Глава третья. СУДЬБА КОРАБЛЯ И ЭКИПАЖА

Глава третья. СУДЬБА КОРАБЛЯ И ЭКИПАЖА

Ну а как сложилась судьба многострадального «Сторожевого», как сложились судьбы его офицеров, мичманов, старшин и матросов срочной службы?

После снятия со «Сторожевого» старого экипажа на корабль был передан экипажу достраивавшегося в этот момент на Калининградском судостроительном заводе «Янтарь» для Тихоокеанского флота БПК «Дружный» под командованием капитана 3-го ранга А. Печ-корина (ныне контр-адмирала) и замполита капитан-лейтенанта Л. Бескаравайного. В начале 1976 года «Сторожевой» пришел на Тихий океан и встал во главе камчатской бригады противолодочных кораблей.

Разумеется, что ни о каком немедленном выходе в море, да к тому же еще на учения, не могло быть и речи. Во-первых, корабль был поврежден и нуждался в устранении нанесенных ему боевых повреждений, а также плановом ремонте, в который он и так должен был становиться. Во-вторых, принявшему корабль новому тихоокеанскому экипажу тоже надо было определенное время для знакомства с кораблем, отработке на нем корабельной организации и курсовых задач.

О характере и степени повреждений «Сторожевого» можно судить по оценочному перечню ремонтных работ, который был представлен судоремонтному заводу № 29 в Лиепаи. Согласно этому перечню, на «Сторожевом» имелись следующие боевые повреждения:

— перебиты водяные и масляные трубопроводы;

—перебиты электрокабели обмотки размагничивающего устройства;

— перебиты электрокабели станции «Муссон»;

— перебиты электрокабели сети освещения;

— пробоины в корпусе и наружном кожухе дымовой трубы;

— повреждена станция МР-105;

— перебиты трубки гидравлики приводов наведения артуста-новок;

— перебита трубка гидропровода горизонтального наведения ПУ ЗИФ-122.

Анализ повреждений «Сторожевого» говорит, что они для корабля не были ни смертельными, ни даже серьезными. Однако автоматическое наведение артустановок было нарушено и они могли стрелять только при ручном управлении. Фактически первая же серия сброшенных авиабомб лишила корабль возможности обороняться. Удивительно, что в перечень повреждений не вошла пробоина в левом борту, которую я лично наблюдал в Лиепае и о наличии которой свидетельствуют многие очевидцы. Что касается пробоины, то она была в левом борту почти в центре корпуса и в метре над ватерлинией. Длина ее составляла около трех метров, а ширина около метра. Возможно, что начальники решили не объявлять о ней выше по инстанции, чтобы не вызвать излишнего гнева, а залатать дыру в борту своими силами.

Позднее была информация, что электрокабели станции наведения системы артиллерийских орудий АКА-76 были выведены артиллерийскими электриками «Сторожевого», которые боялись, что их сумасшедший замполит прикажет открыть огонь по своим. Насколько я понял, никто этим вопросом особенно не занимался, и следствие спустило его на тормозах, т.к. у него была масса куда более важных проблем. Поэтому до сих пор однозначно сложно ответить, были ли электрокабели станции наведения «Муссон» перебиты осколками авиабомб или же их вывели из строя члены экипажа «Сторожевого». Однако заметим, что если бы артэлектрики выводили из строя станцию, то они бы, скорее всего, просто рассоединили электрокабели, не перебивая их, так как это и сложно, и абсолютно не нужно. Поэтому я больше склоняюсь к мысли, что версия выведения из строя стрельбовой станции артэлектриками «Сторожевого» — это всего лишь еще одна из многочисленных легенд, которые окружают события 9 ноября 1975 года.

После ремонта и отработки учебных задач с новым экипажем корабль прошел ускоренную подготовку к дальнему океанскому походу. Уже 10 ноября 1975 года приказом Главкома ВМФ «Сторожевой» был перечислен в состав Камчатской флотилии Тихоокеанского флота и в начале 1976 года совершил межфлотский переход вокруг Африки из Балтийска в Петропавловск-Камчатский.

Судьба «Сторожевого» распорядилась так, что он стал одним из самых заслуженных кораблей этого проекта: пройдя за свою тридцатилетнюю службу в ВМФ более 210 тысяч миль, семь раз побывав на боевой службе. 10—15 сентября 1980 года, находясь на боевой службе, «Сторожевой» произвел деловой заход в эфиопский порт Массауа. В 1981, 1982 и 1983 годах «Сторожевой» завоевывал призы Главнокомандующего ВМФ в составе КПУГ по противолодочной подготовке. Участвовал корабль и в спасении экипажа подлодки К-429, затонувшей в 1983 году в бухте Саранной. С апреля 1987 года по ноябрь 1994 года на «Дальзаводе» во Владивостоке «Сторожевой» прошел капитальный ремонт. В октябре 2002 года на «Сторожевом» был спущен Андреевский флаг, а корабль выведен из состава флота.

...Флаг на «Сторожевом» спустил его последний командир капитан 2-го ранга Валерий Варкун. В тот день офицеры пили, как на похоронах, не чокаясь. А на носу корабля двое граждан кавказской национальности уже резали автогеном ракетные контейнеры. Они были из цветного металла и уже загодя были проданы предпринимателям...

Моряки знают, что каждый корабль имеет не только особый характер, но и душу. Даже два внешне совершенно одинаковых с виду корабля одного проекта в море ведут себя совершенно по-разному. Впрочем, эти нюансы видны только профессионалам. Так же как и люди, есть корабли удачливые и корабли-неудачники, есть корабли-долгожители и корабли с короткой и трагической судьбой.

Какая душа была у большого противолодочного корабля «Сторожевой»? Уверен, что демократы-либералы сразу же кинутся утверждать, что душа «Сторожевого» была мятежной и метущейся, как у его мятежного замполита, и крупно в том ошибутся.

