«Металлург» Владимир Потанин

У каждого олигарха есть своя империя. Есть она и у Владимира Потанина. Правда, от Кремля, от властей Потанин находится, конечно же, подальше, чем иные, — хотя, как сказать… Это чисто внешняя видимость. Тайные же пружины, внутренние связи, скрытые от посторонних глаз, чаще более существенны. Вот и в данном случае Потанин — это протеже, вернее дите, не лейтенанта Шмидта, а Анатолия Чубайса…

Он — игрок. Любит шахматы, горные лыжи. Одно время под влиянием Ельцина потянулся к теннису, но ненадолго, а увлекся футболом. В «Лужках», своем поместье, создал рукотворную горнолыжную трассу, на зависть многим. Устраивает футбольные турниры, при этом официанты дежурят на краю поля с фужерами шампанского. Арендует и зал на стадионе «Динамо», где проводит иногда матчи против других команд. Бегает олигарх за мячом самозабвенно, порой и голы забивает, но футболист Потанин уступает бизнесмену Потанину. Бизнесмену с глобальным подходом.

…Его звезда взошла не сразу, хотя судьба хранила — родился в семье влиятельного человека в бывшем СССР — торгпреда в Новой Зеландии. После окончания МГИМО и прихода в 1983 году в «Союзпромэкспорт» Министерства внешней торговли Советского Союза, Владимир Олегович семь лет пребывал на рядовых должностях — инспектора, старшего инженера в фирмах «Удобрения» и «Руда». Последняя торговала цветными металлами и редкими полезными ископаемыми. В 1991-м стал президентом внешнеэкономической ассоциации «Интеррос» (с 1994 года — финансово-промышленная группа «Интеррос»), занимавшейся вывозом продукции с высоким экспортным потенциалом. Активно поддерживаемый руководством МВЭС и, в частности, заместителем министра В. Шилиным и начальником отдела валютно-экспортных операций Международного банка экономического сотрудничества при СЭВе М. Прохоровым «Интеррос» в короткое время стал на ноги. В 1993-м Потанин уже президент «ОНЭКСИМбанка», в 95-м попал в поле зрения Ельцина и его команды.

…31 марта, 1995 года утром к Белому дому лихо подкатили три бронированных лимузина. Из них вышли банкиры Потанин, Ходорковский и Смоленский, поднялись к премьер-министру Черномырдину, которому, по совету своего патрона Анатолия Чубайса, от имени «тройки» Потанин сделал предложение: «Кредиты против акций». Банкиры предоставляют правительству заем в 9 трлн. рублей (1,8 млрд. долларов) в обмен на передачу во временное управление акций государственных предприятий. Государство в этой схеме напоминало не то дойную корову, не то змею, пожирающую свой хвост. Во всяком случае, это означало то, что правительство шло в услужение. И той, и другой стороне, было понятно, что предприятия государству уже не вернутся.

Потанина заметили на Олимпе власти, о нем заговорили в ближайшем окружении Ельцина. Накануне президентских выборов 1996 года пересказывали его заявление: «На выборах буду голосовать за Ельцина. Эта власть заслужила того, чтобы бизнесмены за нее голосовали. Я не вижу другой фигуры, вокруг которой могли бы объединиться некоммунистические силы».

Он внес весьма существенной, вклад в победу Ельцина и получил по заслугам — 15 августа 1996 года Б. Ельцин назначил Потанина первым вице-премьером правительства России. Это назначение было неожиданным разве только для простых россиян.

Читаем прессу: американский журнал «Бизнес уик», № 12, 1996 г.:

«Потанин — это наиболее влиятельный человек в России. Его группе, в частности, принадлежит 38 процентов акций комбината «Норильский никель», 26 процентов акций «Пермских моторов», 26 процентов акций «ЗИЛа»: а также большие доли в нефтяной и металлургической промышленности плюс недвижимость. Этот конгломерат очень тесно связан с Кремлем».

Стремительный взлет «ОНЭКСИМбанка» и его главы вызывает немало вопросов. Потанин не торговал цветами, как Чубайс, или автомобилями как Березовский, не продавал подобно Боровому шубу жены, для накопления первоначальной суммы, не пошел и по пути Ходорковского, который занимался хозрасчетными проектами и молодежными инициативами… Так откуда же деньги, Зин? Откуда первоначальный капитал бизнесмена?

Ходят различные версии, пытающиеся объяснить удивительные, даже в российских условиях, темпы роста потанинской империи, за несколько лет шагнувшей из небытия к вершинам финансовой власти. Есть миф, будто средства «ОНЭКСИМа» из сейфов компартии. Но даже Гайдар, со своими американскими пинкертонами, клюнувший было на эту наживку, не смог ни за что уцепиться. Бытует предположение, что — первоначальными финансовыми источниками «ОНЭКСИМа» являются накопления советских внешнеэкономических организаций, размещенные предприимчивыми руководителями в западных банках, и в последующем запущенные в оборот. Пожалуй, ближе всего к истине утверждение, что в эпоху распада СССР «киты» советской внешней торговли, создав сонмище всевозможных СП, провели ряд удачных операций по продаже сырья, военной техники и таким образом заимели деньги.

В руки автора попал подготовленный явно конкурентами «ОНЭКСИМбанка», но без указания на исполнителя, собственно без каких-либо выходных данных и адреса, объемный аналитический доклад. Почти на ста страницах изложена вся подноготная империи Потанина. Полистаем этот любопытный документ.

Касаясь истории «ОНЭКСИМбанка», в нем отмечается, что, почувствовав скорый распад СССР, и ненужность в этой ситуации «Внешэкономбанка» СССР («ВЭБ»), внешторговцы при участии иностранных партнеров учредили Международный московский банк («ММБ»), куда перевели значительную часть своих счетов. Другая часть активов досталась «Внешторгбанку» России («ВТБ»). «ВЭБ» в то время представлял гибрид коммерческого банка и государственного учреждения, что и привело его к краху в декабре 1991 года, когда государство фактически «залезло в карман к клиентам банка и не захотело потом вернуть им деньги».

Получив лицензию «ММБ» начинает «перетягивать» к себе из ВЭБа на обслуживание внешнеторговые объединения и к началу 1993 года становится третьим банком России по сумме активов, опережая «Сбербанк», уступая только «Внешторгбанку» и «Россельхозбанку». Капитал «ММБ» был поделен между российскими и иностранными собственниками в пропорции 2:3. «ВТБ» — стал полностью государственным банком. Таким образом, крупные внешнеторговые фирмы — крупнейшие вкладчики этих банков, — не могли рассчитывать на приобретение контроля над указанными структурами. Отсюда в недрах министерства внешнеэкономических связей родилась идея создания собственного коммерческого экспортно-импортного банка, в котором внешторговцы не только бы хранили деньги, но и полностью управляли его деятельностью. Идею материализовали, поставив во главе молодых, надежных ребят — Потанина, Прохорова, Хлопонина…

20 января 1993 года тогдашний министр финансов Борис Федоров направляет председателю Центрального банка Виктору Геращенко письмо, в котором, в частности, говорится:

«…Принимая во внимание необходимость создания действенных институтов, способных стать гарантом выполнения государственной валютной политики на уровне коммерческих структур, а также учитывая заинтересованность крупных российских внешнеэкономических объединений выступать учредителями нового банка… считаю целесообразным поддержать создание Национального экспортно-импортного банка (ОНЭКСИМбанк») России и прошу Вас, со своей стороны, принять меры к скорейшей его регистрации».

Геращенко не стал спорить с министром финансов, хотя мог и возразить — существовал ведь «ММБ», в который по разным оценкам перешло от 30 до 50 процентов клиентов «Внешэкономбанка». Перед получением генеральной лицензии первый замминистра внешнеэкономических связей Олег Давыдов направляет письмо Виталию Хохлову — председателю правления Международного банка экономического сотрудничества (МВЭС — бывшего сэвовского банка) — с ходатайством «по возможности оказать содействие в предоставлении площади» для «ОНЭКСИМБанка». Просьбу, естественно, удовлетворили. 20 апреля 1993 года зампред ЦБ РФ Куликов вручает новому банку генеральную лицензию, дающую право вести все банковские операции.

«ОНЭКСИМ» отдали не в случайные руки. Несколько ранее команда молодых специалистов во главе с Потаниным при поддержке опытных «зубров» создала Международную финансовую компанию, получившую от правительства в виде одного из немногих исключений, банковскую лицензию № 2 от 22.07.92 года (позже МФК преобразована в банк). В «МФК» были переброшены из «МВЭС» активы, составившие, по одним данным, от 300 до 400 млн. долларов США, по другим — 2,4–2,5 млрд. и основные клиенты Международного банка экономического содружества. До лета 97-го этот банк активно работал с долгами иностранных государств, в том числе — ливийскими и иракскими. Небезынтересно отметить, что с конца мая 1997 года МФК возглавлял бывший первый заместитель министра финансов РФ Андрей Вавилов, а с октября того же года американец Борис Йордан.

1992–1993 годы, помимо всего прочего, ознаменованы повышением роли в торговле лидеров сырьевого, прежде всего, топливно-энергетического комплекса. Крупным экспортерам энергетического сырья пришлось интегрироваться в общую систему ТЭКа, что привело к значительной перегруппировке капитала, в ходе которой чисто спекулятивные структуры биржевого типа оказались «отодвинуты» банковскими группировками. Особое место в данной системе и занял «ОНЭКСИМбанк», презентация которого состоялась 15 декабря 1993 года в гостинице «Метрополь». Благодаря своей близости к властям, «ОНЭКСИМ» очень быстро получил все мыслимые «степени уполномочения». Он становится официальным дилером по ГКО и платежным агентом по облигациям внутреннего валютного займа, агентом правительства Российской Федерации, правительства Москвы по обслуживанию централизованных внешнеэкономических связей. После выпуска в обращение казначейских обязательств в 1994 году «ОНЭКСИМбанк» — уполномоченный депозитарий и платежный агент по ГКО. Год спустя — уполномоченный банк Федерального управления по делам о несостоятельности (банкротстве), уполномоченный банк правительства России по Чечне и уполномоченный банк Госкомимущества. Помимо этого становится одним из восьми учредителей Межбанковского кредитного союза — организации, которая выполняет роль основного посредника между российским государством и иностранными покупателями ГКО.

