ВОСХОЖДЕНИЕ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

ВОСХОЖДЕНИЕ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ

Испытание славой… Наверное, всем, кому выпадал большой успех, приносивший широкую популярность, довелось проходить через это. Общее внимание, поздравления со стороны даже незнакомых людей, безусловно, волнуют, льстят тщеславию. Невольно появляются мысли о какой-то своей исключительности, забывается, что в достижении успеха была и доля удачи.

Сейчас, конечно, трудно утвердительно говорить о том, что подобные чувства испытывал Саша Алехин по возвращении в родную Москву. Но шумные ликования гимназии, где он сразу возвысился в глазах не только товарищей, но и преподавателей, сердечные рукопожатия с радостными возгласами в Московском шахматном кружке волновали. Наиболее близкие товарищи горели желанием прийти в комнату Александра Алехина в Никольском переулке, чтобы воочию увидеть и даже потрогать большую, с двумя ручками, прекрасную вазу, пожалованную царем. Она возвышалась на столе рядом с расставленными шахматными фигурами и часами. Позднее вазу переставили на подзеркальник. Она будет постоянно находиться здесь вплоть до переезда Алехиных в другой дом.

Привлекало внимание гостей и красивое свидетельство, удостоверяющее, что ваза является призом Имени Их Императорских Величеств. Ну и, разумеется, всем хотелось услышать от Саши подробности о Международном Шахматном Конгрессе в память М. И. Чигорина.

С большим интересом встречались отзывы шахматных авторитетов, выступавших в печати по итогам состязаний.

Много позже, в 1956 году, маэстро и журналист Савелий Тартаковер, проживавший в 1909 году в Австрии и разделивший тогда в Санкт-Петербургском международном турнире 11–12-е места, писал: «…уже тогда, как участник и победитель Всероссийского состязания, Алехин выказал ту волю к победе, ту целеустремленность, которая характеризовала его всю жизнь и которую отнюдь не следует смешивать с простым честолюбием…» Вполне вероятно, что нечто подобное Александр и тогда слышал от старших коллег.

В общем, было отчего закружиться голове шестнадцатилетнего гимназиста. Он уверовал в пробивную силу инициативы, в свое редкое комбинационное зрение, и то, что почти в любой ситуации можно найти спасение, и в какой-то мере ослабил самокритичность. К тому же он вновь забыл о том, что между соревнованиями необходим отдых.

Вскоре после возвращения из Санкт-Петербурга, уже в конце марта 1909 года, Александр включается в весенний турнир Московского шахматного кружка. Он проходил с ноября 1908 года в помещении Политехнического общества в Малом Харитоньевском переулке. Но игра не шла, соперники не робели и против Алехина стояли накрепко. В итоге Саша вынужден был довольствоваться пятым местом с 6? очками из 10 партий. Его обошли хорошо знакомые партнеры-первокатегорники: 1-й приз завоевал А. Гончаров, 2-й — В. Розанов, 3-й — Н. Целиков и на 4-м месте был П. Селезнев.

Свою неудачу Алехин перенес стойко. 14 мая 1909 года, когда Московский шахматный кружок заканчивал сезон, в консультационной партии, играя вместе с А. Селезневым черными фигурами, он одержал победу над Д. Павловым и В. Розановым.

Удивительно, что в это же время Саша вознамерился возобновить заочную игру и записался сразу в два турнира по переписке: XVII турнир журнала «Шахматное обозрение» и II турнир, организованный князем Ф. Шаховским. Правда, довольно скоро он осознал опрометчивость этого решения и выбыл из заочных соревнований. Не потому, что назревал скверный результат, — из турнира журнала «Шахматное обозрение» он, например, вышел, имея 7 побед и 1 ничью без поражений, но в связи с отсутствием времени на столь длительное соревнование.

1909 год знаменателен для Александра Алехина дебютом в шахматной журналистике. Он начинает активно сотрудничать в журнале «Шахматное обозрение», который в 1909–1910 годах являлся единственным шахматным изданием в России. Редактором-издателем журнала был известный общественный деятель, шахматный журналист и композитор Павел Павлович Бобров. Его неиссякаемой энергии можно было позавидовать, — он успевал повсюду: будучи секретарем Московского шахматного кружка, выступал одним из инициаторов проведения крупных турниров и организаций гастролей ведущих шахматистов, подготовил три шахматных литературных сборника, издавал журнал и вел шахматные отделы в ряде периодических изданий. И, что не менее важно, — П. П. Бобров способствовал выдвижению многих талантливых шахматистов. В то время ему было 47 лет, и он сразу же увидел в лице молодого мастера глубокого аналитика, обладающего литературными способностями.

Уже в № 79–82 журнала «Шахматное обозрение» (январь — апрель 1909 года) были опубликованы примечания А. А. Алехина к семи партиям из Всероссийского турнира любителей. В четырех из них комментатор играл сам. Примечания к проигранной им партии с Д. Данюшевским он написал вместе с партнером.

В № 83–86 (май — август 1909 года) печатаются комментарии А. А. Алехина еще к пяти партиям. Его аналитические примечания к партиям публикуются и в последующих номерах «Шахматного обозрения».

Одновременно с этим Александр прокомментировал 14 партий Всероссийского турнира любителей для готовившегося к печати сборника «Международный Шахматный Конгресс в память М. И. Чигорина». Это прекрасно исполненное в полиграфическом плане фундаментальное издание, пожалуй, и по сей день является непревзойденным.

Примечательно, что среди партий, к которым написал примечания Алехин, есть две — с П. Романовским и Д. Данюшевским, в которых он потерпел поражение. Уже тогда он не видел ничего зазорного в публикации проигранных им партий. Редкая самокритичность, стремление к объективности всегда были присущи Александру Алехину в шахматном анализе.

