Глава 13. Бои на Сане и наша радиоразведка

Глава 13. Бои на Сане и наша радиоразведка

12 сентября 1914 г. верховное командование снова переехало в Новый Сандец, где осведомительному отделению было предоставлено тесное помещение школы.

Обеспечение от проникновения иностранного шпионажа в этом городе оказалось делом значительно более трудным, чем в Перемышле, что объяснялось большим движением войсковых частей через город и соседством русских деревень. Поэтому мы охотно согласились на предоставление нам львовской полицией комиссара Карла Шварца, хорошо знакомого с условиями Галиции. Обер-лейтенанты Земанек и Маркеэетти занялись столь важной для нас службой радиоподслушивания и стали изучать русский шифр. С этой же целью мы направили капитана Покорного на радиостанцию 4-й армии. Радиостанция верховного командования также была постоянно готова к перехвату радиосообщений. Некоторое замешательство вызвал у нас подслушанный нами приказ, данный ставкой 14 сентября, согласно которому все радиопередачи должны были впредь быть целиком зашифрованы. Это свидетельствовало о том, что русские признали свою ошибку, но к этому времени капитан Покорный знал уже слишком много и умел путем сравнения всех радиограмм, попавших в его руки до 19 сентября, расшифровывать весь русский шифр, так что, несмотря на некоторые искажения, мы могли без особого труда делать переводы (подслушиваемых радиопередач.

Работа агентов была затруднена вследствие отступления армий к Дунайцу и Бяле. Была прервана связь с агентами, находившимися за границей. Разведывательные отделения прибегали к созданию параллельных станций, которые насаждались в покинутых нами районах. Так, например, лейтенанту Леону Гебелю из 4-й армии удалось остаться в Лежайске возле Сана после ухода наших войск, причем ему надо было вести себя очень осторожно из-за большого количества русофилов.

Обер-лейтенант Макс Тайзингер фон Тюлленберг был оставлен с 20 людьми из 2-й армии для разведки и диверсионных действий в районе между Ржешовом и Саном. Он нанес много вреда русским и дал нам ряд ценных сведений.

Полицейскому комиссару Хорвату, переселившемуся вместе со львовской полицией в Бялу, было поручено организовать во Львове тайную разведывательную станцию. Армейские разведывательные отдаления и осведомительные отделения верховного командования пытались восстановить агентурную службу. Многим новичкам не хватало опыта, многие потеряли вскоре охоту к этой опасной работе. Надо было создать массовую разведку, и я думаю, что не ошибусь, если скажу, что в то время на работу было принято 200 агентов. Частично они были использованы для ближней разведки и возвращались через пару дней обратно, частично же посылались в разведку на 5–8 дней. Служба дальней разведки требовала, конечно, больше времени, требовала разъездов по России в течение месяцев и имела своей целью осведомление о положении внутри России.

Во время отступления мы действовали в контакте с германцами. Германская 9-я армия была послана в Силезию и в район Кракова. Чтобы это мероприятие осталось незаметным для русских, мы предложили военному атташе в Стокгольме дать знать русскому консулу о якобы готовившемся наступлении Гинденбурга на Петроград.

Мы ожидали большого натиска со стороны наступавших русских, но в действительности темп их наступления был значительно медленнее, чем мы ожидали, и после занятия Перемышля русские армии задержались на Вислоке.

Это было нашему верховному командованию непонятно, но путем радиоподслушивания мы узнали о стягивании новых сибирских полков и 1-го туркестанского корпуса.

Когда наши отступавшие армии достигли места, где они смогли привести себя в надлежащее состояние, нам удалось подслушать радиотелеграмму, посланную известным нам уже командующим 9-й армией ген. Лечицким, которая приказывала 16-му корпусу покинуть Вислок и вернуться в Кр. Сан. По сведениям, полученным от агентов, русские войска в количестве 1 пехотной бригады и 7 кавалерийских дивизий расположились в районе между Нидой и Вислой. Это заставило думать, что русские предполагали передвинуться на северный берег Вислы, быть может, после того, как им стало известно о сосредоточении полков германской 9-й армии.

По радио мы вскоре узнали, что сведения наших агентов базировались на ложных слухах, распространявшихся русскими с целью дезинформации; в действительности там было сосредоточено всего 5 ? кавалерийских дивизий, что видно из стратегического очерка Циховича.

Радиотелеграмма, посланная командиром кавкорпуса Новиковым, гласила: «Из Буск, 25.9 8 ч. 30 м. утра. Генералу Ольховскому в Варшаве. В прошлую и в эту ночь мы получили известия о том, что немцы движутся из Силезии на восток по направлению к вверенному мне корпусу. Нам точно известно, что германские войска концентрируются в районе Ченстохова… в районах Бендзин, Олькуц, Пилица, Кромолов. Их передовые отрады достигли линии Новорадомск — Щекочины — Мехов — Сломники. Кроме того, мы имеем сведения о продвижении кавалерийских частей к Нагловице и о транспорте войск из Олькуц в Пржисека. Принимая во внимание эти известия, я решил, оставаясь на расстоянии пяти переходов от передовых позиций, пренебречь переходом Вислы и немедленно послал 2 дивизии по направлению к Нагловице — Водислав для интенсивной разведки. В дальнейшем, для того чтобы обеспечить себя от проникновения разведки противника на востоке… концентрировать там сильные кавчасти. 5-ю дивизию я направил в район Кельцы — Пржедборц, причем ген. Банковскому подчинил туркестанскую бригаду. 4-я дивизия направлена в Стайки — Хмельник. Сегодня штаб корпуса остается в Буск. Новиков».

