В 16-й АРМИИ

В 16-й АРМИИ

Ветераны говорят, на войне юность взрослеет быстро. Война — это несчастье в увеличенном масштабе. Всё видится крупнее и яснее. Лида это поняла с первых общений с фронтовиками, в том числе и с теми, кто участвовал в гражданских сшибках двадцатых годов, ветеранами войн, которые обучали её на кратковременных курсах.

Один из преподавателей, старый чекист, на одной из лекций заметил, что процесс обучения проходит не только для того, чтобы слушатели четче представляли фронт своей деятельности, а скорее для безопасности секретоносителей. Посылать людей на войну необученными бойцами — значит подставлять их обстоятельствам и даже предавать своих учеников. Война на таких неучей охоча.

Поэтому Лида постигала все азы секретного делопроизводства, которые ей должны будут встретиться в боевых условиях. Два курса института, сносное знание немецкого языка, умение достаточно быстро ловить четырьмя пальцами клавиатуру печатной машинки помогали ей в учебе. И вот занятия завершены. Лубянка направила её в одно из соединений Западного фронта, в состав которого входила теперь уже легендарная 16-я армия, руководимая К.К. Рокоссовским, о котором ходили легенды, стянутые обручем правдивости, о том, что этот генерал жалеет жизнь простого солдата не в пример другим командирам высокого ранга. Это потом о нем скажут, что Рокоссовский — Суворов Великой Отечественной войны.

В августе 1937 года его репрессируют по подлому доносу. Командира 5-го кавалерийского корпуса, стоящего в Пскове, надуманно обвинили в связях с польской и японской разведками. Его вызвали в Ленинград якобы на совещание командного состава и по пути в северную столицу арестовали в купе. Он достойно перенес более чем двухлетнее следственное заточение. Его пытали, выбили передние четыре зуба. Молотком стучали по пальцам ног, сломали ребра, но он ничего не подписал, не стал лжесвидетельствовать ни против себя, ни против других. В 1939 году его дважды выводили на расстрел. Стреляли холостыми…

В 1940 году Рокоссовский был реабилитирован и восстановлен в Красной Армии. После такого жеста милосердия маршал до конца жизни носил в кармане пистолет. Однажды его спросила дочь Ариадна, зачем он таскает с собой оружие? Рокоссовский не задумываясь, ответил:

— Если за мной придут ещё раз, я им живым уже не сдамся.

В начале Московской битвы основные силы 16-й армии Рокоссовского попали в Вяземский «котел». Окруженные немецкой броней наши воины сражались отчаянно. Однако управление 16-й армии, передав войска 19-й армии, успело выйти из окружения. Пришлось собирать «новую 16-ю армию», в которую попали перехваченные войска на марше: отдельный курсантский полк, созданный на базе Московского пехотного училища им. Верховного Совета РСФСР, 316-я стрелковая дивизия генерал-майора И.В. Панфилова и 3-й кавалерийский корпус генерал-майора Л.М. Доватора. Вскоре под Москвой была восстановлена сплошная линия обороны. Завязались упорные бои.

И вот после всех этих суровых испытаний, когда в середине 50-х в период развенчания культа Сталина на одном из банкетов изрядно подвыпивший Никита Хрущев подошел к маршалу и попросил написать пасквиль на Верховного Главнокомандующего, Рокоссовский свысока посмотрел на низкорослого, новоиспеченного вождя и тут же в непривычной для него жесткой манере ответил:

— Сталин для меня святой.

Взбеленился партийный босс и на следующий же день без всяких объявлений и объяснений снял великого полководца войны Маршала Советского Союза, дважды Героя Советского Союза К.К. Рокоссовского с должности заместителя министра обороны СССР. Его кабинет занял генерал Москаленко, участвовавший в захвате и расстреле Берии. Константина Константиновича даже не пустили в кабинет забрать личные вещи. Разве это не дикость, насаждаемая партийным волюнтаристом?!

Ну, это всего лишь небольшое отступление, обстоятельств которых не дано было знать Лидии Федоровне Ваниной в то время. Многих их даже не было в природе, их родит другое время и другие люди.

* * *

Не успела Лида Ванина попасть в родные края, 16-я армия погнала противника на запад.

Хотя со временем она прочтет в мемуарах, писанных 5 марта 1948 года ее бывшим командующим, оценку тех событий в родных краях:

«В связи с прорывом обороны на участке 30-й армии и отхода частей 5-ой армии, войска 16-ой армии, сражаясь за каждый метр, в жестоких боях были оттеснены к Москве на рубеже: севернее Красная Поляна, Крюково, Истра, и на этом рубеже в жестоких боях окончательно остановили немецкое наступление, а затем перейдя в общее контрнаступление, совместно с другими армиями, проводимое по замыслу товарища Сталина, враг был разбит и отброшен далеко от Москвы».

