Чума музон

«…«Коррозия» вроде начала с «Come to Sabbath». Я слышу звук только издали. Хозяин кафе просит: «Дай компакт». Даю. Он ставит. Получается сплошная «Коррозия», и оттуда и отсюда. Горлопан снимает кино. Народ пока равнодушен к товару. Так проходит первое выступление. Мне говорят потом: «Все было ОК, немцы орали и подпевали, особенно «Russian Vodka – Deutsches Beer». Это такой новый вариант известного хита «Коррозии». Паук лил beer прямо в глотки. Во реклама-то фирме! Немцы оторвались на всю катушку…»

(Из статьи репортёра В. Елбаева из журнала «Железный марш»)

И вот мы на германской сцене. Скажу честно, специально на нас приехали не более сто рыл, которые были на наших прошлых концертах или знали о «Коррозии» по скандальным фоткам из журнала «Шпигель» или МТВ. Все их знания коррозийного репертуара составляли композиция Russian Vodka, «Люцифер», «Факин милиция» и «СПИД». Надеяться на хоровое пение наших гимнов можно было и не рассчитывать. Мы предполагали взять немцев энергетикой, диким угаром и забойным трешем, как это прохиляло в прошлый раз. В чём фишка немецкого металла?

За исключением группы «Скорпионс», немцы ориентированы на внутреннего пользователя. Все аккорды выверены, всё чётко, ничего лишнего, всё торжественно, как на параде. В сущности, Rammstein – это копия ГДРовской группы «Пудис», которая часто приезжала в СССР и собирала полные стадионы. Выверенный и угрюмый панк-рок с эпическими элементами. Всё тревожно, мрачно и монотонно.

Как-то раз мы приехали на небольшой германский фест, где все группы по технике игры рубили как «Металлика». «Коррозия» взяла трешем и зубодробильным угаром, все бесились и слэмовали. Так вот, если «Креатор» или «Содом» привести под видом инкогнито и представить как парней из Тулы, после первой песни половина толпы поломится курить.

Американцы берут забоем. Даже у «Слеера» и Мэрилина Мэнсона довольно небольшое количество декораций и небольшой стафф. Немцы берут дико слаженным и отточенным перформансом, грандиозным шоу. К примеру, у Rammstein обслуживание составляет 90 рыл, и это не хипари, а целая рота роботов. Целая танковая дивизия СС, которая в одиночку всегда могла противостоть пяти советским или американским дивизиям.

Поэтому «Коррозия металла» всегда стремилась взять самое лучшее от русского, немецкого и американского. Чтобы был фирменный угар, но по-русски, а не совковая вата или ГДРовский мрачняк.

Ведь как это часто бывает в совке, Украине и Польше, все подражают одной звезде, в узком формате. Берут Rammstein, распиливают его ходы, а сочетания аккордов раскладывают по полкам. Потом из этих запчастей начинают складывать кубик Рубика. Сидят такие горе-группы целый год на базе, цедят аккорды, усиленно репетируют, их игра становится ровнее метронома. Так хрипло и выверенно орут про Сатану, что от такой сладости даже у бесов отрыжка начинается. Потом они обижаются, почему их не любят и не приглашают на гастроли? Вопят:

– Мы же хорошие музыканты! Мы так хорошо играем!

Однако хорошие музыканты играют не на рок-подмостках, а в кабаке «7.40» и «Рюмка водки на столе».

Рок-группа и рок-музыка – это не метроном и вкусное сочетание аккордов, а прежде всего что-то новое, необычное, феерическое шоу, перформанс, своя философия восприятия мира. Музыканты – это актёры, поэты, ораторы, дебоширы, футбольные хулиганы, флешмоберы, экстремальщики.

Музыкант рок-группы – это автоводитель, и грузчик, и электрик, и программист, и дизайнер, и любитель угореть, и спортсмен. Если участники молодой группы обладают большинством таких качеств, они могут претендовать на звёздность, и то если повезёт или сложатся обстоятельства.

«…До и после «Коррозии» на сцене царила какая-то помесь джаз-фанк-рокабилли, переходящего в школярский heavy. За все дни можно было выделить лишь пару из двадцати. «Дей сити роллерс», где вокалист работал под Пресли (даже баки отпустил), а вокалистка под Дебби Харри (конечно, делала «дениз»). Кстати, я потом, когда мы сидели вокруг костра за сценой, подошёл к ней и отвесил… Нет, не член, а комплимент: «Примите, мадемуазель, уверения в совершеннейшем почтении к вашему таланту-с» – и схватил её за жопу. Тут этот «Пресли» недоделанный встал, обнял её демонстративно так и процедил мне: «Свободен». Так вот эта группа ничего была. И ещё джазмен-инвалид в коляске с саксофоном вроде Фаусто Папетти. Но это несерьезно. Паук, правда, похвалил какую-то фанковую американскую групень, но остальные наши были справедливо довольны только самими собой…»

