Глава первая. МОСКВА ПРИНИМАЕТ МЕРЫ
Глава первая. МОСКВА ПРИНИМАЕТ МЕРЫ
8 ноября, как дата начала мятежа, имела для Саблина свои плюсы и существенные минусы. О плюсах Саблин знал, а вот минусами пренебрег, и зря. Дело в том, что в праздничные дни корабли морских сил погранвойск всегда несут охрану морской границы в усиленном режиме. Так было и 8 ноября 1975 года. Тогда в Ирбенском проливе несли дозорную службу ПСКРы: 613, 622, 619, 615. На пути к Ирбенам на линии дозора находился ПСКР-626. У Вентспилса нес службу ПСКР-159 (в МБВ). У Павилосты дежурил ПСКР-262. В аванпорту Лиепаи стоял на якоре ПСКР-600.
Все пограничные катера находились в полной боевой готовности к выполнению боевой задачи по охране и обороне морских границ СССР на Балтике.
В тот день им на деле довелось доказать, что они способны надежно прикрыть морскую границу. Однако нарушителем границы оказалось не иностранное судно, а свой советский боевой корабль.
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«4 часа 20 минут. МБВ, кораблям линии дозора Ирбенского пролива ПСКР-626 и КП комбрига объявлена боевая тревога.
4 часа 45 минут. ОД МБВ и корабли линии дозора Ирбенского пролива информированы по обстановке, связанной с БПК. Командир МБВ и командиры кораблей проинформированы о незаконных действиях БПК и возможном использовании им оружия по пограничным кораблям.
5 часов 20 минут. ПСКР-620 вышел из Вентспилса в Ирбенский пролив. Задача — быть готовым передавать информацию на БПК.
5 часов 22 минуты. Приказано ПСКРам докладывать каждые 10 минут.
5 часов 50 минут. Командирам МБВ, ПСКРам 613,620,619,615, 626, 622 РДО: “По данным ЛиВМБ БПК “Сторожевой” вышел из Риги в неизвестном направлении. Командир изолирован командой корабля. Сняться с якоря. Всем находиться на ходу. Быть готовыми использовать артиллерийское оружие. Командир 4-й ОБСКР капитан 1-го ранга Нейперт”.
5 часов 51 минута. ОД ЛИВМБ информирует, что в 04.45 из Риги вышел СКР-14 для возвращения БПК.
5 часов 56 минут. Получено приказание генерала И.Н. Берзню-ка: один ПСКР направить на встречу БПК и передать приказание ГК ВМФ стать на якорь. При невыполнении приказа сопровождать БПК».
Вспоминает бывший командир 12-й дивизии надводных кораблей адмирал В.Е. Селиванов: «Получив информацию о несанкционированном выходе в море “Сторожевого” я немедленно вышел в море на флагманском корабле дивизии крейсере “Свердлов”. С его борта осуществлял наводку малых ракетных кораблей на “Сторожевой”, поддерживая постоянную связь с КП Балтийского флота и ЦКП ВМФ».
* * *
В ночь с 8 на 9 ноября Главнокомандующий ВМФ С.Г. Горшков находился на своей подмосковной даче. О случившемся его оповестил по оперативной связи командующий Балтийским флотом вице-адмирал Косов. Главком немедленно поспешил в Главный штаб ВМФ и после прибытия туда руководство всеми вопросами, связанными со «Сторожевым», взял на себя лично. Что касается ЦКП, то там только отслеживали быстромешиощуюся обстановку.