Летом 1909 года, после окончания занятий в гимназии, Саша отдыхал вместе с домочадцами в подмосковной усадьбе Прохоровых, находившейся в Покровском-Глебове, на берегу реки Химки (ныне на этом месте один из каскадов прудов Химкинского водохранилища). А тогда тут начинался красивый смешанный лес с аллеями и родником неподалеку, который и сейчас дарит людям прозрачную, особого вкуса воду. Длинный деревянный рубленый дом Прохоровых стоял на берегу Химок. В центральной части здания было три этажа, да еще наверху крытая обширная терраса с обзором во все стороны. От этой доминанты, как крылья, направо и налево, здание постепенно снижало высоту постройки — сначала до двух этажей, затем одного. Крыша в ряде мест завершалась конусообразными небольшими башенками, а окна в доме были широкими, распахнутыми навстречу очаровательной природе. На этой подмосковной даче жила летом не только многочисленная родня Прохоровых. Сюда нередко приезжали отдыхать специалисты Трехгорной мануфактуры, а в воскресные и праздничные дни — дети из приюта. Детвору привозили с Пресни на подводах, накрытых поверх сена толстыми одеялами. Здесь они гуляли, купались, играли, получали подарки.

Но вот 20 июля 1909 года сюда пришла скорбная весть — на семидесятом году жизни скончалась Анна Александровна Прохорова, вдова основателя «Товарищества Прохоровской Трехгорной Мануфактуры», бабушка Александра Алехина. Это была тяжелая утрата для всех родных и близких, — властная, но и душевная женщина была как бы стержнем всей семьи и всего фабричного дела. Ее последние дни жизни прошли в имении Алехиных «Красная долина», находившемся в Землянском уезде Воронежской губернии. В последний путь на кладбище Новодевичьего монастыря ее провожала огромная толпа. Для Саши Алехина смерть бабушки была большим горем, — она всегда относилась к нему с нежностью, добротой.

На семейном совете было решено отправить Сашу в Крым, с тем чтобы он там, сменив обстановку, отвлекся от тяжких мыслей. В конце августа Алехин выехал в Севастополь. Любовался морем, вживался в неторопливый ритм южного города. И тут, естественно, нашлись любители шахматной игры. Состоялся небольшой турнир при трех участниках. Александр выиграл все партии, — и у П. А. Омелянского, и у В. Е. Карпова. Как потом шутили товарищи Алехина, то была первая его гастроль.

Когда Александр вернулся в Москву, то узнал, что Московский шахматный кружок вновь перекочевал в другое помещение. Теперь его приютило «Собрание служащих в кредитных учреждениях Москвы», арендующее здание театрального типа на Малой Бронной улице, дом № 4. (Ныне этот дом вошел в ансамбль перестроенного в советские годы здания Московского драматического театра на Малой Бронной.) Владелец здания московский купец М. С. Романов имел рядом с ним, на углу Тверского бульвара, еще один большой жилой дом, где квартировали врачи, артисты, музыканты, чиновники.

Старший брат Саши — Алексей — был избран кандидатом в члены комитета Московского шахматного кружка. Помимо соревнований кружка, он без устали играл в турнирах по переписке и взял подряд четыре первых приза. Так что при встрече братьям было о чем поговорить, а заодно и показать какие-то партии или фрагменты из них.

17 ноября 1909 года они оба включились в турнир, в котором участвовало 12 членов кружка. Первый приз взял Александр Алехин, на втором месте был Василий Розанов.

Вслед за этим соревнованием последовал традиционный «зимний» турнир Московского шахматного кружка при 9 участниках. Первый приз вновь завоевал Александр Алехин, одержавший 7 побед и проигравший лишь одну партию второму призеру П. Урасову. Очень неудачно выступил Алексей, сумевший сделать только 4 ничьи. Любопытно, что братья принципиально отказались играть партию между собой. В связи с этим каждому из них поставили в таблице результатов по минусу, что было равноценно потере очка для обоих.

За свою жизнь Александр Алехин немало сил отдал популяризации шахматной игры в самых разных странах: выступал с лекциями, давал сеансы одновременной игры. А начало было положено 19 февраля 1910 года в Московском шахматном кружке, где Александр провел свой первый сеанс одновременной игры. Вот как об этом сообщалось в № 91–92 журнала «Шахматное обозрение»:

«Наш молодой маэстро впервые пробовал свои силы в подобного рода игре, и первый же опыт оказался блестящим. К сожалению, по недостатку места (большие залы Собрания в этот вечер были все заняты), сеанс проходил в маленькой комнате, где с трудом удалось поместить 22 партии (желающих играть было больше). Из них г. Алехин после 3 часов 25 минут игры выиграл 15 при 1 проигранной (г. Острогскому) и 6 ничьих (с г.г. Кадэ, Мигриным, Бакастовым, Поповым, Випрехтом и Перфильевым)…» Далее в журнале приводились две партии из сеанса. Сообщение заканчивалось словами: «Ставка в каждой партии была по 1 рублю. Весь выигрыш г. Алехина поступил в фонд на сооружение памятника М. И. Чигорину».

В этом же номере «Шахматного обозрения» читаем: «Тула. 11, 23 и 24 февраля в местном шахматном кружке состоялись гастроли молодого московского маэстро А. А. Алехина…» — и далее сообщаются итоги поездки. За три дня пребывания в Туле Алехин дал два сеанса одновременной игры: на 23 и 24 досках, победив, в общей сложности, в 40 партиях при 2 проигрышах, а также провел сеанс одновременных консультационных партий, где против него, игравшего черными фигурами, за каждой доской было пр 3–4 человека, и, кроме того, еще сыграл отдельно партию с одним из лучших шахматистов города К. Василевским, в которой тоже взял верх.

