Фальшивые ноты

Нельзя сказать, что отношения с представителями жанра были совсем безоблачными. В Новый 1998 год мы заказали выступление Алексея Степина, песня которого «Доля» была популярна среди братвы. До выступления его в ресторане выловили проститутки с Ленинградки и затащили за свой стол. Артист не рассчитал силы и к моменту, когда нужно было выходить на сцену, накушался в зюзю. Мои парни предприняли срочные реабилитационные меры. Степина поили кофе, чаем, взяв за руки, за ноги засовывали головой в сугроб. Но артист все равно уснул во время исполнения прямо на сцене.

Через пару дней шансонье позвонил и извинился. «Не надо извиняться, – ответил я, – нужно приехать в любую субботу и спеть то, что ты не допел». По-моему, справедливо. Но Степин обиделся. Приехал в субботу, спел ровно восемь песен и уехал. Больше мы не общались.

Еще нелепее вышла ситуация с известным автором-исполнителем Михаилом Шелегом. С 1997 года мы плотно сотрудничали с Владимиром Черняковым, который пел сам и продюсировал целый «выводок» артистов, в основном девиц. В том числе – ставшую знаменитой Катю Огонек, которая тогда была Кристиной Пожарской. Это потом уже продюсер Клименков сочинил ей биографию каторжанки, и они на пару бессовестно дурили наш доверчивый, жалостливый народ. Когда их отношения испортились, Клименков решил, что Катя Огонек должна выпустить последний альбом и «умереть» от туберкулеза в лагерном бараке. Катя «умирать» категорически отказалась, Клименков проект «Катя Огонек» продал. Продюсером вновь стал Володя Черняков и приложил все усилия, чтобы эту пургу про зону и чахотку свести на нет. Ведь раз за разом на гастролях возникали неприятные ситуации с блатными, которые интересовались, где сидела Катя Огонек.

На днюху моего соратника Комиссара мы заказали всех его артистов. Черняков попросил: «Возьмите еще Шелега».

– Да мы его уже слышали. Не так уж понравился… – возразил я.

– Блин, ну все поедут, а он нет. Неудобно.

– Хорошо, – согласился я, – тогда я напишу, что ему спеть…

У Шелега, на самом деле, были классные композиции, которые он почему-то не исполнял. Например, «Вампир» или «Перстенек».

На торжестве мы, как всегда, накрыли артистам «поляну». Шелег изрядно «накидался» и вместо песен, которые я ему заказывал, недури?ком заголосил на мотив «Казино»: «Говновоз, говновоз, говновоз, не отчистить говна от колес…» Братва оцепенела… Вот это поздравление! Возмущению 130-килограммового Комиссара не было предела: «Я ему сейчас микрофон в жопу засуну…»

– Ща сам говночисткой станешь! – крикнул свирепый Сэм.

Шелега согнали со сцены. Парней мне кое-как удалось угомонить. Шансонье наполовину урезали гонорар. К моему изумлению, теперь возмутился исполнитель «Говновоза»: «В этом ресторане унижают артистов!».

– Миша, вали отсюда, пока цел, – спровадил я его от греха подальше.

Насколько я знаю, он долго не мог успокоиться и возмущался по этому поводу. Черняков объяснил инцидент тем, что Шелег набухался и у него не было «минусовок» песен, которые я заказывал. Но ведь это их проблемы, а не мои. Не правда ли?