Всей своей последующей многолетней службой «Сторожевой» показал себя исключительно как корабль-труженик, корабль-воин. История с Саблиным нисколько не сказалась на его характере. И, в отличие от того, кто пытался подвигнуть «Сторожевой» на измену Отечеству, он все годы своего последующего служения словно отмаливал грехи своего незадачливого замполита. Подтверждением моих слов служит тог факт, что на протяжении многих лет «Сторожевой» неизменно объявлялся «отличным кораблем» и лучшим кораблем Тихоокеанского флота. Он неоднократно брал призы как командующего Тихоокеанским флотом, так и Главкома ВМФ по ракетным и артиллерийским стрельбам, по выполнению противолодочных задач. Много лет именно «Сторожевой» являлся флагманским кораблем Камчатской флотилии разнородных сил и на нем неизменно поднимали свой флаг многие отечественные адмиралы. А мостик «Сторожевого» стал прекрасной школой не для одного поколения наших моряков. Именно на ходовом мостике «Сторожевого» состоялся как командир корабля и нынешний Главнокомандующий ВМФ России вице-адмирал Чирков. Кроме него, командовал «Сторожевым» и будущий Главком ВМС и министр обороны Украины М. Ежель.

Любопытный факт: именно на «Сторожевом» отрабатывались экипажи первых тихоокеанских сторожевых кораблей 1135 проекта. Что ж, если трудяга «Сторожевой» принял на свой борт морских пограничников, став для них и терпеливым учителем, и гостеприимным домом, это значит, что он был на них вовсе не в обиде за ту давнюю погоню в Ирбенском проливе.

В одном из либеральных изданий не понимающий флота журналист, пытаясь навести тень на плетень, открыл читателям «великую тайну» — после событий 9 ноября 1975 года «Сторожевой» был «отправлен в ссылку на Камчатку». Глупый журналист! Ему, не видевшему жизни за пределами Садового кольца, было невдомек, что души кораблей не живут мерками московских журналистов, мечтающих о квартире в каких-нибудь Черемушках. Они живут мечтой о великих морских просторах, а потому нет для них большего счастья, чем единение с великим океаном.

Судьбы кораблей столь же порой причудливо переплетаются между собой, как и судьбы людские. Так, вступивший в боевой строй в 1907 году эсминец «Сторожевой» в ходе Первой мировой войны участвовал в обороне Рижского залива, где нёс дозорную и конвойную службу, выставлял минные заграждения. Особенно же эсминец отличился в 1915 году в боях именно в Ирбенском проливе.

Еще больше параллелей с БПК «Сторожевой» оказалось у его непосредственного предшественника — эскадренного миноносца 7У проекта «Сторожевой». Свою первую боевую задачу новейший эсминец выполнял 24 июня 1941 года опять же в Ирбенском проливе, где он выставил оборонительное минное заграждение. А три дня спустя там же в Ирбенском проливе, куда «Сторожевой» вернулся для продолжения минирования, пополнив запасы мин в Риге, корабль внезапно подвергся атаке пяти немецких торпедных катеров-шнельботов. Одна из выпущенных торпед попала в левый борт корабля, произошла детонация носовых артиллерийских погребов. Вся носовая часть эсминца вместе с носовой надстройкой и мачтой оторвалась и мгновенно затонула. Первое котельное отделение и передняя труба превратились в груду искореженного металла. Погиб командир корабля капитан 3-го ранга И.Ф. Ломакин и 84 члена экипажа. Кормовая часть эсминца, однако, осталась на плаву, турбины и 3 паровых котла сохранили работоспособность. Команда энергично включилась в борьбу за живучесть корабля. Вскоре «Сторожевой» был взят на буксир эсминцем «Энгельс». Покалеченный корабль отбуксировали сначала в Таллин, затем — в Кронштадт. Осенью 1942 года «Сторожевой» с огромными трудностями был восстановлен. В дальнейшем он участвовал в обстреле вражеских позиций под Ленинградом. В 1958 году эсминец был исключен из списков ВМФ и год спустя разобран на металл в Лиепае, т.е. там же, где БПК «Сторожевой» 18 лет спустя будет проходить ремонт после саблинского мятежа.

Как знать, может быть, пройдет совсем немного времени, и российский флот пополнится новым ракетным корветом, на борту которого золотом славянской вязи будет начертано «Сторожевой». И этот новый корабль примет эстафету служения Отечеству своих героических предшественников — миноносца «Сторожевой», прославившегося в сражениях у Порт-Артура, защищавшего Ленинград огнем своих орудий в годы Великой Отечественной войны эсминца «Сторожевой», достойно охранявшего морские рубежи родины на Дальнем Востоке сторожевого корабля «Сторожевой». По крайней мере, мне очень хочется в это верить...

* * *

Операция по перехвату «Сторожевого» было закончена, и теперь начальники проводили «разбор полетов» в переносном и прямом смысле.

Из воспоминаний генерал-майора авиации А.Г. Цымбалова: «Часам к 10 утра 9 ноября все самолеты полка совершили посадку на своем аэродроме, были заправлены топливом и всем необходимым, приведены в свое обычное боеготовое состояние. К этому же времени прилетел на самолете Ил-14 звена управления командир дивизии с группой офицеров управления и штаба дивизии. Выслушав доклад командира полка, распорядился инженерно-технический состав отправить на отдых, а руководящий и летный состав собрать в одном месте. Обстановка, конечно, была гнетущая.

Комдив, точно оценив моральное состояние людей и не высказав никому ни одного упрека, сразу же начал говорить. Суть сказанного сводилась к следующему: полк поставленную задачу выполнил, при этом не потеряв ни одного самолета и не убив ни одного невинного человека на атакованных кораблях и судне. Да, издержки были, но не по вашей вине. Будет и жесточайшее разбирательство действий должностных лиц и летного состава полка, ничего не скрывать, говорить только правду, какой бы она не была нелицеприятной высшим должностным лицам.