Как вспоминал одноклассник Алехина Павел Попов, Александр в старших классах часто приглашал его в шахматный кружок на Малой Бронной к концу сеанса одновременной игры, с тем чтобы затем пойти вместе в ресторан поужинать. Но после сеанса Алехин обычно бывал рассеян, забывал заказывать еду и находился все еще в мире шахмат, анализируя некоторые партии. Разговор на отвлеченную тему завязывался не сразу.

17 мая 1910 года в Московском шахматном кружке подвели итоги сразу двух состязаний: третьего турнира-гандикапа, начатого еще в конце февраля, и турнира с нумерацией игроков (по биллиардной системе) — на равных, начатого на исходе марта. Первые призы, с большим отрывом от других участников, получил Александр Алехин. В турнире-гандикапе за ним были: 2-м — В. Острогский, 3-м — Б. Блюменфельд, а в другом соревновании: 2-м — Д. Павлов, 3-м — Л. Геника.

Известность Александра Алехина росла. Одно из свидетельств этого — краткая информация из № 93–95 (март — май 1910 года) журнала «Шахматное обозрение»: «При частной гимназии П. Н. Страхова (Спасская-Садовая, д. Кудряшова) недавно открылся шахматный кружок имени нашего молодого маэстро А. А. Алехина».

А в это время, в мае, семнадцатилетний маэстро, солидно названный на страницах журнала с двумя инициалами — А. А., сам сидел за партой и сдавал выпускные экзамены в Поливановской гимназии. Оценивая его знания, преподаватели были единодушны и ставили, как правило, высокие оценки.

Впрочем, сейчас у нас есть возможность ознакомиться с окончательными оценками успеваемости гимназиста Александра Алехина. Перед вами копия подлинного документа, найденного автором книги в конце 1994 года в Государственном историческом архиве Москвы.

СВИДЕТЕЛЬСТВО

Предъявитель сего свидетельства, ученик VIII класса частной мужской гимназии Л. И. Поливанова в городе Москве Алехин Александр, как видно из документов, сын потомственного дворянина, вероисповедания православного, родившийся 19 октября 1892 года, поступил в 1902 году по экзамену в 1-й класс частной мужской гимназии Л. И. Поливанова в городе Москве, и пробыв в этой гимназии до окончания полного курса ученья, в продолжение всего этого времени был поведения отличного (5).

В настоящем году, на бывшем окончательном испытании, произведенном под наблюдением депутатов от Московского учебного округа, он обнаружил следующие познания:

В Законе Божьем отличные (5), в русском языке и словесности отличные (5), в философии отличные (5), в латинском языке хорошие (4), в греческом языке хорошие (4), в математике удовлетворительные (3), в физике удовлетворительные (3), в истории хорошие (4), в географии хорошие (4), в природоведении отличные (5), в законоведении отличные (5), во французском языке отличные (5), в немецком языке хорошие (4).

В удостоверении сего выдано Алехину настоящее свидетельство, предоставляющее ему, на основании статьи 3738 Устава учебных учреждений и учебных заведений том XI, часть I Свода законов, издания 1893 г. право на поступление в университет на одинаковых условиях с учениками, прошедшими полный курс правительственных мужских гимназий и, по статье устава о воинской повинности, присвоения там же ученикам права по воинской повинности.

Москва, 26 июля 1910 года.

Попечитель учебного округа /подпись/

Правитель канцелярии /подпись/.

Как видно из приведенного документа, Саша Алехин, получивший высокие оценки почти по всем предметам, особенно неуверенно чувствовал себя в математике и физике.

Казалось, теперь Александру Алехину следовало бы сделать следующий, давно намеченный шаг — подавать документы на поступление в Императорское Санкт-Петербургское училище правоведения. Это привилегированное учебное заведение готовило высококвалифицированные кадры для службы не только в юридических, но и в правительственных учреждениях. Там можно было рассчитывать и на дипломатическую карьеру, о желательности которой Саша не раз говорил с товарищами.

Однако документы в Санкт-Петербург летом 1910 года не отправляются, и поступление Алехина в престижное училище временно откладывается.

Вначале у автора книги было предположение, что Алехину, видимо, тогда потребовалось время на подготовку к продолжению учебы и получению профессии. Вероятно, юноша подолгу сидел дома в окружении научной литературы и усердно пополнял свои знания…

Это предположение оказалось верным. Но только Саша Алехин подошел более основательно к решению стоявшей перед ним проблемы. Не ограничиваясь самостоятельными занятиями, он поступил на юридический факультет Московского университета, куда был зачислен 3 августа 1910 года. С этой страницей биографии Алехина читатели сейчас знакомятся впервые, ибо прежде этот факт не был известен.

В конце сентября 1994 года перед автором книги в Государственном архиве России лежала папка розового цвета с текстом, набранным в типографии:

«№ 47

1910 года

Дело канцелярии по студенческим делам Императорского Московского Университета».

А ниже от руки, с сохранением ныне упраздненной буквы ъ в конце слова, было написано:

«Алехинъ

Александръ Александровичъ»

В папке содержатся 10 листов и снимок Александра Алехина 1910 года, ранее неизвестный. Судя по всему, он тогда тщательно готовился к встрече с фотографом. Это просматривается в аккуратно уложенной прическе и редко надеваемом пенсне со шнурком, выходном костюме, сорочке с воротником стойкой и галстуке бантом. На лице юноши не видно никаких эмоций, оно как бы застыло в тот миг, когда щелкнул затвор фотоаппарата. Подобные снимки типичны для важных дат и событий, обрекавших позирующих перед объективом на скованность.

Так было и на сей раз. Семнадцатилетний юноша мысленно уже совершал, наверное, волнующий, ответственный шаг во взрослую жизнь.

