43 Афганистан

43

Афганистан

В горах над Панджшерским ущельем

Вертолет британской специальной воздушной службы[87] высадил Гила и Фаруха на юге Панджшерского ущелья незадолго до рассвета. Одеты они были, как таджикские пастухи, с той лишь разницей, что под одеждой Гила скрывалось боевое снаряжение с патронами, гранатами и прочей амуницией, необходимой на случай непредвиденных обстоятельств. С собой у него была снайперская винтовка.308 Remington Modular[88] со складным прикладом и оптическим прицелом Schmidt & Bender с планкой Вивера[89] и насадкой PS-22 c инфракрасной подсветкой[90]. Помимо этого, он взял автомат «M-4», пистолет Kimber Desert Warrior 1911 и отцовский нож Ка-bar. Под каждый вид оружия у него было припасено по десять магазинов: 100 патронов для винтовки, 300 для автомата и 80 для пистолета. И винтовка, и пистолет были оснащены глушителем. Из средств защиты Гил взял только усовершенствованный шлем IBH, укомплектованный прибором ночного видения и инфракрасным маяком. Все это добро было спрятано под широким, тяжелым коричневым халатом.

Чтобы не отличаться от местных, каждый из них нес за плечами по автомату «АК-47». Фарух покрыл голову традиционным паколем, а Гил замотал лицо куфией, скрывая белое лицо европеоида. Каждый, кто увидел бы их издалека, признал бы в них таджика с пуштуном. Тот же, кому не повезет приблизиться и догадаться, что Гил — европеоид, получит пулю из пистолета с глушителем.

Все утро они шли к подножию гор, которые опоясывали Панджшерское ущелье с юга.

— Чувствую себя тускенским рейдером[91] во всей этой одежке, — заметил Гил, цедя воду из Camelbak.

— А кто это?

— Песчаный народ из Звездных войн. Ты что, не смотрел? — усмехнулся Гил.

— Нет, смотрел, — печально ответил Фарух. — На DVD в Пакистане. Только давно это было.

— Давным-давно в одной далекой-далекой галактике?

Фарух даже не уловил шутки. Он остановился и оперся на палку, подобранную по дороге.

— Вот какими ты нас видишь? Уродливыми, дикими созданиями, которые живут в пещерах?

— Нет, — запротестовал Гил, понимая, что могло обидеть Фаруха в сравнении с Песчаным народом. — Это я так, про себя. Ты должен понимать, что американцы живут немного по-другому, более изолированно, что ли. Иногда мы просто ничего не имеем в виду, так, болтаем просто всякие глупости.

— Ты совсем не глупости говорил, — отметил Фарух, поднимаясь в гору. — У тебя просто мало мыслей, которыми можно поделиться.

Гил усмехнулся, пристраиваясь за Фарухом.

— С этим не поспоришь.

Час они поднимались на гору, на вершине остановились. Гил развернул карту и с помощью компаса и GPS-навигатора в смартфоне, позаимствованном у Джо, определил свои координаты. Затем отметил на карте точное расположение вражеских огневых позиций, спрятанных в горах. Этими данными его снабдил Поуп, как и безопасным интернет-каналом с передачей данных по зашифрованным протоколам.

— Итак, мы находимся прямо перед восточным входом в долину, — отметил Гил, сворачивая карту. — Ближайшая вражеская позиция в полукилометре к западу от нас. Как только мы доберемся до гребня, можно не опасаться, что нас заметят, тогда и откроется свободный доступ к долине.

Фарух улыбнулся, поджав губы.

— Ты просто мог бы меня спросить, где мы находимся.

Гил похлопал Фаруха по плечу.

— Ты уверен, что хезби не прицепятся к тебе в деревне?

Фарух жестом показал на сумку с магазинами к АК-47, которую он нес на плече.

— Это? Такой подарочек должен убедить их, что я не люблю американцев. Кроме того, мои дяди поручатся за меня.

— А твои дяди точно помогут с эвакуацией?

— Они сражались с Масудом против русских в этом ущелье. — Фарух засиял от гордости, затем указал на восток. — Вон там ранили моего дядю Орзу. Раньше они были моджахедами, но потом сражались в Северном альянсе против талибов при поддержке вашего ЦРУ. Потом Аль-Каида убила Масуда. Масуд дружил с моим дядей Орзу. Я тебе уже говорил, они не могут не помочь. Но они не смогут помочь тебе в деревне. Их и так мало. Что они смогут, так это охранять зону эвакуации. Они помогут нам скрыться в горах, когда женщина будет уже у тебя.

— А по какой тропинке ты выйдешь из деревни?

— Я тебе покажу.

Они поползли к гребню и легли на живот, оглядывая долину.

— Этот гребень разрезает гору и проходит севернее деревни. — Фарух проиллюстрировал свои слова ребром ладони. — Мои дяди заготавливают древесину. ХИК не вмешивается в повседневную жизнь деревни. Они приходят и уходят, когда им потребуется. — Затем он указал вниз, на долину, где местные жители играли в бузкаши, сидя верхом на конях. — Видишь? Талибы бузкаши запрещали, а ХИК играют вместе с нашими.