Все прогнозы комдива полностью оправдались. Ближе к вечеру из Москвы во главе группы офицеров Главного штаба ВВС прилетел “карающий меч” главнокомандующего ВВС — главный штурман ВВС генерал-майор авиации Буланов. Обвинения были предъявлены всем: командиру и штабу дивизии — в самоустранении от руководства полком, командованию полка — в неспособности управлять им, летному составу — в низкой боевой выучке. Генератором обвинений было, конечно, командование 15-й воздушной армии. Генерал Андреев последовательно, аргументированно, одно за другим отвергал одно обвинение за другим.

Самоустранение командира и штаба дивизии от управления войсками, выполняющими боевую задачу? Неспособность командования полка управлять им? А кто, когда и каким способом поставил эгу задачу дивизии и полку? Кто довел замысел решения старшего начальника, т.е. вашего, товарищ командующий, решения? И где оно, это решение, может быть, хоть сейчас его нам доведут? Взаимодействие войск (сил) и управление ими в районе боевых действий согласно Боевому уставу организует старший начальник. С кем же полк должен был взаимодействовать и как? И кто же должен был управлять группами в районе удара? Хорошо, что все происходило в зоне действия радиотехнической системы ближней навигации, установленной на аэродроме Тукумс, а если бы на 100—200 км дальше? Экипаж-разведчик не обнаружил в предполагаемом районе корабль? А другой экипаж не рассмотрел с 500 м, что это не боевой корабль? В ближайшие же плановые полеты проведем летный эксперимент, организацию которого я беру на себя. В море выйдет корабль, а вы садитесь в самолет и в сумерках, в сложных условиях, при ограниченной видимости его найдите без целеуказания и опознайте по бортовому номеру. Желающих участвовать в летном эксперименте не нашлось, хотя на груди у всех “следователей” были знаки “летчик (штурман) — снайпер”.

Поздно вечером комиссия доложила главнокомандующему ВВС главному маршалу авиации Павлу Кутахову предварительные результаты расследования и о позиции, занятой командиром дивизии. Павел Степанович, говорят, был взбешен, но и сам понимал, что причина такого безобразного боевого вылета не в “стрелочниках”. Тем более что на предварительном разборе чрезвычайного происшествия в Политбюро ЦК КПСС, где докладывал и он, действия ВВС были оценены положительно. В общем, главнокомандующий ВВС предоставил генералу Буланову полную свободу действий в дальнейшем расследовании, мотивируя это тем, что тому на месте виднее.

К утру 10 ноября практически весь руководящий состав дивизии и полка имели от имени главнокомандующего ВВС предупреждение о не полном служебном соответствии, согласно Дисциплинарному уставу — крайнее наказание перед снятием с должности. В отношении командира полка ограничились этим взысканием ввиду его непродолжительного нахождения в должности (чуть более двух месяцев). Летчикам сказали просто и незатейливо: наказывать вас не будем, но и награды не ждите. Было обещано, что все взыскания будут объявлены в приказе ГК ВВС, но такого приказа лично я не видел и о таком не слышал. Потом, служа уже в оперативном управлении Главного штаба ВВС, я узнал, что было решено “не выносить сор из избы”. Исполняющий обязанности командующего 15-й воздушной армией генерал-майор авиации Борис Гвоздиков был тихо уволен из Вооруженных сил на пенсию по выслуге лет.

Но положительные выводы из этого вылета сделаны были. Конечно, я имею в виду не только усиление боевой подготовки частей дивизии для решения задач над морем, но и наведение элементарного порядка в вопросах организации взаимодействия при выполнении совместных задач соединениями и частями ВВС с силами флота. И в дальнейшем всегда все задачи выполнялись с высоким качеством».

За ювелирное бомбометание командир экипажа, поразившего «Сторожевой», Як-28 капитан Порошков был награжден орденом Красной Звезды. Впоследствии журналисты писали, что летчик якобы так стеснялся этого ордена, что за всю свою жизнь так его ни разу и не надел. Но в это я не слишком верю. Стыдиться По-ротикову было абсолютно нечего. Наоборот, он выполнил боевую задачу, положив конец мятежу, последствия которого могли быть самыми печальными. Впоследствии майор Порошков дослужился до должности начальника штаба полка, с которой вышел на пенсию в звании подполковника.

* * *

Ну а что стало с людьми, так или иначе имевшими отношение к событиям 8—9 ноября 1975 года?

Дело в том, что история со «Сторожевым» была особо неприятна для руководства КПСС, так как она произошла в преддверии 25 съезда КПСС, который должен был пройти в феврале—марте следующего, 1976 года. Однако именно это, по моему мнению, предопределило желание того же руководства не нагнетать излишне ситуацию вокруг «Сторожевого».

Из воспоминаний капитана 1-го ранга в запасе Виктора Русанова: «Уже позже в Лиепае эта события обросли слухами, всё было засекречено, и все мы давали подписку о неразглашении. Вся эта операция была покрыта мраком, лишнего боялись говорить, да и нам ничего сверху не доводилось. Как выяснилось позже, часть офицеров, мичманов и матросов с БПК “Сторожевой” были направлены служить в ЛиВМБ и попали в том числе и на корабли нашего 109-го днплк, но это не афишировалось».

Именно поэтому и наказывали только самых виноватых. Вскоре после событий со «Сторожевым» были сняты со своих должностей командующий Балтийским флотом вице-адмирал Косов и начальник политического управления флота вице-адмирал Шабликов.

