Княжны императорской крови Мария и Кира Кирилловны

Как бы по-разному ни складывались жизни девочек Дома Романовых после замужества, до него они, за редчайшим исключением, были очень похожими – золотое детство, золотая юность. Они достались всем, кроме двух последних «принцесс», с одной стороны, успевших родиться до падения империи, с другой – появившихся на свет слишком поздно, чтобы встретить это падение взрослыми. Эти принцессы, вернее – княжны императорской крови, – Мария Кирилловна и Кира Кирилловна, дочери Кирилла Владимировича, внука Александра II.

Брак их родителей разительно отличался от браков остальных Романовых – не было роскошной свадьбы с венчанием в столице и торжествами, невеста не была усыпана драгоценностями. Тем не менее, свадьба эта не прошла незамеченной, и российский император отметил ее особо – правда, то, что молодые получили от него, нельзя назвать подарком.

Кирилл Владимирович Романов был сыном великого князя Владимира Александровича и, соответственно, внуком Александра II. Его будущая супруга, Виктория Мелита (которую в семье прозвали «Даки», «уточка»), была дочерью Марии Александровны Романовой и также внучкой Александра II. Так что отец Кирилла и мать Виктории Мелиты были родными братом и сестрой, а сами они двоюродными – слишком близкое родство для тех, кто хочет вступить в брак. А они хотели.

Кирилл и Виктория Мелита познакомились в 1891 году на похоронах Александры Георгиевны, дочери другой нашей героини Ольги Константиновны, ставшей королевой эллинов. Печальный повод для встречи не помешал пятнадцатилетним подросткам влюбиться. Но Мария Александровна и слышать не хотела о возможном браке – выдать дочь замуж за сына своего брата? Этого не позволят ни православная церковь, ни она сама.

Правда, близкородственный брак в семье Романовых все-таки вскоре случится и протестов не вызовет – в 1894 году Ксения Александровна, дочь Александра III, выйдет замуж за Александра Михайловича, двоюродного брата своего отца. Родство чуть более дальнее – не двоюродные брат и сестра, а двоюродные дядя и племянница. Так что супружество Ксении и Сандро приветствовалось, а возможность брака между Викторией и Кириллом была отвергнута сразу.

А вот протестантская церковь не была такой строгой, там подобный брак вполне был допустим. В результате первым мужем Виктории стал не Кирилл, а… другой ее двоюродный брат. В 1894-м она вышла замуж за принца Эрнста Людвига Гессенского, брата будущей российской императрицы. На этом браке настояла королева Виктория – Виктория Мелита и Эрнст приходились ей родными внуками.

Что ж, и такие браки, совершенные по настоянию родных, бывает, складываются удачно. Но не этот. Рождение детей ситуацию не исправило, а, наоборот, усугубило – когда Виктория Мелита, застав однажды супруга в постели с одним из слуг, обратилась к семье с просьбой о разводе, королева Виктория отказала ей. Ведь у супругов была дочь Элизабет, Элла (сын, увы, родился мертвым).

Но в 1901 году, после смерти королевы, супруги все-таки развелись, чем потрясли все королевские дворы Европы – скандал! Но лучше развод, чем ставшая невыносимой жизнь вместе. «Не сошлись характерами» – слишком общая и одновременно очень емкая формулировка для таких случаев. Виктория Мелита и Эрнст действительно оказались слишком разными.

Единственной связывавшей их ниточкой была маленькая Элла, которая жила то у отца, то у матери. Останься она в живых, у наших героинь была бы старшая сестра. Но в 1903 году, когда Элла гостит у русских родственников матери, она умирает от тифа. С отправкой телеграммы – о том, что болезнь девочки очень серьезна – супруга Николая II, Александра Федоровна, медлила, и в результате Виктория Мелита получила телеграмму уже о смерти дочери.

Да, отношения у нее с двоюродным братом Николаем и его супругой никогда не были простыми – именно Николай, когда Виктория Мелита разводилась, заявил, что лучше смерть, чем развод, а теперь из-за Александры Федоровны она не успела к дочери.

На похоронах Эллы Виктория Мелита сняла с себя орден герцогства Гессенского и положила его на гроб дочери. Этот жест, который некоторые сочли слишком уж мелодраматичным, тем не менее, означал, что со старой жизнью покончено.

Прошло уже более десяти лет с тех пор, как она встретилась с Кириллом Владимировичем в первый раз, и полудетское увлечение красивой кузиной давно переросло у него в куда более серьезное чувство. Теперь Виктория Мелита была свободна, и они начинают снова мечтать о браке. Родственники по-прежнему против – многое может измениться, но близкое кровное родство никуда не денется.

Они видятся редко – Кирилл моряк и почти постоянно находится в плавании, тем более что его намеренно стараются держать подальше от Виктории Мелиты. Но они находят возможность встретиться – как, скажем, в 1902 году во Франции, когда корабль Кирилла Владимировича возвращался из дальнего плавания: «Даки жила на чужбине, а я отправлялся в неведомые края, и будущее мое было неопределенно. В одном только мы не сомневались: на пути к нашему счастью будет воздвигнуто множество препятствий, будут пущены в ход все средства – интриги, уговоры, прямые запреты. Нам придется выдержать все невзгоды, находясь в тысячах миль друг от друга. В трудную минуту я не смогу прийти на помощь той, которую люблю, и ей одной придется защищать себя. В тот вечер мы все это прекрасно понимали, даже не подозревая о том, что в будущем нам все-таки уготовано счастье. С мыслью, что наша встреча может оказаться последней, я собрался с силами и попрощался».