Вспоминает бывший Главнокомандующий ВМФ адмирал флота В.Н. Чернавин: «Когда я уже стал начальником Главного штаба ВМФ, Горшков несколько раз рассказывал мне некоторые детали событий, связанных со “Сторожевым”. Помню, что он так и остался твердо уверенным, что корабль шел не в Кронштадт, а в Швецию, и что этого он больше всего и боялся. Когда стало известно о мятеже, он немедленно связался с Гречко, и они сразу же выработали жесткие меры по пресечению ухода корабля. Решено было предупредить беглеца, а в случае невыполнения требований, применять оружие. Первый удар нанести решено было именно самолетами. Как только стало известно о побеге “Сторожевого” в Министерство обороны к Гречко прибыл начальник Главного штаба ВМФ адмирал Сергеев, который стал передаточным звеном между Гречко и Горшковым, так как обстановка стремительно менялась и решения надо было принимать очень быстро. Поэтому все решения принимались напрямую по упрощенной схеме: Гречко — Сергеев — Горшков. При этом Брежнева информировал о происходящем Гречко. В 1975 году я был начальником штаба СФ. О событиях на “Сторожевом” знал лишь со слов командующего флота адмирала Егорова, которого об этом информировал Главком».
Тем временем на прибалтийских аэродромах царило большое оживление. Из воспоминаний генерал-майора авиации А.Г. Цымбалова: «Часов около шести утра из штаба воздушной армии по телефону уточнили место нахождения корабля на входе в Ирбенский пролив, а примерно через час — на выходе из пролива в направлении на остров Готланд (Швеция). В это же время командирам эскадрилий в присутствии летного состава командиром полка была поставлена боевая задача по условному уничтожению вражеского корабля. Экипажи самолетов приступили к непосредственной подготовке к вылету: выполняли штурманские расчеты полета, уточняли вопросы взаимодействия и т.д. Ближе к рассвету в общении командира полка с исполняющим обязанности командующего 15 ВА генерал-майором Гвоздиковым по телефону возникла и как-то сразу обострилась нервозность. Генерал Гвоздиков стал почему-то вносить в решение командира полка мелкие уточнения, касающиеся тактики действия полка при ударе по кораблю. Потребовал выделить из числа руководящего состава полка два экипажа для предупредительного бомбометания по курсу движения корабля, при этом не исключил того, что возможен вылет этих экипажей с реальным бомбометанием подвешенными на самолеты боевыми бомбами.
Боекомплект генерал Гвоздиков менять запретил, мотивируя это неясностью обстановки, но возможность реального удара полком по кораблю подтвердил».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«5 часов 59 минут. ПСКР-607 вышел в море из Вентспилса. На борту капитан 2-го ранга Чистяков А.И., назначенный командиром КПУГа.
6 часов 10 минут. БПК не отвечает на вызов МРТВ-1833 на мысе Колка.
6 часов 19 минут. Передано командиру МБВ быть готовым к выводу из строя светящихся буев ограждения фарватера Ирбенского пролива».
На аэродромах ревели моторы, самолеты один за другим выруливали на взлетную полосу. Из воспоминаний генерал-майора авиации А.Г. Цымбалова: «Через пять-шесть минут после взлета самолета-разведчика взлетели два экипажа с задачей по его целеуказанию осуществить предупредительные бомбометания по курсу корабля. На разведку погоды и доразведку цели вылетел командир второй (нештатной разведывательной) эскадрильи и мой однокашник по академии. Здесь необходимо сделать некоторые пояснения. В полку на вооружении были две модификации бомбардировщика: Як-28И (с комплексной системой управления вооружением в составе радиолокационного бомбардировочного прицела (РБП) “Инициатива-2”, оптического прицела ОПБ-116 и автопилота АП-28К) и Як-28Л (с радиокомандной разностно-дальномерной системой наведения ДБС-2С “Лотос”, работающей совместно с радиотехнической системой ближней навигации РСБН-2). Доразведчик цели по решению командира взлетел на самолете Як-28Л, прицельно-навигационная система которого позволяла при обнаружении цели определить ее координаты с точностью до нескольких сотен метров. Но это — при обнаружении. А экипаж самолета-разведчика, придя в расчетную точку нахождения корабля, его там не обнаружил и приступил к визуальному поиску корабля в направлении его вероятного движения. Метеорологические условия осенней Балтики, конечно, для ведения воздушной визуальной разведки мало подходили: утренние сумерки, разорванная облачность 5—6 баллов с нижней кромкой на высоте 600—700 м и густая дымка с горизонтальной видимостью не более 3—4 км. Найти корабль визуально в таких условиях, опознать его по силуэту и бортовому номеру было маловероятно. Кто летал над осенним морем, знает — линия горизонта отсутствует, серое небо в дымке сливается с водой свинцового цвета, полет на высоте 500 м при плохой видимости возможен только по приборам. И экипаж самолета-разведчика основную задачу не выполнил — корабль не обнаружил, бомбардировщиков с задачей предупредительного бомбометания по курсу корабля, идущих за ним на 5- и 6-минутных интервалах, на него не навел».