Игра в бузкаши напоминала поло, только роль мяча выполняла обезглавленная козлиная туша. А еще в этой игре не было правил.

— ХИК не любит талибов. Хезби только используют талибов.

Гил разглядывал игроков в бузкаши через снайперский прицел, на объектив которого был плотно натянут нейлоновый чулок: благодаря этому линзы не давали бликов на солнце. Он внимательно разглядывал лошадей: выносливые, красивые — многие даже слишком красивые для того, что он задумывал. Он заметил, что на многих игроках были странные раздутые шлемы, и, оторвавшись от винтовки, поинтересовался:

— У них на головах случаем не русские танковые шлемы?

— Они самые.

— Где вы их достали?

Фарух указал на корпус ржавого русского танка T-34/85, который лежал в низине, под горой. Внизу много было такого ненужного военного добра, но не на всех танках было написано «T-34».

— Досталось от русских.

— Да, глупый вопрос, все же очевидно. — Гил снова приложился к прицелу.

Фарух опустил руку на плечо Гила.

— Мне пора идти. Мы слишком близко от деревни, есть риск, что нас увидят вместе.

Они сползли с гребня, скрывшись из виду.

— Взял инфракрасный маяк?

Фарух постучал по обшарпанному прикладу АК-47. В его полости лежал инфракрасный маячок. Спрятан маячок был на случай, если прибор обнаружат при помощи спутникового телефона на пути в деревню. Цевье автомата было расколото надвое и несколько раз обмотано липкой, вымазанной в смоле бечевкой. Он нарочно выбрал потрепанный автомат, чтобы ХИК даже не пытались с ним поменяться.

Они пожали друг другу руки.

— Удачи там, внизу.

— Удачи и тебе, — ответил Фарух. — Тебе она нужнее, чем мне. — С этими словами он поднялся на ноги, отряхнул одежду и стал взбираться на гребень горы.

Гил немного подождал, затем тоже подполз к гребню горы и залег, наблюдая, как медленно Фарух спускается по склону. На его пути стоял белый грузовик-пикап с четырьмя основательно вооруженными охранниками ХИК. Двое из них спали на заднем сиденье. Двое других сидели, развалившись, у дверей машины и переговаривались. Они смотрели на дорогу, нисходившую в долину, и не сразу заметили Фаруха, который спускался сверху.

Охранники не очень удивились, когда заметили его. Они растолкали спавших товарищей, и все четверо спокойно дождались Фаруха.

— Мир вам, — произнес на пуштунском Фарух, помахав дружески рукой.

— И тебе, — приветливо ответил один из охранников. — Откуда ты идешь?

— Из Чарикара, — ответил Фарух. Он снял с плеча мешок с магазинами к АК-47 и протянул одному из молодых охранников. — Это подарок. Я пришел навестить родственников из клана Каримовых.

Молодой охранник заглянул в мешок и закинул его в багажник грузовика, затем потянулся за автоматом Фаруха.

Фарух сильнее сжал ремень автомата.

— А это я оставлю.

Молодой охранник посмотрел на самого главного из них.

— Мы должны тебя обыскать, — сказал главный из них. — Так сказать, убедиться, что ты не тащишь в деревню ничего лишнего.

Фарух снял автомат, разрешая им себя проверить.

— А что вообще я могу протащить в деревню?

— Американцы знают, что мы держим в деревне одного их человека, — объяснил охранник. — Они могут послать шпиона с рацией. Почему ты идешь не по дороге из Чарикара? Почему именно через горы?

Фарух скупо улыбнулся.

— Американцы загородили дорогу в Панджшер… насколько мне известно.

Охранник поверил ему на слово.

— А зачем ты идешь к Каримовым?

— Я же сказал… они мои родственники.

— Ты пришел помогать пасти коз?

Фарух снова растянул губы в мучительной улыбке.

— Они не пасут коз. Они дровосеки, заготавливают дрова на севере в горах.

Охранник криво усмехнулся.

— Отдай ему автомат.

Двое часовых остались караулить дорогу, пока двое других поехали провожать Фаруха до деревни. Все вместе они остановились перед домом Орзу Каримова, старшего дяди Фаруха, старейшины рода. Фарух выступил вперед и позвал домашних.

Орзу и двое его сыновей вышли на улицу.

Фарух заметил удивление в глазах дяди, но оно было настолько слабым, что главный охранник ничего не уловил.

— Это человек утверждает, что он твой племянник, — сказал часовой с заднего сиденья.

Орзу Каримову было шестьдесят пять. Его сухое лицо было испещрено морщинами, но глаза сохраняли остроту, а зубы — крепость.

— Да, это сын моей старшей сестры. Добро пожаловать, племянник. Прошел год. Ты готов к работе?

Фарух пожал плечами.

— А что, есть выбор?

Дядя засмеялся и посмотрел на охранников.

