Глава 9 МЭ: «У тебя есть большие друзья…»

Глава 9

МЭ: «У тебя есть большие друзья…»

Вступление рок-дилетанта

Это было недавно, всего лет пять назад, а кажется — прошла целая вечность. Сидели в мансарде у Гребенщикова, пили вино, а может быть, чай; Боб что-то вкручивал про дао, а может быть, про Толкина, а напротив меня сидел паренек лет семнадцати с серьгой в виде коротенькой цепочки, болтающейся в правом ухе. Обычно его посылали за вином как самого младшего. Паренька все звали почему-то «Африка»; тогда я думал, что это как-то связано с записанным только что новым магнитофонным альбомом АКВАРИУМА, где фигурирует это слово. Потом я часто встречал Африку и на концертах в рок-клубе, и в мастерской его друга Тимура Новикова, где праздновался один из очередных дней рождения БГ, но впервые узнал его настоящее имя из титров к фильму «Асса». Выяснилось, что зовут его Сережа Бугаев.

Конечно, тогда мечталось и о концертах на многотысячных стадионах, и о собственных дисках, и о съемках в кино, однако это казалось красивой, но не слишком умной сказкой, так как требовало либо ломки системы, либо ломки творческих установок рокеров. То и другое выглядело незыблемым, хотя вскоре уже стало кое-где давать трещины. Кончалась эпоха застоя, но она не знала, что кончается.

Мир музыкального «андерграунда» уже тогда привлекал к себе внимание многих творческих людей со стороны, но они до поры до времени помалкивали, понимая запретность темы. Но вот открылись шлюзы, и на страницы прессы, на экранные полотна хлынули молодые люди в кожаных куртках, с гитарами и без, часто имеющие лишь внешнее сходство с нашим молодым современником. Кино оказалось первым из искусств, начавшим активное освоение нового героя. Это и неудивительно: экзотика внешнего вида и поведения обещала кинематографистам обильную пищу для изобразительных пиршеств. Но пирог оказался с горчинкой. Более того, в нем попадались камушки, о которые многие деятели кино обломали зубы.

Когда-то, в те же прежние времена, дома у Севы Гаккеля я услышал от Бориса и Севы только что сочиненную песню. Она называлась «Дело Мастера Бо», и в ней были такие слова:

У тебя есть большие друзья,

они снимут тебя в кино,

ты лежишь в своей ванне, как среднее между Маратом и Архимедом…

…А вода продолжает течь под мостом Мирабо…

В этой мудрой песенке БГ, обращаясь к самому себе, как бы намекал на суетность внешних вещей в сравнении с вечными, внутренними. Он заранее определял место кинематографа в своей жизни как чего-то поверхностного, хотя в то время никто его в кино не снимал и не собирался (впрочем, вру: кажется, тогда уже был снят короткометражный фильм «Иванов», где играл БГ, — дипломная работа вгиковца А. Нехорошего).

Как бы там ни было, рок-музыка и рокеры пришли на экран. Попытаемся обсудить это явление.

Андрей Гаврилов — рок-дилетанту

Дорогой друг!

Вы попросили меня письменно изложить свои мысли касательно рок-музыки в нашем кинематографе — как документальном, так и игровом. Боюсь, что я не все видел, но, как мне кажется, богатую пищу для размышлений дают игровой фильм «Взломщик» (Ленфильм, режиссер В. Огородников) и документальные фильмы «Диалоги» (ЛСДФ, режиссер Н. Обухович, оператор Д. Масс) и «Рок» (ЛСДФ, режиссер А. Учитель, оператор Д. Масс). Как видите, все они появились в Ленинграде, и это вполне закономерно. Как-никак Ленинград считается столицей отечественного рока.

Долгое время мы добивались того, чтобы рок стал частью общей нашей культуры — не со стороны музыкантов и их поклонников, для которых это уже так, а со стороны остальной культуры, которая продолжает относиться к року настороженно. На мой взгляд, эта искусственно возведенная граница мешает обеим сторонам. Публикации о роке не способствуют стиранию этой границы. Чаще всего они призваны служить увеличению популярности издания, и таких случаев очень много, в остальном же предназначены для посвященных, овладевших уже языком и понятиями рока. Рок все больше становится особым замкнутым музыкальным миром, как это уже случилось с классикой и все больше грозит джазу. А то, к чему мы всегда стремились — чтобы читатели и слушатели воспринимали это все в едином потоке, — такого нет.

