1948 год

1948 год

20/I-48

Год начался как было в войну. То в Совмине, то у Кобы. Само собой Спецкомитет. Вопросы идут потоком, и так день за днем. Если не подобрал людей, все, начинаешь зашиваться. Теперь у всех на первом месте экономика, а у меня все сразу на первом месте. Считается, половину времени я должен заниматься Ураном. А я одну половину Ураном, другую половину нефтью, третью половину строительством, а четвертую половину всем остальным. Даже культурой.

До войны наша внешняя политика была простой. Все страны были чужими. Теперь целый пояс своих, но не всегда разберешь, свои или в бок смотрят. Раньше у Кобы были иностранцы только из Коминтерна, а сейчас идут косяком по государственным делам. И товарищи, и господа.

Коба занимается ими сам и привлекает только Вячеслава. У меня все равно времени не хватило бы, а все равно обидно. Кобе сказал в Сочи, что я и с иностранцами могу, он посмотрел, говорит: «Ты не дипломат. Мне говорят, материшься много».

Я говорю: «Не много. И если матерюсь, так со своими. А с чужими я буду вежливо».

Он говорит: «Хватит вежливого Молотштейна. Он даже чересчур бывает вежливый».

12/II-48

Коба злится. Снова неполадки с югославами. Сейчас они в Москве, тут же болгары[138]. Единства нет, а просто горлом не возьмешь. Коба сдерживается, но сегодня рассказывал и не сдержался.

Большая политика, большие нервы.

27/II-48

По Сверхбомбе идут материалы разведки. Нет еще Бомбы, а надо думать о Сверхбомбе. Можно ох…еть.

Полностью готов проэкт Постановления по Волгодонскому Водному Пути. Направляю Кобе. Строить будет Жук[139]. Но сказал ему, что другие работы с него не снимаем. Старый кадр, а работает как молодой. Закваска тридцатых годов.

10/III-48

Теперь часто собираемся у Кобы по реактивным снарядам и реактивной авиации. Реактивная авиация очень нужна. Англичане уже добились хороших результатов. Надо усилить. По реактивным снарядам пока больших успехов нет, больше взрываются, чем летают. Немецкие прототипы не удовлетворяют.

Георгий[140] не может вести дело самостоятельно, приходится влезать и здесь. По моему Спецкомитету он все делает со мной, и по своему Комитету тоже все делает со мной. Не может опереться на людей по-настоящему. Лучше бы отдать Устинову[141].

На совещании у Кобы понравился Королев[142]. Надо пригласить к себе, поговорить подробнее.

20/III-48

Очень подвел Борис[143]. Придется вызывать в Москву и разбираться[144]. Очень не ко времени. Он мне нужен там, на Урале, дело он хорошо продвинул. Придется вмешиваться. Тут и Абакумов[145] хочет выслужиться, и Вознесенскому[146] невтерпеж. С чего бы? Может, у него были с Борисом конфликты в войну или позже?[147]

1/IV-48

Первое апреля. Говорят, день дурака. Значит, большой праздник. У нас дураков хватает. Вчера Коба собирал творческую интеллигенцию. Как раз к празднику.

3/IV-48

Весь вечер 1 апреля просидел у Кобы. Начали с Виктора[148], он занял пять минут, написал уже вторую записку в ЦК по еврейскому комитету. Сплошные фразы. Сионизм, проповедь национализма. Коба спрашивает: Ваши предложения?

Виктор говорит: Разгонять.

Коба сказал, подумаем.

А разгонять надо.

Дальстрой[149] проваливается, снижают об’емы добычи. А нам надо золото и кобальт. Олово само собой. Долго говорил с Сергеем[150]. С ним были Никишов[151] и Цареградский[152], жмутся, стонут, много трудностей.

А резервы у них есть, я так и сказал. Коба тоже ставит вопрос ребром, но Никишова надо менять. Сработался. Жалко. Но там как ни крути не сахар. Особенно для первого лица.

10/IV-48

Ну, заср…цы! Даже хорошие ребята. Раз просили и снова просят построить немцам коттеджи рядом с Москвой[153]. Потом немцев мы отпустим, а кому коттеджи? Хитрецы! Сказал и написал Завенягину, пусть подберут немцам из имеющегося жилья рядом с работой.

Да, ребята хотят жить хорошо. Работают много, но не то, что мы в молодости. Завенягин почти мой ровесник, тянет много, но ему так положено. Твой участок, тяни. У меня их сразу сколько, а тяну.

Строить надо много. Американцы строят при атомных заводах удобные поселки с хорошими жилыми и коммунальными зданиями. Нам надо строить так же. Кроме бомбы у Атомной энергии может быть много направлений для народного хозяйства, так что эти заводы будут работать долго.

Мне стукнуло 49. Уже пять лет как веду дневник. Дневник это так называется, каждый день записывать не могу, и не надо. Хочется с кем-то поговорить, а с кем я поговорю кроме себя? У Серго свое, у Нино свое, с остальными за день так наговоришься, уже глаза не смотрели бы. И не поговоришь по душам. Все равно свернет на дела.