В 1903 году Николай II писал Кириллу: «Я уже давно слыхал о твоем злосчастном увлечении и признаюсь, надеялся, что во время двухлетнего плавания чувства эти улягутся. Ведь ты хорошо знаешь, что ни церковными установлениями, ни нашими фамильными законами браки между двоюродными братьями и сестрами не разрешаются. Ни в каком случае и ни для кого я не сделаю исключения из существующих правил, до членов Императорской Фамилии касающихся. Пишу тебе с тою целью, чтобы тебе был вполне ясен мой взгляд. Искренно советую тебе покончить с этим делом, объяснив Даки письменно или через Бориса, что я безусловно запрещаю тебе жениться на ней. Если же тем не менее ты настоял бы на своем и вступил бы в незаконный брак, то предупреждаю, что я лишу тебя всего – даже великокняжеского звания. Подумай о любящих тебя родителях своих: они в течение последних месяцев мучаются и терзаются из-за твоей настойчивости жениться на двоюродной сестре. Поверь мне, ты не первый проходишь через подобное испытание: многие так же, как и ты, надеялись и желали брака с двоюродными сестрами, однако должны были принести в жертву свои личные чувства существующим законоположениям. Так поступишь и ты, милый Кирилл, я в этом уверен».

Любовь родных была столь велика, что мать даже предлагала Кириллу сделать Викторию Мелиту своей любовницей. Но не женой, только не женой! Пытались бы родные расстроить этот возможный брак столь яростно, не будь первый муж Виктории Мелиты родным братом императрицы Александры Федоровны, так и не простившей золовке того, что та не смогла «составить счастье» ее брата?..

Но уверенность родных в том, что он не осмелится жениться, оказалась напрасной. Многое можно сказать о Кирилле Владимировиче Романове, в том числе много не очень приятного. Но одно несомненно – Викторию Мелиту он любил по-настоящему.

После печально знаменитого взрыва флагмана «Петропавловск» о чудом выжившем Кирилле Владимировиче, начальнике военно-морского отдела штаба командующего флотом в Тихом океане вице-адмирала Макарова (шла Русско-японская война), сложили частушку:

Погиб «Петропавловск»,

Макаров не всплыл.

Зачем же ты спасся,

Царевич Кирилл?

Видимо, затем, чтобы все-таки жениться на Виктории Мелите…

* * *

8 октября 1905 года в Тегернзее, в поместье графа Адлерберга под Мюнхеном, состоялась скромная церемония – на свадьбе, помимо самих жениха и невесты, присутствовало всего несколько человек: Мария Александровна, мать Виктории Мелиты, сестра Беатрис, граф Адлерберг и слуги.

Тихая свадьба, тем не менее, всколыхнула весь российский императорский двор. Если Кирилл Владимирович и надеялся, что отделается более-менее строгим выговором, то напрасно. Стоило ему приехать в Россию вскоре после свадьбы, как уже через несколько часов после приезда он получил приказ немедленно покинуть Петербург и более не возвращаться.

Резолюция Николая II: «Признать брак Великого князя Кирилла Владимировича я не могу. Великий князь и могущее произойти от него потомство лишаются прав на престолонаследие. В заботливости своей об участи потомства Великого князя Кирилл Владимировича, в случае рождения от него детей, дарую сим последним фамилию князей Кирилловских, с титулом Светлости, и с отпуском на каждого из них из уделов на их воспитание и содержание 12 500 руб. в год до достижения гражданского совершеннолетия».

Со службы Кирилл Владимирович был уволен, наград лишен. И денежного содержания – тоже (правда, вскоре император передумал, и деньги снова начали выплачиваться).

Генерал Мосолов писал: «Крутая мера, принятая по отношению к Кириллу Владимировичу, конечно, приписывалась главным образом влиянию Императрицы Александры Федоровны. Полагали, что оскорбленная браком Великого князя с разведенной супругой своего брата, она и добилась столь сурового наказания».

Что ж, если, в свою очередь, родственники надеялись на раскаяние и явку с повинной, они тоже просчитались. Кирилл Владимирович был человеком упрямым и теперь, женившись, наконец, на любимой женщине, на попятную идти не собирался.

Они с супругой отправились в Париж, где купили дом на Елисейских Полях, – отличавшаяся изысканным вкусом Виктория Мелита сумела обустроить и это жилище «изгнанников». Да, когда-то в ее распоряжении был и дворец, и герцогский титул… Зато теперь она была счастлива.

20 января 1907 года во дворце своих родителей в герцогстве Кобург она родила первого ребенка в этом браке – девочку назвали Марией, в честь бабушки Марии Александровны и в честь любимой сестры Виктории Мелиты Марии, будущей королевы Румынской.

В том же году Виктория Мелита перешла в православие. Смена вероисповедания и неослабевающее заступничество отца Кирилла, великого князя Владимира Александровича, привели к тому, что император все-таки признал брак своих двоюродных брата и сестры.