В феврале 1995 года «ОНЭКСИМбанк», компания «НИКойл», «Bank of New York», ЕБРР и Международная финансовая корпорация учреждают крупнейшую в России регистрационную компанию с уставным капиталом в 20 млн. Долларов США. Вместе с Борисом Йорданом, ранее возглавлявшим российскую дочернюю компанию «CS First Boston», «ОНЭКСИМбанк» участвует в создании крупного инвестиционного банка «Ренессанс-Капитал», а затем заключает соглашение в области кредитования, гарантирования и страхования экспортно-импортных операций с Российским экспортно-импортным банком. В ноябре заместитель председателя «ОНЭКСИМбанка» Владимир Рысин входит в Совет директоров депозитарно-клиринговой компании, завершив таким образом операцию банка по укреплению позиций во всех структурах российского фондового рынка. К перечисленному прибавим создание компании «СТБ-Россия» — крупнейшего проекта в области расчетов с помощью пластиковых карт, организацию финансово-промышленной группы «Интеррос», открытие дочерних банков в Швейцарии, Голландии, Белоруссии, 5 филиалов в России, и, наконец, реализацию идеи кредита правительству под залог федерального пакета акций приватизированных предприятий.

Изумляет легкость, с которой Потанин осуществил все эти грандиозные проекты. Впрочем, чему тут удивляться? Поводырем его по темным коридорам рыночных отношений были министр финансов Борис Федоров и правая рука Ельцина Анатолий Чубайс. Совсем ведь не случайно загородный дом Потанина на Истринском водохранилище — рядом с чубайсовским. Журналисты, посетившие олигарха, рассказывают: «Уже за несколько километров до поселка вам становится понятно, нежатся ли в данный момент Потанин с Чубайсом на солнышке или же считают деньги в Москве. Вооруженная охрана блюдет дорогу от самого Ново-Иерусалимского монастыря. По рациям передаются номера машин, приближающихся к Зоне, проехать к водохранилищу можно лишь по спецпропуску. Дабы не нарушать покой начальников, вход через пропускной пункт закрыт с 11 вечера до 6 утра. Когда Владимир Потанин и Анатолий Чубайс выходят в «море» на яхтах или катаются на водных мотоциклах, часть озера перекрывают охранные катера».

Первое время Потанин действовал как партизан — держался позади других, не стремился к рекламе, предпочитая личные связи и выяснение отношений «под ковром», — позже, видимо, пройдя школу Чубайса и Березовского, стал действовать напролом. Характеризуя его, журнал «Коммерсант» приводил слова, якобы принадлежащие старому знакомому олигарха: «В Потанине есть что-то пугающее. Будь на его месте кто-либо другой, его можно было бы назвать бульдогом. Однако он эмоционально беден и поэтому скорее ассоциируется с механизмом, целеустремленным и беспощадным, не сметающим, а просто отодвигающим в сторону все препятствия на своем пути».

Впервые некоторые итоги деятельности «ОНЭКСИМбанка» и «МФК» — были обнародованы 1 июля 1994 года в списке 100 крупнейших банков России. Тогда загадочный для многих АКБ «МФК» сразу занял 11-е место по сумме активов (2,16 трлн. рублей), а «ОНЭКСИМбанк» отстал на три места (1,78 трлн. рублей). Однако уже к середине 1995 года активы последнего превышали активы «МФК» в полтора раза, а к августу 98-го он был четвертым российским банком.

С самого начала «ОНЭКСИМ» стал работать в основном с клиентами, участвующими в государственных программах внешнеэкономической деятельности, что и обусловило его статус как агента правительства России в обслуживании централизованных внешнеэкономических связей. Интересно, что в их число входили в первую очередь, перспективные предприятия, такие, как «Агрохимэкспорт», «Зарубежнефть», «Машиноимпорт», «Общемашэкспорт», «Продинторг», «Разноимпорт», «Севрыбофлот», «Союзплодинторг», заводы «ЛОМО», «Пермские моторы», Новолипецкий металлургический комбинат, «Норильский никель», АО «Фосфорит», «Химволокно», «Азот» и др.

Потанинская команда «прихватывала» к банку все, что можно, формируя свою империю «внавал», поэтому его «хозяйство» получилось универсальным — два банка, финансовая группа, промышленная корпорация, масс-медиа-группа. Впрочем, оба потанинских банка — как бы сдвоенная структура, объединенная по интересам к управляющей верхушке.

В империи Потанина к 1998 году было около 200 больших и малых предприятий, на него работало более 300 тысяч человек. По оценкам зарубежных СМИ, стоимость всех компаний оценивалась в 35–40 млрд. долларов, а его личное состояние — в 3 млрд. долларов.

Говорят, что русские бизнесмены крепки на трех сваях: авось, небось, да как-нибудь. Это никак не относится к Потанину. Он стратег, решителен, напорист, обладает деловой хваткой, коммуникабелен, принципиален при решении важных вопросов, готов пойти на конфликт вплоть до разрыва отношений. У него тонкое чувство юмора и приятные манеры. Близко знающие люди отмечают потрясающую работоспособность олигарха и «маниакальное чувство цели». Он тяготеет к масштабным проектам. В сентябре 1994 года у него появилась идея создания российско-казахстанской финансово-промышленной группы, объединяющей капиталы двух стран. Идею поддержали некоторые представители высшего эшелона власти, в частности, первый вице-премьер правительства Олег Сосковец. Неофициальным куратором проекта являлся Чубайс. Однако последовавшая затем отставка премьера Казахстана Виктора Терещенко помешала осуществить этот проект. В полном объеме появилась лишь российская финансово-промышленная группа «Интеррос» (ФПГ). Указом президента России от 28 октября 1994 года она образована на базе двух банков — «ОНЭКСИМа» и «МФК». Акционерами стали 24 промышленных предприятия и «ОНЭКСИМбанк».

ФПГ занималось как лоббированием интересов своих акционеров в правительственных органах (включая получение налоговых льгот, льгот по тарифам на перевозки и т. п.), так и инвестированием.

Еще один глобальный проект Потанина — приобретение РАО «Норильский никель». НН включает в себя Норильский горно-обогатительный комбинат, «Североникель», «Печенгоникель», а также другие предприятия. Его начали строить в 1938 году, уже в 1941 была получена первая продукция. Руда, добываемая в Норильском промрайоне, содержит никель, медь, кобальт, платину и другие драгоценные металлы. Стоимость одной тонны продукции предприятия колеблется от 2,2–2,5 тысяч долларов (медь) до 40 тысяч долларов (кобальт). В 2002 году выручка компании составила 3 млрд. долларов, чистая прибыль — 584 млн. долларов.

«ОНЭКСИМу» же «Норильский никель» достался за гроши в ходе пресловутых залоговых аукционов. Потанин выложил за него всего 170,1 млн. долларов. Банк — «Российский кредит», зная, что, по оценкам американских экспертов «Норильский никель» стоит не менее 5 млрд. долларов, готов был дать 355 млн. долларов, но к аукциону его не допустили.

Интересная деталь. «ОНЭКСИМбанку», «МФК», на торгах противостояло никому не известное ООО «Реола», заявившее, что также готово заплатить 170 миллионов долларов. Как выяснилось все участники аукциона — это структуры Потанина. «МФК» — сателлит «ОНЭКСИМа». Что же касается «Реолы» — то это тоже родное дитя Потанина, хотя учредителем ее являлся житель подмосковного села Алабушево Рашид Исматулин. Если верить уставу «Реолы», то фирма занималась производством изделий народных промыслов, сбором и переработкой бытовых отходов, разведением племенного скота и организацией пушного звероводства… Так или иначе, но фирма Исматулина сумела внести 23 миллиарда рублей в качестве задатка за право участвовать в аукционе и предложила цену всего на 100 тысяч долларов ниже, чем победитель.

Заинтересованные таким пассажем, журналисты решили поближе познакомиться с ООО «Реола». Однако их ждали неожиданности: в селе Алабушево никакой фирмы, способной выложить за «Норильский никель» 170 миллионов долларов, не оказалось. Правда, Рашид Исматуллин там проживал — безработный забулдыга, пропивающий скудную пенсию матери. Однажды Исматуллин одолжил свой паспорт соседу Евгению Меркулову, дважды судимому за кражу и разбой, который, судя по всему, и учредил с чьей-то подачи «Реолу». По этим фактам МВД России подготовило материалы в Генпрокуратуру. Ставился вопрос о внесении протеста в арбитражный суд о признании недействительным залогового аукциона по «Норильскому никелю», ибо за всеми участниками стояло одно и то же физическое лицо — Владимир Потанин. По закону, если в аукционе участвовало менее двух лиц, — такой аукцион недействителен. Однако Чубайс помог погасить «пожар», а вскоре начались выборы Ельцина на второй срок, потом Потанин стал вице-премьером и Генпрокуратура спасовала…

Долгое время не сдавался и сам «Норильский никель». Руководство его объявило Потанину войну. Председатель правления РАО Анатолий Филатов предложил аннулировать результаты аукциона и выкупить акции коллективу. В конце декабря 1995 года «ОНЭКСИМбанк» объявил о созыве чрезвычайного собрания акционеров. Сторонники Филатова признали этот шаг неправомочным и призвали бойкотировать собрание. В войну включился первый заместитель председателя Госкомимущества Альфред Кох, поддержавший Потанина. Банку удалось заполучить на свою сторону профсоюзных лидеров, которым пообещали выделить около 300 миллионов долларов на финансирование добровольного переселения пенсионеров из Норильска в другие регионы России. 5 августа 1997 года, несмотря на все скандалы, «ОНЭКСИМбанк» заполучил контрольный пакет акций «Норильского никеля». Но война на этом не закончилась. Она то затихала, то снова вспыхивала. Правда, после смещения с должности Филатова, замены его представителем государства — заместителем председателя Комитета по металлургии В. Генераловым, страсти несколько улеглись.

Хотя периодически и возникали и после 1997 года. Скажем, в 1999 году московская прокуратура возбудила уголовное дело в отношении главы аукциона по продаже «Норильского никеля» А. Коха по статье 170 ч. 2 («злоупотребление властью или служебным положением, вызвавшее тяжкие последствия»). Следствие пришло к выводу, что Альберт Кох, используя свое положение главы Госкомимущества, помог «ОНЭКСИМбанку» приобрести акции «Норильского никеля» по заниженной цене. Дело это до суда не дошло, закрыто по амнистии. Между тем газета «Ведомости» писала со ссылкой на депутата А. Мельникова, что 1 сентября 1997 г. «ОНЭКСИМбанк» открыл А. Коху «разрешение на расходы» на сумму 6,5 млн. долларов. «Это прямое доказательство того, что Кох корыстно действовал в интересах «ОНЭКСИМбанка», — убежден депутат. («Ведомости», № 155, 2003 г.). Вернулась Генпрокуратура к «НН» еще раз — предложив Потанину доплатить 170 млн. долларов, но и этот шаг продолжения не получил.

По тому же сценарию, как с «Норникелем», развивались события и при покупке «ОНЭКСИМбанком» государственного пакета акций нефтяной компании «Сиданко». По мощности эта компания находилась в середине списка первой десятки (в 1997 — 6-е место по добыче и 5-е по переработке), а по суммарному объему продаж в денежном выражении делила 3—4-е место с Лукойлом.