До тех пор пока существуют искусственные границы в сознании или в отношении к тому или иному виду музыки, найдется немного людей, способных понять и принять разные ее виды. Скажем, в литературе читатель, предпочитающий только детективы или только фантастику, считается в чем-то ущербным, неполноценным. В музыке же мы найдем массу людей, заявляющих: «Я слушаю лишь классику, ни джаза, ни рока знать не хочу». И наоборот. В широком общественном сознании рок по-прежнему имеет отрицательный знак, а значит, любящие его люди, в особенности молодые люди, поневоле с недоверием будут относиться к тому, что имеет положительный знак, считается внутренне богатым, — к симфонической музыке, опере, джазу. Ругая рок-музыку, авторы обличительных статей отталкивают определенную часть читателей от того, за что они вроде бы ратуют. И наоборот, ярые пропагандисты рока, называющие его если не единственной, то наипервейшей музыкальной культурой современности, невольно отторгают тех, кто был воспитан на «серьезной» музыке. Точно так же, на мой взгляд, обстоит дело с освещением рок!музыки и рок-культуры в кино.

Помню, я еще не видел «Взломщика» и спросил о нем Гребенщикова. Он сказал фразу, которая на фоне общих восторгов прессы по поводу фильма прозвучала странно: «„Взломщик“ производит впечатление грязного и сырого подвала». Очевидно, он имел в виду то, как изображается в фильме рок-музыка, поскольку мы с ним говорили именно о музыкальной стороне. Недавно я посмотрел фильм — в общем, так оно и есть. С легкой руки Подниекса («Легко ли быть молодым?») рок-музыка сейчас используется в кино как характеристика поколения, как знак. Я не знаю ни одного фильма, в котором авторы пытались бы разобраться в рок-культуре как таковой. Вроде бы во «Взломщике» все замешано на истории с синтезатором, но ничего подобного! Это могли быть не синтезатор и рок-группа, а картина и молодые художники, золотая рама и все, что угодно. Так что говорить, что «Взломщик» — фильм о рок-культуре, можно с большой натяжкой. Мы с вами немножко соприкасались с рок-культурой, поэтому, как мне кажется, видим ту ее сторону, которая показана в фильме, но это лишь одна сторона, точнее, одна из многих граней. Да, в роке есть мрак, тяжесть, горечь, «крутизна» — но разве этим он исчерпывается? Совершенно не показано то, что для рок-культуры является основополагающим — радость творчества. В принципе это — светлая культура, несмотря на то что в ней есть мрачные тона. Проще всего облить ее черной краской за выступление какой-нибудь «сатанинской» хэви-металлической группы. Но нужно понять, что люди не стали бы столько лет этим заниматься, если бы это было только мрачно и зло. Даже когда в формах выражения преобладают зловещие тона, радость творчества все равно остается, а она не может иметь отрицательного заряда, потому что она — радость.

В связи с этим хочу сказать и о фильме «Рок» Алексея Учителя. Жизненные истории пяти деятелей рок-культуры, которые там представлены (Гребенщиков, Цой, Шевчук, Адосинский, Гаркуша), основаны на идее преодоления. Конечно, нашей рок-культуре многое пришлось преодолеть, чтобы как-то заявить о себе. Но не на преодолении же строится упорство молодых музыкантов! Будто они хотят повредничать… Вот вы нам говорите «нельзя», а мы будем! Значит, здесь не только противодействие, здесь огромный заряд со знаком «плюс». Вспомните все, о чем рассказано в фильме: «нам не давали», «над нами смеялись», «милиция», «органы» и пр. Но ведь в этом — лишь половина правды. А почему, зачем они это делали? Авторы «Взломщика» не ставят себе целью ответить на эти вопросы, но фильм «Рок», который, судя по названию, року посвящен, тоже их как будто не замечает. В нем возникает культура тех, кому чего-то не дают. Ничего подобного! И бардам не давали, и многим другим. Почему эти-то вдруг так играют, так поют? Конечно, можно сделать фильм о людях, которые своим творчеством чему-то противостоят. Но это не есть фильм о роке.

Мало того, автор стремится показать нам, что они не только противостояли и победили, но и то, что это наши ребята, такие же, как и мы, — здесь включается чуть ли не церковный распев: вот оно, наше!

То есть у автора есть идея, и это хорошо. Он подбирает материал, чтобы эту идею подкрепить: песни, изобразительный ряд, монологи музыкантов. Но сама идея для меня неприемлема, она оскорбительна.