Когда в ноябре 1908 года скончался великий князь Алексей Александрович, родной дядя Кирилла и Виктории Мелиты, Кириллу позволили приехать на похороны. Алексей Александрович – единственный из Романовых (кроме Марии Александровны, конечно) в свое время присутствовал на пресловутой скромной свадьбе в Тегернзее, хотя и опоздал к началу церемонии. Теперь же, с разрешением проводить в последний путь родственника-адмирала, с которым Кирилл был весьма близок, становилось ясно, что путь в Россию для него и его семьи открыт. Действительно: «Приказом по Морскому ведомству от 3 ноября 1908 г. определен на службу прежним чином капитана 2 ранга с прежним званием флигель-адъютанта Е.И.В. с зачислением в списки флота».

В феврале 1909 года скончался Владимир Александрович, отец Кирилла. Смерти отца и дяди значительно продвинули Кирилла вперед в линии наследования российского трона, так что теперь он просто обязан был вернуться на родину.

9 мая этого же года на свет появляется его вторая дочь. Кирилл Владимирович, очень хотевший сына-наследника, немного разочарован – но, чтобы как-то утешиться, они с женой решают назвать девочку в его собственную честь, Кирой. Обе девочки с разрешения Николая II получают титул княжон императорской крови, как правнучки императора.

Виктория Мелита (в православии Виктория Федоровна), Кирилл Владимирович, Маша и крошечная Кира приезжают в Россию. Начинаются те несколько лет «золотого детства», которое девочки все-таки успеют захватить.

Отец учится в Николаевской Морской академии, плавает по Балтийскому морю. Мать блистает в Санкт-Петербурге. Дочек они обожают. Сестра Виктории Федоровны Мария Румынская писала о племянницах: «Очаровательные дети, рослые, здоровые, с чудесными волосами и идеальной кожей; холеные, точно английские пони».

В 1914-м Марии было семь лет, Кире – пять. Осознать, что старый мир рухнул, не могут и многие взрослые, что уж говорить о детях…

Кирилл Владимирович отправляется в действующую армию, Виктория Федоровна начинает работать в Красном Кресте.

В августе 1917 года родится их третий, и последний, ребенок. Это, наконец, был сын. Назвали его в честь деда со стороны отца Владимиром.

Кирилл Владимирович заявил о своей лояльности Временному правительству. Красное знамя на крыше дворца, красный бант на груди – да, великий князь всегда слыл эксцентричным человеком. Заявления о том, что и он, как великий князь, испытывал гнет старого режима, о том, что «мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все»…

Но еще до октябрьских событий вся семья уезжает в Финляндию (где и родится Владимир). Там они проведут почти год, все надеясь вернуться в Россию. Как будет писать маленькая Кира своей тетке в Румынию, «не знаю, выберемся ли мы когда-нибудь отсюда. Мы так тоскуем по дому, что лучше всего было бы уехать поскорее. Когда заканчивается сахар, я думаю, что нам будет очень его не хватать».

Когда станет ясно, что ситуация в России только осложняется, семья отправляется в Германию. Там они встречаются с сестрой Виктории Федоровны Александрой, принцессой Гогенлоэ-Лангенбургской, а потом едут в Кобург к Марии Александровне, матери Виктории Федоровны. Вскоре, после встречи с дочерью и внучками, та умирает… Похоронив мать, Виктория Федоровна с семьей переезжает на северное побережье Франции.

* * *

В 1922 году Кирилл Владимирович провозглашает себя местоблюстителем российского престола, а спустя два года и новым императором: «Наступивший же вновь небывалый голод и несущиеся с Родины отчаянные мольбы о помощи повелительно требуют возглавления дела спасения России Высшим законным, внесословным и внепартийным авторитетом.

А посему я, старший в роде царском, единственный законный правопреемник российского императорского престола, принимаю принадлежащий мне непререкаемо титул Императора Всероссийского.

Сына моего, князя Владимира Кирилловича, провозглашаю наследником престола с присвоением ему титула Великого князя наследника и Цесаревича».

Мария и Кира получили от отца титулы великих княжон.

Вдовствующей императрице Марии Федоровне, матери Николая II, он писал: «Если осуществится чудо, в которое ты веришь, что возлюбленные сыновья твои и внук остались живы, то я первый и немедленно объявлю себя верноподданным моего законного государя». Но чуда, как мы знаем, не случилось.

Поступок Кирилла Владимировича вызвал, мягко говоря, неоднозначную реакцию среди русских монархистов. Его поддержала только часть – другие же припомнили ему и брак с разведенной, не желающей принимать православие принцессой, и одобрение в Февральской революции… Сторонников его будут называть «кирилловцами», и это именно их высмеивают Ильф и Петров в «Двенадцати стульях»:

«– А теперь действовать, действовать и действовать! – сказал Остап, понизив голос до степени полной нелегальности.

Он взял Полесова за руку.

– Старуха не подкачает? Надежная женщина?

Полесов молитвенно сложил руки.

– Ваше политическое кредо?

– Всегда! – восторженно ответил Полесов.

– Вы, надеюсь, кирилловец?

– Так точно. – Полесов вытянулся в струну.

– Россия вас не забудет! – рявкнул Остап».