Вначале, в 95-м году, «ОНЭКСИМ» приобрел на залоговом аукционе контрольный пакет, а к осени 97-го владел 96,6 процента акций этой нефтяной компании. Основательно обглодав кость и почувствовав, что фонтан «черного золота» иссякает, Потанин начал потихоньку сбывать акции. В ноябре 97-го продал 10 процентов акций нефтяной компании «BP Amoco». При этом иностранцы сумели выторговать себе 20 процентов голосов на собрании акционеров и в Совете директоров. Впрочем, за 10 процентов «Amoco» заплатила Потанину 470 млн. долларов — в три раза больше, чем он отдал за всю компанию «Сиданко».

Еще один бриллиант украсил корону олигарха Потанина — ОАО «Пермские моторы» (ПМЗ). Битву за них он выиграл у «Российского авиационного консорциума». За 60 лет своего существования предприятие по выпуску двигателей в Перми стало лидером мирового моторостроения. ПМЗ освоил и наладил выпуск авиадвигателей практически для всех гражданских самолетов семейства Туполева, а также уникальных и непревзойденных по многим характеристикам моторов сверхзвуковых истребителей-перехватчиков МиГ всех модификаций, выпускал также двигатели для тяжелой ракеты «Протон».

К концу века «Пермские моторы» оказались в тяжелейшем положении. Доработка и постановка на серийный поток двигателя ПС-90А2 шла с трудом. Базовый завод, входящий в ОАО, не имеющий из-за грубейшего нарушения Закона об авиации лицензии на производство двигателей, за 1999 года не изготовил ни одного нового мотора! Иначе как «подножкой» конкурента со стороны иностранных хозяев, допущенных сюда Чубайсом и Потаниным, рабочие это не называли. Тут следует сказать, что это уникальное предприятие к 2000 году фактически уже перешло в руки известной американской корпорации United Technologies, хотя формально та обладала лишь 25 процентами акций ПМЗ. Другой же совладелец «Пермских моторов» — «Интеррос», то бишь Потанин. Оба хозяева не спешили вкладывать средства в освоение новой техники, хотя на обещания не скупились, рисуя красочные перспективы, намекая на сотрудничество с «Газпромом», который очень нуждается в новейших газоперекачивающих установках, на продолжение сотрудничества с Министерством обороны. Но слова оставались словами. Впоследствии Потанин перепродал свой пакет акций ПМЗ.

Характерный для Потанина пример инвестиционной деятельности по возрождению российского производства — приобретение пакета акций череповецкого комбината «Азот», которому олигарх как и полагалось по условиям конкурса дал инвестиции и вернул их себе… через два дня. Правда, эта акция не прошла незамеченной — правоохранительные органы арестовали заместителя председателя правления «ОНЭКСИМбанка» Григория Кошеля, который, впрочем, отделался легким испугом.

3а время, хотя и короткое — когда Потанин был заместителем Председателя правительства России, его империя росла не по дням, а чуть ли не по часам.

Читаем прессу: «Новая газета’’, № 26, 2000 г.:

«Действия Потанина удивляли даже ничему не удивлявшихся других олигархов. Вместо защиты корпоративных интересов банковского сообщества он бесцеремонно создавал тепличные условия для собственных структур, посягая даже на бизнес-интересы Черномырдина (что и послужило главной причиной отставки Потанина в марте 97-го).

Глава «ОНЭКСИМа», как слон, оттаптывал ноги другим — даже несколько опешившим от его нахальства олигархам. Именно тогда родилось знаменитая поговорка: «Если вы поздоровались за руку с Потаниным, не забудьте сразу проверить, все ли пальцы остались на месте!»

«ОНЭКСИМ» подмял под себя крупную фирму «Микродин», владевшую ЗИЛом и «Ратобанком», получил для обслуживания счета Государственного таможенного комитета, ряд других родственных олигарху предприятий — весьма выгодные зачеты, связанные с обслуживание долгов Ирака и Украины, а также контракты на северный завоз и программу беспримерного в отечественной истории послевоенного восстановления чеченской экономики. Ее так «восстанавливали» что даже Ельцин удивлялся: «И кто его знает, понимаешь, куда девались эти чеченские деньги?»

Куда девались, никто, конечно же, не выяснял. Но вот любопытная деталь — в это же время банк Потанина стремительно набирал силу. С октября 1996-го по апрель 1997 года он нарастил свой капитал на 47 процентов, в то время как другие банки — на 10–12 процентов. «ОНЭКСИМ» увеличил свои чистые активы на 31 процент, прибыль на 140 процентов, «Инкомбанк» понес убытки на 83 процента, «Империал» — на 94 процента, «Мостбанк» — на 99 процентов.

А вот обязательства банка перед государственным бюджетом и Центральным банком России за этот период изменились всего на 2 процента, в то время как у «Инкомбанка» эти обязательства выросли на 2668 процента, у «Империала» — на 6034 процента. Прирост средств в облигациях у «ОНЭКСИМа» составил 681 процент, ближайший его преследователь — «Альфа-банк» другого олигарха увеличил их на 271 процент. Как следует из этих сравнений: режим протекционизма государства в отношении «ОНЭКСИМбанка» был беспрецедентен. Объем обязательств этого банка перед лицом государства — был самый низкий из всех ведущих банков России.

Что это, если не особая система отношений?»

Потанин вернулся из Белого дома «на круги своя» через семь месяцев, успев поразить региональную управленческую элиту экстравагантным внешним видом — в поездки по стране он отправляется в спортивном костюме. После же отставки с поста первого вице-премьера в его империи случился и первый сбой — не смог прибрать к рукам «Сибнефть» в ходе очередного приватизационного конкурса, на котором разыгрывался 51 процент акций этой компании, контролируемой Березовским, а также провести своих представителей в совет директоров «Газпрома». Сложности возникли и на Новолипецком металлургическом комбинате — несмотря на решение арбитражного суда совет директоров «НМК» не считал нужным проводить перевыборы своего состава для включения в него людей «ОНЭКСИМа».

Потанину необходима была «маленькая победоносная война», желательно связанная с приобретением наиболее выгодной части госсобственности. Поэтому он решил добиться контроля над «Связьинвестом» — холдингом, в который, согласно указу Президента были переданы пакеты акций «Ростелекома», АО «Гипросвязь», Центрального телеграфа и Екатеринбургской ГТС. Но сделать это было не так просто. Дело в том, что союз «ОНЭКСИМа», «МОСТбанка», «Альфа-банка», которые в начале 1997 года рассчитывали образовать консорциум на конкурсе по «Связьинвесту», к середине года распался. По некоторым данным, имела место джентльменская договоренность о том, что потанинская структура не будет претендовать на «Связьинвест». Контроль над ним должен был оказаться у группы, в которую официально входили «Альфа-банк» и испанская телефонная фирма, а неофициально — «МОСТбанк» и структуры Березовского. Тем самым владельцы двух общероссийских телеканалов «ОРТ» и «НТВ» становились хозяевами крупнейшего российского предприятия связи. Перед началом конкурса никто из экспертов, опрошенных журналистами, не отдавал победы Потанину. Наиболее парадоксально в свете дальнейших событий звучали слова начальника отдела Генпрокуратуры РФ А. Паламарчука, который заявил, что все участники конкурса ладят между собой. На самом же деле Потанин нарушил договоренность, вступив в коалицию с крупными западными инвесторами — «Дойче банком» (в виде дочернего отделения — «Дойче Морган Гринфилл», возглавляемого Ником Йорданом, братом руководителя близкой к «ОНЭКСИМу» фирмы «Ренессанс капитал» Бориса Йордана) и инвестиционным фондом, принадлежащим Джорджу Соросу.

Гусинский и Березовский, узнав об этом, кинулись к Анатолию Чубайсу. Однако Чубайс, поддерживая Потанина, отказался вмешиваться в ход подготовки конкурса, заявив, что группа «ОНЭКСИМ»— Сорос-Йорданы предложила значительно большую сумму (в основном за счет средств Сороса), чем их конкуренты. Это и привело к ее победе на конкурсе — «ОНЭКСИМ» и его союзники предложили 875 млн. долларов за блокирующий пакет (25 процентов плюс 1) акций «Связьинвеста». Березовский и Гусинский в своих СМИ развернули информационную войну против Потанина. Обозреватель ОРТ Сергей Доренко обвинил в пристрастности при проведении аукциона вице-премьера Альфреда Коха. Досталось и Потанину.

О страстях, которые кипели вокруг потанинской покупки, красноречиво свидетельствует запись телефонного разговора между Борисом Березовским и Татьяной Дьяченко, найденная в ходе обыска в частном охранном предприятии «Атолл».

Читаем прессу: «Московский комсомолец», 12 февраля 1999 года: «Борис Березовский: Мы вчера встречались у Анатолия Борисовича (Чубайса). Мы — это Володя Гусинский и Миша Фридман («Альфа»). И встреча была с семи часов вечера до половины четвертого утра.

Татьяна Дьяченко: Ой, кошмар какой…

Б.: Разговор был тяжелый. (…) Чубайс глубоко был убежден в порядочности Потанина. (…) Я думаю, что его уверенность была сильно поколеблена, поскольку мы привели целый ряд фактов, о которых он понятия не имел… Тань, понимаешь, это все действительно неприлично. У Потанина средние остатки по счетам, по таможне, — 5 триллионов 500 миллиардов рублей. Таня, миллиард долларов. Понимаешь, это можно участвовать в любом конкурсе. За год это приносит минимум миллиард долларов. (…) Ну, Тань, это же игра не по правилам.

Д.: Ой, Борис Абрамович…

Б.: Что касается Коха, то я тебе могу сказать, Таня, он должен уйти. Анатолий Борисович как бы сказал, что это вопрос вообще решен, просто должен занять некоторое время.

Д.: Нет, это как он решит… А как Владимир Александрович (Гусинский)?

Б.: Владимир Александрович сначала был как бешеный, а потом немножко пришел в себя.

Д.: А Игорь Евгеньевич (Малашенко, шеф НТВ)?

Б.: Там есть одна проблема, но между нами. Глубоко личная. Он ненавидит Чубайса. А Чубайс ненавидит его. Так что там все…

Д.: Ой, ну не знаю, мне кажется, он не ненавидит все-таки.

Б.: А мне кажется, что ненавидит… И Анатолий Борисович четко понял, что, как только у нас возникнут проблемы, нас начнут сметать…

Д.: Что начнут делать?

Б.: Нас будут сметать силовые структуры. Они только и ждут этого… Понимаешь, Тань, я говорил с Борей Немцовым на эту тему, когда он начал эти свои идиотические шутки с налоговыми декларациями: «Боря, прежде чем это делать, нужен закон об амнистии на первоначально накопленный капитал»… Я тебе могу с уверенностью сказать, что налоговую декларацию никто не заполнил честно, естественно, кроме президента.