И вот почему. Как и во «Взломщике», здесь нет радости творчества, нет того светлого для каждого из музыкантов и их слушателей, что несет им всем рок-музыка. Допустим, что авторы решили, что это им не нужно. Но интересно другое. Когда я услышал первый раз с экрана фразу Гребенщикова о том, что тогда (имеются в виду 70-е годы) не было ничего, кроме рок-н-ролла, я посчитал это не совсем удачным выражением. Но фраза засела у меня в памяти, и потом, обдумывая ее, я пришел к очень странному выводу.

В свое время Вы, помнится, обсуждали в своих «Записках» тему «рок — учитель жизни» для молодых. Тогда Вы с этим тезисом не соглашались, но позже поняли, что в нем что-то есть. По сути, это перекликается с фразой БГ: если ничего, кроме рок-н-ролла, не было, то именно на нем училось поколение. Почему? Такая ситуация возникла в середине 70-х, когда кончилось хождение по рукам самиздата в нашей стране. Раньше вы могли в списках прочесть книгу, сборник стихов, статью, переписку. Потом это прекратилось по разным причинам: одни уехали, другие сели, третьи испугались. А те, кто не хотел принимать участие во всеобщем восхвалении существующего, вынуждены были молчать, не имея возможности вынести свою позицию на страницы печати и самиздата. И вот посреди этого вдруг появляются люди, которые не только поют, что хотят, но и записывают это на пленку, оформляют записи, ставят свои имена и фамилии, пускают в оборот. И это на фоне общего испуганного молчания! Причем, заметьте, делают они это совсем не потому, что исчез самиздат, а просто потому, что им так хочется: хочется сочинять песни, петь их, записывать и выпускать в свет подобие музыкальных альбомов — пусть не на пластмассе, так на магнитной ленте. Они даже не подозревали поначалу, что этого нельзя делать! Именно рок-музыка начала массовое наступление на стену молчания, и что самое оскорбительное для стены молчания — даже не замечая ее. Поэтому идея убежденного преодоления, которую проводит фильм «Рок», неверна. Это было уже следствием на негативную реакцию системы.

То есть первична была радость творчества — песни, записи, альбомы.

Это хорошо видно по самому удачному, на мой взгляд, фильму о роке — «Диалоги», — созданному на той же студии режиссером Николаем Обуховичем. Там показаны такая пропасть между теми, кто понимает, и теми, кто не понимает, такое отсутствие интереса к тому, чему мы противостоим, такое полное погружение в собственную радость жизни и творчества, что системе это должно быть просто оскорбительно. Ее не только не боятся, ее просто не замечают. Недаром этот фильм вызвал такое раздражение у некоторых идеологических работников.

Наша магнитофонная культура конца 70-х — начала 80-х годов нашла новый путь — не путь борьбы, а путь своего собственного независимого существования — при том, что авторов музыки действительно запрещали, увольняли с работы и т. п. Поэтому фраза БГ абсолютно оправданна. Когда молодые люди стали получать образцы свободного творчества на кассетах с указанием имен авторов, названия группы, они поняли, что перед ними чуть ли не единственные люди в стране, которые что-то говорят… Я слегка утрирую, конечно, но возьмите газеты и журналы десятилетней давности — что мы там прочтем?

Кстати, барды тоже молчали. А что им мешало выпустить свою кассету и пустить в народ? Нет, у них были концерты, как правило, камерные, в закрытых институтах. Широко расходились лишь записанные на подобных концертах песни Высоцкого.

Даже если предположить, что фильм «Рок» задумывался как просветительский для людей более старших поколений, тех же шестидесятников, то все равно от него будут в восторге лишь окололиберальные дамы, которые с удовольствием вспомнят, как их тоже не пускали на концерты или, наоборот, проводили. Почему старшие должны полюбить рок, увидев фильм Учителя? Только потому, что, как выяснилось, рокеры тоже любят своих детей? Приносят в роддом цветы? Мне лично это сюсюканье глубоко антипатично.

Те люди, для которых рок в новинку, наверное, поймут из фильма, что ДДТ — это не Валерий Леонтьев. Ну и что? Ну, поймут они, что рок — это не эстрада. Но ведь этого очень мало! Мне кажется неправильным объяснять этим людям, что рок!музыканты — тоже хорошие. Прежде всего они творцы. Они выплескивают свою душу. Мне кажется, что идея фильма могла состоять в том, чтобы у зрителей возникло уважение к музыкантам. На экране же мы видим фантастическое сюсюканье — вот Боб на Валдае, вот русские распевы… Это не попытка поднять зрителя до уровня творцов, а желание снизить уровень людей, показанных в фильме. Это явный компромисс, на что рок никогда не шел, а если шел, то на этом рок-музыка для этого исполнителя кончалась.