Впрочем, отец мог присваивать детям какие угодно титулы, но сделать так, чтобы за этими титулами что-то стояло, он не мог. Кире и Марии, которым в 1924 году исполнилось пятнадцать и семнадцать соответственно, уже пора было думать о замужестве.

* * *

Кто из родителей не хочет, чтобы его дети «сделали блестящую партию»? Но положение самопровозглашенного императора требовало не просто приемлемого брака для дочерей, а «равнородного». Где было взять таких женихов в послевоенной Европе? Империи рухнули, королевства шатаются…

Виктория Федоровна отправляет старшую, Марию, к своей сестре, к тому времени – уже не наследной принцессе Румынии, а королеве. Тезки, племянница и тетка, обожали друг друга, и Виктория Федоровна надеялась, что пребывание при румынском дворе пойдет Марии на пользу. Говорили, что девочка унаследовала довольно неброскую внешность от другой тезки, своей бабушки по материнской линии Марии Александровны. Судя по фотографиям, в это время юная Мария Кирилловна хороша собой, но это, что называется, «очарование юности», да и выглядит она значительно старше своих тогдашних семнадцати лет. С годами же, по мере того как она будет набирать вес, красота эта сильно поблекнет.

Увы, пребывание при румынском дворе едва не закончилось скандалом. Двоюродная сестра Марии, почти ее ровесница принцесса Илеана, то ли распускала сплетни, то ли говорила правду – мол, Мария слишком легкомысленна, и кокетничает (и хорошо, если только кокетничает) с одним из женатых придворных. Вскоре подобная история повторяется, но Виктория Федоровна, хотя и знает, что ее дочь вполне на такое способна, верит все-таки все отрицающей Марии, а не племяннице. В результате Виктория Федоровна и Мария Румынская, сестры, которые всегда были очень близки, поссорились. Их примирение последовало далеко не сразу.

А Мария, Мари, Маша, Машка, как ее называли в семье, скоро влюбляется. Ее избранником становится наследный принц Фридрих Карл Ляйнингенский.

Довольно скромное – по российским аристократическим меркам – семейство, правда, связанное с английским королевским домом. Сестра Виктории Федоровны принцесса Александра была замужем за братом Фридриха Карла, а если заглянуть в прошлое, то в начале XIX века принц и принцесса Лейнингенские окажутся старшими сводными братом и сестрой королевы Виктории (они дети ее матери от первого брака).

Кирилл Владимирович и Виктория Федоровна не в восторге от предстоящего брака. Даже если не брать в расчет самопровозглашенное «императорство», они, тем не менее, великий князь и великая княгиня, оба – внуки Александра II, племянники Александра III, кузены Николая II. А семья Лейнингенов – всего лишь мелкие немецкие князьки.

Но выбирать не приходится. Во-первых, Мари влюблена, а во-вторых, какой-никакой, но Карл все-таки принц. Правда, теперь только в теории – но то же самое можно сказать и о семье Романовых.

Карл вовсе не был принцем из сказки. Небольшого роста, не особо красивый, старше своей невесты на девять лет. Некий романтический ореол придавала ему разве что служба во флоте – во время войны (воевал он, разумеется, на стороне Германии) он был неоднократно ранен.

Все это, в общем, было неважно – и разница в возрасте (она-то как раз была вполне подходящей), и разница в положении. Главное, что Мари и Карл влюбились друг в друга.

В ноябре 1925 года, через год после знакомства, в Эдинбургском дворце в Кобурге празднуют свадьбу. Жаль, бабушки Марии Александровны, вдовствующей герцогини Саксен-Кобург-Готской, которая прожила в нем много лет, к этому времени уже не было в живых.

Мария Кирилловна, княжна императорской крови, наследная принцесса Лейнингенская

Как и положено великой княжне из семьи Романовых, Мари выходила замуж в «русском» придворном костюме. Бело-серебряное платье, стилизованный кокошник и длиннейшая белая прозрачная фата. На свадебной фотографии она выглядит уже не просто старше, а значительно старше своих лет, так что смотрятся они с двадцатисемилетним Карлом почти ровесниками. Как обычно, состоялись и две церемонии, по православному и по лютеранскому обряду; более пышной и торжественной была первая.

После свадьбы молодые жили в Аморбахе. Уже в октябре следующего 1926 года у них родился первенец, Эмих Кирилл Фердинанд. В 1928-м родился Карл Владимир, в 1930-м – Кира Мелита Виктория, 1932-м – Маргарита Илеана, в 1936-м – Мехтильда Александра, 1938-м – Фредерик Вильгельм, в 1942-м – Петр Виктор.

Ныне здравствует только их младшая дочь Мехтильда Александра. Когда Мари ожидала ее появления на свет, Виктория Федоровна была уже очень слаба. Но не поехать к дочери, чтобы побыть с ней во время родов, не могла. Увы, она подхватила грипп, началось осложнение… Девочка родилась 2 января, а 3-го Виктория Федоровна слегла и уже не вставала; через два месяца она умерла от воспаления легких. К счастью, Кирилл Владимирович успел приехать, чтобы побыть с женой в ее последние дни. История, которая началась более сорока лет назад, закончилась.

Для дочерей это было страшным ударом. Да, Виктория Федоровна, Виктория Мелита, была очень властной, упрямой, сильной и яркой женщиной. С такой матерью, наверное, нелегко. Но она любила своих дочерей, а те ее.