Д.: Нет, мы нормально заполнили…».

Прервемся на этом месте. Вот, читатель, финансово-политическая кухня, на которой подвизаются олигархи.

Несмотря на козни соперников, большинство представителей исполнительной власти признали результаты конкурса по «Связьинвесту» состоявшимися. Для того чтобы погасить задолженность перед военнослужащими и хотя бы частично перед работниками бюджетных отраслей, правительству нужны были средства. Первым одобрил продажу «Связьинвеста» первый вице-премьер Чубайс, затем объявил об аналогичной позиции и сам Президент РФ. Тем самым Чубайс вступил в конфликт с Березовским и серьезно испортил отношения с Гусинским. Добившись победы на конкурсе по «Связьинвесту», Потанин приободрился, тем более что сумел привлечь на свою сторону такого выгодного инвестора как Сорос. Но увидев всю «кухню» приватизации по Чубайсу, даже Сорос, раздираемый филантропическими и финансовыми противоречиями, в своей знаменитой речи в 1997 заявил, что ничего похожего в мире ему не приходилось видеть.

Свидетельство очевидца: Джордж Сорос, предприниматель:

«Я называю это «грабительский капитализм», поскольку самым легким способом накопления капитала было воровство активов развалившегося государства… Моими инвестиционными фондами в Россию вложено почти два миллиарда долларов. Это было нелегким решением, и я должен сознаться, что первые приобретения были сделаны моими менеджерами вопреки моим советам. Мне было слишком хорошо известно беззаконие российского рынка капиталовложений, и участвовать в нем не хотелось». («Новая газета», № 47, 99).

Контроль над «Связьинвестом», как отмечали многие СМИ, особенно выгоден был Потанину для укрепления своих позиций. Тем более, что получило широкую огласку его заявление, сделанное на одной из дружеских «тусовок», где он скромно объявил себя единственным достойным претендентом на пост президента на будущих выборах. Так это или иначе, но «ОНЭКСИМ», став хозяином «Связьинвеста», получил возможность влиять на работу телекомпаний, в частности «ОРТ» и «НТВ».

Прочные связи «наверху» позволяли Потанину проводить довольно агрессивную финансовую политику. Июльское (1997 год) заявление председателя Центрального банка Дубинина о том, что некие банки сумели украсть у государства почти полмиллиона долларов, сенсацией не стало. Средства массовой информации тут же предположили, что речь идет об «ОНЭКСИМбанке». Комбинация, разыгранная им, стоила государству 231 млн. долларов. А все началось с того, что в начале февраля 1997 года, когда уже стало ясно, что в правительство придут новые люди, а Потанину кресло в новом кабинете не светит, он, еще будучи первым вице-премьером, разрешил выделить ВПК «МАПО» средства под поставку в счет кредита правительству Индии истребителей Миг-29 «из расчета 0,75 валютной стоимости контракта». Документ пошел в адрес первого заместителя министра финансов Андрея Вавилова. Впоследствии он возглавил дочернюю «онэксимовскую» Международную финансовую компанию.

Договор между Минфином и «МАПО» подписан 17 февраля. Министерство финансов направило предприятию валютные облигации. По подсчетам специалистов, комбинация по покупке валютный облигаций принесла «МФК» не менее 5 процентов от суммы контракта. Знающие люди говорят, что потанинская команда умудрилась посредством несложной операции субсидировать средства из госбюджета для получения в залог акций «Норильскго никеля». И это не единственный факт вот такого «использования», государственных средств «ОНЭКСИМбанком».

Следует сказать и о специфической роли — связке «ОНЭКСИМ» — «МФК» в операциях, осуществленных на российском финансовом рынке структурами, подконтрольными иностранному капиталу. В 1992–1993 годах Российский центр по приватизации при правительстве РФ возглавляли американец Брюс Гарднер (директор Центра) и уже упоминавшийся его соотечественник эксперт Борис Йордан (1 октября 1997 года назначен председателем правления «МФК»). Последний в те же годы возглавлял в Москве дочернюю фирму банка (Кредит Сиксс Ферст Бостон» (КСФБ), входящего в империю Мелокко.

Борис Йордан выходец из семьи эмигрантов, перебравшихся в США из России еще в 1917 году. Не преминет заметить, что его дед был членом российского правительства Столыпина. По образованию Йордан политолог, но выдает себя за экономиста. В 26 лет консультировал российских правителей Гайдара, Чубайса. «Новая газета» (№ 47, 99 г.) отмечала, что, по утверждению депутатов Госдумы, он связан с ЦРУ, и американские магнаты, подкинув деньжат, снарядили его в Москву в качестве своего связника. Он быстро сошелся с Чубайсом и заменил кадровых разведчиков, А. Шлейфера и Д. Хея, работавших в Госкомимуществе и помогавшим железному Толику проводить приватизацию. Йордан сделал невозможное — скупил 17 млн. ваучеров, т. е. каждый восьмой вышедший из ведомства Чубайса. В 1994 году на Новолипецком металлургическом комбинате приобрел 17 процентов акций всего за миллион долларов, потом вместе с Потаниным увеличили пакет до 40 процентов. Правда, контроль им над предприятием получить не удалось, на их пути встали братья Черные, поддерживаемые первым вице-премьером России Олегом Сосковцом.

Будучи гражданином США, Йордан, как уже говорилось, возглавил российский банк «МФК», что по нашим законам нельзя было делать. Одно время он хотел купить 8,5 процента акций «РАО ЕЭС», но помешал тогдашний руководитель Дьяков. Словом, Борис Йордан занимал в потанинской империи одно из первых мест. В 95-м Йордан создал группу «Ренессанс-капитал» (головная группа зарегистрирована в США, в Англии зарегистрирована «РК-ЛТД», учредившая вместе с «МФК» российское ЗАО). В группу входят две офшорные фирмы на Кипре, что создает возможность перекачки российских денег за рубеж. Позже на месте «Ренессанса» Йордана появилась фирма «Спутник».

Но вернемся к Потанину. Глядя на Гусинского и он обзавелся газетной империей: переманил из «Коммерсанта» более 50 журналистов и открыл газету «Русский телеграф», а также весьма влиятельный журнал «Эксперт». В 1997 году купил две ведущие газеты России — «Известия» и «Комсомольскую правду». Подбирал ключики к «Московским новостям», которым предлагал значительную финансовую помощь, но сделка не состоялась, ибо, во-первых, на его пути стоял столичный мэр Лужков, да и более привлекательными оказались периферийные газеты. Потанинский издательский дом «Проф-медиа» кроме указанных изданий выпускал более 70 региональных и рекламных изданий — в их числе «Экспресс-газету», «Антенна», — а также имеет полиграфические предприятия, оптовую и розничную дистрибьютерную сеть. Однако у группы Потанина не было электронных СМИ, не считая «Радио плюс». Именно этим, видимо, следует объяснить неуемные желания приобрести «Связьинвест». Правда, масс-медиа — дорогое удовольствие. Пришлось Потанину вскоре прикрыть «Русский телеграф» и вкладывать деньги в «Известия», которые чуть было не пошли прахом, во всяком случае, отпочковались «Новые Известия». Не смог он полностью удержать в своей узде и «Комсомолку». Что тут сказать? Разве что вспомнить поговорку: «Эх, легко неслись бы наши кони, если бы им не рвали удила!»

Откровения В. Потанина: «Мне интересно, может ли медиа-бизнес быть бизнесом. И я думаю, что да. Он не может быть очень доходным, потому что сильно ограничен рекламный рынок, потому что несовершенна система доставки и прочее, но доход он приносить может. В частности, печатный бизнес нам реально приносит прибыль, радио приносит прибыль.

Многие участники медийного рынка смотрели на него как на источник политического влияния. Можете считать, что мы этого не умеем делать или не хотим, но мы поставили себе другую задачу. Я не очень понимаю, как можно пойти к президенту, к премьеру и сказать, что если нам не дадут кредит, мы про вас плохо напишем в газете. Я считаю, что на уровне бизнеса это недальновидно, а на уровне человеческом — просто мерзко.

Мы для себя решили, что мы можем вести определенное количество стратегических бизнесов. Те, за которые мы отвечаем операционно, на которые мы ставим свое имя. В этом плане с телевидением нет такого легкого входа-выхода, как в некоторых других проектах. В общественном мнении выход из какого-либо бизнеса ассоциируется прежде всего с негативным явлением. Почему вышли — значит, не справились или вас выдавили. Поэтому я думаю, что пока мы туда даже соваться не будем…».

Говоря об империи Потанина, нельзя не упомянуть о ближайших сподвижниках олигарха. Его правой рукой был Михаил Прохоров. Миша рос в благополучной московской семье: мама заведовала кафедрой в Московском институте химических материалов, а отец — завлаб в Главпрофобре. После десятилетки Прохоров принес аттестат об отличном окончании спецшколы в Московский финансовый институт. В вузе был в активистах, вступил в ряды КПСС. После института сразу получил должность начальника отдела в Международном банке экономического сотрудничества («МБЭС»). Между делом с друзьями занимался мелким предпринимательством — «варили» джинсы. В «МБЭС» познакомился с Потаниным, который, организовав «Интеррос», пришел в банк просить кредит. Понравились друг другу с первой встречи и стали неразлучными. Прохорову стукнуло 28 лет, когда он возглавил банк. К себе в помощь он пригласил однокашников по МФИ — Александра Хлопонина (впоследствии губернатор Таймыра (Красноярского края), Олега Касьянова (зампред «ОНЭКСИМбанка»), Дмитрия Маслова (вице-президента «Сиданко») и Владимира Шмотовича (гендиректор ФПГ «Интеррос»). Приплюсуйте сюда еще и тот факт, что в армии Прохоров служил вместе с Андреем Козловым, который одно время был первым замом председателя ЦБ РФ!

Знающие Прохорова люди характеризуют его как жесткого профессионала без всяких сантиментов и в то же время любитель эксклюзивных вещей, дорогих автомобилей, человек непредсказуемых экстравагантных выходок. В банковских кругах вспоминают о его наручных часах, которые тянут на миллион долларов, и автомобиле, спортивном «Ролс Ройсе» за 400 тысяч долларов. Как-то Прохоров удивил свою молодую секретаршу, преподнеся, как в песне, чуть ли не миллион роз.

Закрывая летний сезон 2002 года на Лазурном берегу Франции, наши богачи, писала «Комсомольская правда» (27.06.03 г.) «установили рекорд по обливанию дорогим шампанским. Олигархи вылили друг на друга, а также на приглашенных моделей 260 бутылок по 300 долларов каждая. Сколько и каких напитков было употреблено внутрь, можно представить. Позднее один из устроителей этой веселой вечеринки (В. Прохоров — Авт.) «признался в прессе, что его официальная зарплата составляет… 450 рублей».