В беседе со мной бывший Главнокомандующий ВМФ СССР и РФ адмирал флота В.Н. Чернавин сказал так: «Правильные или неправильные решения принимал Косов во время событий со “Сторожевым”, я сказать не берусь. Однако фактически его вскоре сняли с должности именно из-за “Сторожевого”. И хотя Косова назначили на должность заместителя Главкома по ВМУЗам, и он, и все окружающие знали, что это его последняя должность. Кстати, и на этой должности ему так и не дали полного адмирала, уволив в запас вице-адмиралом». Что касается вице-адмирала Шабликова, то его и вовсе задвинули на должность капитана 1-го ранга.

В Москве всех офицеров и мичманов привезли на беседу к министру обороны Устинову. Тот задал несколько вопросов, а потом сказал, что все офицеры и мичмана, не оказавшие сопротивления при захвате корабля, недостойны носить свои звания, а потому будут разжалованы и уволены.

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «В газетах часто пишут, что всю команду “Сторожевого” сразу же демобилизовали. Это не соответствует действительности. Саблин и Шейн, как известно, были привлечены к суду, остальные проходили по суду как свидетели. Что касается матросов и мичманов, то их распределили по кораблям дивизии, и они служили дальше. К ответственности были привлечены лишь офицеры — командиры боевых частей за пассивное поведение во время мятежа. Приказом министра обороны СССР все они были разжалованы в матросы. Процедура разжалования проходила прямо на причале перед кораблями дивизии. Помню, перед этим ко мне приехал начальник радиотехнической службы Балтийского флота, его сын служил на “Сторожевом” начальником РТС и тоже попал в этот приказ. Он просил что-то сделать. Я отвечаю: “А что я могу сделать в данной ситуации? Ты же сам понимаешь, что от меня уже ничего не зависит!” Он сокрушается: “Что же делать?” Отвечаю: “Радоваться, что все для твоего сына еще хорошо обошлось, и он не загремел в тюрьму”. Процедура разжалования была не очень приятной. Выстроили экипажи кораблей. Вывели пять офицеров “Сторожевого”. Я зачитал приказ министра обороны и отобрал у них офицерские кортики. Затем матрос спорол с их шинелей погоны. После чего бывшим офицерам выдали матросские книжки (тоща они были вместо военных билетов) и зачитали приказ о назначении на матросские должности на корабли. Впрочем, вскоре все пятеро были уволены в запас без званий и без выслуги. Дальнейшую их судьбу я не знаю».

Разжалование офицеров корабля я считаю справедливым наказанием. Командиры боевых частей, как старшие офицеры на борту, были обязаны действовать более решительно и смело, возглавить офицерский коллектив в противодействии мятежу. Кое-что они делать пытались, но эти попытки были слишком робкими и непоследовательными, чтобы переломить ситуацию. Ну а то, что, не оказав никакого сопротивления, они дали себя арестовать и запереть на боевых постах, вообще выходит за рамки понимания. Офицер на то и офицер, чтобы уметь принимать решения, пусть даже с риском для собственной жизни во имя спасения своего корабля. Командиры боевых частей «Сторожевого» оказались в данном случае не на высоте. Разжалованы в матросы были: командир БЧ-2 капитан-лейтенант Виноградов, командир БЧ-3, исполнявший обязанности старшего помощника старший лейтенант Сайтов, начальник РТС капитан-лейтенант Прошутинский, начальник медслужбы старший лейтенант Садков и помощник командира корабля по снабжению лейтенант Вавилкин.

Из воспоминаний бывшего начальника медицинской службы БПК «Сторожевой» старшего лейтенанта О. Садкова: «Что касаемо единомышленников, то их у Саблина не было. Иначе любой пошел бы следом под вышку. На закрытом судебном заседании военного трибунала было озвучено — подручный матрос Шейн. Он единственный, кто заранее что-то знал, что-то делал до момента изоляции Потульного. За что и получил 8 лет...»

Здесь бывший врач корабля не совсем прав. Впрочем, понять его можно, т.к. и он сам не был в рядах тех, кто пытался активно противодействовать мятежу. Да, ближайшим помощником Саблина являлся именно Шейн, но помимо этого были и другие примкнувшие к мятежу. Кто-то из них понимал, кто-то не понимал, что в действительности происходит, кто-то просто бездумно выполнял команды замполита, а кто-то, струсив, дал себя запереть в каюте, решив просто отсидеться и посмотреть, чья возьмет. По справедливости, то, что совершили все они — однозначно также являлось изменой Родине и присяге. В данном случае по отношению к ним советская власть проявила предельную гуманность и снисходительность

Из воспоминаний бывшего командира дивизиона МРК, выходившего в атаку на «Сторожевой» капитана 1-го ранга А.В. Бо-бракова: «Вспоминая... события 20-летней давности, я понимаю, что все наши несчастья — и униженная армия, и вымирающий народ — это нам кара за позицию невмешательства, за то, что выбрали место зрителя в ложе, когда разыгрывались великие исторические трагедии: и август 91-го, и октябрь 93-го. Этой же позицией невмешательства и равнодушия (даже не трусостью) объясняется и та покорность 56 офицеров и мичманов корабля, позволивших Саблину и трем-четырем его соратникам эту безгласную “толпу”, как стадо баранов, запереть в отдельном отсеке. И только один нашелся мужественный офицер, который бросился за борт корабля в холодную Даугаву, чтобы попытаться сообщить о происшествии на корабле... У каждого офицера “Сторожевого” подспудно наверняка вертелась мысль, что если он против “мятежника” Саблина применит оружие, скорее всего, его же и накажут. Что касается деморализации армии, то этот прием не новый, такое уже было в нашей истории».