В прошлом году в отпуску вырвался с ребятами на рыбалку. Везде свои, кого пригласил из Тифлиса, старых знакомцев, наловили рыбы, костёр. Уха. Ордынцев[154] и Саркисов[155] пели. И все пели. Я вспоминал, как варили уху с Кобой. В такие минуты отдыхаешь сразу за год. Но сколько тех минут?

Коба уже месяц официального приема не ведет. Выглядит устало. А скоро очередное стояние на трибуне[156]. Стало традицией, и вроде не отменишь. А может и стоило бы.

Два американца опубликовали статью «Когда Россия будет иметь атомную бомбу?»

Коба прочитал, посмотрел на меня, спрашивает: «Когда Россия будет иметь атомную бомбу, товарищ Берия?» Говорю «Намного раньше, товарищ Сталин, чем пишут эти два заср…нца».

Посмотрел, сказал: «Американцы-заср…нцы. Хорошо. Поживем, увидим. Шуруй быстрее».

Действительно, 16 марта 1948 года в журнале «Look» была опубликована огромная статья инженера-атомщика из фирмы «Келлекс корпорейшн» Джона Хогертона и эксперта по экономике СССР Эллсуорта Рэймонда с именно таким названием.

С одной стороны, откровенность статьи в отношении многих конкретных деталей атомного проекта США была на удивление большой. Обстоятельным был и анализ возможностей науки и экономики СССР с позиций Атомного проекта.

С другой стороны, в статье утверждалось, что «1954 год, видимо, является самым ранним сроком, к которому Россия сможет осуществить проект, подобный нашему собственному хенфордскому заводу (по получению плутония. — С.К.), и произвести достаточно плутония для того, чтобы она могла создать атомное оружие». При этом авторы статьи уже были осведомлены, что русские получали из США разведывательную «атомную» информацию и пользуются помощью немецких атомщиков.

В 1948 году статья в переводе с английского была издана в СССР отдельной книгой.

15/V-48

В ЦРУ будет создано Управление Координации Политики. Будет активно работать против нас. Штат пока не определен, но не меньше 100 человек[157]. Коба считает, это серьезно. Андрей, Георгий тоже. Вячеслав поддакивает, но не видно в нём желания много работать. Похоже, начинает выдыхаться. А Лаврентию нельзя, Лаврентий должен делать Бомбу и остальное.

Из Америки пришли новые материалы по дейтериевой бомбе. Это уже Сверхбомба и пишут, что она возможна. Будет нам координация политики. Мы им все больше мешаем, они берутся на нас всерьез. Что ж, не в первый раз. Но хреново.

Справка публикатора

Проводя хронологический анализ записей дневника, я обратил внимание на любопытную деталь — отсутствие какой-либо «дневниковой» реакции Л.П. Берии на создание Израиля.

Создание Государства Израиль было провозглашено 14 мая 1948 года, а уже 15 мая 1948 года СССР признал его де-юре. Даже США вначале признали Израиль только де-факто.

История отношений СССР и Израиля неоднозначна, но всегда освещалась (или, напротив, не освещалась) крайне смутно и тенденциозно в ту или иную сторону. Поддержка Сталиным Израиля вначале — факт. Отказ Сталина от поддержки Израиля с течением времени — тоже факт. Не углубляясь в эту коллизию, просто отмечу, что она, похоже, мало волновала Берию, и это показательно.

12/VI-48

Игорь и Борис[158] доложили, что пущен котел. Все расчеты оправдались, теперь будут набирать мощность. Когда будет полная мощность, доложу товарищу Сталину[159]. Это уже успех. Без дураков.

22/VI-48

Только что вернулся от Кобы. Союзники ввели новую марку отдельно от нас. Нам придётся делать то же[160]. Решили заблокировать их сектора в Берлине[161]. Коба был взбешен. Союзники ведут дело к расколу Германии. Это для нас дополнительные расходы, а ресурсы нужны дома. Я считаю, нам была бы выгодна единая Германия. Коба тоже думает также (так в тексте. — С.К.). Жалко, с Америкой это нереально. Не пойдут, им нужен в Германии контроль, а не мир.

27/VI-48

Одно к одному. Тито ведет себя недопустимо[162]. Англичане умеют добиваться своего и работать с людьми. В Греции Тито нам уже портачит. Значит, снюхался с Лондоном. Его туда всегда тянуло. И разведка подтверждает. Но открыто он с англичанами шуры-муры водить не сможет, народ не даст. А с нами тоже рвет. И тут ничего реально сделать нельзя.

Меня бы устроил нейтралитет Тито, но Коба рассчитывал на успех в Греции и теперь о Тито и слышать не хочет. Говорит, он его долго уговаривал, письма писал, а он заср…нец юлит с Карделем[163]. Так что уговорить Кобу сдержаться нельзя, будет идти на крайние меры[164].