В 2001 году Прохоров оставил банковский бизнес и заменил Александра Хлопонина на посту генерального директора «Норильского никеля».

Откровения В. Потанина: «Банковский сектор сейчас объективно находится в состоянии застоя, пока он не требует никакого подвига, а Прохоров — экстремальщик. После такого серьезного испытания, как реструктуризация «ОНЭКСИМа», ему, образно говоря, тренированному спортсмену, пришлось играть во второй лиге. Человек перестал реализовываться по полной программе. И это было, на мой взгляд, личным мотивом — человек искал для себя какого-то нового испытания. Для нашей группы «Норильский никель» — самый ценный актив, особенно с точки зрения международного завоевания».

Еще одно из главных лиц в потанинской империи — Александр Хлопонин, которого привел к Потанину Прохоров. С Прохоровым же Хлопонин дружит со студенческих лет. Кстати, в институт поступали вместе.

И чуть было обоих не прогнали со вступительных экзаменов — Хлопонину достался «несчастливый» билет, и он обратился за помощью к соседу Прохорову: «Эй, длинный, подскажи…». Длинный взялся помогать. Тут к нему подошел экзаменатор и потребовал освободить аудиторию. Хлопонин честно признался, что во всем виноват он. Конфликт уладили и абитуриенты остались верны друг другу на долгие годы.

Потанинский журнал «Эксперт» (№ 48, 2002 г.) назвал жизненный путь Хлопонина ковровой дорожкой, уходящей вверх. Он родился на сказочном острове Цейлон, после школы — престижный московский вуз. В стройотряде познакомился с будущей женой. В 27 лет стал крупным финансистом. В 31 возглавил одно из крупнейших в мире предприятий — «Норильский никель». Спустя пять лет избран губернатором Таймыра, а после трагической гибели Александра Лебедя весной 2002 года вышел победителем в борьбе за кресло первого лица всего Красноярского края. Его вырастила и двигает вверх по этой самой ковровой дорожке родная корпорация.

Читаем прессу: журнал «Эксперт», № 48, 2002 г.:

«В Советском Союзе человек не мог занять высокий пост, не имея определенного трудового опыта. В Красноярском крае хорошей традицией считалось назначать первыми секретарями людей, прошедших суровую школу Норильска. Только там, во льду, пламени и борьбе за показатели, человек получал необходимый настоящему партийцу опыт. С Норильска же начался и путь в большую политику Александра Хлопонина, там впервые проявился его талант влиять на массы. Только на амбразуру его бросала не партия, а корпорация. Она провела его через все круги ада, через Норильск и никель, воспитала и подняла над собой.

А дело было так. В банке МФК — одной из первых финансовых структур могущественного «Интерроса», где в начале 90-х трудился Хлопонин, было правило: самых важных клиентов лично обслуживали топ-менеджеры. Одним из таких клиентов был Норильский комбинат, и молодой Хлопонин часто ездил в Норильск, чтобы на месте разобраться в финансовом состоянии комбината. Когда клиент по канонам молодого хищного капитализма оказался проглочен своим же банком, Хлопонин закономерно был назначен руководить предприятием…».

Откровения А. Хлопонина: «Норильск для меня — важнейшая школа, с ним трудно что-либо сравнить, это градообразующее предприятие, безумный пласт социальных проблем. Этот опыт очень помог мне на Таймыре и, я надеюсь, поможет и сейчас выстроить социально ориентированную экономику в Красноярском крае».

Казалось бы, Хлопонин взял Бога за бороду — на «Норникеле» он преуспел и вдруг решил «переквалифицироваться»: бросить бизнес и идти в губернаторы. Зачем ему это нужно было? Тем более, по его же признанию, «он поставил на карту свою жизнь».

Ответить на этот вопрос не просто. Ситуация складывалось так — и в личном плане, и в более глобальном. В личном, — как писали СМИ, появилась трещина в отношениях Потанина и Хлопонина. Глава империи хотел большей отдачи от «Норникеля», а Хлопонин заигрывал с профсоюзами, трудовым коллективом, а тут еще Таймырский губернатор Неделин то и дело наезжал на потанинскую империю. Словом, надо было одним махом разрубить затягивающийся узел. Это — одна сторона. А вот другая.

Читаем прессу: «Деловой вторник», 20 января 2002 г.:

«Наблюдается массовое хождение во власть олигархов и их полномочных представителей. Примеров тому и не перечесть. Связано это, как ни странно, с попыткой Кремля усилить административную вертикаль власти. Реформированный Совет Федерации и взятая под контроль Дума утратили привлекательность для капитала как площадки для борьбы с конкурентами. Парламентарии-лоббисты становятся дополнением к главному. А главное — взять под свой полный контроль уже не предприятия и хозяйственные комплексы, а целые территории, сформировав на них исполнительную и законодательную власть. Уже появились регионы, в которых ничего не может происходить без одобрения того или иного олигарха…

«Территория ЛУКОЙЛа», «территория ЮКОСа», «территория Сибнефти», «территория Сибала», «территория Интерроса» и так далее — это уже не какие-то надуманные построения. Это геополитические реальности. Страна уже поделена на сферы влияния. На очереди — фактическая приватизация отдельных регионов России.

Во времена Ельцина олигархия старалась принудить региональных лидеров работать на себя, создавая некий «общий интерес». Чаще всего их близкие родственники трудоустраивались — кстати, на весьма выгодных условиях — в соответствующие коммерческие структуры. По данным, полученным из весьма информированных источников, в 1990 году в 41 субъекте Федерации из 89, то есть почти в половине, родня первых руководителей имела причастность к делам корпораций, доминирующих в экономике того или иного региона. По сути дела, осуществлялся опосредованный подкуп должностных лиц. Такая форма олигархического контроля над регионами была затратной и неэффективной, а с приходом Путина — стала еще и небезопасной. Корпорации уже не видят особой надобности в том, чтобы делиться нажитым с ослабшей региональной властью и предпочитают, инвестируя в выборы, приводить к рулю собственных представителей. Выборы губернаторов и президентов, особенно в нефтяных регионах, стали локальными войнами олигархов. Так, в Тюменской области за губернаторский пост; «Сибнефть» и «Транснефть» боролись против Тюменской нефтяной компании. В Эвенкии ЮКОС дал бой «Славнефти». В Иркутской области «Русал» и «Альфа» схлестнулись с потанинским «Интерросом». Проще назвать регионы, где олигархия вообще не участвовала в выборах, чем те, где она засветилась. Поскольку корпорации на своей территории являются единственным работодателем и так или иначе определяют функционирование всей социальной инфраструктуры, свободное волеизъявление избирателей превращается в фикцию. Люди голосуют так, как им «советуют».

Кстати, в губернаторы Тверской области подался в 2003 году и еще один воспитанник потанинской империи, бывший зам Хлопонина на «НН» — Дмитрий Зеленин.

Но вернемся к Потанину. Политическая и финансовая сила его ослабла после ухода из правительства Чубайса. Из-за девальвации рубля импорт катастрофически сократился, а следовательно, и поступления от ГТК на корсчета «ОНЭКСИМа» зажурчали жалким ручейком. После очередной смены руководства в госкомпании «Росвооружение» команда Примакова все финансовые потоки от экспорта российского оружия направила кружным от «ОНЭКСИма» путем. Мировая цена на нефть летом 98-го года упала до самого нижнего предела, а после дефолта подконтрольная «ОНЭКСИМу» нефтяная компания «СИДАНКО» задышала на ладан. Флагман мировой металлургической промышленности «Норильский никель», даже работая безостановочно и принося громадную прибыль, все же не в состоянии был покрыть все долги «ОНЭКСИМа».

В банковской и финансовой сферах остались не реализованными заявленные ранее проекты Потанина. Не удалось слить «МФК» и «Ренессанс-капитал». Сорвалась покупка контрольного пакета «Уникомбанка». Пришлось продать контрольный пакет акций «Балтийского завода», ЗИЛа, ПМЗ, а также часть акций других предприятий. Ударом для Потанина стал и отказ государства на неопределенный срок от приватизации Роснефти и продажи второго пакета акций «Связьинвеста», на что он рассчитывал. Шел ко дну «ОНЭКСИМбанк» — почти сразу после 17 августа он прекратил активную деятельность и оказался не в состоянии выполнять свои обязательства перед отечественными и зарубежными клиентами. Первым среди российских банков не выплатил проценты по еврооблигациям. Летом 99-го Центробанк отозвал у «ОНЭКСИМбанка» лицензию и ввел внешнее управление.

Потанин нажал на все педали, крутился, как белка в колесе, и, надо сказать, сумел спасти свое детище — «ОНЭКСИМбанку» удалось заключить мировое соглашение с кредиторами, а потом добиться, чтобы ЦБ отменил приказ об отзыве лицензии. Остался на плаву и «МФК».

А вот в нефтяном бизнесе, как он ни старался, земля уходила из-под ног. Прекратились любовные отношения с «Сургутнефтегазом», который переориентировался на карманный «Сургутнефтегазбанк». Одно за другим шли банкротства дочерних структур «Сиданко» и они переходили под внешнее управление. В январе по иску мелкого акционера началась процедура банкротства и самой родоначальницы «Сиданко», компания эта в конце концов попала в объятия другого олигарха.

…В 1997 году Счетная палата России, проверив эффективность, целесообразность и соответствие законодательству приватизации «Норильского никеля», отметила три небезынтересных факта. Во-первых, она констатировала, что «как весь процесс приватизации концерна, так и его заключительный этап — залоговые аукционы по продаже 38 % акций РАО «Норильский никель», находившихся в федеральной собственности, не соответствуют законодательству Российской Федерации». Во-вторых: «нанесен ущерб оборонному потенциалу». В-третьих, что стоимость указанного пакета акций, проданного на «залоговом аукционе» за 170,1 млн. долларов США, «с финансовой точки зрения не была эффективной» и, как следовало из текста, должна была составить, как минимум, 530 млн. долларов.

Согласитесь, от таких выводов Счетной палаты не обрадуешься. Но Потанин не поднял руки, чтобы сдаться. Долго шла подковерная борьба и в 1999-м так же Счетная палата приняла решение по «НН», дезавуирующее прежнее. А поворот начался с письма от 25 октября 1999 года, с которым в Госдуму обратился председатель межрегионального объединения профсоюзов РАО. В письме без упоминания имен или выступлений СМИ, говорилось, что «определенные силы, заинтересованные в дестабилизации обстановки в стране, не прекращают рассредоточенные в пространстве и времени попытки навязать новый передел собственности». А так как «определенные финансово-промышленные группы, которые вконец разорили свои предприятия и держат рабочего человека на голодном пайке, мечтают приняться за РАО «Норильский никель», то различные публикации на эту тему «негативно влияют на работу предприятия и осуществление принятых акционерами РАО социальных программ, лишают людей уверенности в завтрашнем дне».