Да, в фильме «Рок» есть и удачные кадры (кстати, оператор Дмитрий Масс как никто умеет снимать музыкантов), и удачные диалоги и сцены, но направление фильма, его настрой, по-моему, фальшивы. Его можно, пожалуй, смотреть как своего рода научно!популярный фильм об отечественном роке. И только. Может быть, я был на этот раз излишне резок, простите.

Ваш Андрей.

Рок-дилетант — Андрею Гаврилову

Дорогой друг!

Ваши доводы и заключения, хоть они и резки, кажутся мне очень убедительными. Но они убедительны, так сказать, в идеале. То есть Ваша точка зрения, безусловно, истинна, но при одном условии: если рок-музыка занимает нормальное положение в обществе и культуре.

У нас же положение рок!музыки и рок!музыкантов до сих пор таково, что им, а скорее их почитателям все время приходится отмываться от грубых и грязных обвинений.

Воспользуюсь совершенно фантастическим допущением. Предположим, по какой-то причине, благодаря стараниям средств массовой информации или идеологических органов, в обществе воцарилось бы стойкое убеждение, что практически все оперные певцы, допустим, педерасты. При таком положении дел, наверное, было бы благом выпустить фильм, развенчивающий это убеждение и показывающий нам оперных артистов, прежде всего, как обыкновенных людей, без отклонений от нормы. И в таком фильме мысль о том, что они творцы и испытывают радость от своего творчества, неминуемо отошла бы на задний план.

Конечно, называть такой фильм «Оперой» было бы, по крайней мере, опрометчиво, так что Вы совершенно правы: по существу, в фильме «Рок» речь идет не о роке, а о молодых музыкантах, играющих рок и волею общественных судеб оказавшихся изгоями культуры и общества. Ведь дело обстояло так, что само слово «рокер», стоящее в музыкальном ряду и родственное словам «симфонист», «джазмен», «бард», оказалось чуть ли не синонимом слову «антисоветчик» и прекрасно вписывалось в ряд: «хулиган», «наркоман», «подонок» и проч.

Кстати, давно хочется разъяснить для публики возникшую у нас двойственность в употреблении слова «рокер». Рокерами называют себя молодые музыканты, играющие рок. Этимология слова прозрачна и не вызывает вопросов. Но почему!то в прессе рокерами называют также молодых мотоциклистов, разъезжающих по ночам на бешеной скорости по улицам. Они к року не имеют никакого отношения. Путаница возникла из-за похожести слова «раггар» (а также «роггар», «роггер» или «роккер» — транскрипция этого слова различна, см. словарь-справочник «Новые слова и значения». М., 1984), обозначающего в шведском языке («raggare») участника банды хулиганов, разъезжающих на автомобилях и мотоциклах. Наши журналисты, не знакомые с тонкостями этимологии и транскрипции, переиначили их в «рокеров», попутно создав еще один негативный оттенок понятия «рок». Получалось, что рок каким-то образом причастен к поведению этих «ангелов ада», как их называли на Западе.

Так вот, рассматривая фильм «Рок» с социальной стороны, я лично приветствую его появление. Помню, какое радостное возбуждение царило в Большом зале Дворца молодежи на просмотре, когда на экране появился Гребенщиков, поющий «Козлов». Это было пусть небольшое, но завоевание гласности. Что и говорить, обидно и унизительно доказывать, что ты не верблюд (то есть не наркоман, не пьяница и не отброс общества), но в мире, где все понятия были извращены, приходилось заниматься и этим.

Я говорю «приходилось», потому что теперь пора переходить к тому, за что ратуете Вы: освещению творчества как такового, показу эстетических ценностей, накопленных рок!культурой, выявлению ее места в общемировой культуре. Мы сами, еще недавно занятые простым отстаиванием права музыкантов на свободное творчество, сегодня уже все больше обращаем внимание на нюансы. Социология уступает место эстетике.

Но даже в этом ряду привычного публицистического разговора сюсюканье недопустимо. Кажется, мы с вами никогда не сюсюкали по поводу, скажем, православных настроений БГ или моды на «русское» в роке, хотя, признаюсь, и мне раньше доводилось писать что-нибудь в духе: посмотрите, это же вполне нормальные люди! Они способны страдать и любить! Их цинизм — выдумка недоброжелателей! И проч.