Жалко.

31/VIII-48

Умер Жданов. Узнал на заседании Бюро[165]. Пришлось все свернуть. Собрались у Кобы. Это меняет всю ситуацию. Андрей и Георгий не ладили, но Андрей хорошо выравнивал и сглаживал разногласия. С Ленинградом всегда было неровно, за Ленинград можно было не бояться при Кирове. И потом при Жданове. Теперь снова пойдет хренотень. Как не хочется лезть в склоку, а она сама растет. Заедаются господа.

4/IХ-48

Похоронили Андрея. Коба через пару дней уезжает в отпуск. Разрешил отдохнуть тоже. Сказал, будущий год будет для него и меня очень трудным.

Вместо Жданова ввели в Политбюро Косыгу[166]. Алексея вместо Андрея. Косыга парень хороший, но Андрея заменить не сможет. Андрей был фигура, разбирался в большой политике. Без него будет трудно, крепко поддерживал.

13/IX-48

Жук[167] жалуется на плохие поставки для Волгодонстроя, просит вагоны и прочее. Им не хватает. А кому хватает? И так приходится консервировать. Где строим, где сворачиваем. А Волгодонский канал нам надо построить в срок. Закольцуем все моря, это крепко пригодится на будущее. Разберемся с Атомной энергией и сразу станет легче, будем строить промышленность и жилье.

Жук или выдыхается, или его надо подкрепить по должности. Жалуется на Павлова[168]. Я ему сказал: «Плохо дерешься за свои права, а права у тебя есть». Отматерил и Круглова[169]. Пусть активнее жмет на Жука и Рапопорта[170], и сам не спит.

А Павлова надо к еб…ной матери снять и отправить на пенсию. Хватит, поработал. И старик уже.

5/XI-48

Королев провел успешный пуск. Теперь мы имеем хоть какую-то ракету, но немцы умели (очевидно, «имели». — С.К.) ее четыре года назад. Надо ускорять. Особенно по защите Москвы.

Капица полмесяца назад[171] направил письма Вячеславу, обещает защиту от Атомных бомб. Написал не мне, а «товарищу Молотову», а знает, что эта епархия моя. Просит, чтобы об этой работе знал только Вячеслав. Он что, дурак? Первый раз обращается в Правительство? Он что, не понимает, что его письмо тут же уйдет Кобе, мне, Георгию по кругу.

Вячеслав рад стараться, разослал всем[172], кому не лень. Сейчас Игорь[173] по моему запросу ответил, что это все х…йня. Теперь Капица будет нудить, требовать проверки, комиссий и т. д. Делать ему нечего. И вроде умный человек Капица, а ведет себя как дурак. На что люди время тратят. Мне бы его заботы.

1/XII-48

Американцы окружают базами и будут окружать. По авиации они нас крепко обогнали. И англичане тоже, приходится копировать. Значит, надо нажать на ракеты. Устинов[174] жмется, хоть и молодой, а большие обязательства брать не хочет.

А Королёв[175] не боится. И сидел[176], а не боится. Молодец! Ракеты у него начинают летать, но малая дальность. Нам надо до Америки. Чтобы боялись. У вас базы, а у нас ракеты, не суйтесь.

Коба сомневается, потянем мы и ракеты и Бомбу. Он увлекся реактивной авиацией. Но вроде поддерживает и ракеты. Георгий[177] не хочет злить Кобу, наперекор не идет. Хруничеву[178] тоже лишнюю заботу брать не хочется. Кобу беспокоит защита Москвы, а тут лучше всего делать локаторы и ракеты. Немцы крепко здесь продвинулись. Надо и тут их использовать, как можно. Великий народ, хоть мы его и побили.

14/XII-48

Коба считает, надо построить большой порт в районе Игарки и протянуть железную дорогу от Салехарда до Игарки. Сложная задача и очень дорогая. Весь район заболочен, тяжело[179]. Железная дорога там не помешала бы, но за эти деньги можно настроить много чего там, где сейчас нужнее[180]. Но с Кобой становится тяжело спорить. Особенно сейчас, когда он отдохнул. За что мне это наказание?

29/XII-48

Сложный вопрос, когда дело касается государственного интереса и личного. Вячеслав снова попал в переплет. Опросом Жемчужину[181] исключили из партии. Для Вячеслава это сильный удар и я его понимаю. Но Полина это заслужила. Я сейчас думаю, как мне повезло с Нино[182]. Несмотря на все она меня никогда не подведет. И характер не тот, и вообще все не то.

А Кобе тоже не повезло. Надежда[183] была путаным человеком, и преданности в ней не было. Вроде любила Кобу, а не любила. Себя любила, но тоже не по людски. Меня не терпела. Светлана[184] тоже в нее, не в Кобу. Нино это моя опора была и будет. И надо расстаться, и не могу расстаться[185]. Душа сломается. Как вспомню ее босую, худенькую, юную.

Вот так и проходит жизнь. Другие живут, а я руковожу.