Высказался на эту же тему и бывший командир «Сторожевого» капитан 1-го ранга A.B. Потульный: «По общему мнению офицеров, этот недуг боязливого нейтралитета стал одолевать наши Вооруженные Силы еще со времен Хрущева. Тогда же была сделана попытка дегероизации армии, попытка лишить воинское дело его героической компоненты... впервые попытались перевести офицеров в разряд прочего чиновничества, сделать из них Акакиев Акакиевичей в шинелях. С тех же пор в армии ведет начало и еще одно явление — фальшивое “генеральское солдатолюбие”. В сталинской или царской армии в случае неповиновения офицер не церемонился, располагая всем арсеналом увещевательных средств — от задушевного слова до офицерского нагана в боевых условиях... Нормой стала такая картина: является с берега вдрызг пьяный матрос и куражится над своим лейтенантом во всю ширь своей “моряцкой” души. Может даже промеж глаз заехать. Но не дай Бог, если лейтенант врежет ему в ответ по зубам. В этом случае именно офицеру обеспечен трибунал...»

После событий со «Сторожевым» была уволена в запас вся дежурная оперативная служба рижской бригады, стоявшая в ночь с 8 на 9 ноября.

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Помню, что на “Сторожевом” был очень толковый старший помощник командира капитан-лейтенант Новожилов, который в момент мятежа на корабле отсутствовал. Впоследствии он мне говорил: “Если бы я был тогда на корабле, ничего бы не случилось”. Зная его, я верю, что он бы так и сделал». К сожалению, несмотря на то что старшего помощника не было в день мятежа на борту корабля, его служебная карьера также была, благодаря Саблину, навсегда испорчена.

Что касается командира БЧ-5 капитан-лейтенанта Иванова, (который, как мы знаем, отсутствовал в момент мятежа на борту «Сторожевого»), то он все равно был разжалован до старшего лейтенанта и отправлен служить в тыл Лиепайской ВМБ. История с механиком не красит тогдашнее флотское руководство, испортившего службу и жизнь совершенно невиновному человеку.

Что касается старшего лейтенанта Фирсова, то его дальнейшая судьба мне неизвестна. По рассказам ветеранов Балтийского флота, за свой подвиг на «Сторожевом» он был награжден именными часами командующим БФ, а затем успешно служил на других кораблях.

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Честно говоря, я ожидал, что меня снимут с должности командира дивизии. Но меня не тронули. Думаю, что за меня заступился Горшков, т.к. я был всего ничего в должности. Но в ЦК меня запомнили. Когда в следующем году командующий флотом вице-адмирал Косов подписал мне представление на звание контр-адмирала, которое затем подписал и Главком, то в ЦК его завернули. Так повторилось на второй год и на третий. Так я три года и командовал огромной дивизией, будучи капитаном 1-го ранга. А потом в один из дней мне позвонил Главком: “Слушайте, Селиванов, у меня есть для Вас должность начальника штаба оперативной эскадры в Средиземном море. Пойдете?” Конечно же я ответил согласием. А вскоре после перевода на Средиземное море я стал контр-адмиралом. Скорее всего, в ЦК какой-то аппаратчик негативно реагировал не на фамилию “Селиванов”, а на упоминание 12-й дивизии. Когда же моя фамилия появилась в представлении от 5-й оперативной эскадры, то никаких возражений не последовало. Думаю, что все это прекрасно знал Горшков и, веря в меня, как в моряка, сделал такой ход. Впоследствии я много раз общался с Сергеем Георгиевичем, много раз Главком ходил со мной и в море. Но никогда больше он не вспоминал историю со “Сторожевым”, которая, я думаю, была ему, как и всем нам, очень неприятна».

Из воспоминаний однокашника Саблина по военнополитической академии контр-адмирала в отставке Э.М. Чухраева: «Когда произошел мятеж на “Сторожевом” и я узнал, что его возглавил именно Валера, то испытал состояние шока. И тогда, и сегодня я крайне негативно отношусь к тому, что он сделал. Саблин использовал свое служебное положение и сложившуюся ситуацию, а также использовал экипаж корабля для достижения своих личных целей. Фактически он сделал экипаж корабля заложниками своих амбиций, ведь они вовсе не разделяли его мыслей и были привлечены к участию в мятеже в самый последний момент, не понимая толком, что происходит. Если бы Саблин был простым лейтенантом и подбил экипаж на какое-то выступление — это одно. Но когда он, будучи заместителем командира корабля, использовал свое служебное положение, использовал сотни людей, наплевав на их дальнейшие судьбы, — это совсем другое. Если уж был несогласным с чем-то, то надо было увольняться и протестовать, идти в диссиденты. Это нормальная позиция не согласного с чем-то человека. Кстати, диссидентов тогда было в СССР уже немало. Но Валера поступил иначе, он поступил как преступник. И я глубоко сожалею, что он натворил столько бед, испортил столько судеб».

Рассказывает вице-адмирал А.И. Корниенко: «Мне меньше всего хочется вступать в публичную полемику с теми, кто восторгается поступком Саблина. На это есть свои причины. Не хочется ворошить прошлое. Оно не забыто теми пострадавшими командирами, политработниками, которым на долгие годы был приостановлен путь роста и перспективы службы... Тень “Сторожевого” преследовала их многие годы. Не хочется тревожить память тех людей, обманутых Саблиным, с плеч которых сорвали погоны, уволенных с флота. Не хочется сыпать соль на раны тех, кто не знал, что творится на корабле, и просто выполнял команды старшего. Свидетелей тех событий становится все меньше, а публикаций на эту тему, порой сильно искаженных, все больше. Не все их выдержали. Ушли из жизни бывший командир корабля капитан 2-го ранга Потульный, многие очевидцы. По различным причинам...»