Приведу из папки самый первый документ, написанный Алехиным черными чернилами, с присущим ему размашистым почерком:

Его Превосходительству Господину Ректору Императорского Московского Университета

Окончившего курс частной гимназии имени Л. И. Поливанова, потомственного дворянина Александра Александровича Алехина,

ПРОШЕНИЕ

Представляя при сем: 1) Свидетельство об окончании курса в московской частной гимназии имени Л. И. Поливанова, 2) Метрическую о времени рождения и крещения, 3) Свидетельство о приписке к дворянству Воронежской губернии, 4) Свидетельство о приписке к призывному участку для отбывания воинской повинности, и 5) три фотографические карточки с собственноручной подписью, засвидетельствованные г. директором частной гимназии Поливанова — имею честь просить Ваше превосходительство о зачислении меня в Императорский Московский Университет на юридический факультет.

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ АЛЕХИН

Адрес: Москва,

Арбат, Никольский переулок, д. № 12 Кузнецова, квартира Алехина. 26 июля 1910 г.

В нижней части Прошения фиолетовыми чернилами зафиксировано решение вопроса: «Зачисляется студентом юридического факультета. Ректор Макаров. 3 августа 1910 г.»

Пребывание Александра Алехина в Московском университете было кратким, оно продолжалось лишь семь месяцев. Так, видимо, и было задумано им, с учетом срока подачи документов в Санкт-Петербургское училище правоведения. 15 февраля 1911 года он был отчислен из университета в связи со следующим прошением:

Его Превосходительству

Господину Ректору

Императорского Московского Университета

ПРОШЕНИЕ

студента юридического факультета 2-го семестра Александра Александровича Алехина.

Покорнейше прошу Ваше Превосходительство сделать распоряжение о выдаче мне бумаг, представленных мной при вступлении в Московский Университет, — ввиду перехода моего в С.-Петербургское Училище правоведения.

А. АЛЕХИН 11.11.1911

16 февраля Александр расписался внизу этого прошения в получении своих документов, которые вскоре представил в Училище правоведения. Вынужденная пауза не обернулась потерей времени, а была заполнена двумя семестрами занятий на юридическом факультете Московского университета.

В июле 1910 года он выехал в Гамбург для участия в международном турнире мастеров, проводимом в рамках 17-го Конгресса Германского шахматного союза. Состязание длилось с 18 июля по 6 августа при участии 17 ведущих шахматистов мира. Настрой почти у всех был боевой, очки набирались в напряженной борьбе. Первый приз завоевал К. Шлехтер — 11? очков из 16, второй — О. Дурас — 11, третий А. Нимцович — 10? очков. Вплотную за ними, с небольшими разрывами в пол-очка — очко расположились остальные шесть призеров. Александр Алехин разделил с Дуз-Хотимирским 7–8-й призы, набрав 8? очков. На его счету было 5 побед, 4 поражения и 7 ничьих. Он подтвердил звание мастера и по отзывам партнеров и журналистов показал себя с хорошей стороны. После возвращения в Москву Александр приступил к занятиям в университете.

Зарубежные выступления Алехин возобновил в июне 1911 года поездкой в Германию, где он, будучи в Кельне, эффектно выиграл партию у соотечественника Сергея Фреймана, выступавшего там в турнире, а в Мюнхене одержал победу в партии против группы консультантов.

С 21 августа по 24 сентября Алехин играл в одном из самых крупных турниров в истории шахмат. Он состоялся в Карлсбаде и собрал 26 участников, треть из которых прибыла из России. Первый приз, завоеванный Р. Тейхманом, был наиболее значительным успехом в шахматной карьере победителя турнира. Он набрал 18 очков из 25 и на очко опередил разделивших II–III призы К. Шлехтера и А. Рубинштейна.

Алехин вместе с О. Дурасом, Л. Леонгардтом и С. Тартаковером, имея одинаковый результат 13? очков, разделил VIII–XI призы. Ему удалось выиграть 11 партий при 9 поражениях, — итог, заслуживающий, пожалуй, удовлетворительной оценки. Алехин еще был молод, и ему не хватало опыта участия в международных соревнованиях. Тем не менее, наблюдая за игрой и восхищаясь его комбинациями, второй призер турнира Карл Шлехтер произнес: «Это — будущий чемпион мира!»

Осенью 1911 года у Александра Алехина возобновилась студенческая жизнь. Вероятно, он волновался, когда, миновав торжественную колоннаду, впервые входил в огромный парадный вестибюль здания, построенного в XVIII веке выдающимся архитектором Джакомо Кваренги для прославленного русского полководца Михаила Богдановича Барклая-де-Толли. С 1835 года здесь, на набережной Волхонки, 6, размещалось Императорское Санкт-Петербургское училище правоведения. Это высшее учебное заведение имело устойчивую репутацию образцового преподавания. Выпускники училища нередко выдвигались на очень ответственные государственные посты. Так, по сведениям на 1915 год, из 2227 правоведов, подготовленных в стенах этого училища, 6 (в разные годы, разумеется) были статс-секретарями Императора, 1 — вице-председателем и 22 — членами Государственного Совета, 1 — председателем Совета Министров, 66 — сенаторами, 12 — губернаторами. Многие возглавляли судебные инстанции, занимались совершенствованием законодательства России, некоторые становились дипломатами. Были среди выпускников Санкт-Петербургского училища правоведения выдающиеся деятели культуры: композиторы П. И. Чайковский и А. Н. Серов, художественный и музыкальный критик В. В. Стасов, поэты А. Н. Апухтин и А. М. Жемчужников.