В это же время комбриг 76-й бригады эсминцев капитан 2-го ранга Л.С. Рассукованный получил приказ командира Лиепайской ВМБ (от имени командующего флотом) настигнуть самовольно вышедший из Риги и следующий в сторону Швеции БПК «Сторожевой», остановить его, а в случае неподчинения применить оружие. Рассукованный немедленно вышел в море на дежурном сторожевом корабле «Комсомолец Литвы» с дивизионом малых ракетных кораблей под командованием A.B. Бобракова.
Во время моей службы в Лиепае на 109-м ДПК командир моего МПК-2 Геннадий Абрамов был дружен с командиром соседнего МПК-44 Виктором Русановым. Они даже корабли старались, по возможности, швартовать борт к борту в одной группе. Я же дружил с замполитом 44-го Володей Горяшко, и нередко мы после возвращения с моря все вчетвером отправлялись поужинать в знаменитый лиепайский ресторан «Юра». Затем служба разбросала всех в разные стороны. Что касается Виктора Русанова, то после окончания академии он впоследствии был начпггаба нашей бригады, потом служил в штабе дивизии ОВР. Сейчас находится на пенсии и живет в Минске.
... Удивительно, но за все годы нашего дружеского общения он ни разу не обмолвился о своем участии в операции по перехвату «Сторожевого». Дав подписку о неразглашении, строго ее соблюдал. И только узнав, что я работаю над книгой по этой теме, прислал свои воспоминания о тех уже далеких событиях.
Из воспоминаний капитана 1-го ранга в запасе Виктора Русанова: «8 ноября 1975 года наш старенький малый противолодочный корабль проекта 204 МПК-25 находился на линии дозора в 8 милях от порта Лиепая (Д03К-34). Я, лейтенант Русанов Виктор (выпускник ВВМУ имени М.В. Фрунзе 1974 г.): помощник командира корабля, командир БЧ-2,3; командир БЧ-1 Попов В.; замполит Боборыкин Л. Наш командир был в отпуске, и на выход назначили другого — ст. лейтенанта Суетина. Главный праздник страны — 7 ноября прошёл спокойно, и ничто не предвещало неожиданно-сгей. Но рано утром 8 ноября от оперативного дежурного ЛиВМБ мы неожиданно получили сигнал боевой тревоги и приказ сняться с якоря и ждать дальнейших указаний. Дальнейших указаний ждали долго. Удивительно другое, через некоторое время радиоэфир на УКВ буквально взорвался от переговоров. В открытой сети давались команды с указанием фамилий командиров соединений, кораблей. Такое было впервые! Чувствовалось невероятное напряжение. Сразу стало понятно, что случилось что-то на редкость серьёзное. Вскоре начали выходить из базы корабли нашего 109-го днплк и соседнего 106-го днмрк. Затем мы “поймали” информацию, что в районе Ирбенского пролива якобы обнаружена иностранная подводная лодка. Но анализируя ситуацию, стало понятно, что такое утверждение просто нелепо. Зачем подводной лодке залезать в мелководный пролив, да и не стоило все это такого сыр-бора! Тем более мы — дежурный корабль ПЛО, находящийся в море, почему-то были забыты после объявления боевой тревоги, тогда как именно нас и должны были первыми бросить на перехват лодки.