Между тем, когда Потанин прибрал к рукам «НН», там числилось 236 367 человек. 135 тыс. работников было уволено в первые годы после акционирования, потом за воротами оказалось еще 20 тысяч. Вот бы и спросить у профсоюзных боссов, эти 200 тысяч людей, оставленных без средств к существованию в районах вечной мерзлоты и 40-градусных морозов, разве они тоже уверены в завтрашнем дне? Хорошо, может быть во имя благополучия, да и то весьма относительного, примерно 103 тыс. было пожертвовано благом 153 тысяч? Забота о людях, что и говорить, странная. Чем она продиктована? Да ясно же, стремлением дезавуировать прежние выводы аудиторской проверки. Как полагает профсоюзный лидер, они конъюнктурны и ангажированны, поскольку, «возможно, отвечали сложившейся на конец 1997 года общественно-политической ситуации в стране, настроениям депутатского корпуса и качеству нормативной базы, сопровождавшей изменение формы собственности… однако, они не отражают произошедших за последние три с лишнем года положительных изменений». Отсюда вывод — Госдуме следует дать поручение Счетной палате «провести дополнительную проверку материалов, послуживших основанием для столь неоднозначных выводов и внести изменения в принятые ранее документы», что она и сделала.

Как отмечал журнал «Российская Федерация сегодня», расследовавший эту историю, получалось, что если до этого Счетная палата «проверяла приватизацию федерального пакета акций», то на этот раз она занялась «проверкой реализации исполнительными и правоохранительными органами выводов и предложений, изложенных в отчетах Счетной палаты по результатам проверок приватизации РАО, проведенных в 1997 году». Свелась же эта проверка к изложению истории служебной переписки между палатой и Генпрокуратурой, которая якобы «не нашла достаточных оснований для оспаривания в судебном порядке» сделок по залоговым аукционам и последующих продаж принадлежащих государству пакета акций РАО, и на арбитражные суды, которые по искам «заинтересованных лиц» не признавали их недействительными. Что же касается стоимости 38-процентного пакета акций, то его «незаниженность» Счетная палата объяснила «экспертными заключениями специалистов отделения экономики РАН и Финансовой академии при Правительстве РФ». Читатель смог сам убедиться, что вместо своего прежнего мнения, Счетная палата переписала чужое.

За этим проступает острое желание Потанина и других заинтересованных лиц навсегда закрыть вопрос о незаконности состоявшейся приватизации «Норильского никеля». Но сама неуклюжесть попытки его «закрытия» привела к новому витку скандальности. Заместитель председателя Счетной палаты Юрий Болдырев сразу же заявил об особом мнении. Перечислив ряд недостатков последней проверки, нестыковок в ее оформлении, он, по сути, не оставил от ее результатов камня на камне. Выводы, представленные Счетной палатой, подчеркнул Болдырев, недостоверны, они не опровергают предыдущих отчетов палаты и «дают исчерпывающие основания как для уголовного преследования, так и для признания сделок притворными и ничтожными». Тему тут же подхватила пресса. В полемику включились руководители инспекциями Счетной палаты В. Мешалкин и Е. Никулищев, руководившие первой и последней проверками, вступившие на страницах прессы в открытую перебранку.

Тут впору сказать несколько слов о самой Счетной палате РФ. Что это есть такое? Издалека она напоминает Комитет народного контроля, который был в СССР. Но это не совсем то. Счетная палата следит за правильным расходованием державных денег, в ее обязанности входит считать каждую бюджетную копейку, но выявив злоупотребления, сама она наказать никого не может — передает документы в правоохранительные органы, правительству. Счетная палата не КРУ Минфина, не аудиторская фирма, выполняющая коммерческие подряды. Она орган внешнего контроля. Когда проводит проверки, ей вменяется в обязанность соотносить действия подконтрольных органов власти и любых учреждений и должностных лиц, включая правительство и президента, не с инструкциями, ведомственными актами и даже президентскими указами. Единственный правовой критерий для Счетной палаты — Конституция и федеральные законы. Когда они нарушаются, она это констатирует. Не более того.

Вот и заключение Счетной палаты относительно приватизации «Норильского никеля», оказалось лишь сотрясением воздуха. Ревизоры критиковали власть не за то, что она не выполняла законы страны, они негодовали от того, что при оформлении передачи «Норильского никеля» из государственной собственности в частную власть не выполняла собственных предписаний — постановления правительства, распоряжения Госкомимущества, указы президента. А если они были изданы с нарушением духа и буквы Конституции и законов? Тогда как? Тогда все выявленные аудиторами погрешности и нарушения не стоят и выеденного яйца, а их заключения равноценны обычному акту внутриведомственной ревизии, который можно выбросить в мусорную корзину, не читая. Разве не так или почти так в 1997 году поступили? И на многие годы стратегическое предприятие оказалось в сомнительном владении. Более того, стало даже формально убыточным. И это при монопольном-то положении! Когда владелец сам себе устанавливает цены. Сам с собой рассчитывается! И в зависимости от конъюнктуры, в том числе политической, может представить себя то разоренным вконец, то преуспевающим (не чета бывшему владельцу — государству) предпринимателем.

Поэтому, хотят или не хотят люди, причастные к приватизации «Норильского никеля», возвращаться к ранее принятым решениям, само общество не может не сделать этого. Хотя бы для того, чтобы поставить все точки над «i» и не испытывать по отношению к тому, что происходило с собственностью в России, чувства стыда.

Конечно, если бы после приватизации был экономический рост, улучшилось бы благосостояние страны, то у людей не было бы оснований сомневаться в целесообразности изменения собственности. Но реформы обернулись экономическим крахом, и понятно, что ревизия предшествующей политики, какими бы авторитетами она ни прикрывалась, неизбежна. И потом, одно дело — приватизация многочисленных предприятий, занимающихся на свой страх и риск розничной торговлей, бытовым обслуживанием, изготовлением так называемых товаров «народного потребления» — швейных, мебельных или кожгалантерейных фабрик, автопредприятий, мелких или средних по мощности ремонтных заводов и т. д. И другое — когда объектом приватизации становятся такие гиганты, как «НН» или научно-исследовательские производства, занимающиеся уникальными, стратегическими, особо важными для России сферами деятельности, от которых зависит обеспечение национальной безопасности.

От разорения мелких и даже средних фирм могут пострадать сами работники таких производств, их собственники. На место таких неудачников, у которых всегда найдутся дублеры, всегда встанут новые производители того же самого, если даже не лучшего товара или услуги. Такова логика рыночных отношений. Совсем другое дело — флагманы индустрии, науки, земледелия. Здесь речь не идет об одной только коммерции, банальном извлечении прибыли, сугубо частном характере отношений, в котором общественные и государственные интересы присутствуют опосредованно.

ОАО «Горно-металлургическая компания «Норильский никель» производила в 2001 году не только более 85 процентов никеля. Предприятие давало в общем объеме производства страны 95 процентов кобальта, 90 процентов металлов платиновой группы, в том числе 100 процентов платины, 70 процентов меди, в которой содержится также золото и серебро. В мировой экономике «НН» занимает по никелю и платине 20 процентов, по палладию — 40 процентов мировой добычи. Надо ли обществу и государству отказываться от такого комплекса, несущего воистину «золотые яйца» и приносящего баснословные прибыли? Есть ли в этом хотя бы крупица здравого смысла? А быть может, его продажа, даже если она была проведена юридически безупречно, оказалась не благом для России и вместо приращения богатств она принесла убытки стране? С какой стати «Норильский никель», созданный в качестве государственного концерна в ноябре 1988 года, оказался уже через 5 лет среди приватизируемых объектов — в компании булочных, парикмахерских, гаражей и других контор по заготовке и переработке «рогов и копыт»? Только потому, что преобразовать его в акционерное общество потребовал трудовой коллектив. Ведь именно это соображение, а не какие-то иные обстоятельства, например, действующий тогда закон, послужило основанием для того, чтобы был издан указ президента РФ от 30 июня 1993 года «Об особенностях акционирования и приватизации РГК «Норильский никель».

При этом вряд ли имеет значение, пролился ли над трудовым коллективом если не никелевый или кобальтовый, то хотя бы золотой дождь? Нет, не пролился. Среди членов трудового коллектива было размещено только 25 процентов привилегированных акций и 15 процентов обыкновенных акций, из которых 5 процентов досталась «должностным лицам администрации». А кому была выгодна эта операция на самом деле? Кто был кровно заинтересован в том, чтобы Россия отказалась от прав на природные месторождения в Норильске? Вопрос вовсе не риторический, хотя с момента превращения РГК в АО прошло много лет.

В экономике, в отличие от биологии, необратимых процессов нет. То, что было приватизировано, может быть национализировано. То, что было украдено под видом приватизации, должно быть возвращено законному владельцу. При этом имущество может быть отобрано не только у вора, но и у добросовестного держателя, которому имущество, в свою очередь, досталось от него. Все дело в том, какие тенденции в развитии страны возобладают, как посмотрит на происходящее общество, национальная элита, власть, наконец!

Но вернемся к проверке, проведенной Счетной палатой в 97-м. Что было предпринято после того, как документы стали доступны общественному вниманию, были представлены высшим органам власти, оказались предметом анализа средств информации? Ни-че-го!

Молчало правительство, которому было направлено представление, молчал президент, которого подробно проинформировали. Даже Генпрокуратура, которой Счетная палата тогда же предложила предъявить соответствующие иски, вытекающие из заключения недействительных и ничтожных сделок, повела себя как египетский сфинкс. Она «проснулась» только после президентских выборов 2000-го года, когда Б. Ельцина сменил В. Путин.

При этом Счетная палата не ставит под сомнение приватизацию концерна, как таковую, не выясняет, в частности, насколько целесообразна она была для России с экономической точки зрения, не задается вопросом, кто именно обладал полномочиями распоряжаться общенациональным имуществом страны и в каких формах должно было происходить такое распоряжение? Ведь речь шла, подчеркнем еще раз, об уникальном предприятии государственного значения, обеспечивающего обороноспособность и экономическую самостоятельность России. Но все на властном Олимпе делают вид, что таких проблем и вопросов не существует.

А если не прятать голову в песок и задать такие вопросы? Разобраться: что к чему? Например, в списке нормативных актов, которые рассматривались ревизорами Счетной палаты, практически все действия по распоряжению имуществом концерна, совершались единолично президентом РФ Б. Ельциным. Он издал ряд указов по продаже «Норильского никеля». Правительство, Госкомимущество и другие ведомства действовали не сами по себе, а по его повелению. Они, как выяснилось, грешили, фальшивили, передергивали карты, не выполняли президентские указы, а если и выполняли, то извращали их смысл, но инициаторами не были. А имел ли президент страны право единолично решать вопрос о приватизации «НН»? Ответ не может не быть отрицательным. Такого права у президента РФ не было и нет. Ни до, ни, тем более, после того, как была принята Конституция 12 декабря 1993 года, у него не существовало единоличного правомочия на распоряжения государственным имуществом, вести себя так, словно он — «хозяин земли русской».