И это неудивительно, — ведь программа обучения училища способствовала разностороннему развитию личности воспитанников. Помимо значительного количества предметов, относившихся к юриспруденции (церковное, римское, гражданское, уголовное и государственное право, история русского права, энциклопедия законоведения, судебная медицина и т. п.), будущие правоведы занимались также рисованием, пением, музыкой, танцами, фехтованием, гимнастикой, боксом.

Программа обучения была рассчитана на четыре года, причем нумерация классов (курсов) велась не так, как сейчас принято, а в обратном порядке — начиналась с 4-го класса и завершалась 1-м, выпускным. Успеваемость и прилежание выпускников оценивались по 12-балльной системе. Примечательно, что на протяжении всего обучения воспитанникам дважды в год проставлялись отдельные оценки за нравственность, исполнительность, внешний порядок. Эти оценки затем сводились в средний и окончательный показатель, характеризующий уровень поведения каждого из них.

Основная масса воспитанников обучалась за казенный счет на условиях полного пансиона, то есть проживала и питалась там же, в здании училища. Но наряду с этим была еще и группа своекоштных воспитанников. Они вносили ежегодно за учебу 800 рублей, а жили и питались вне стен училища, на частных квартирах. В их числе был и Александр Алехин, получавший материальную поддержку от родителей. Своекоштные воспитанники имели, разумеется, больше независимости и могли заниматься другими, интересовавшими их делами.

«Будущему правоведу, — как писал в своих воспоминаниях гроссмейстер Григорий Левенфиш, — не полагалось ездить в трамвае, а следовало обзавестись собственным выездом. На старших курсах правоведы содержали обычно какую-либо француженку из многочисленных столичных варьете для улучшения французского прононса.

Но Алехин не интересовался ни выездами, ни француженками. Его страсть — шахматы — доминировала над всеми другими интересами в жизни…

Будущие правоведы свободно владели французским, немецким и английским. Впоследствии знание иностранных языков очень пригодилось Алехину…»

Как известно, студенческие годы — особая пора в становлении личности. В это время приобретаются не только профессиональные знания, но и полнее раскрываются дарования, формируется мировоззрение. Интересно проследить, как протекал, развивался этот процесс у Александра Алехина.

Учеба у него спорилась. Присущие Алехину уже тогда широкие знания и незаурядные способности, хорошо развитое умение логически и аналитически мыслить позволяли успешно осваивать преподаваемые в училище предметы. Его курсовые работы (кроме одной) получали наивысшую оценку — 12 баллов.

Эти курсовые работы Александра Алехина, представляющие, несомненно, большой интерес, чудом уцелели до наших дней. Автору книги удалось их найти в Санкт-Петербургском архиве. Читая страницы, заполненные характерным летящим почерком Алехина, и вдумываясь в глубокие для тогдашнего юноши рассуждения, испытываешь немалое волнение. Подумать только, около девяноста лет минуло с той поры, когда он, крутя по привычке прядь волос, излагал вот на этих самых, чуть пожелтевших от времени листах свои мысли!

Так, в третьем классе Алехин написал сочинение по истории философии права «Взгляд Вл. Соловьева на отношение между нравственностью и правом». На 22 страницах большого, удлиненного формата он обстоятельно проанализировал труд «Право и нравственность», подверг критике отдельные положения и высказал свое довольно зрелое суждение. Оценивая эту работу, профессор, действительный статский советник В. С. Серебренников отметил на полях последовательность, логичность мышления воспитанника и, чувствуется, с большим удовлетворением дважды — цифрами и прописью — написал в конце изложения «12».

В сочинении по гражданскому праву во втором классе на тему «Находка и клад» Алехин на 18 с половиной страницах такого же формата проследил разногласия в законодательствах России и зарубежных стран в определении этих понятий, изложил свой взгляд на исследуемый вопрос и высказал довольно интересное мнение по размерам вознаграждения. 15 декабря 1912 года преподаватель, действительный статский советник В. И. Адамович, оценил работу высшим баллом.

И только однажды Алехин получил 7 баллов за выполненное им задание по русскому действующему праву. Знакомство с этой работой, написанной на 14 страницах торопливым почерком, показывает, что она поверхностна, не раскрывает темы и совершенно не характерна для пытливого воспитанника, имевшего стабильно высокую успеваемость. Это обстоятельство тогда, видимо, настолько обескуражило преподавателя, что, выставив оценку, он даже не захотел или забыл расписаться. Не исключено, что по этой причине она вообще не была принята во внимание руководством училища при определении успеваемости Алехина в выпускном классе.

Но чем все-таки было обусловлено такое отношение Александра к выполнению этой работы? Ответ дает дата, проставленная самим Алехиным в конце сочинения, — 2 февраля 1914 года. Это был тот период, когда он всецело находился в плену шахмат и все его мысли были прикованы к ним. Шла череда серьезнейших состязаний: 17 января 1914 года окончился длившийся почти месяц Всероссийский турнир мастеров, затем последовал нервозный матч с Ароном Нимцовичем, а впереди было участие в международном турнире гроссмейстеров, с которым молодой маэстро связывал большие надежды. Можно ли было в такой напряженной ситуации, требовавшей мобилизации всех сил, написать сочинение на совершенно отвлеченную от шахмат тему?

Интересная деталь — Александр Алехин почему-то никогда не подписывал свои курсовые работы и не проставлял на них даты. А вот на самой последней, вымученной, явно неудачной, он впервые сделал и то и другое…

Училище правоведения Алехин заканчивал, можно сказать, в стрессовой ситуации. Сроки сдачи выпускных экзаменов совпали со временем напряженных встреч за шахматной доской с ведущими гроссмейстерами мира. Поразительно, как юноша сумел не только совместить эти два дела, требовавшие огромной сосредоточенности, но и с достоинством вышел из этого тяжелейшего положения.