Зима 1941–1942 годов показала, что немца можно бить и крепко бить, если продуманно к этому подойти. Ставка ВГК подошла творчески для того, чтобы навсегда отогнать от столицы фашистский «Тайфун» и в конце концов развеять его агрессивную мощь и силу. И опять это сделал Рокоссовский, только на территории Белоруссии в ходе блестяще проведенной операции «Багратион», где окончательно добил «тайфунников».

Это он послал в Москву на «парад», а точнее, на прогон по улицам столицы остатки разгромленной им группы армий «Центр», поставив точку на мечте Гитлера «Тайфуном» разметать, снести с лица земли российскую и советскую столицу.

В особом отделе НКВД молодую секретаря-машинистку Лидию Федоровну Ванину оперативники встретили уважительно. Начальник отдела майор Сергеев Павел Федотович собрал по этому случаю личный состав и представил новую сотрудницу. Отдел был боевой. В его арсенале имелись и разоблачения шпионов, и активно работающая зафронтовая агентура, и даже наклевывалась одна серьезная радиоигра. Сброшенная на парашютах тройка агентов Абвера была «достойно» встречена военными контрразведчиками. Правда, двое предателей застрелились, когда почувствовали, что попались в засаду. Пойманный же связист изъявил желание сотрудничать с органами госбезопасности.

Осваиваться молодой сотруднице долго не пришлось. Она хорошо помнила слова притч, рассказываемых набожной матерью о пользе труда. И вот они стали всплывать, прорисовываться, когда что-то не получалось или получалось с трудом: ленивцы бывают скудны, а трудолюбивые приобретают богатство, от всякого труда есть прибыль, а от пустословия — только ущерб, плод добрых трудов славен, и корень мудрости неподвижен и прочие. Эти обращения за советами к матери приходили и в коротких тревожных снах, и в уголках быстро сменяемых блиндажей, и в чистом поле и лесах.

Оперсостав был доволен секретаршей: грамотная, боевая, печатала быстро, достаточно глубоко разбиралась в немецком языке. Однажды ей принесли найденный документ у одного задержанного. Перевела его тут же, практически с листа.

Начальник отдела это оценил и стал при допросах «языков» привлекать её к переводам.

— Лидия Федоровна, не могли бы вы помочь развязать язык нашему пленному, — обращался только в такой форме он к секретарше.

Павел Федотович и подчиненным запрещал обращение по имени, говоря, что Ванина такой же сотрудник, как и все они.

Это было под Сухиничами. Ввели сухощавого, с обветренным лицом и потухшими глазами немецкого обер-лейтенанта.

— Was ist Ihr Name? — спросила Ванина.

— Mein Name ist Kurt Stoltz, — ответил военнопленный.

— Где вы служили, — поинтересовался Сергеев.

Лидия Федоровна перевела вопрос своего начальника, адресованный Штольцу.

— Я немецкий офицер, верен присяге Гитлеру, а потому не имею права разглашать секретные данные.

— Вы уже не офицер, а военнопленный, задержанный как оккупант на нашей земле, — перевела Лидия Федоровна реакцию своего начальника на ответ фашиста. — Вы теперь будете отвечать по нашим законам как захватчик, а поэтому есть смысл отвечать прямо на поставленные вопросы военным командованием воющей с вами армии. На ее стороне — правда и победа.

— Германскую армию вам не одолеть. Это временный ваш успех под Москвой. Скоро мы покажем истинно арийскую силу.

Однако надолго арийского духа Штольцу не хватило. Скоро он признался, что являлся штабным офицером одного из полков 336-й пехотной дивизии группы армий «Центр». С каждым вопросом ответы пленного становились все конкретнее, обширнее и ярче. Обрисовывалась схема расположения частей противника и направление возможного главного удара. Результаты допроса Штольца докладывались вышестоящему военному командованию через особый отдел армии.

После того как начальник отдела Сергеев Павел Федорович отправил обобщенную справку по Штольцу, он подошел к секретарше и поблагодарил ее за качественно выполненную работу.

— Спасибо вам, Лидия Федоровна, за помощь. Раскололи мы с вами крепкий орешек. Две работы сделали быстро: и переводчицы, и машинистки. Повезло отделу с таким приобретением.

Лида засмущалась, покраснела и прореагировала, как обычно реагируют чистые и честные люди безо всякой ложной скромности, которая бывает так же гнусна, как и тщеславие. Вместе с тем она не подделывалась под естественность и не напускала на себя простоту, как это делали довольные собой, своими поступками и недурными действиями иные люди, встречавшиеся ей по жизни.

— Павел Федотович, чему училась, то и пригодилось, по-другому тут нельзя было действовать, — ответила секретарша и снова зарделась.

— Молодец!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.