Через 2—4 часа (точно не помню) нам поступила команда самым полным ходом (у нас он составлял 36 узлов) следовать в район Ирбен. Командир корабля дал механикам команду выжать из нашего “старичка” максимум возможного. По ходу продвижения к назначенному району картина стала понемногу проясняться. Появилась информация, что какой-то наш военный корабль пытается уйти в территориальные воды Швеции, затем последовал приказ всем быть готовым применить оружие для не допущения этого ухода».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«6 часов 28 минут. Из Лиепаи вышли “Комсомолец Литвы” и 2 МРК на перехват. Время оперативного сближения 11.00.
6 часов 40 минут. БПК К=316 градусов, V=27 узлов.
7 часов 00 минут. БПК К=316 градусов, V=27 узлов.
7 часов 20 минут. БПК К=245 градусов, V=27 узлов.
7 часов 30 минут. ПСКР-613 сблизился с БПК. На вызов прожекторами не отвечает. Сигналы: ракеты, сирена, тифон, криком — не реагируют».
Из показаний капитана 3-го ранга В.М. Саблина на допросе 14 ноября 1975 года: «В 7 часов утра подошел один, а потом еще два ПСКРа. Ослепили прожекторами. Семафорили: “Станьте на якорь. Приказ Главкома”. Два катера шли по правому борту “Сторожевого”, один по левому. Сопровождали до выхода из Ирбен, продолжая семафорить. Вначале я приказал сигнальщикам не отвечать. Потом передать: “Мы не изменники. Просим выступить по телевидению” С катеров семафорили: “Застопорить ход, или будем открывать огонь”. Приказал на семафоры больше не отвечать. Около 8 часов получили телеграмму командующего Балтийским флотом, который сообщил, что министр обороны приказал вернуться в Ригу, и личный состав будет прощен. Тут ко мне подошел рулевой старшина 2-й статьи Соловьев и сказал, что, судя по автопрокладчику (к этому времени в автопрокладчик уже подали питание. — В.Ш.), мы должны сделать поворот на север по Ирбенскому проливу. Выслушав Соловьева, я тут же определился по маякам и пришел к выводу, что поворачивать еще рано. Корабль продолжал идти прямо, и я повернул только тоща, когда визуально увидел справа поворотный буй».
Тем временем пограничные катера, выжимая последние лошадиные силы, мчались вдогонку за сбежавшим БПК. Командиры до боли в тазах прижимали к тазам окуляры биноклей, радиометристы вглядывались в мерцающие экраны радиолокационных станций. Выписка из журнала боевых действий флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:
«7 часов 36 минут. 111=57 градусов 47 минут 7 секунд, Д=22 градуса 09 минут 8 секунд. По пеленгу 66 градусов в дистанции 80 кабельтовых обнаружена группа целей, состоящая из большой цели (цель № 14) и 2-х средних целей (цели № 11 и № 12). ПСКР-622 донес: “Цель № 12 — советский транспорт “Волгобалт-38”. Наблюдаю средние цели. Вызываю цель № 14 прожектором. Предполагаю, что цель № 14 — БПК “Сторожевой”. Огни судов наблюдаю визуально”.
7 часов 43 минут. Наблюдаю цель — БПК. В луче прожектора опознал — БПК № 500. Маневрирую для занятия позиции относительно БПК слева на траверзе, а ПСКР-620 справа от БПК. БПК на свет не отвечает».
Из журнала событий КП БФ: «В 7.39 с ЦКП ВМФ на корабль пошла телеграмма: "Ваша телеграмма ГК ВМФ получена. ГК приказал возвратиться и стать на якорь рейда п. Риги”. С БПК "Сторожевой" ответа нет».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК): «7 часов 45 минут. БПК К=245 градусов, V=22 узла».
Выписка из журнала боевых действий флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607: «7 часов 46 минут. Дал приказание ПСКР-613 занять место относительно БПК слева на траверзе, а ПСКР-620 справа. БПК на свет не отвечает.
7 часов 48 минут. Занял место в ордере сопровождения. Передаем непрерывный семафор прожектором на БПК: “Возвратиться в Ригу. Стать на якорь. Главнокомандующий ВМФ”. О своем месте и действиях донесли МБВ».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«7 часов 56 минут. ПСКР-626 приступил к сопровождению БПК.