16 мая 1914 года Александр Алехин закончил училище с чином IX класса (титулярный советник, а по военному табелю — штабс-капитан) и был причислен к Министерству юстиции. А неделей раньше — 9 мая — он блистательно завершил свое выступление в Санкт-Петербургском турнире, где занял третье место после Эм. Ласкера и X. Р. Капабланки и стал гроссмейстером.

Шахматная Россия ликовала, — в лице Алехина теперь видели не только преемника идей М. И. Чигорина, но и очевидного в скором будущем претендента на мировое первенство.

Однако выступления Александра Алехина в шахматных соревнованиях и, в более широком плане, его участии в шахматной жизни России в 1911–1914 годах, разумеется, требуют более обстоятельного рассказа.

В годы своего обучения в Училище правоведения Алехин активно сотрудничал в самой патриотической газете тех лет «Новое время». В ней публиковались его комментарии к наиболее интересным партиям, заметки о проводимых состязаниях. Он и здесь продолжал традиции Чигорина, пропагандируя его взгляды на шахматное искусство.

В студенческие годы Александр Алехин постоянно изыскивал возможности для глубокой работы над шахматами, играл тренировочные партии с сильными партнерами.

Примечательно, что именно в студенческую пору он быстро прогрессирует в шахматной игре, совершенствует свой яркий атакующий стиль. Обладая даром интуиции и острым комбинационным зрением, он все глубже проникает в динамику позиций, находит нестандартные конкретные планы и всегда стремится к полнокровной игре.

В период учебы в училище Алехину удалось выступить (в основном во время каникул) в нескольких международных и отечественных соревнованиях. Их перечень открывал турнир в Стокгольме, состоявшийся в июне 1912 года при 11 участниках, из которых половину составляли шведы. Александр был в ударе и, набрав 8? очков, легко взял первый приз. В его пассиве были лишь один проигрыш и одна ничья.

В августовском номере журнала «Нива» по этому поводу была помещена такая информация: «Стокгольм. Во время Олимпийских игр здесь состоялся небольшой международный турнир, закончившийся победой А. А. Алехина. Как ни относительно значение этого успеха (единственный соперник Алехина — Шпильман — играл неудачно), однако он должен быть горячо приветствуем как первый международный триумф молодого маэстро».

После довольно легкой победы в Скандинавии и сеанса одновременной игры в Лондоне против сильнейших английских любителей, у которых он при 4 ничьих выиграл 10 партий, Алехин, возможно, предполагал, что у него не будет особых проблем в российских состязаниях. Однако на Всероссийском турнире маэстро, состоявшемся в Вильне с 19 августа по 12 сентября 1912 года, ему пришлось нелегко. Все одиннадцать участников состязания являлись международными мастерами и имели немалый опыт выступлений. И Алехина постигла неудача — он сумел набрать лишь 8? очков из 18 (турнир проводился в два круга) и разделил с Г. Левенфишем VI–VII призы. У него оказался отрицательный баланс очков: 7 побед и 8 поражений. К лучшим своим партиям он отнес две победы над вторым призером состязания О. Бернштейном и по одному выигрышу у А. Нимцовича и Г. Левенфиша. А возглавляли турнирную таблицу в тот раз А. Рубинштейн — 12 очков, О. Бернштейн — 11? и С. Левитский — 11 очков.

Из Вильны Александр отправился в Москву повидать родных и обсудить со старшим братом Алексеем перспективы издания ежемесячного шахматного журнала. Идея эта давно витала в воздухе, после прекращения в мае 1910 года выпуска журнала «Шахматное обозрение» в России не стало периодического шахматного издания.

А необходимость в нем была большая, — следовало продолжать популяризацию шахмат, помогать любителям в освоении игры, а ведущим шахматистам в совершенствовании своего мастерства, сплачивать шахматные кружки. Двадцатичетырехлетний Алексей Александрович настолько зажегся этой мыслью, что практически все уже подготовил для начала издательской деятельности: подобрал помещение для редакции на Садово-Спасской улице в доме № 19, договорился с типографией, составил макет журнала и даже ориентировочно определил содержание первого номера. Тираж наметили небывалый для того времени — тысячу экземпляров! Название журналу решили дать такое же, какое имел в 1885–1887 годах чигоринский журнал — «Шахматный вестник». Тем самым как бы подчеркивалась преемственность традиций отечественной шахматной школы.

Горячо одобряя замысел брата, Александр обещал всячески помогать ему в издании журнала и присылать свои материалы. Первый номер журнала «Шахматный вестник» сразу выдвинулся в число лучших шахматных изданий мира. В нем содержалась широкая информация, оперативно освещалась шахматная жизнь, на высоком уровне комментировались партии. Журнал предпринимал попытки к созданию Всероссийского шахматного союза. Особенно активно сотрудничал в работе редакции К. И. Исаков. Он организовывал, собирал и редактировал материалы, вел переговоры с авторами и типографией. Выпуск журнала смогла прервать в 1916 году, на № 19–20, только Первая мировая война.

Будучи в Москве, Александр Алехин, конечно, посетил шахматный кружок, переехавший в собственное помещение (Сивцев Вражек, 11), где дал два сеанса одновременной игры, а также сыграл несколько легких партий.

Увидевший его там впервые, Харлампий Карпович Баранов, один из энтузиастов шахмат, впоследствии профессор, так передавал свои впечатления: «Бросалась в глаза его удивительная подвижность, как-то не вязавшаяся с высокой статной фигурой. Уже в те годы во всех его движениях чувствовались нервозность, непоседливость. Он с поражающей быстротой показывал многочисленные варианты, анализируя позицию, стоящую на доске…»

Приехав в Санкт-Петербург на Васильевский остров, где он жил на 3-й линии, дом 26, квартира 24, Александр Алехин снова оказался в уютной домашней среде. Квартира принадлежала его родственнику — Владимиру Александровичу Беклемишеву, известному скульптору, профессору и ректору Санкт-Петербургской Академии художеств, очень тепло относившемуся к юноше. Он предоставил племяннику одну из лучших комнат на все годы учебы и окружил его вниманием и заботой.