Из архивной справки: «Потульный Анатолий Васильевич, 1936 г.р., уроженец села Ухта Карельской АССР, с февраля 1973 г. командир корабля БПК-500 “Сторожевой”, капитан 2-го ранга. Вечером 8 ноября был обманным путем “заманен” Саблиным в помещение 2-го поста, где был изолирован. Предпринял несколько попыток освободиться (пытался вскрыть и “отжать” люки), но они не увенчались успехом, т.к. люк 2-го поста находился под охраной матроса Шейна. Попытка старшины 1-й статьи Копылова и матроса Набиева освободить капитана не удалась. Примерно в 10.30 9 ноября был освобожден матросом Лыковым и другими. Поднялся на палубу и оттуда проследовал в арсенал, где получил пистолет. Поднявшись на мостик, обнаружил там рулевого и Саблина, которому выстрелил в ноги. После чего Саблин был взят под арест, а командование кораблем было вновь принято Потульным».

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Уже после всех событий я спрашивал Потульного:

— Толя, чего же ты его ранил, палил бы сразу в лоб, чтобы наверняка.

Он отвечает:

— Знаешь, я не смог, ведь все-таки он мой замполит!

Даже в столь непростых обстоятельствах Потульный проявил себя достойно.

Что касается Потульного, то никаким “графом”, как его пытается представить нынешняя пресса, он не был. Анатолий был ленинградцем из обычной рабочей семьи. Мы с ребятами бывали у него в гостях. Жили они бедно, но его мама всегда угощала нас жареной картошкой с огурцами, а иногда и котлетой. Все, что сейчас наговаривают о неких барских замашках Потульного — откровенная ложь. И человек, и командир он был отличный. После проведенного расследования Потульного разжаловали на одну степень до капитана 3-го ранга и отправили служить заместителем начальника какой-то береговой базы в Таллин. Через год-два за отличную службу он был восстановлен в звании. Потом назначен на вышестоящую должность и стал капитаном 1-го ранга, но служил в дальнейшем уже только на берегу. После выхода на пенсию жил в Ленинграде. Года два назад наши однокашники сообщили мне, что Анатолий умер. Думаю, то, что он пережил на “Сторожевом”, не прошло бесследно и ускорило уход из жизни Потульного».

Командир 128-й бригады кораблей Юрий Можаров был снят с должности и переведен на Север. Спустя некоторое время он стал начальником ПВО Северного флота и контр-адмиралом. Начальника политотдела дивизии Медведева тоже сняли с должности и перевели служить в одно из ленинградских военно-морских училищ.

Был уволен в запас командир бригады пограничных катеров, капитан 1-го ранга А.С. Нейперт, получивший приказ командующего Прибалтийским пограничным округом генерал-лейтенанта К. Секретарева немедленно открыть огонь на поражение и уничтожить корабль, но якобы затянувший с его выполнением. Если верить документам, то никакой задержки в открытии огня у пограничников не было. Им действительно дали команду на применение оружия, но потом тут же отменили. Возможно, Нейперта просто вскоре уволили по выслуге лет, а «оппозиционером» его сделали опять же досужие журналисты. Это было весьма заманчиво, т.к. Нейперт по национальности был латышом, ну а обиженный советской властью латыш, пусть даже и с погонами капитана 1-го ранга КГБ, лишний повод для недовольства властью.

В отношении еще 6 офицеров и 11 мичманов «Сторожевого» были возбуждены уголовные дела, однако они были оправданы, хотя все были подвергнуты взысканиям по служебной и партийной линиям.

Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «После длительного расследования освободили всех офицеров и мичманов. Многих из них разжаловали, других назначили с понижением. Большинство уволили в запас. Матросов и старшин демобилизовали... Всем уволенным офицерам предоставили жилье, жене Саблина в Калининграде выделили квартиру, одно время она работала официанткой в ресторане “Москва”. Сын Саблина поступил в высшее военно-морское училище».

Относительно жены я ничего сказать не могу, но что касается сына, то в журналистских очерках писалось, что он стал биологом.

Как бы то ни было, но советская власть не чинила ему никаких препятствий в получении высшего образования и дальнейшей карьере.

Впрочем, «синдром “Сторожевого”» еще много лет отравлял жизнь флотских офицеров — и строевых, и политработников. Отныне большие начальники и особисты относились ко всем остальным с повышенным подозрением, считая, что лучше лишний раз перестраховаться.

Досталось на орехи и летчикам. Едва операция по перехвату «Сторожевого» была закончена, авиационные начальники начали «разбор полетов» в переносном и прямом смысле.

Любопытно, что, разобравшись во всех деталях события, начальник Главного политическою управления СА и ВМФ генерал армии Епишев сказал участвовавшему в освобождении командира корабля главному корабельному старшине А. Миронову: «Вы достойны награды, но мы не можем обнародовать позор. Поэтому вы будете уволены в запас». Однако вскоре главного корабельного старшину не только не наградили, но, наоборот, как и всех остальных старшин «Сторожевого», разжаловали в матросы. Увы, к сожалению, у нас бывает и так...

Впоследствии бывший главный корабельный старшина Александр Миронов работал на Кишиневском тракторном заводе, в пожарной охране. В 1992 году принимал участие в боевых действиях по защите Приднестровья, был награжден боевыми наградами. О дальнейшей судьбе еще двух отважных моряков «Сторожевого» Алиева и Копылова у автора сведений нет.

* * *

Вспоминает контр-адмирал в отставке В.Т. Лосиков: «Уже после событий на “Сторожевом” мы начали отбор делегатов на очередной съезд КПСС. Нашей дивизии было велено отобрать лучшего командира корабля. Перебрав все кандидатуры, я остановился на командире ВПК “Достойный” капитане 2-го ранга Альфреде Никитиче Ильине. Родом он был из латышей, а его дед — красный латышский стрелок, охранял Ленина. По всем позициям Ильин был лучшей кандидатурой, но когда я его предложил ЧВСу Сорокину, тот сказал, что Ильина посылать делегатом нельзя. Оказалось, что Ильин одноклассник Саблина по училищу Фрунзе, и когда Саб-лин на “Сторожевом” в 1974 году заходил к нам в Североморск, они дома у Ильина всю ночь вдвоем пили коньяк. Только поэтому Ильин так и не был послан делегатом на съезд. Впрочем, на его дальнейшей служебной карьере это нисколько не сказалось».