Могут возразить — Съезд народных депутатов на срок с 1 ноября 1991 по 1 декабря 1992 года наделял президента РСФСР особыми полномочиями по «проведению и обеспечению радикальной экономической реформы» и президент был вправе выступать в качестве собственника государственного имущества, продавать его, дарить, приватизировать, словом — распоряжаться. Но, во-первых, речь тогда шла лишь об осуществлении правового регулирования экономической реформы, а вовсе не о праве выступать в качестве собственника государственного имущества. Во-вторых, постановление Съезда в отношении президентских полномочий распространялось не на вновь принятое законодательство, а на законы, оставшиеся из прошлого, противоречившие новому законодательству. И потом президентские акты не имели правового значения после 1 декабря 1992 года, когда особые полномочия, которыми он был временно наделен, прекратились.

Ситуация упростилась после 12 декабря 1993 года, после того как вступила в действие новая Конституция. Ее положения вообще не предусматривали возможность издания президентом РФ каких-либо указов по хозяйственно-экономическим вопросам. Все, что было отнесено Конституцией к ведению России (статьи 71 и 72), должно регулироваться федеральными законами. Они, как и Конституция, имеют прямое действие на всей территории государства и не нуждаются в нормативных актах, издаваемых исполнительной властью. Таким образом, все акты президента, противоречившие закону о приватизации от 3 июля 1991 года, а указы по «НН» ему не соответствовали, выпускавшиеся вплоть до принятия новой Конституции 12 декабря 1993 года, и акты, появившиеся после этой даты по тем же вопросам, нельзя рассматривать иначе как бумажки, которые не порождали и не могли порождать иных правоотношений, кроме вытекающих из причинения государству, юридическим и физическим лицам вреда неправомерными действиями.

С приходом к власти Путина общественностью был поднят вопрос о пересмотре итогов приватизации «НН». Вначале Генпрокуратура говорила, что Потанину надо доплатить, поскольку предприятие досталось ему слишком дешево. Потом речь зашла о признании недействительным аукциона по продаже РАО «Норильский никель». На этот раз от разговоров московская прокуратура перешла к действиям и в июне 2000 г. подала иск в городской Арбитражный суд. Ответчиками по иску были названы Мингосимущество, Минфин, «ОНЭКСИМбанк», Российский фонд имущества, ЗАО «Свифт лтд». И в качестве третьего лица — «Норильский никель». Под благовидным предлогом Арбитражный суд вернул иск, по причине того, что в нем содержится слишком много ответчиков. Однако в прокуратуре заявили, что намерены на этот раз бороться до конца.

Не дремал и Потанин. Он обратился с письмом к Президенту РФ с просьбой лично разобраться в существе проблемы. Путин пригласил олигарха к себе.

Читаем прессу: «Коммерсант», 30 июня 2000 г.: «Встреча напоминала не прием начальником посетителя, а беседу футбольного тренера с известным форвардом на предмет перехода в свою команду. Возможно, правда, и другая трактовка.

Это была беседа следователя с подследственным, но не по повестке, а «по душам». За Потаниным, как известно, ни много ни мало, 4 % ВВП (не путать с инициалами президента России). Неудивительно, что Путина интересовало, как будет держаться перед ним олигарх на фоне непростой (и не очень понятной) ситуации с Норникелем.

Между тем, по утверждению доверенных лиц Владимира Потанина, он ничего не просил и ни на кого не жаловался. Причем его спокойствие имеет вполне житейское объяснение. За Потанина сразу же после подачи иска Моспрокуратуры в арбитражный суд вступились Анатолий Чубайс, Сергей Генералов и многие другие бывшие министры и нынешние депутаты. Они предупредили власти о пагубности незаконной, по существу, «ренационализации»…

У Потанина, по неофициальной информации, появились заступники и в ближнем президентском круге: Герман Греф и Алексей Кудрин. Именно они убедили Путина поставить точку в деле «Норникеля». Страсти вокруг «Норильского никеля» и в целом потанинской империи, таким образом, снова улеглись».

После встречи с президентом Потанин почувствовал как бы прилив сил. Он задался целью получить контроль над всем экспортом российских платиноидов, благо Минфин разорвал контракт с «Алмазювелирэкспортом». Созданный в 1978 году «Алмазювелирэкспорт» специализируется на экспорте драгоценных металлов и драгкамней. Его годовой оборот составляет более 1,5 млрд. долларов. До начала 90-го года это государственное предприятие являлось монопольным экспортером российских алмазов и эксклюзивным спецэкспортером платиноидов. Потом стало полуакционерным, потому на него и нацелился олигарх.

Другим шагом для укрепления своей пошатнувшейся империи стало объявление Потанина о покупке нового пакета акций ОАО «Новолипецкий металлургический комбинат».

Читаем прессу: «Новая газета», № 22, 2000 г.:

«Случись такое даже в центре амазонских джунглей, и то туземцы от удивления с пальм бы посваливались: как же так, банкрот и что-то еще покупает?

Эта особенность — быть банкротом и в то же время покупать заводы, дворцы, пароходы, устраивать балы и вообще сорить деньгами при полном официальном отсутствии оных — может быть, и не является исключительно российской привилегией, но у нас она возведена в ранг национальной традиции и даже нашла отражение в классической литературе. Вспомните, во второй части «Мертвых душ» один из персонажей, у которого не было денег даже на новые сапоги (он ходил в рваных), давал бал для всего дворянства уезда.

Итак, официально у потанинской группы денег нет. Они должны кредиторам неимоверные суммы. План реструктуризации обязательств «ОНЭКСИМбанка» предусматривает, что часть своих обязательств, а именно 105 млн. долл., «ОНЭКСИМ» погасит «живыми деньгами». На сумму 130 млн. долл. будут выпущены 12-летние еврооблигации «Госбанка». Оставшаяся часть долга — а это 1,15 млрд. долл. — будет выплачена постепенно в течение трех лет за счет реализации оставшихся у «ОНЭКСИМа» активов. Для этого будет специально создана трастовая компания, к которой и перейдет право управления активами банка. Полученная прибыль будет в равной пропорции распределяться между кредиторами. Более того, они и будут управлять этой компанией. А участие кредиторов в ней будет оформлено в виде специальных долговых нот, которые будут свободно обращаться на западных финансовых рынках. Но долги — это еще не все беды бывшего «ОНЭКСИМа». Его главное производственное предприятие — добыча никеля в Норильске — требует согласно программе развития 3,5 млрд. долл. инвестиций. Ведь основные фонды предприятия изношены на 80 %. Владимир Потанин контролирует еще много предприятий — от банков до судостроительных верфей, но почти все они требуют инвестиций.

А теперь вопрос: как при таких долгах и таком плане реструктуризации можно заниматься покупками? Тем более покупать акции непрофильных предприятий. Полагают, что покупка акций «НЛМК» не что иное, как попытка спрятать деньги от западных кредиторов «ОНЭКСИМбанка». Ведь деньги на офшорах «ОНЭКСИМа» арестовать куда проще, чем акции. Тем более что пакет акций «НЛМК», если верить сообщению пресс-службы «Норникеля», были куплены «Норильской горной компанией», т. е. «дочкой» «НН», куда он передал в аренду все свои активы и лицензии. Директор Экспертного института Андрей Нешадин любит приводить такой пример: «Я говорю каждому директору, заводящему разговор об инвестициях: хочешь, я найду тебе любые инвестиции при условии, что ты вложишь в дело свои личные пять тысяч долларов? И ответ у всех одинаковый: «Что я, псих, что ли».

…На самом деле денег у Потанина сколько хочешь. Ведь все кредиты, которые получали банк и Россия в целом, были перекачаны за границу на личные счета господ олигархов. Иногда кусочки этих денег мелькают в официальной информации как кредиты, выданные офшорным компаниям. Насчет «ОНЭКСИМа» мелькнула сумма 173 млн. долл. Когда банкрот выдает кому-либо кредиты, это нормально? Для России, видимо, да».

На что же нацелился Потанин? Новолипецкий металлургический комбинат (НЛМК) — одно из современнейших и крупнейших предприятий бывшего СССР с полным циклом. Он занимает первое место в России по производству листового проката. В 1999 году НЛМК произвел 7,1 млн. тонн чугуна, 7,5 млн. тонн стали, 6 млн. тонн проката. Прибыль комбината по итогам того же года составили 9,5 млрд. рублей.

Насчет этой потанинской покупки много шумели СМИ. По одной версии, олигарх сделал ее, чтобы шантажировать комбинат и получить «отступные», по другой — не хотел допустить дополнительный эмиссии для перевооружения комбината, что могло привести на комбинат неугодных Потанину конкурентов. Но ни один эксперт, ни в Москве, ни в Липецке даже в мыслях не держал, что олигарх будет участвовать в развитии производства НМЛК, как и в России вообще. Он лишь выжимает соки из того, что ему досталось, а выжитый лимон отдаст кому-либо другому. Вот и «ОНЭКСИМбанк» приказал долго жить — объединившись с Росбанком.

Продал Потанин и НМЛК, и компанию «Сиданко», получив при этом, по его же признанию, около миллиарда долларов. Сделал переориентацию в направлении своего бизнеса, заявив, что «отечественный агропромышленный комплекс — перспективное направление в современной России и «Интеррос» будет уделять АПК повышенное внимание». 17 октября 2001 года «Интеррос» зарегистрировал дочернюю агропромышленную компанию «Агрос» с уставным капиталом 100 млн. долларов и заявленными инвестициями в 200 млн. долларов. «Суммой, как отмечал журнал «Эксперт» (№ 40, 2001 г.) невиданной для российского сельского хозяйства». Тут же последовали и соответствующие сделки «Агроса». Первая — присоединение к потанинской структуре лидера зернового рынка страны корпорации «Росхлебопродукт» и поглощение группы компаний «Контракт Холдинг», владеющей в числе прочего свинокомплексом «Ильиногорское», считающимся одним из крупнейших в стране.

Летом 2003 года Потанин сделал еще один ход, удививший деловые круги — для развития своего «Росбанка» прикупил весь финансовый бизнес другого олигарха — Александра Смоленского. Это крупнейшее поглощение одного олигарха другим за всю историю новой России.