Глава семьи — Владимир Александрович — незадолго до приезда Саши потерял супругу — Екатерину Ивановну (урожденную Прохорову, сестру матери Александра Алехина), тоже видного скульптора. Супруги Беклемишевы создали немало прекрасных работ, выполненных в бронзе и мраморе, часть из которых уже в то время экспонировалась в музеях. Среди них — произведения В. А. Беклемишева — «Как хороши, как свежи были розы», выполненное из бронзы в 1892 году, и портрет русского живописца-пейзажиста А. И. Куинджи, высеченный из мрамора в 1909 году, неизменно привлекающие внимание посетителей Русского музея в Санкт-Петербурге.

Владимир Александрович с увлечением рассказывал Саше о своих новых замыслах, знакомил с эскизами. Много интересного почерпнул Александр от участия в беседах с приходившими к Беклемишевым художниками, писателями, актерами…

Возобновив занятия в училище правоведения, Алехин вечерами нередко заглядывал в Санкт-Петербургское Шахматное Собрание, благо оно теперь было совсем рядом, на Литейном проспекте, 10. Как-то осенью они с Евг. А. Зноско-Боровским провели альтернативный сеанс на 38 досках. Сеансеры выиграли 23 и проиграли 10 партий.

«Шахматный клуб работал четыре раза в неделю с шести часов вечера до двенадцати часов ночи, — вспоминал в 1961 году гроссмейстер Григорий Яковлевич Левенфиш, получивший звание мастера в 1912 году. — Вплоть до 1914 года я был постоянным партнером Алехина. Много десятков легких партий мы сыграли с ним. Такого интересного партнера, как Алехин, я не встречал за всю свою жизнь. Играл Алехин с большим нервным напряжением, беспрерывно курил, все время дергал прядь волос, ерзал на стуле. Но это напряжение удивительным образом стимулировало работу мозга. Богатство идей в творчестве Алехина общеизвестно. В легких, неответственных партиях оно проявлялось, мне кажется, еще ярче. Исключительную изобретательность Алехин показывал при ведении атаки… На мой взгляд, Алехин является феноменом, единственным в истории шахмат.

Перевес в наших встречах был на стороне Алехина. Малейшее ослабление моего внимания влекло за собой тактическую выдумку моего партнера, и исход партии не вызывал сомнений. Алехин обладал феноменальной шахматной памятью. Он мог восстановить полностью партию, игранную много лет назад. Но не менее удивляла его рассеянность. Много раз он оставлял в клубе ценный портсигар с застежкой из крупного изумруда. Через два дня мы приходили в клуб, садились за доску. Появлялся официант и как ни в чем не бывало вручал Алехину портсигар. Алехин вежливо благодарил».

Уже в ту пору у Александра Алехина появилось множество поклонников, восхищавшихся его талантом. Среди них особенно выделялся Николай Мешков, сын преуспевающего купца из Старого Оскола. Неистово полюбивший шахматы, Николай боготворил Алехина. А познакомились они еще в 1904 году в имении Александра Ивановича Алехина «Красная долина», находившемся в Землянском уезде Воронежской губернии, а ныне Касторненском районе Курской области. Туда семья Алехиных приезжала на отдых почти каждое лето.

В тот год к владельцу поместья прибыл купец Сергей Мешков, арендовавший у Алехина земли под сахарную свеклу. С ним находился и сын его — Николай. Он был одногодком с Алексеем Алехиным. Вскоре выяснилось, что тот и другой, а также младший брат Алексея — Александр имеют общее увлечение — шахматы.

Поначалу Николай больше общался с Алексеем, и не только за шахматной доской, где постоянно проигрывал, но и в удалых молодежных развлечениях: вихрем на тройке вороных носились по улицам Старого Оскола, заезжали в Касторное, посещали уездные балы.

А когда Николай Мешков и Алексей Алехин поступили в Варшавский университет, где Алексей вел шахматный кружок и проводил турниры, Николай стал упрашивать его о курсе индивидуальных занятий с ним за солидную оплату.

— Я за это не возьмусь, — категорически возразил Алексей Алехин. — Поезжайте в Петербург, там мой младший брат Александр учится в Училище правоведения. Он — настоящий гений в шахматах. Я дам вам, господин Мешков, рекомендательную записку.

Вскоре после этого разговора Николай Мешков оформил свой перевод из Варшавского в Петербургский университет и, прибыв в столицу, тут же встретился с Александром Алехиным. Регулярных занятий шахматами тот не обещал, но выказал удовлетворение столь большому стремлению к совершенствованию знаний шахматной игры.

У них сложились дружеские отношения, которые, видимо, еще больше окрепли после того, как Александр Алехин добился отмены решения Старооскольского суда, наложившего крупный штраф на отца Николая — купца Сергея Мешкова за нарушение и незнание законов по вопросам купеческих сделок с банками. Александр запросил копию судебного дела, досконально изучил его и опроверг выводы решения. Так, находясь еще на студенческой скамье, Александр Алехин проявил глубину своего знания юриспруденции.

Об этом Николай Сергеевич Мешков, вернувшийся с фронта Великой Отечественной войны в звании капитана и назначенный на должность директора Старооскольского краеведческого музея, рассказал историку Николаю Никифоровичу Белых, автору 9-томного романа «Перекресток дорог», а тот, отвечая на запрос, — автору этой книги.