Ночь и утро

Не помню, сколько и как мы колобродили на фестивале, сколько выпивали, как грузили стафф в тачки и как отправились в мрачный замок? После всей этой круговерти я очнулся к реалиям лишь на бензоколонке, когда колонна КТР решила заправиться топливом. В то время советские бензоколонки представляли собой нечто наподобие водокачки с будкой, в которой сидела тётка. Она разливала бензин не на сумму, а на литры. Примерно в 1991–1993 гг. в невзрачных переулках Москвы или набережных можно было найти припаркованные бензовозы, а рядом шестёры с братвой. Подъехал, за баксы залил 10-литровую канистру и поломился дальше.

Немецкие заправки моднее, по типу как теперь в России. Я решил посмотреть, как это работает и что там продаётся. Вначале разглядел товары, потом перевёл взгляд на чёрную доску, где кнопками было прикреплено несколько фотороботов, распечатанных на чётком ксероксе. Через секунду я обалдел, узрев на одной из фото фейс утопленницы из пруда. Я вмиг протрезвел!

В помещение ввалился хозяин замка Вилли в полном марокканском угаре! Тогда я спросил у Уве:

– Вот из дас?

Он посмотрел и перевел:

– Тринадцать день. Пропасть Гритхен Дитрихс. Последний раз видеть её Берлин.

Я хотел заорать и похвастаться: «Да какой там пропала! Вилли! Я её вчера дико порол в поезде, а потом спасал из пруда!»

Собственно, я так и сделал. Вокруг собралась шобла, Уве перевёл! Все покатывались со смеху.

– Спайдеру марокканской травы больше не давайте!

Мне стало немного обидно, но потом я тоже заржал. Кто-то что-то отчебучил, тема переключилась, мы плюхнулись в тачки и помчались к мрачному замку.

Продолжение банкета было по схеме как вчера: водка «Горбачёв», пых, бильярд, импровизации на мандолинах в стиле «Пинк Флойд».

Ночью я не видел сновидений, глюков и не страдал лунатизмом. Когда я в ацццком угаре, мозг не фиксирует сны, просто на время отключается. Даже если человек машет руками или разговаривает во сне, мозг всё равно отключён и утром даже микрофрагмент этих снов вспомнить без мазы!

Из дальних комнат слышались звуки утреннего угара, по всей видимости, тусовка уже давно приняла на грудь или пыхнула «Марокко». Я был несколько разбит и не спешил в тёплую компанию. Крадучись по стене, отжал кипятка, поднялся к себе, заварил чай и кофе, после чего расположился в удобном плетёном кресле под тёплыми августовскими лучами.

День у нас был свободный, и я наконец мог рассмотреть ландшафтный дизайн парка, располагавшегося с обратной стороны замка.

Всё было несколько запущено, не так, как в совке, а чисто в хипарском стиле. Видно, родственники Мики были мелкими дворянами, отсюда и стандарты усадьбы. Рощица, дубовый лесок, прудик, дорожки, беседочка, фонтанчики и лавочки под сенью кустиков.

Я пил кофе и представлял картину 1940 или 1941 г., местные бароны отмечали здесь отправку молодёжи в Польский поход или на войну с СССР. Работает патефон, висят моднейшие штандарты со свастиками, разливается сливовое вино, танцы и последние поцелуи в изящной беседке при луне.

Примерно через пятнадцать минут воображений я обнаружил, что камыши разломаны именно в том месте, где я доставал утопленницу!

Иногда человеку снятся цикличные сны с определённым местом и действием. Порой кажется, что это не сон вовсе, а вторая реальность. Это своего рода постоянные точки сборки, потустороннего мира. Вначале вам кажется это откровением, но через 15 минут любой сон улетучивается, а потом вообще всё воспринимается мимолётными грёзами, и вы не придаёте этому значения.

У меня было прекрасное настроение, счастливо-уставшее. Граница, самолёты, полиция, дорога, секс, угарный концерт и угарная тусовка. Поэтому утренние размышления о камышах вообще не смутили, я их ассоциировал с чем-то из области фантастики.

Тем временем с кухонной веранды раздался ацццкий ржач, я решил разведать, что происходит, и спустился к тёплой компании. На этот раз круглый кухонный стол был выдвинут на улицу и обставлен плетёными креслами.

На столе уже высилась батарея моднейшего пива, горы немецких сосисок с кетчупом, сыры, булки и брюссельская капуста. В пепельнице ещё дымился свежий косяк. Вся территория вокруг была засажена двухметровой коноплёй. По всей видимости, Костыль и Боров отжали молодой урожай, пыхнули и ржали. Я решил сначала подкрепиться, а уже потом причаститься канабисом.