БЛОКАДА

БЛОКАДА

Зинаида Шепитько осталась в Ленинграде с заболевшей теткой. Племянница не могла бросить одинокую родственницу — прокурора района Ольгу Николаевну Панову, младшую сестру матери, которая очень её любила. Мужа, офицера-танкиста, она потеряла на Халхин-Голе. Детей у них не было, и вот осталась она одна-одинешенька больная с племянницей. Выздоровела она, как тут же захворала Зина. Да так сильно болезнь схватила в свои горячие клещи, что нередко племянница впадала в забытье. Температура прыгала до сорока. Теперь тетушке приходилось выхаживать свою спасительницу.

А тем временем летом 1941 года на Ленинград шла группа армий «Север» общей численностью пятьсот тысяч человек, под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба. Немецкому вояке прусского происхождения поручалось уничтожить части Красной Аармии, расположенные в Прибалтике, развить наступление, захватить все военно-морские базы на Балтийском море и к 21 июля овладеть Ленинградом.

9 июля был занят Псков. На следующий день немцы прорвали фронт и пошли на Лугу. До северной столицы оставалось чуть более полутора сотни километров.

30 августа пал крупный железнодорожный узел Мга, после чего последняя железная дорога, соединяющая Ленинград со страной, или как ее называли ленинградцы, Большой землей, оказалась в руках у немцев. А уже 8 сентября 1941 года гитлеровцы захватили у истока Невы город Шлиссельбург, окружив Ленинград с суши. Началась 871-дневная блокада Ленинграда.

Желания у фашистов были прожорливые. В тезисах немецкого доклада «О блокаде Ленинграда» от 21 сентября 1941 года говорилось:

«Сначала мы блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и авиацией…Весной мы проникнем в город… вы везем всё, что осталось живое, в глубь России или возьмём в плен, сровняем Ленинград с землей и передадим район севернее Невы Финляндии».

Но были и другие обращения к городу. Сталин дал указание, во что бы то ни стало удержать город. Поддержали город и вечные наши недоброжелатели — англичане. На сей раз Британская радиовещательная компания обратилась к гражданам Ленинграда. Обращение прозвучало 8 сентября 1941 года. Зина слушала это сообщение, не отрываясь от репродуктора — круглой «бумажной тарелки».

«Слушай, Ленинград! Говорит Лондон…Лондон с вами…Ленинградцы, помните! В ответ на бомбы, сброшенные на ваш город, сбрасываются бомбы на столицу неприятеля. Победа за нами. Да здравствует Ленинград!..»

Горожане начались готовиться к осаде. Люди бросились изымать свои денежные накопления из сберкасс. Уже за несколько часов был выбран весь денежный запас по городу. И в то же время мало кто верил в блокаду, но по старой привычке запасались хлебом на сухари, солью, спичками, сахаром, мылом, мукой, крупами. Стремительно стали расти цены на продукты питания. Даже по официальным данным спрос на эти продукты в некоторых районах превысил пятьсот процентов.

Возвращаясь в дом, Ольга Николаевна с прокурорским образом мышления сокрушалась:

— Как же так получается, что люди не понимают, что своими действиями они рубят сук, на котором сидят…

Зина внимательно слушала тетю. Часто задавала вопросы, получая вразумительные ответы на некоторые особенности жизни в Ленинграде. Знала она и о безобразиях на складах хранения неприкосновенного запаса продовольствия города. Она не раз ставила вопрос перед руководством района о непригодности помещений, не соблюдении требований санитарного надзора, порче неприкосновенного запаса. Так, комиссия, в которую была включена и она, зафиксировала, что из-за течи воды с потолка подмочены мешки с сухофруктами, сливочное масло покрылось плесенью, рис и горох заражены клещом, мешки с сухарями разорваны крысами, покрыты пылью и пометом грызунов.

По материалам проверки, в которой участвовали и чекисты, Управление НКВД по Ленинградской области подготовило донесение с грифом «совершенно секретно» на имя секретаря Ленинградского горкома ВКП(б).

Во время массированной бомбежки города 8 сентября серьёзно пострадали Бадаевские склады. По Ленинграду поползли слухи, что во время пожара на складах сгорели «стратегические запасы продовольствия». Фактически были уничтожены трехсуточный запас сахара и примерно полуторасуточный запас муки, то есть текущие запасы.

Ольга Николаевна знала другую тонкость: город жил на привозных продуктах, питаясь, что называлось, «с колес». Никакого серьёзного запаса продовольствия в Ленинграде в принципе не существовало.

* * *

Зина стала задумываться над дальнейшей своей судьбой. Сидеть, сложа руки при таком пожаре в стране, она не могла, прекрасно понимая, что в ближайшее время ей Москвы, а тем более Крюкова, не увидать. Слушая сводки Совинформбюро по радио и получая более конкретную информацию от тёти, она понимала, что фашисты берут столицу в клещи, чтобы потом создать кольцо и затянуть огненную петлю на ее горле. В декабре ей стало известно, что в Крюков ворвались немцы.

«Как теперь там живется моим родным, — вздыхала Зина. — Отец, если не попал в ополчение, мог остаться в поселке. Он прямой по натуре и может взбрыкнуть против «нового порядка» оккупантов. А у них разговор короток и заканчивается часто пулей».

— Ольга Николаевна, я поправилась, не могу сидеть у вас на шее. Путь в Москву заказан. Хочу на фронт, — посодействуйте.

— Тебе ещё надо немного окрепнуть. Подожди малость, — разберусь с обстановкой. А вообще у меня есть хорошие друзья в Управлении НКВД. Поговорю с одним начальником, может, найдем тебе работу.

А жизнь в городе с каждым днем ухудшалась…

Есть смысл привести строки из писем, изъятых военной цензурой Управления НКВД по Ленинградской области. Сейчас они рассекречены управлением ФСБ по Санкт-Петербургу.

«…Жизнь в Ленинграде с каждым днем ухудшается. Люди начинают пухнуть, так как едят горчицу, из нее делают лепешки. Мучной пыли, которой раньше клеили обои, уже нигде не достанешь».

«…В Ленинграде жуткий голод. Ездим по полям и свалкам и собираем всякие коренья и грязные листья от кормовой свеклы и серой капусты, да и тех-то нет».

«…Я был свидетелем, когда на улице у извозчика упала от истощения лошадь. Люди прибежали с топорами и ножами, начали резать лошадь на куски и таскать домой. Это ужасно. Люди имели вид палачей»…

Подобные факты, даже более страшные, были известны Ольге Николаевне.

Не всё, конечно, о критической обстановке в городе она рассказывала племяннице, но то, что тетя приносила на кончике языка, повергало Зину в уныние.

Однажды она пришла радостная.

— Зиночка, завтра я тебя отведу на собеседование.

— Куда?

— В Управление НКВД.

— Для чего?

— Хотят познакомиться. Подойдешь — предложат работу…

Так Зинаида Сергеевна Шепитько стала сотрудницей военной контрразведки. После соответствующих курсов ее направили работать в установку, а затем секретарем в особый отдел НКВД одного из соединений Ленинградского фронта…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.