Недаром говорят – пока живы наши родители, мы можем чувствовать себя детьми. Мари и Кира потеряли мать рано, еще до тридцати. Отныне им предстояло справляться со всем в одиночку – тем более что и Кирилл Владимирович резко сдавал. Он еще успеет выдать замуж младшую, Киру, – но об этом чуть позже, а пока вернемся к Мари.

Ходили слухи, что отцом ее младших детей был не супруг Карл, а кто-то из их близкого окружения… Но нет никого, кто бы мог подтвердить это, да и надо ли? Жизнь Мари и без того была нелегкой.

Седьмой ребенок, Петр Виктор, прожил всего несколько месяцев. Карла отправили на фронт. И неважно, что он вовсе не был сторонником нацистов. Там он попал в советский плен и в конце лета 1946-го умер в лагере для военнопленных под Саранском. Как говорят, от голода.

Мари осталась вдовой с шестерыми детьми. Это всегда тяжело, вне зависимости от того, идет ли речь о принцессе или о «простой женщине». Здоровье начало сдавать, и летом 1951 года, когда она навещала в Мадриде брата Владимира, Мария скончалась от сердечного приступа. Ей было всего сорок четыре года.

С фотографий на нас смотрит женщина, выглядящая на все пятьдесят пять – уже почти пожилая, не очень красивая, но статная. Несколько счастливых лет в детстве, несколько спокойных первых лет брака… вот и все, что досталось Марии Кирилловне, в девичестве Романовой.

* * *

Ее сестре было даровано немногим больше. И все-таки больше.

Прежде всего – красота. Если Мария походила на бабушку Марию Александровну, даже в молодости не бывшую красавицей, то Кире повезло больше. От одной из ее свадебных фотографий захватывает дух – может быть, дело просто в очень удачном ракурсе, но там Кира Кирилловна так походит на красавиц-актрис немого кино… Впрочем, в те годы подобное сравнение не считалось лестным.

Высокая брюнетка с идеальным овалом лица и собольими бровями, страстная пианистка, отважная наездница, умная, образованная женщина с прекрасным вкусом – Кира Кирилловна была очень привлекательна. И, соответственно, должна была привлечь внимание самого достойного жениха. С ее родителей хватило чересчур скромного брака старшей дочери, для Киры они жаждали лучшего.

Ходили слухи, что она заинтересовала царя Болгарии Бориса III. Что ж, такой брак и Виктория Федоровна, и Кирилл Владимирович только приветствовали бы – ведь Борис был правящим монархом. Однако Борис женился на дочери короля Италии Виктора Эммануила, принцессе Джованне, а Романовым пришлось искать другого кандидата на руку Киры.

Альфонсо, принц Астурийский, наследник испанского престола, вполне подходил на эту роль, но… и он предпочел другую невесту. Еще один европейский принц не подошел по неким политическим причинам.

Великая княжна Кира Кирилловна с супругом Луи Фердинандом Гогенцоллерном, принцем Германским и Прусским, и с новорожденным сыном

Шли годы. Кира вела, как сказали бы сейчас, активную светскую жизнь: свадьбы, помолвки, крестины, открытия выставок, музыкальные вечера, салоны, балы.

Семью Киры принимали с большой охотой и особым почетом в Англии – ведь Виктория Федоровна была по рождению английской принцессой, дочерью второго сына покойной королевы Виктории. Однако, несмотря на высокое положение по рождению, их нынешнее реальное положение было весьма скромным – императором Кирилл Владимирович был только на бумаге…

Итак, годы идут. Старшая сестра уже давно замужем, а Кира все еще одна. Она и не подозревает, что супругом ее станет тот, с кем она на самом деле знакома уже давно.

Людвиг Фердинанд был вторым сыном Вильгельма, наследника кайзера Вильгельма II. Родился он в 1907 году – то есть был ровесником Марии Кирилловны. Его мать, принцесса Цецилия, являлась дочерью герцога и герцогини Мекленбург-Шверинских. До замужества герцогиня была великой княжной Анастасией Михайловной Романовой. Так что Людвиг Фердинанд был со своей будущей супругой не в таком уж и далеком родстве – оба были праправнуками Николая I.

Если бы не падение Германской империи, весьма вероятно, что Людвиг Фердинанд, как и подавляющее большинство европейских принцев, стал бы военным. А так он сперва учился в Берлине, получил ученую степень в Аргентине, некоторое время даже работал с Генри Фордом. В конце концов, по семейным обстоятельствам – о них чуть позднее – Людвиг Фердинанд вернулся в Германию. Поскольку он всегда интересовался инженерным делом и авиацией, то теперь работает с компанией «Люфтганза». Что ж, он явно был человеком дела.

У него был роман с голливудской кинозвездой, француженкой по происхождению – Лили Дамита. Людвиг Фердинанд готов был все бросить и жениться на ней – но слишком быстро понял, что для Лили он всего лишь еще одна ступенька в карьере. Связь с настоящим принцем, к тому же внуком самого бывшего немецкого кайзера, безусловно, придавала Лили еще больше блеска. Осознав это, Людвиг Фердинанд расстался с ней. К тому же, его новое положение в любом случае обязывало это сделать.