— Сколько себя помню, он всегда был ленивым. Будь его воля, всю жизнь гонял бы коз, а не работал.

Часовой засмеялся и похлопал водителя по плечу, подавая сигнал, что пора уезжать.

Орзу жестом пригласил Фаруха пройти в дом, а сыновьям приказал пока удалиться. Когда они очутились внутри, дядя запер дверь на засов и повернулся к племяннику.

— Слышал, ты работаешь на американцев. Это правда?

Слова Орзу прозвучали, как обвинение.

— Кто об этом знает? — удивленно спросил Фарух. — Кто тебе сказал?

Орзу смерил его сердитым взглядом.

— У меня повсюду друзья. Ты должен бы уже об этом знать. Ты здесь оказался из-за американской заложницы.

Фарух вынул нож из-под платья и кончиком лезвия снял болты с накладки АК-47. Инфракрасный маячок он положил на стол.

— Это устройство могут видеть только американцы. Я использую его, чтобы отметить дом, в котором ее держат.

Взгляд Орзу остановился в одной точке, он смотрел не мигая.

— Они хорошо тебе платят, эти американцы?

— Достаточно, но дело…

— Достаточно, чтобы ставить под угрозу весть род? — сурово спросил Орзу. — Он ткнул в маячок. — Этого достаточно, чтобы всех нас уничтожить.

Фаруха удивило, что дядя стал возмущаться.

— Я обещал, что мы поможем, дядя.

— Это ты обещал. — Орзу опустился на стул. — Почему ты пошел на это? Американцы оставят эту страну, а вот хезби становятся с каждым днем сильнее. Водить дружбу с американцами означает обречь себя на верную смерть.

Фарух сел напротив него.

— Я сказал, что помогу, потому что ты был близким другом Масуда. А Масуд бы никогда отродясь не потерпел в Панджшере хезби.

Орзу оставался непреклонен.

— Масуд мертв, а с хезби нам еще предстоит жить. Когда американцы уйдут, они оставят Панджшер. Им здесь нечего делать.

— Хезби не забирают часть твоей выручки от продажи дров?

— Даже если и так, это не повод для двадцати человек идти войной против шестисот. Они позволяют нам жить своей жизнью, и впредь я намерен им подчиняться.

Фарух понял доводы дяди.

— Честно говоря, я знал, что обманываю, когда сказал им, что ты поможешь.

Лицо Орзу помрачнело.

— Ты врал?

— Если и есть какая-то причина, которая вынудит тебя им помочь, дядя, то знай — ты можешь спасти деревню от полного уничтожения.

Орзу подался вперед, ударяя кулаком по столу.

— Американцы не дураки. Если они атакуют деревню, женщину сразу убьют.

Фарух убрал маячок обратно в надежное место.

— В горах, над деревней, прячется мужчина. Ты поможешь мне найти дом, в котором ее держат, чтобы я пометил его маячком. — Он начал заворачивать болты кончиком ножа. — После того, как мы отметим дом, мы с твоими людьми покинем деревню, якобы рубить лес. Когда мы дойдем до дороги, ведущей в перевал Хавак, то оборудуем оборонительный рубеж по периметру, для защиты зоны эвакуации. Пока мы будем этим заниматься, американец проникнет в деревню и заберет женщину. Он уйдет на север, а там мы его и встретим. Затем, как только женщину поднимут с земли, вы растворитесь в горах и начнете рубить лес. — Фарух усмехнулся. — Вернее, лес рубить будешь ты с моими двоюродными братьями. А мы с американцем уедем на лошадях… и хезби ни за что не догадаются, что это ты им помогал. Даже, если мы откроем по ним огонь, защищая зону эвакуации, они не узнают, кто в них стрелял. А угнаться за нами без лошадей они не смогут.

Орзу изумленно посмотрел на него.

— Хезби тоже не дураки! И даже если они не догадаются… нет, у твоего американца все равно ничего не выйдет.

— Если ничего не выйдет, — заключил Фарух, — я буду рубить вместе с вами в лесу дрова до тех пор, пока вы не решите вернуться в деревню.

Орзу встал из-за стола.

— Нет, племянник, я отказываюсь помогать тебе с этим делом. Я не могу подвергать своих людей такой опасности ради помощи американцу.

— Нет, дядя, ты должен помочь. Потому что если откажешься, тогда завтра ночью деревню станут бомбить с вертолетов. Придут солдаты. Все хезби будут перебиты, а вместе с ними в перестрелке погибнут и многие таджики… и их лошади… и твои лошади.

— Я предупрежу хезби о налете, — пригрозил Орзу. — Скажу, чтобы они отправили женщину в другое место перед тем, как долину начнут бомбить.

— Это ничего не изменит, — ответил Фарух. — Они все равно оставят женщину здесь, а американцы все равно атакуют. Но это уже все равно не имеет значения. Ты не сообщишь об этом хезби.

— Почему ты так уверен, племянник?

— Из-за Масуда, дядя. Масуд никогда бы так не поступил, а я знаю, что это единственный человек, кем ты всегда восхищался.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.