7 часов 57 минут. БПК прошел линию дозора Ирбенского пролива в сопровождении ПСКРов: 607,613,620, 626.
7 часов 58 минут. За БПК ведется непрерывное наблюдение.
8 часов 00 минут. БПК К=245 градусов, V=27 узлов».
Выписка из журнала боевых действий флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:
«7 часов 59 минут. Продолжаем вызывать БПК прожекторами. Дал приказание ПСКР-626 вступить в сопровождение БПК, занять место слева по корме. Донесли командиру МБВ. БПК на вызовы не отвечает, на распоряжения не реагирует.
8 часов 00 минут. Сблизился с БПК на расстояние 1 кабельтова, начали давать сигналы ракетами, чтобы обратить внимание БПК на вызов. Передали голосом на БПК с помощью элекгромегафона: “Главком ВМФ приказал кораблю возвратиться в Ригу, стать там на якорь”.
8 часов 16 минут. БПК ответил прожектором: “Не светите в морду...” (дальше нецензурно). Продолжаем вызывать, передаем приказание Главкома ВМФ с помощью голоса и света.
8 часов 20 минут. От БПК получил светограмму: “Друг! Мы обратились к Главкому, чтобы одному из членов нашего экипажа разрешили выступить по телевидению. Мы не изменники Родины”.
8 часов 22 минуты. Светом и голосом передал на БПК: “Ваша телеграмма Главкомом получена. Главком приказывает возвратиться в Ригу и стать на якорь. В противном случае будет применено оружие. Командующий Балтийским флотом”».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«8 часов 25 минут. ОО УПВ КСЗПО сообщил: “Подразделения ПВО ведут БПК, готовы к выполнению приказа МО”. Командир бригады записал: “Кораблям сопровождения донести состояние активности БПК, зачехлено ли оружие”».
Выписка из журнала боевых действий флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:
«8 часов 26 минут. БПК прекратил отвечать светом. Продолжаем давать сигналы ракетами.
8 часов 31 минута. БПК лег на ИК (истинный курс) =323 градуса, скорость 22 узла. Следуем для занятия позиции на левом траверзе БПК.
8 часов 35 минут. Заняли позицию в дистанции — 2 кабельтова от БПК. Донесли в МБВ о светограмме БПК и своем месте у буя № 2 по северному фарватеру. Скорость 22 узла. На БПК работает одна РЛС, оружие в походном состоянии».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«8 часов 35 минут. Местоположение БПК: 111=57 градусов 42 минуты 5 секунд, Д=21 градус 49 минут. Координаты движения: К=322 градуса, V=19 узлов».
Тем временем «шаман» Ефремов принес Саблину новую шифрограмму.
Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года: «Спустя несколько часов я получил ответ от Главнокомандующего, в котором сообщили, что телеграмма получена, и предлагалось немедленно возвратиться в Ригу. Я это приказание не выполнил, а продолжал следовать намеченным курсом. В этот момент мы следовали по Рижскому заливу».
«Входящая шифрограмма № 175 от ГК ВМФ
Принята 09.11.75 г. 8 часов 45 минут. Исполнил Ефремов
“Командиру БПК “Сторожевой”, копия командующему БФ. Вашу телеграмму № 0400 получили. Подтверждаем, немедленно возвращайтесь в Ригу. Встаньте на якорь на внешнем рейде ГК ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Горшков”».
На бланке роспись Саблина и время приема 8 ч 55 мин.
Входящая шифрограмма № 175 «секретно» 8 часов 55 минут.
«Командиру БПК “Сторожевой”, заместителю по политчасти. Немедленно возвратиться в Ригу и стать на якорь на внешнем рейде. Горшков».
Саблин молча расписался и вернул бланк шифрограммы обратно Ефремову.
Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «В 8.45 на СКР “Комсомолец Литвы” поступил приказ Главкома: “С выходом на визуальный контакт применить артиллерийское оружие с целью остановки корабля. Первый залп дать впереди по курсу, последующие — по винтам”.