Надеюсь, и у нас появятся, вслед за «Диалогами», музыкальные фильмы о роке, где «в полный рост» будет звучать музыка, а музыканты предстанут такими, как они есть, — без адаптации для непосвященных, без купюр, без непременной социологической привязки. Хочется видеть видеофильмы концертов, вроде тех, что довелось мне у Вас недавно посмотреть, — записи выступления группы ТОКИНГ ХЕДЗ или Фрэнка Заппы. Музыка, отдача музыкантов творчеству говорят сами за себя, и тогда уже вопросы, кому и как они противостоят — бюрократической системе или обывательскому сознанию, — становятся неуместны. Наверное, Бах объективно!исторически тоже кому-то противостоял, но кто сейчас об этом думает?

Поколение, для которого рок!музыка и рок-культура неотъемлемы от мировоззрения, все чаще исследуется в кино и в игровой, сюжетной форме. Я говорю о «Взломщике», «Ассе», «Игле». Эти три фильма для меня стоят именно в такой последовательности по глубине художественного проникновения в этот мир. Интересно, что в каждом из них главную роль исполняет реальный представитель рок-культуры. Такие случаи бывали и раньше — вспомним участие в кино Андрея Макаревича, — но какая существенная разница между, скажем, «Начни сначала» и этими фильмами при всех их недостатках! В фильме «Начни сначала» не было и намека на попытку исследования рок-культуры. Известный рок-музыкант привлекался в кино благодаря своей популярности, а там он послушно исполнял волю режиссера, который втискивал его в привычный банальный сюжет о трудном восхождении молодого музыканта к успеху. Это мог быть и не Макаревич, а «женщина, которая поет» — разницы никакой.

В фильме «Взломщик» рок-музыка, рок-культура привлекались, прежде всего, в качестве знака поколения, служили внешней экзотической изобразительной приманкой для зрителя, тогда как сюжет — тут Вы абсолютно правы — к рок-музыке отношения, по существу, не имел. Режиссера и оператора интересовали кожаные куртки, шипы, браслеты, прически панков, тусовка у «Сайгона», экстравагантные молодые музыканты, исполняющие блюзы и рок-н-роллы. Все это давало пищу глазам, но не уму, а тем более — не сердцу. Положение несколько спасал Костя Кинчев с его природным артистизмом, но мне лично больше всего запомнились документальные кадры отбора молодых исполнителей на какой-то конкурс, эта череда сменяющих друг друга поющих подростков, на которых мы смотрим глазами слушающего их взрослого руководителя. В этих глазах есть недоумение, насмешка, усталость — все, что угодно, кроме заинтересованности, простого любопытства. Этим мальчикам и девочкам заранее подписан приговор: они занимаются чем-то до неприличия вторичным, никчемным, бездуховным. Но они-то сами так не считают! Они искренни в этом своем самовыражении, и кому, как не взрослому руководителю, озадачиться, зачем, почему они именно так поют, именно эти песни?

Если б авторы фильма задались таким вопросом, песни перестали бы быть простым знаком, но — увы! Фильм Сергея Соловьева «Асса» привлекает рок-культуру уже в качестве способа жизни молодого поколения. Конечно, и тут «фенечек» навалом, но не они определяют интерес к молодым героям. И режиссеру и зрителям интересно знать, как они живут, — не тусуются, а именно живут. И хотя сюжетно перенасыщенная история-детектив с историческими экскурсами мало пригодна для исследования жизни молодого поколения, она уже дает ту самую пищу для ума. Хочется найти типологические признаки поколения в поведении мальчика Бананана, в его странных поступках и странных песнях.

Но уже фильм «Игла» режиссера Рашида Нугманова делает попытку рассказать не о способе, но о принципе жизни молодых. Экзотических знаков почти не видно — в самом деле, не считать же знаками поколения черные очки Цоя или ампулы с наркотиками? — сам способ жизни неясен, да он и не интересует авторов. Но вот принцип торжествует, он и в загадочно-отстраненном, внешне бесстрастном поведении героя, которого играет Виктор Цой, и в песнях того же Виктора Цоя, которые здесь не иллюстрируют, а продолжают изобразительный ряд фильма.

Итак, от жизненного знака — к жизненному принципу. Именно этот естественный путь проходит сейчас наш кинематограф, вознамерившийся всерьез рассказать нам о жизни молодых.

И на этом фоне — довольно много конъюнктурных поделок, привлекающих рок-культуру даже не в качестве знака, а лишь как модную тему для разговора, вроде «Трагедии в стиле рок» Саввы Кулиша.

«Они съедят твою плоть, как хлеб, и выпьют кровь, как вино. И, взяв три рубля на такси, они отправятся к новым победам…» — не это ли имел в виду БГ?

И все же — «вода продолжает течь под мостом Мирабо». Не так ли?

Ваш РД.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.