В 1931 году его старший брат Вильгельм встретился со своей потенциальной невестой, шведской принцессой Ингрид. Если бы этот брак состоялся, все пошло бы по-другому. То есть так, как предполагалось.

Но Ингрид Вильгельм совершенно не понравился. Впрочем, он не расстроился. Еще будучи студентом, Вильгельм влюбился в Доротею фон Сальвиати. Чтобы жениться на ней, ему пришлось бы отречься от прав на престол, пусть в нынешней ситуации более чем призрачный. Но это его не остановило. В 1933 году он женился на Доротее, отказавшись от всех своих прав наследника, и теперь этим наследником стал его младший брат Людвиг Фердинанд. Что ж, в XX веке короли получили право жениться по любви – только при этом им обычно приходилось переставать быть королями.

Для Людвига Фердинанда, в сущности, теперь мало что изменилось – разве что он ощущал ответственность перед родителями больше, чем раньше, боялся их разочаровать, как его старший брат: ему надлежало вступить именно в «равнородный» брак. Но он не спешил.

Впоследствии он осознал, как переменил брак брата его собственную жизнь: «…Я планировал остаться в Соединенных Штатах. Я уже фактически эмигрировал – у меня была эмигрантская виза, так что уже через год-другой я мог получить американское гражданство». Но получилось по-другому. «Собственный брак полностью изменил мою жизнь и сделал меня по-настоящему счастливым. Не уверен, что я нашел бы тут, в Штатах, кого-нибудь похожего на мою жену».

В первый раз Кира и Людвиг (Лулу, как его называли в семье) встретились, когда в 1925 году она с родителями приехала в Берлин навестить свою родственницу крон-принцессу Цецилию, мать Людвига. Кире было шестнадцать, Людвигу – восемнадцать. Они не произвели друг на друга особого впечатления.

Следующая встреча состоялась в 1934 году – и вновь они остались равнодушными друг к другу. «Не в моем вкусе», – решил каждый из них после совместно проведенного вечера в кругу друзей. Казалось бы, этим знакомство и закончится.

В 1937 году Кире Кирилловне было уже двадцать восемь лет. Теперь уже ее незамужним статусом обеспокоены все родные. Конечно же, кто-нибудь из прусских принцев стал бы идеальным вариантом. Людвиг, как уже выяснилось, не подходит, но ведь у него есть братья, Губерт и Фридрих Георг.

Последний как раз в это время работал в Лондоне и, очарованный Кирой, пригласил ее вместе с братом Владимиром погостить у своей семьи на рождественские праздники. Кронпринцесса Цецилия была только рада.

Этому дежурному семейному визиту предстояло изменить всю жизнь Киры. Только как именно? Ее тетка, принцесса Беатрис (она была замужем за испанским инфантом) всячески старалась, еще до этой поездки, обратить внимание Киры на принца Губерта. И вот теперь в Цецилиенгофе они наконец встречаются. Но на праздник приезжает и Людвиг Фердинанд… Кира записала в своем дневнике, что теперь он ухаживает за ней, и, видимо, что-то изменилось в их отношении друг к другу… И честно признается себе, что, если бы пришлось выбирать между Губертом и Людвигом, она бы выбрала последнего.

Выбирать не пришлось – во всяком случае, не ей. Накануне Рождества Людвиг сделал Кире предложение, пока они наряжали елку. После длительного ночного разговора счастливая пара даже не стала дожидаться утра, а сразу разбудила родителей Людвига, чтобы сообщить им новость.

Правда, теперь нужно было дождаться одобрения самого кайзера, деда жениха… Именно его слово по-прежнему было в семье законом. Что ж, в отличие от старшего брата, Людвиг не подвел деда с выбором невесты и разрешение вскоре было получено. Теперь можно было известить и Кирилла Владимировича.

Тот был счастлив – сбылась мечта его и Виктории Федоровны, которая, увы, не дожила до этого момента. В последнее время, пытаясь уделять как можно больше внимания слабеющему, недавно овдовевшему отцу, Кира почти махнула рукой на собственную личную жизнь, и он уже начинал бояться, что так и не увидит ее счастливой – и замужней.

Теперь дочь вступит в брак, более чем достойный русской великой княжны. Ах, если бы история повернулась по-другому, это был бы не просто удачный брак, это был бы блестящий брак – между русской принцессой и наследником престола Германии. Но история, как известно, не любит слова «если».

30 апреля в Цецилиенгофе состоялся предсвадебный обед. Как писали в газете «Нью-Йорк Таймс», на невесте было «вечернее платье от Скьяпарелли, белое с серебром, с глубоким вырезом на спине и небольшим спереди. Корсаж был богато расшит бисером и серебром. Иногда она надевала накидку из белой лисы».

В отличие от скромной свадьбы родителей и немногим более пышной – сестры Марии, свадьба Киры привлекла всеобщее внимание. Прибыли наследный принц и принцесса Дании, царь Болгарии (тот самый, за которого, как ходили слухи, Кира когда-то собиралась выйти замуж), все члены обширной семьи жениха, принцесса Илеана – дочь любимой тетки Киры и Марии Румынской, родственники по линии великой княжны Анастасии Михайловны и другие уцелевшие Романовы. При всем при том свадьбу праздновали «частным образом», поэтому представителей ныне царствовавших домов не пригласили – кроме тех, что были совсем уж близкими родственниками.