Вообще, честно говоря, история мятежа «Сторожевого» — это, при всем драматизме происходившего, все же история со счастливым концом. Во-первых, никто не погиб на БПК во время самого мятежа и во время его подавления. Во-вторых, никто не погиб при обстреле «Сторожевого» и его бомбежке. В-третьих, каким-то чудом никто не погиб при ошибочном бомбометании летчиков сухогруза «Волгобалт» и сторожевого корабля СКР-14. Все это можно считать огромным везением. А может, в тот раз и Господь просто сжалился над русскими моряками.

Обратим внимание на следующий знаковый момент. Несмотря на то что со времени мятежа Саблина прошло уже почти сорок лет, практически ни один из членов экипажа «Сторожевого» не выступал в прессе с воспоминаниями о том, как он делал «коммунистическую революцию» под началом своего замполита. Исключение составили лишь две наиболее одиозные личности из команды «Сторожевого» — бывший матрос Шейн и бывший мичман Бородай. Но чего стоят их «воспоминания», когда оба, как показывают документы, во время следствия и суда быстро открестились от Саблина и вымаливали у следователей и судей прощение, каясь и посыпая головы пеплом? Так что верить их воспоминаниям особо не стоит, предавший единожды и дважды непременно обманет и в третий раз. Но почему молчат остальные участники и свидетели тех далеких событий, ведь гриф секретности давно снят? Причина одна — им и сегодня стыдно, что они, нарушив присягу, позволили политическому авантюристу увлечь их на соучастие в пиратском разбое. И сегодня бывшие матросы, мичманы и офицеры «Сторожевого» отнюдь не считают события 8—9 ноября 1975 года героической страницей своей биографии, а, наоборот, давным-давно постарались забыть о ней, как о кошмарном сне. Другого объяснения столь дружному и упорному молчанию двух с липшим сотен бывших членов экипажа «Сторожевого» я не нахожу.

Из почти двухсот членов экипажа «Сторожевого» впоследствии объявили публично себя почитателями и приверженцами замполита лишь двое, хорошо известные нам Шейн и бывший мичман Бородай, осевший после изгнания с ВМФ в Риге. Заметим, что по показаниям самого мичмана Бородая, данным им во время следствия, он все время мятежа безвылазно просидел в своей каюте, а потом даже присоединился к матросам, которые двинулись вместе с Потульным на захват ходового мостика. Что касается Саблина, то в своих показаниях Бородай всячески его осуждал и негодовал. При этом в своей объяснительной Бородай, разумеется, обошел молчанием тот факт, что в перерывах между возлияниями в каюте он избивал матросов, которые ранним утром 9 ноября пытались освобождать командира, а потом истово клялся в своей преданности КПСС и советскому правительству. Когда же в 1991 году Бородай убедился, что КГБ ему больше не опасен, он начал сочинять новую историю своего героического участия в «революционных» событиях на «Сторожевом» и то, как он горячо любил покойника Саблина. Ну а сам Бородай был на «Сторожевом» чуть ли не главным помощником Саблина в его революционных делах. Времена изменились, а вместе с ними изменился и бывший мичман.

Из архивной справки: «Бородай Виктор Михайлович, 1954 г.р., уроженец города Славянск на Кубани, с декабря 1974 г. техник высокочастотных блоков БПК “Сторожевой”, мичман. Присутствовал при выступлении Саблина, дал согласие участвовать в угоне корабля и не воспрепятствовал осуществлению преступных намерений Саблина. Одобрительно отзывался о некоторых действиях Саблина. Участвовал в предотвращении попытки старшины 1-й статьи Копылова и матроса Набиева освободить из-под ареста командира корабля Потульного. Затем в течение 20—25 минут вместе с матросом Шейным охранял изолированного Потульного. Впоследствии добровольно отказался от дальнейшего участия в мятеже».

Называя вещи своими именами, увидев, что «дело пахнет керосином», Бородай просто струсил и спрятался в своей каюте, выжидая, чья возьмет. Так как победила советская власть, во время расследования он каялся в своих слабостях и клялся в верности победителям. Когда же советская власть приказала долго жить и стало возможным гордиться прошлыми преступлениями перед ней, Бородай сразу же появился на экранах телевизоров и на страницах газет, где предстал верным соратником Саблина и стойким противником советского режима.

Из показаний самого Саблина о мичмане Бородае на допросе 22 декабря 1975 года: «Когда я выступал в кают-компании, там находился и Бородай. Он не выступал, вопросов не задавал. Никаких указаний Бородаю я не давал. Где он находился после окончания моего выступления в кают-компании и что делал, мне неизвестно — я его не видел. Ничего более о Бородае сказать не могу».

Мичмана Бореден^жоторый во время мятежа метался от одной стороны к другой, не зная, к кому выгоднее примкнуть, после разбирательства разжаловали в матросы, исключили из комсомола и изгнали с флота. За это бывший мичман кровно обижен на советскую власть. Однако он почему-то не возмущается на то, что та же проклинаемая им советская власть выдала ему при расчете всю его мичманскую зарплату до единой копейки за те пять месяцев, в течение который шло разбирательство.

Такие, как бывший мичман Бородай, к сожалению, всегда находятся среди порядочных людей. При любой власти они готовы лизать пятки начальникам, но если власть сменится, первыми побегут вешать своих вчерашних кумиров. Впрочем, можно только порадоваться, что из всего экипажа «Сторожевого» таковым оказался только Бородай.