Читаем прессу: «Коммерсант», 29 июля 2003 г.:

«Это шесть банков с сетью из сотен филиалов по всей стране, один из крупнейших процессинговых центров STB-Card, одна из крупнейших инкассаторских компаний «Инкахран» и целый ряд подразделений и компаний. Это уникальная для России сделка. Подобных поглощений среди финансовых группы такого уровня, как «Интеррос» и ОВК, до сих пор не фиксировалось. Как сообщил «Ъ» гендиректор, предправления Андрей Клишас, «мы покупаем бизнес группы ОВК, а не только инфраструктуру; наше приобретение — это в том числе банк, у которого есть собственный хорошо развитый ритейловый бизнес». «Шаг нашего основного акционера помогает нам быстро выполнить те задачи, которые поставлены в стратегии развития банка в часто ускоренного развития розничного бизнеса, — заявил «Ъ» председатель совета директоров Росбанка Евгений Иванов. — Мы пришли к выводу, что самый быстрый путь развития — это покупка банка с разветвленной розничной сетью, которая позволит нам нарастить отставание в розничном бизнесе от наших конкурентов. Как Росбанка, мы выражаем полную уверенность, что сможем интегрировать новый бизнес в единую финансовую группу».

«Это начало тенденции по укрупнению банков, — считает первый зампред ЦБ Андрей Козлов. — Данный пример объединения двух крупных финансовых групп приведет к возникновению одной большой амбициозной организации, которая будет претендовать на значительную роль не только на российском, но и на международном рынке».

…Нет никакого сомнения, что если бы Потанина не поддерживали власть имущие, он так долго едва ли держался бы на плаву. На разных этапах его опекали глава Центробанка Владимир Геращенко и министр внешней торговли России Олег Давыдов, первые вице-премьеры Борис Федоров, Олег Сосковец, Юрий Маслюков и Анатолий Чубайс. Как отмечалось выше, с Чубайсом у Потанина сложились дружеские отношения.

На руководящих постах в своих структурах Потанин хотел видеть тоже людей со связями наверху: например, бывших зампредов комитета по металлургии и драгкомметаллов Всеволода Генералова и Юрия Котляра пригласил в руководство «Норникеля». Председателем Совета директоров Пермских моторов был рекомендован бывший Генпрокурор Владимир Степанков, а его заместителем — Алексей Колин — бывший замминистра…

В заключение послушаем самого Потанина. Фрагменты рассуждений взяты из его интервью СМИ.

Откровения В. Потанина:

«— Успехи «Интерроса» в управлении «Норильским никелем» очевидны. Предприятие суперрентабельно, и все это видят. Тем более что вы, как всем известно, купили «НН» крайне дешево, и звучат предложения, что в интересах государства побороться с несправедливостью?

— Я далек от того, чтобы переводить происходящее с «НН» в плоскость, отличную от правовой. Пока не случилось ничего такого, что не вписывалось бы в рамки правового поля. Если у прокуратуры есть вопросы по поводу приватизации «НН», то она поступила так, как должна была, — обратилась в суд. Другое дело, что ситуация в обществе настолько разогрета, что любые действия такого рода наносят ущерб всем, начиная от предприятия, акции которого упали в цене, до собственно самого общества. Вы ведь видели реакцию. Сразу возникли предположения, что это передел собственности. Но если положено рассматривать в суде законность приватизации, значит, надо разбираться с этим именно в суде, даже если это будоражит общество. Единственное — настораживает мотивировка, что это делается в интересах государства. Вот это уже спекуляция. Потому что это должно делаться не потому, что это кому-то выгодно, даже государству, а потому, что так положено по закону. Но государству, на мой взгляд, это точно невыгодно. Ведь хорошо известно, что было с «НН», когда он находился в руках государства. У комбината был долг в 2 млрд. руб., сокращалось производство, нерегулярно выплачивалась зарплата… Сейчас ситуация на предприятии коренным образом изменилась. Я, может быть, субъективен, но это действительно одно из лучших предприятий в стране, которое увеличивает производство, укрепляет свои позиции на мировом рынке, платит налоги, занимается социальными программами. Поэтому я считаю, что польза перехода «НН» к какой-либо другой форме управления весьма сомнительна.

Что же касается того, что «НН» достался «Интерросу» дешево, я всегда говорил, что это неправда. На самом деле за 38-процентный пакет акций «Норильского никеля» при продаже его в 1997 году на аукционе с учетом всех инвестиционных и социальных обязательств было заплачено больше $600 млн., и все свои обязательства при этом мы выполнили, что показали многочисленные проверки, в том числе и последняя проверка Счетной палаты. Три года назад капитализация «НН» составляла $1,5 млрд. При этом рыночные котировки акций предприятия на тот момент, были в несколько раз меньше, чем уплаченная цена. Таким образом, «НН» был куплен с большой рыночной премией для государства. Правда состоит в том, что предприятие было куплено по существовавшей на тот момент рыночной цене и в рамках существующих в России законов. И за эти годы было приведено в хорошее состояние. Поэтому я считаю, что действия, направленные на изменение этой ситуации, экономически вредны, поскольку вслед за акциями «НН» начинают падать акции других компаний и весь фондовый рынок лихорадит. Однако если прокуратура действует по закону, то я бы предпочел, чтобы мне сказали: «К сожалению, мы вынуждены подать иск, хотя это наносит явный вред, но мы выше этого, поскольку действуем по закону». Однако заявления о том, что это действия в интересах государства, спорны. На мой взгляд, правоохранительные органы должны быть более корректны и деликатны в этом вопросе. Испортить репутацию легко, а вот восстановить трудно.

— Год назад вы говорили, что вам нравится заниматься «НН», однако есть отдельные моменты, которые вас не устраивают. Тем не менее вы будете искать рычаги, с помощью которых можно это исправить, и помогать их появлению. Можно ли сказать, что сложившаяся ситуация отчасти результат того, что вы не нашли этих рычагов, или что-то упустили, или утратили политическое влияние?

— Я никогда не считал, что политическое влияние — хороший инструмент для построения бизнеса. Это существующая в России, но, на мой взгляд, очень вредная теория, что политическое влияние трансформируется в какие-то дивиденды или попросту капитализируется. Мы много говорили о том, что власть и бизнес должны быть разделены. Чем четче разграничения между властными, государственными полномочиями и бизнесом, тем лучше. И я никогда не стремился использовать политические рычаги для моего бизнеса. Наоборот, мне всегда было неприятно, когда обо мне так говорили. Что же касается потери политического веса, то могу сказать только одно: посмотрите, какой общественный резонанс вызвало известие о том, что у «НН» могут быть проблемы, связанные с его приватизацией. Подавляющее большинство весьма уважаемых людей высказывают серьезную озабоченность по этому поводу и говорят о своей поддержке.

Мне кажется, что реальное политическое влияние измеряется именно этим. Образовалась колоссальная база поддержки, и я с приятным удивлением это обнаружил. Это говорит о том, что мы проделали большую работу в Норильске. Конечно, можно убедить отдельного чиновника в этом, но манипулировать общественным мнением невозможно.

Существует расхожее мнение, что СМИ есть некое зеркало, в которое может посмотреться власть. Но в него также может посмотреть любой. Вот я, посмотревшись в это зеркало, увидел, как наша группа позиционируется на политическом небосводе. Оказалось, что мы находимся в очень качественной нише и делаем нужную и хорошую работу, поскольку общество в лице тех, кто высказывался, это поддерживает. Вот в чем политическая прочность нашей позиции.

— Получается, что, несмотря на общую тревожность, в сложившейся ситуации нет ничего страшного, а есть даже положительные моменты и акции «НН» снова скоро вырастут?

— Акции «НН» вырастут, потому что предприятие правильно управляется и следует экономически обоснованной стратегии развития. Мы все делаем тщательно и старательно. А та поддержка, о которой я говорил, просто не позволит незаконным путем у нас что-то отобрать…

— Поясните, пожалуйста, какова структура собственности на «НН». В одном из интервью вы сказали, что у государства мало шансов механически вернуть обратно 38 % «НН», поскольку непонятно, что и у кого можно отобрать…

— Пакет акций, который был передан в залог, — 38 % — впоследствии продавался на аукционе. После его приобретения была проведена реальная эмиссия акций предприятия, в результате чего доли всех акционеров изменились. В этом участвовали и международные фонды, которые являлись держателями акций «НН». При этом не были ущемлены интересы ни одной из групп акционеров. Я вам так детально объясняю это, чтобы подчеркнуть, что нет никаких шансов оспорить эту эмиссию. Она на 100 % законна и защищена, поскольку затрагивает интересы огромного числа акционеров (их несколько десятков тысяч). Я уже сказал, что у нас было 38 % акций, а для контроля, как известно, нужен 51 %. Поэтому довольно большое количество акций докупалось на рынке. При этом проводилась конвертация привилегированных акций в простые, которая с юридической точки зрения тоже абсолютно законна. Поэтому механическим путем отобрать акции очень сложно. Нельзя к добросовестным приобретателям бумаг предъявлять какие-либо претензии. Если у прокуратуры появится желание изъять акции, то в результате анализа ситуации они поймут, что имеют дело с огромным количеством добросовестных приобретателей, которые ни в чем не виноваты. И это будет проблемой для всего фондового рынка России и всего инвестиционного климата страны. Ведь инвестор не хочет иметь дело с прокуратурой, он хочет действовать в соответствии с законом и быть уверенным, что у него ничего нельзя забрать. Я думаю, что когда президент или другой чиновник говорит о недопустимости передела собственности, то имеется в виду невозможность возникновения хаоса и ситуации, когда эта собственность оказывается незащищенной. Нельзя разрушать экономические устои и преследовать за добросовестно приобретенную собственность.

— Однако среди ответчиков иска прокуратуры государственные организации — РФФИ и МГИ. Не кажется ли вам, что это попытка поставить под сомнение именно государственную политику в области приватизации?

— Эти организации выступают ответчиками, поскольку они были сторонами договоров, которые заключались по результатам залоговых аукционов. Итоги любой сделки можно оспаривать в суде, несмотря на названия организаций. В самом факте подачи такого иска нет ничего удивительного. Через пять лет к такому явлению мы будем относиться совершенно спокойно. Сейчас, к сожалению, часто возникают сомнения, что такого рода дела могут рассматриваться непредвзято, без давления и вмешательства кого бы то ни было, конкурентов или государства. В обществе невысока вера в то, что можно существовать в правовом пространстве, и в этом, мне кажется, природа этих опасений. И бизнес-сообщество, причем не только российское, но и зарубежное, заволновалось потому, что нет уверенности в том, что все ограничится правовым разбирательством. В нашей стране происходило много событий, которые трудно назвать правовыми. У людей существует «память тела», поскольку со многими уже поступали несправедливо. Но я считаю, что мы свои интересы можем защитить.

И я не вижу никакой проблемы в том, чтобы отстоять нашу позицию в суде и закрыть это дело навсегда…»

(Журнал «Коммерсант», июль, 2000 г.).