Гостей было столько, что резиденция кайзера в Нидерландах, Доорн, не могла их вместить, а именно там Вильгельм II хотел отпраздновать свадьбу внука. Поэтому сперва состоялась гражданская церемония в Потсдаме, а потом венчание по православному обряду в Цецилиенгофе.

Первая была весьма скромной, там присутствовали только отцы жениха и невесты (бургомистр пытался вручить молодым, как тогда было положено, «Майн Кампф»), зато венчание было очень пышным.

В этот день Кира надела свадебное платье Марии Александровны – то самое платье, в котором ее бабушка выходила замуж за принца Альфреда. Это было в 1874 году, теперь же на дворе был 1938-й. Оно хранилось в Эдинбургском дворце Кобурга более шестидесяти лет, но его даже не пришлось переделывать и подгонять по фигуре! «Платье-сарафан было из серебряного глазета, на котором вытканы были серебряные букеты» – так описывали его когда-то в русских газетах.

На голове Киры была изумительная «меандровая» тиара, тоже семейная драгоценность, но уже родителей Людвига – ее перед свадьбой подарил принцессе Цецилии ее жених кронпринц Вильгельм. Верхняя и нижняя кромки представляли собой бриллиантовые узоры в вида меандра, а соединены они были тончайшей сеткой, на каждом перекрещении которой сиял бриллиант. Кружевная фата была, разумеется, тоже старинной.

В Доорне, резиденции старого кайзера, церемонию повторили, но уже по лютеранскому обряду. И он же сделал внуку и новоиспеченной невестке истинно царский подарок – кругосветное путешествие (Кира, кроме того, получила от него ожерелье и серьги из платины с бриллиантами).

Супруги отправились в США. Оба любили эту страну – Людвиг когда-то чуть не остался там навсегда, Кира же вспоминала свое прошлое турне с огромным удовольствием – ей очень импонировала жизнерадостность американцев. Это было таким контрастом по сравнению с Европой, истощенной Первой мировой войной и неуклонно двигавшейся ко Второй… А так хотелось праздника! «Как будто откупориваешь бутылку шампанского», – писала об этой поездке Кира.

Медовый месяц растянулся на полтора сезона и, наверное, продолжался бы еще, если бы не пришла телеграмма о смерти Кирилла Владимировича… Ну что ж, он хотя бы успел увидеть младшую дочь наконец замужем. А вот внука так и не дождался – когда в ноябре Кира и Людвиг вернулись в Европу, ее положение уже настолько бросалось в глаза, что старый кайзер, которого они навестили, тут же заметил: «А теперь будь пай-девочкой и немедленно ложись».

Навестив деда, они отправляются домой, в Германию. Положение там Людвига довольно странное – с одной стороны, он работает в авиации, но, поскольку никакой симпатии ни самому Гитлеру, ни идеям нацизма не выказывает, к разработкам в области авиации военной его не допускают. Не доверяют.

Более того, Людвиг – представитель свергнутой династии, поэтому о нем не упоминают в прессе. И, чтобы извещение о рождении первенца в феврале 1939 года появилось в газетах, ему приходится давать частные, платные, объявления.

Возможный наследник престола получает длинное имя Людвига Фердинанда Фридриха Вильгельма Губерта Михаила Кирилла, собрав имена почти всех близких родственников с обеих сторон, но называть его будут Фридрихом Вильгельмом. Политическая ситуация осложнилась к тому времени настолько, что на крестины новорожденного прусского принца не смогли приехать крестные родители из Нидерландов, Дании, Швеции.

Людвиг Фердинанд решает отвезти жену и сына в поместье Доорн, к кайзеру Вильгельму. Не только для того, чтобы тот увидел правнука, – в Нидерландах все-таки спокойней, чем в Германии, которая в сентябре 1939 года запускает молох Второй мировой войной.

Второй сын рождается чуть больше года спустя после рождения первенца, в марте 1940-го. Кайзер настаивал на том, чтобы назвать правнука в честь своего деда, императора Вильгельма I, Вильгельмом Генрихом, а Кира хотела назвать сына Михаилом. В результате ребенок получил очередное длинное имя, но называли его все-таки Михаилом.

В мае 1940 года во время военных действий во Франции погибает старший брат Людвига принц Вильгельм Прусский, а год спустя умирает и кайзер Вильгельм.

Семья к этому времени снова возвращается в Германию, но не в Берлин. Кира вместе с детьми живет в загородном поместье (причем первый этаж дома-музея открыт для туристов), а Людвиг работает авиаинструктором на одном из аэродромов. Но вскоре он оставляет службу – как член бывшей правящей династии, он не может продвигаться по службе (что не очень-то приятно), зато его не могут и отправить на фронт (а вот это как раз к лучшему). Он решает положить конец такой неопределенности и посвятить себя семье.

Правда, и в поместье они были под наблюдением властей – Людвиг порой очень открыто высказывал свои антинацистские и, соответственно, антиправительственные взгляды, так что его предпочитают держать под контролем. К тому же, мало ли кому в голову придет идея произвести переворот и восстановить в Германии монархию?