В 8.55 на пограничном корабле получили семафор с БПК “Сторожевой”: “Друг! Мы не изменники Родины”. На этом семафор прервался. В 9.05 на БПК “Сторожевой” был передан семафор командующего БФ: “Командиру и замполиту. Требую незамедлительно исполнить приказ главкома возвратиться в Ригу. В случае возвращения гарантируется безопасность всему экипажу”.
На это был получен ответ, что семафор принял командир отделения сигнальщиков старшина 2-й статьи Суровин. На вопрос “Куда следуете?” ответил: “Не знаю, кораблем командует Саблин”. Дежурный связист в ходе расследования пояснил, что открытых переговоров и передач в эфир не было, хотя замполит давал приказание по прямой связи с мостика передать радиограммой текст “Всем, всем!” Связист эту команду не выполнил. На вопрос, почему он не выполнил приказание Саблина, ответил: “Это было бы прямое нарушение инструкции. Не положено”».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«8 часов 56 минут. Командир бригады поставил задачу командиру ПСКР-602 капитану 2-го ранга Акрилевскому В.И. и командиру ПСКР-639 капитан-лейтенанту Цапаеву A.C. быть готовыми по приказу следовать на отсекающий барьер к территориальным водам Швеции. Подготовить артустановки для возможного выполнения предупредительной стрельбы. Старший — командир ПСКР-602.
9 часов 00 минут. Местоположение БПК: 111=57 градусов 49 минут, Д= 21 градус 40 минут. Координаты движения: К=323 градуса, V=22 узла».
Из показаний Саблина на допросе 8 января 1976 года: «Около 9 часов, когда дал приказание “команде вставать. Койки убрать”, я объяснил личному составу, что корабль вышел из Ирбенского пролива, уменьшил ход, и мы ожидаем ответ на радиограмму Главнокомандующего ВМФ. Кроме этого я поблагодарил личный состав за четкие и слаженные действия во время снятия корабля с бочек и ночного перехода “Сторожевого”».
Выписка из журнала боевых действий флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:
«8 часов 59 минут. Передали светограмой на БПК и сообщили голосом: “Вам приказано Главкомом стать на якорь. В случае неисполнения приказания по вам будет применено оружие”. На запрос: “Куда держите курс?”, получили ответ: “Не знаем”.
9 часов 2 минуты. ПСКР-626 сообщил, что от БПК получена светограмма: “Кораблем командует Саблин. Светограмму принял Сыровин”. Текст светограммы передан комбригу и МБВ. Передана светограмма на БПК: “Саблину. Намерены ли вы выполнять приказ Главкома “стать на якорь”?
9 часов 3 минуты. На БПК передали светограмму: “Саблину. Что вы намерены делать?”»
Из показаний капитана 3-го ранга В.М. Саблина на допросе 14 ноября 1975 года: «В 9 часов БПК “Сторожевой” вышел из Ирбенского пролива в Балтийское море. Я дал машинам телеграфом команду: “Самый малый вперед”, приказал по громкоговорящей связи остановить правую машину и работать одной машиной на два винта. Скорость снизилась до 6 узлов. В это же время я дал команду: “Команде вставать, койки убрать, бочковым накрыть столы”. В 9 часов 30 минут получил радиограмму Главнокомандующего ВМФ: “Немедленно стать на якорь, иначе будет применено оружие”. Об этом же передавали семафором с пограничных катеров».