Итак, благодаря радиоподслушиванию, нам удалось перехватить очень ценный документ, и в то время как ген. Ольховский трудился над дешифрованием этой телеграммы, наш капитан Покорный уже успел разобраться с этим делом и переслал текст телеграммы германскому командованию через связиста капитана фон Флейшмана. Кажется, никогда еще не было такой войны, чтобы планы противника так быстро становились известными тому, против кого они были натравлены.

На следующий день наши армии стояли готовыми к бою на новых позициях. Войска противника стояли еще на Вислоке. В это время там стал известен следующий весьма важный приказ командования 9-й армии: «Настоящим приказываю 26 числа в связи с предстоящим маневром отодвинуться войскам за Вислок, оставив на месте только авангард. Части должны быть размещены в ранее занятых районах. Гвардейский корпус должен остаться в занятом сегодня районе Колбушово — Купно, его авангард должен придвинуться ближе».

Германцы настаивали на немедленном наступлении, желая застигнуть русских врасплох раньше, чем они приготовятся к новой операции. До нас дошли сведения, как видно, распространявшиеся противником с целью дезинформации, о продвижении 9-й армии в гористую местность Кельцы; нам не было известно, имелись ли крупные силы в Ивангороде; из Варшавы нам давали знать об обратном, но на это трудно было полагаться. Одновременно пришло подтверждение из Стокгольма относительно прибытия в конце сентября сибирского корпуса. Ночью 28. сентября мы подслушали приказ, отданный 9-й армии, о продвижении ее за Вислу. Отсюда мы сделали вывод, что враг не собирается двигаться на Венгрию, а собирается перенести центр тяжести из Галиции в Польшу.

Наши силы начали 4 октября передвигаться, и в это время радиоподслушивание оповестило нас о продвижении 9-й, 4-й и 5-й русских армий от Сана к средней Висле, а 1-й и 2-й армий — от северо-восточного фронта к северу от Варшавы. Перехватив радиограмму русского полковника князя Енгалычева из 10-й кавдивизии в Саноке, мы узнали о предполагавшемся нападении на юго-восточные форты Перемышля, о чем мы тотчас же известили по радио командование крепости. Капитан Покорный продолжал неустанно работать над радиоподслушиванием, и ему приходилось дешифровать до 30 телеграмм в день.

Краткую передышку перед наступлением я использовал для посещения разведывательных отделений отдельных армий. 2 октября я поехал в германскую ставку в Кельцы.

10 октября наши армии прибыли к Сану. Одновременно германцы нашли под Варшавой русский приказ о концентрированном наступлении огромных сил из Ивангорода — Варшавы к сердцу Германии; это был проект русской армии, на который Антанта возлагала так много надежд.

Ряд причин заставил нас отложить предполагавшееся нами наступление через Сан. Наши войска страдали от ненадежности русинов — главных обитателей этой местности; после побед русских население сильно симпатизировало врагу, причем влияние в этом направлении оказывали и летучки, исходившие от архимандрита Почаевского монастыря. Виталия, освободившего «галицийских братьев» от верности присяге австрийскому императору. Эти русофилы наносили нашим полкам немало вреда: так, на Сане ими были организованы тайные телефонные линии, благодаря которым враг имел возможность узнавать многие интересные подробности о положении и состоянии наших войск.

При моей поездке на курорт Криница, где сконцентрировались галицийские власти, я добился через начальника края фон Корытовского, сильно встревоженного распространением русофильского движения, запрещения освещения в домах в районе военных действий; все почтовые голуби были нами скуплены, и под страхом смертной казни запрещалось пускать их летать. От органов юстиции мы потребовали быстрых и решительных действий для устрашения населения, но все же благодаря тому, что часто арестовывались ни в чем не повинные люди, приходилось быть весьма осторожными.

Приходилось также внимательно следить и за польскими националистами. Бригадир легионов Пилсудский послал несколько эмиссаров в Варшаву, чтобы противодействовать русофильским настроениям среди местного населения, которое после успехов русских войск в Галиции подняло голову, так что и польское население становилось ненадежным. Вот как в действительности выглядело дело с нашумевшим польским повстанческим движением.

В середине октября русские изменили шифр радиотелеграмм, но, к счастью для нас, телеграмма, посланная новым шифром, осталась непонятой одной частью, которая потребовала разъяснений. В ответ на это командование передало ту же телеграмму старым шифром, благодаря чему мы без труда освоили и новый шифр. Таким образом, мы узнали, что нашим и германским войскам противостояли следующие русские силы: в Восточной Пруссии — 14–18 пехотных дивизий, на Сане и южнее Днестра — от 28 до 31 и против 9-й германской и 1-й нашей армий — от 43 до 46 русских пехотных дивизий, т. е. против 52 дивизий союзников стояло 85–95 русских дивизий; это заставило Гинденбурга решиться на отступление к Силезии, чтобы получить свободу для нового наступления. Наши армии должны были к нему присоединиться.

Перегруппировка в Польше шла полным ходом. Наша служба радиоподслушивания наблюдала ежедневно за продвижением русских войск. 7 ноября мы устели предупредить нашу 1-ю армию о готовившемся на нее нападении, благодаря чему широко подготовленное нападение вылилось в ничто. 3-й кавказский корпус 4-й армии и два соседних корпуса, двигавшихся к югу от 9-й армии, столкнулись друг с другом, и при Дзяловшице возникло замешательство. Оба командующих армиями яростно бомбардировали друг друга телеграммами, что доставило нам большое удовольствие. Не меньшую радость доставил нам приказ командования 5-й армии, требовавший от ген. Орановского в Седлеце впредь посылать все указания по радио, так как восстановление разрушенных линий в районе военных действий отвлекало слишком много времени и сил. Этот приказ давал нам возможность беспрепятственно наблюдать за большей частью мероприятий на русском фронте.