В начале ноября 1912 года в одинокой студенческой жизни Александра произошли приятные изменения. Его отец Александр Иванович Алехин, предводитель дворянства Воронежской губернии с 1904 года, был избран вместе с еще одиннадцатью представителями этой губернии депутатом 4-й Государственной Думы и прибыл в столицу на первую сессию. По своим политическим убеждениям он придерживался умеренных взглядов и принадлежал к центристской, наиболее многочисленной части членов Думы — фракции Союза 17 октября. В составе 4-й Государственной Думы он находился почти до самого последнего дня ее деятельности, до мая 1917 года. Избрание членом Государственной Думы было, разумеется, очень почетно, но в жизнь 56-летнего Александра Ивановича Алехина, солидного, мудрого и чрезмерно занятого человека, оно внесло много новых забот. Теперь ему, и так редко бывавшему с семьей, приходилось часто выезжать из Москвы не только в Воронеж, но и в Санкт-Петербург. Не оставляло его еще и другое занятие — для души. Ведь он, как уже говорилось, закончил в молодости историко-филологический факультет Московского университета. Повышенный исследовательский интерес к истории жил в нем.

При встрече с сыном Александр Иванович рассказывал о поездке воронежской делегации с его участием в 1912 году на Бородинские торжества, как и за три до этого на празднование 200-летия Полтавской битвы, об издании в Москве на его средства сборника «Воронежское дворянство в Отечественную войну». Александр Иванович Алехин купил во Франции много подлинных документов, относящихся к войне 1813–1814 годов, и передал их в собственность Воронежской архивной комиссии. Думается, что рассказ отца вызвал живейший интерес у Александра. К истории и литературе его всегда влекло.

Отныне они стали чаще встречаться, обычно в Таврическом дворце, где остановился Александр Иванович. Наносили совместные визиты родственникам, жившим в Санкт-Петербурге Случались и поездки в театр. Александр был большим поклонником и драматических, и музыкальных спектаклей.

Примерно в это время Алехин, посещая Санкт-Петербургское Шахматное Собрание, познакомился с композитором Сергеем Прокофьевым, поэтом из журнала «Сатирикон» Петром Потемкиным и будущим театральным режиссером Константином Раушем. Вспоминая в 1969 году о прошлом, 84-летний Константин Михайлович рассказывал: «Часто Алехин и Прокофьев приходили ко мне на квартиру. Мы устраивали четверные турниры. В пылу сражения мои талантливые товарищи в полной мере показывали свой темперамент. А после шахматных баталий Прокофьев садился за рояль, играл Листа, Шопена — он их особенно любил».

В рождественские каникулы Александр Алехин совершил гастрольную поездку, — сначала в Казань, где в местном шахматном клубе с 21 по 23 декабря 1912 года дал два сеанса одновременной игры — на 20 и 30 досках, выиграв 35 партий при 5 поражениях, и, кроме того, сеанс из 4 консультационных партий, окончившихся его победой. Из Казани Александр приехал в Москву, где 17 и 19 января 1913 года совместно с Б. Блюменфельдом выиграл консультационную партию против О. Бернштейна и А. Селезнева.

В спортивной, творческой биографии Алехина 1913 год занимает особое место. Именно тогда в его игре появилась стабильность высоких результатов.

Интересный поединок начался у Александра Алехина 15 февраля 1913 года в Санкт-Петербурге. Ему в матче до семи выигранных партий противостоял талантливый самобытный мастер Степан Левитский, которого за оригинальную, творчески яркую игру Чигорин назвал «шахматной надеждой России». Поводом для матча, вероятно, явился третий приз Левитского во Всероссийском турнире мастеров в Вильно, где Алехин с Левенфишем разделили только 6–7-е места. При этом Алехин обе партии Левитскому проиграл.

Условия поединка были необычны. Меценат Н. С. Терещенко, вице-председатель Санкт-Петербургского Шахматного Собрания, пожертвовал на проведение матча немалую сумму — тысячу рублей, и пожелал, чтобы все партии игрались открытыми дебютами, за исключением испанской партии и дебюта четырех коней.

Борьба в матче шла остро, бескомпромиссно, без ничьих. Алехину удалось на старте выиграть подряд три партии, но Левитский тут же сократил просвет до одного очка. Интригующая ситуация… Однако на финише Алехин снова побеждает в трех партиях подряд и выигрывает столь своеобразный матч со счетом 7:3.

Спустя месяц после матча Алехина с Левитским в Санкт-Петербург вновь приехал совершавший гастрольную поездку по России чехословацкий маэстро О. Дурас. С его участием с 4 по 9 апреля 1913 года был проведен небольшой четверной турнир. Первый приз поделили А. Алехин и Г. Левенфиш, набравшие по 2 очка из 3, а гость вместе с Е. Зноско-Боровским, имея по 1 очку, разделили 3–4-е места.

Семья Алехиных в Москве временно распалась: Александр Иванович и Александр жили в Санкт-Петербурге, Анисья Ивановна лечилась на курорте за рубежом, Алексей вплотную занимался изданием журнала «Шахматный вестник» и, как говорится, спал и дневал в редакции, а Варвара вся была поглощена съемками в киностудии. Большая квартира в доме Кузнецовой в Никольском переулке зачастую пустовала, и в 1913 году было решено от нее отказаться. Стали постепенно перебираться на новое жилье. А в квартиру № 2, где жили Алехины, въезжали Морозовы. Осматривая комнаты, как вспоминала потом Мария Николаевна Морозова, она обнаружила в задней комнате мезонина лежавший на кровати мундир правоведа. Это Александр Алехин не успел его, видимо, сразу забрать, торопился, как всегда, в Московский шахматный кружок. 24 апреля, во время кратковременного визита в Москву, он организовал тут консультационную партию и выиграл ее черными фигурами у Выгодчикова и Острогского.