А в воздухе уже ревели турбины реактивных бомбардировщиков. Из воспоминаний генерал-майора авиации А.Г. Цымбалова: «Итак, экипажи первых двух бомбардировщиков вышли в район предполагаемого нахождения корабля и, не получив информации с борта самолета-разведчика, вынуждены были искать цель самостоятельно с использованием РБП в обзорном режиме. Решением командира полка экипаж заместителя командира по летной подготовке приступил к поиску корабля, начиная с района предполагаемого его нахождения, а экипаж начальника огневой и тактической подготовки полка (штурман — секретарь партийного комитета полка) — с акватории Балтийского моря, прилегающей к шведскому острову Готланд. При этом расстояние до острова определяли с помощью РБП, так что государственную границу Швеции не нарушали. Экипаж, осуществляющий поиск в расчетном районе нахождения корабля, практически сразу обнаружил крупную надводную цель в границах района поиска, вышел на нее на заданной высоте в 500 м, опознал ее визуально в дымке как боевой корабль размерности эсминца и произвел бомбометание с упреждением по курсу корабля, стремясь положить серию бомб поближе к кораблю. Если бы бомбометание производилось на полигоне, то оно было бы оценено на оценку “отлично” — точки падения бомб не вышли за отметку круга радиусом 80 м. Но серия бомб лета не спереди по курсу корабля, а с недолетом по линии точно через его корпус. Штурмовые бомбы при соприкосновении штангами о воду взорвались практически над ее поверхностью, и сноп осколков срикошетил (вода-то несжимаема) прямо в борт корабля, который оказался советским сухогрузом, вышедшим всего несколько часов назад из порта Вентспилс.
Выяснилось это довольно быстро, судно в радиотелеграфном и радиотелефонном режимах начало подавать сигнал бедствия, сопровождая его открытым текстом: бандитское нападение в территориальных водах Советского Союза. Корабли Балтийского флота и Пограничных войск КГБ эти сигналы приняли, доложили по команде. Сигнал бедствия это судно подавало более часа, до тех пор, пока к нему не подошел один из военных кораблей. Известно, что убитых и раненых на борту не было, а ремонт повреждений судна обошелся Министерству обороны в автоцистерну спирта-ректификата и пятитонный грузовик масляной краски (все перечисленное было отвезено в Вентспилс».
Из журнала оперативной обстановки 4-й бригады сторожевых кораблей морских сил погранвойск СССР (4-я ОБрПСК):
«9 часов 15 минут. Капитан 1-го ранга Мошков Ф.Э. передал капитану 2-го ранга Желонкину А.П. приказание начальника ГУПВ произвести передачу на БПК телефонограммы: “Перестроить поисково-ударную группу для выполнения предупредительной стрельбы одного корабля по БПК. Предупредительную стрельбу по носу и корме БПК с упреждением 40 тысячных дистанции. Дальность стрельбы выбрать 25 кабельтовых. Предусмотреть меры предосторожности с тем, чтобы не поразить свои корабли и не допустить попадания в БПК. Предусмотреть возможность открытия ответного огня с БПК. О реакции БПК немедленно доложить в ГУПВ. Генерал-полковник В.А. Матросов”.
9 часов 17 минут. Получена просьба командира ЛиВМБ контрадмирала Шадрича О.П. передать через пограничные корабли на БПК: “Командиру. Возвращайтесь в Ригу. Безопасность экипажа гарантирована. В противном случае будет применено оружие. Командующий Балтийским флотом”».
Из рабочей тетради БП-4: «09.12 09.11 75 г. “Баклан-45” для “Брюки-487”. Передайте радио для “Шкипера-437” (“Шкипер-437” — это позывной “Сторожевого”). Передать ему — немедленно исполнить “слово”, возвратиться в базу, в противном случае будет применено оружие всех видов флота. Личному составу гарантируем безопасность.
Без времени. От “Компаса” -— “Призме”.
Связаться с ПСКРами. Кто из них должен в 07.00 доставить адмирала Гришанова.
Связаться с узлом связи Риги. В 10.00 на ПСКР подойдет комфлота, ЧВС и адмирал Гришанов. Принять меры для встречи и доставки Гришанова на аэродром. Командующий БФ, командир 78-й бригады, НШ, ОД к 10 часам написать объяснительные записки по случаю на “Сторожевом” для передачи нам».
Тем временем «Сторожевой» прошел Ирбенский пролив. Его форштевень был направлен почти на норд в сторону шведских территориальных вод. Ситуация становилась критической. Это понимал находившийся на борту «Сторожевого» капитан 3-го ранга Саблин. Это понимали в штабе Балтийского флота и в Главном штабе ВМФ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.