северо-восточный Китай. — Авт.), на территории которой располагались части и подразделения Квантунской армии, нависающей над Дальневосточным подбрюшьем Советского Союза гигантско-опасным японским мечом. Звали императора — Пу И.

Незадолго до создания Маньчжоу-Го он принял клятву поклонения предкам при жертвоприношении. В ней он уповал на внешнюю помощь в борьбе с врагами. Понятно, кто были его друзья и враги. Покровитель — японцы, противник — россияне.

И вот, что он писал Сталину из нашего заточения:

«Для меня высшая честь писать Вам настоящее письмо…

Я пользуюсь вниманием и великодушием властей и сотрудников лагеря. Здесь я впервые начал читать советские книги и газеты. Впервые за 40 лет жизни я прочел «Вопросы ленинизма», «Краткий курс истории ВКП(б)».

Узнал, что СССР — самая демократическая и прогрессивная страна в мире, путеводная звезда малых и угнетенных народов…

Ваше гениальное предвидение в книге об Отечественной войне о неизбежном крахе фашистской Германии…

В прошлом я просил об оставлении меня в СССР, но до сего времени нет ответа. У меня одинаковые интересы с советскими людьми, я хочу работать и трудиться так же, как советские люди, дабы тем отблагодарить за Ваше благодеяние».

Сталин внял мольбам бывшего императора, и «благодеяния» вождя выразились в том, что он передал своего пленника другому вождю, теперь всего Китая, — Мао Цзе Дуну. Из советского плена его переместили в китайский.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1945 года вводится высшее воинское звание в Вооруженных Силах СССР — Генералиссимус Советского Союза. На следующий день, 27 июня, по предложению Политбюро ЦК ВКП(б), оно было присвоено И.В. Сталину в ознаменование исключительных заслуг в Великой Отечественной войне. Кроме того, Иосиф Виссарионович был награжден орденом «Победа», и ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Из воспоминаний современников, вопрос о присвоении звания генералиссимуса обсуждался несколько раз. Сталин дал согласие после того, как хитро вмешался Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, заявивший:

— Товарищ Сталин, вы маршал и я маршал, вы меня наказать не сможете.

— Хм, а ведь правда…

А вот воспоминания другого военачальника — Маршала Советского Союза И.С. Конева. Когда решался вопрос о присвоении этого звания, Сталин недовольно ворчал:

— Зачем это нужно товарищу Сталину? Подумаешь, нашли ему звание! Чан Кай Ши — генералиссимус, Франко — генералиссимус… Хорошая компания…

Но в конце концов согласился.

После этого началась эпидемия написания портретов Сталина в форме генералиссимуса.

Мне вспоминается праздничный концерт в Красном уголке паровозного депо станции Сарны Ковельской железной дороги в 1947 году. Открылся занавес, и зрителям предстал портрет во весь рост Сталина. Местный художник Вакуленко изобразил его в серо-голубой шинели с золотыми погонами генералиссимуса. На голове фуражка. В правой руке он держал черные лайковые перчатки. На зрителей «отец родной» смотрел с приятной улыбкой.

Юрка, мой друг из детства, сидевший рядом, вдруг обмолвился:

— Вот окончу десятый класс и поступлю в военное училище и, может, тоже приеду в Сарны в такой форме.

Он после школы действительно окончил военное училище, но завершил службу майором или подполковником на Дальнем Востоке, так и не став генералиссимусом.

* * *

Старость и старики — это неизбежный процесс жизненного финала. Старость — это когда человек каждый день чувствует на два-три дня старше, это когда на отдых требуется больше времени, чем на то, чтобы устать.

Сталин, все чаще уединялся на Ближней даче, которую как-то назвал «островком уюта», хотя она была островом, окруженным смертью. Здесь он уже перестал завидовать и начинал сожалеть. Закат приближался частыми простудами, стремительно падала сопротивляемость организма. Он часто вспоминал молодость, встречи с женщинами после смерти двух жен — Екатерины Сванидзе и Надежды Аллилуевой. Вспоминал теплом Лепешинскую и Давыдову.

«Да, чем ближе к закату, — говорил он сам себе, — тем длиннее тень воспоминаний. Стареть скучно, но это единственный способ жить долго».

И вот он решил встряхнуть стариной, поменял режим жизни: еще недавно он ночами работал, «свет кабинета сталинского окна» долетал до окраин. Теперь он по ночам устраивал ночные застолья с баньками, «горьким и кислым чаепитием», анекдотами, а иногда и плясками. Соратники после нервного рабочего дня должны были ехать в гости к старцу, который в случае отказа мог и ужалить, считая такое уклонение слабостью здоровья или игнорированием приглашения.