Дети же тем временем следуют один за другим. В 1942 году рождается первая дочка. Ее называют Марией Цецилией, в честь бабушек с обеих сторон. В 1943 году на свет появляется Кира, тезка матери, в 1944-м – Людвиг Фердинанд, тезка отца. Кристиан Сигизмунд и Ксения рождаются уже после войны, в 1946-м и 1949 году соответственно.

Всего детей будет семеро. Двое старших принцев, Фридрих Вильгельм и Михаил, в свое время поступят так же, как и их дядя – отрекутся от прав наследования престола, вступив в неравные браки. Мария Цецилия станет женой герцога Ольденбургского, супруг Киры вообще не будет аристократом.

Людвиг Фердинанд более-оправдает надежды родителей, и его сын Георг Фридрих, после смерти отца в 1977 году, станет наследником Германской империи и главой Дома Гогенцоллернов.

Нельзя не упомянуть, что не так давно, в конце 1990-х, принцы Фридрих Вильгельм и Михаил заявили о том, что их отречение от прав наследования было вынужденным и заставлять жениться только на «равных» – не этично. Они обращались в самые разные инстанции, пытаясь вернуть себе утраченные права, но в конце концов нынешним законным главой дома был признан все-таки Георг Фридрих (родившийся уже после того, как его дяди женились и отреклись от наследования престола, но, тем не менее, вынужденный потом этот престол отстаивать).

Но вернемся к Кире и Людвигу в 1940-е годы. Летом 1944 года Кира снова была в положении – ребенок должен был родиться в августе. А в сентябре состоялось покушение на жизнь Гитлера. Нет, Людвиг не был в этом замешан, но иметь дело с гестапо не хотелось никому.

На них навалилось все сразу – ожидание того, что за Людвигом вот-вот придут, понимание того, что советские войска продвигаются все дальше на Запад и скоро им в любом случае придется бежать. Михаил внезапно заболевает, и болезнь его серьезна – это менингит. Кира, которой на последнем месяце беременности нельзя волноваться, мужественно пытается со всем этим справиться, ухаживает за сыном и готовится к отъезду. Один раз ее семье уже пришлось бежать, незадолго до Октябрьской революции, и воспоминания о тогдашних событиях, казалось бы, уже довольно далеких, все еще сильны, даже слишком.

Офицеры из гестапо все-таки приезжают в поместье и много часов подряд допрашивают Людвига. К счастью, убедившись, что он ничего не знает, они отбывают, и теперь Кира, Людвиг и дети наконец и сами могут уехать – в Гольцов, где в конце августа и появляется на свет Людвиг Фердинанд Младший. Но они знают, что это не конец.

В суматохе последних дней перед появлением советских войск Кира и Людвиг теряют друг друга. Она, в панике, не зная, где ее муж, который уехал на несколько дней, все-таки соглашается – ради детей – воспользоваться машиной, которую присылает за ней свекровь, и уехать в Потсдам, а Людвигу, который как раз возвращается в Гольцов, рассказывают, что жена его только что оттуда уехала.

В своем дневнике в конце января 1945 года Кира напишет о муже: «Все мои мысли – с ним. Я хочу быть рядом, быть полезной там, дома, разделить с ним бремя ответственности и забот. Я стараюсь не думать о нашем любимом доме, обо всем, что мы потеряли. Остальные тоже потеряли все, и все-таки живут. Мы выстроим другой дом, где бы он ни был, и будем счастливы. Пусть только Бог дарует нам возможность быть вместе и уберечь детей».

К счастью, вскоре Людвиг приезжает в Потсдам, и они снова вместе. Когда в Потсдаме становится опасно, они едут в Бад-Киссинген, где и проживут два года. Муж, жена и пятеро детей в двух комнатах. Любая женщина была бы недовольна такими условиями, не только великая княжна и принцесса, но Кира не ропщет – у других нет и этого. Главное, они вместе и все живы.

Зимой 1947 года они снова переезжают, на этот раз под Бремен, где и останутся жить. А в 1951 году умирает отец Людвига, так что отныне Людвиг Фердинанд становится кайзером – пусть, конечно же, только на бумаге. (Как в свое время Кирилл Владимирович был императором России – правда, у Людвига, в отличие от покойного тестя, право на престол совершенно неоспоримо.)

Теперь, после войны, Кира Кирилловна вновь может поддерживать отношения с семьей. Ее младший брат Владимир уже несколько лет как живет в Испании, и она с мужем навещает его в Мадриде. Но тут ее поджидает удар с неожиданной стороны – умирает сестра Мария Кирилловна. Ей только сорок четыре, и она всего на два года старше самой Киры. Теперь у Киры остаются только муж и дети.

Никто тогда не знал, что и ее собственный конец уже не за горами, и будет до странности походить на то, как закончила свои дни старшая сестра.

В сентябре 1967-го она поедет навестить брата Владимира, только не в Испанию, как Мария, а во Францию. И там она так же, как и сестра, внезапно умирает – от сердечного приступа.

Кире Кирилловне в какой-то мере повезло больше, чем Марии – она не потеряла мужа. Правда, он потерял ее, женщину, о которой и годы спустя говорил, что был с ней по-настоящему счастлив.

Что ж, мы видим, жизнь последних княжон Дома Романовых, заставших царскую Россию, не была особенно яркой. Хотя кому она нужна, эта яркая жизнь? Если не она делает человека счастливым? А хотя бы немного счастья заслуживают все. И принцессы тоже.