* * *

В 109-й дивизион противолодочных кораблей Лиепайской военно-морской базы я прибыл служить после окончания училища летом 1981 года. Замкомдивом у нас был капитан 3-го ранга Тарасов (известный в Лиепае библиофил), начальником политотдела бригады капитан 2-го ранга Белякович. Отношение к молодым замполитам на 109-м ДНК было особым. Меня (да и всех остальных замполитов ДПК) первое время усиленно «опекали» сотрудники местного особого отдела. Они то напрашивались попить чайку, то просили помочь в каком-то малозначительном вопросе, а то и просто вызывали поговорить по душам. Я, честно говоря, не придавал этому никакого значения, полагая, что это неотъемлемая часть обычной корабельной службы. Однако через некоторое время, к своему изумлению, узнал, что именно в момент моего прихода в 109-й ДПК в Лиепае произошло серьезное ЧП, имеющее непосредственное отношение и к Саблину, и к моему 109-му ДПК, и, соответственно, некоторым образом ко мне. Но обо всем по порядку. Удивительно, но пример Саблина оказался в самом буквальном смысле заразительным для одного из его коллег корабельных политработников. Как я уже писал выше, первым на «Сторожевой», согласно воспоминаниям капитана 2-го ранга В. Дурдинца, высадилась группа захвата с МПК-25 моего 109-го дивизиона противолодочных кораблей лиепайской бригады ОВР, во главе с замполитом этого корабля лейтенантом Александром Боборыкиным. Ворвавшись на ходовой мостик БПК, Боборыкин с матросами взял мятежного замполита под стражу.

Замечу, что в своих воспоминаниях капитан 1-го ранга Виктор Русанов, находившийся во время перехвата «Сторожевого» на борту МПК-25, категорически отрицает факт участия группы захвата с МПК-25 в высадке на БПК «Сторожевой» и участие в аресте Саблина. Это полностью противоречит версии капитана 2-го ранга В. Дурдинца о том, что группа захвата была именно с МПК-25 и командовал ей замполит этого корабля старший лейтенант Боборыкин. Что касается меня, то я больше склонен верить В. Русанову. Возможно, что замполит МПК-25 Боборыкин в момент погони отсутствовал на борту своего корабля и возглавил группу захвата, находясь на другом корабле. Впрочем, данное предположение весьма натянуто, так как 8 ноября МПК-25 находился в боевом дежурстве, и все члены экипажа были обязаны быть на его борту, тем более замполит корабля. Скорее всего, последующая судьба Боборыкина породила впоследствии легенду о его личном участии в аресте Саблина, которую и озвучил в своих воспоминаниях капитан 2-го ранга В. Дурдинец.

Как бы то ни было, но участие в событиях 8 ноября не прошло для лейтенанта Боборыкина даром. Спустя некоторое время он во всеуслышание заявил, что отныне Саблин его кумир и он восторгается его поступком. Причем восторгался Боборыкин вовсе не революционной программой Саблина, а тем, как лихо тот поднял мятеж на корабле и рванул в сторону Швеции, да огорчался, что Саблин так и не успел уйти в шведские воды. Если лейтенанта Боборыкина и не сняли за такие высказывания, то лишь по той причине, что доносительство среди офицеров лиепайской ОВР никогда не было в чести. При этом вскоре Боборыкин и сам перешел от слов к делу, начав сдавать зачеты на допуск к самостоятельному управлению кораблем. Это, разумеется, не ускользнуло от внимания соответствующих инстанций, и вскоре замполиту было указано на то, что ему надлежит лучше заниматься своими прямыми должностными обязанностями. Оговорюсь, что Боборыкин как замполит был весьма посредственный и авторитетом на корабле не пользовался. Да и на МПК-25 он попал с МРК «Шквал» за то, что пропил там собранные экипажем деньги на годовую подпуску газет и журналов. Не получив поддержки в своем начинании, Боборыкин объявил, что вообще решил стать командиром корабля. На что ему было вполне логично сказано, что в таком случае командирскую карьеру надлежит начинать с должности командира боевой части, а не лезть сразу же на командирский мостик. Между тем свои замовские дела Боборыкин запустил настолько, что за вопиющий непрофессионализм вскоре был снят с должности и отправлен командиром взвода в радиотехническую школу (РТШ), что располагалась неподалеку от Зимней Гавани, где стояли корабли бригады ОВР. Однако и там служба у бывшего замполита не пошла, и в 1979 году он был уволен в запас. Но и тогда Боборыкин не успокоился, а устроился плавать на малый рыболовный траулер местного рыбколхоза «Большевик».

Летом 1981 года, именно в те дни, когда я прибыл, после окончания училища, служить на 109-й ДПК, бывший замполит МПК-25, со своим подельником решили угнать МРТ в Швецию. Вначале они заперли в трюме остальных членов экипажа, а потом рванули в спасительные шведские воды в районе острова Готланд. При этом Боборыкин, видимо, неплохо учел уроки своего предшественника. Если на момент остановки «Сторожевого» тому до шведских территориальных вод оставалось 52 мили, то МРТ во главе с мятежным Боборыкиным находился всего в каких-то 6 милях от вожделенной заграницы. Впрочем, это последователю Саблина не помогло, и траулеру преградил путь наш пограничный катер. Но Боборыкин сдаваться не собирался. Он перебрался в резиновую лодку и на веслах в одиночку достиг шведской границы. Теперь пограничный катер его преследовать не мог, иначе сам стал бы нарушителем границы. Но пограничники тоже не растерялись. С катера спустили шлюпку с группой захвата, и та погналась за лодкой Боборыкина. Догнав лодку, пограничники просто проткнули ее штыками, и когда та начала тонуть, бывший замполит вынужден был сдаться. По возвращении на Родину продолжатель саблинско-го дела был осужден за нарушение государственной границы и отправлен в места не столь отдаленные.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.