Он смотрел на своих собутыльников и ужасался изменениям на их лицах:

«Как быстро поддались возрасту мои подчиненные! Не прошло и десяти лет, как постарели они, неужто и я такой, а я ведь старше их?! Мне кто-то давно сказал, что старость начинается тогда, когда все женщины начинают казаться красивыми. А и вправду мне часто кажется, что в этом доводе есть сама истина, мне кажется, что все бабы по-своему для меня красивы. Значит, я старею? Нет, не верю, это брехня».

Дети, Светлана и Василий, практически выросшие без матери, постепенно отбивались от влияния отца, занятого государственной службой.

Отец не заметил, как они выросли. Дочь закончила десять классов. Потом исторический факультет МГУ. Понравилась филология — и она уже учится в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС. Защитилась — получила звание кандидата филологических наук.

Хрущев об отношения Светланы с отцом, если верить ему, напишет со временем:

«Отношения Светланки с отцом складывались сложно. Он любил ее, но выражал свои чувства оскорбительным образом. Он проявлял свою нежность так, как это делает кошка по отношению к мышке. Вначале он травмировал душу ребенка, позже — девушки, а еще позже — женщины, ставшей матерью. Результатом всего этого явилось постепенное возникновение у Светланки психического расстройства».

На Новый год в 1952 году в присутствии многочисленных гостей отец преподал дочери не жесткий, а жестокий урок, когда она, уставшая, не захотела танцевать в кругу его старых и пьяных соратников. В ответ на ее отказ отец схватил дочь за волосы и дернув, затащил плачущую в круг. Она еще больше разрыдалась из-за такого оскорбления.

В 17 лет Светлана увлеклась 39-летним Алексеем Яковлевичем Каплером. Об этом узнал отец.

— Мне все известно! — гаркнул он… — Твой Каплер — английский шпион, он арестован!..

— А я люблю его! — ответила Светлана.

— Любишь! — опять взорвался отец и нанес две горячие пощечины.

Отойдя в сторону и переживая за этот акт грубости и невоспитанности, он решил апеллировать, обратиться за поддержкой к няне:

— Подумайте, няня, до чего она дошла! Идет война, а она занята б…

Каплер провел в заключении десять лет.

Студенткой Светлана вышла замуж за Григория Морозова, по другим данным, Мороза — сына коммерческого директора парфюмерной фабрики в Москве Иосифа Мороза, выходца богатой еврейской семьи из Могилева. Когда брак его сына состоялся, старший Мороз стал распространять слухи, что он «встречается со Сталиным», «бывает в Кремле» как «старый большевик», «профессор», т. е занимался «жульничеством».

В феврале 1948 года он был арестован по обвинению в «клеветнических измышлениях против главы Советского государства». По довольно-таки суровому приговору Особого совещания при МГБ ему «впаяли» 15 лет. Бывшего свата Сталина освободили в апреле 1953 года по распоряжению Берии.

Сам Сталин был убежден, что Григория Морозова-Мороза подставили Светлане. Позже, когда она вышла замуж за Андрея Жданова, отец ей сказал:

— Сионисты подбросили тебе первого муженька.

Сталин также возмущался тем, что его бывший зять — Григорий Морозов-Мороз проигнорировал каким-то образом войну, не убыл на фронт, а «прокантовался» в Москве.

* * *

Не все нормально обстояло и со службой Василия Сталина.

Как-то придя домой, супруг Лидии Федоровны — подполковник Виктор Малоземов поделился секретом. Он был в числе обслуживавших воздушный парад в Тушино летом 1952 года.

— Лида, а Васька Сталин спивается. Уже многие открыто об этом говорят. Вчера командующий дальней авиацией Руденко и главком ВВС Жигарев отстранили пьяного Василия от командования парадом в Тушино.

— И правильно, машины вверху и люди внизу. Случись что-нибудь — кровавое месиво, — заметила супруга.

— Но послушай, как дальше развивались события. Василий приплелся пьяным на традиционный прием после парада. Там присутствовали Сталин, соратники, руководители ВВС. Мы его не пускали, но он прорвался и направился к банкетному столу. Уставшего Сталина неведомая сила, нет не подняла, а заставила вскочить из-за стола. И он взревел:

— Что это такое?

— Я отдыхаю, — ответил Василий, намекая, что он отстранен от полетов и может расслабиться по своему усмотрению.

— И часто ты так отдыхаешь? — снова с гневом послал этот вопрос, словно стрелу в сына, отец.

Ответа не последовало. Василий нагнул голову, очевидно ища округлого ответа.

— Часто, — сказал Жигарев.

— Да пошел ты на х…Тишина спрессовалась до состояния «черной дыры». Все взоры теперь устремились в сторону Сталина: ждали, как он отреагирует на хамскую выходку сына.

— Вон отсюда, — взревел вождь.

— Ну и что, Витя, он подчинился?

— Да.

— Наверно снимут со всех должностей?

— Конечно. Хотя всякое может быть.

Но всякого не случилось.

В 1952 году самый молодой генерал-лейтенант авиации Василий Сталин был снят с должности командующего ВВС Московского военного округа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.