ИЗ СВОЕГО УГЛА

Среди этих смелых людей я не чувствую никакого стеснения. Я пришла к ним во двор и села в углу. Они даже не заметили меня. Во мне нет ничего особенного, и я могу пройти всюду, не привлекая к себе внимания, — важное удобство, чтобы хорошо видеть. Если женщины не большие наблюдательницы, то в этом виноват их костюм и вечное стремление каждой из них сосредоточить все взгляды на самой себе. Это чувство, в конце концов, должно быть, по-моему, весьма лестным для мужчин.

Меня часто упрекали в моем пристрастии к народу. Но где же и жизнь, как не среди него? В других местах свет мне кажется тесным. В известной среде я чувствую искусственную атмосферу, я дышу с трудом и никогда не знаю, что будет «прилично». От бедности же, наивности и даже грубости я если и страдаю, то во всяком случае не глубоко. Мне гораздо невыносимее жалкая посредственность с ее вечным стыдом, отсутствием смелости и стремлением жить с разумным расчетом. Я всегда удивлялась тому, что модная шляпа, красивый лиф, пара хорошо сшитых ботинок, немножко серебра и фарфора были вполне достаточны многим для того, чтобы утолить их жажду счастья. Еще в совсем юные годы я чувствовала, что мир Божий гораздо шире, чем он кажется из окна, и мне хотелось видеть его своими глазами. Я создана была не для того, чтобы кружиться по манежу с шелковыми наглазниками.

Я не придумывала себе идеала, а отправилась на разведку. Я хорошо знаю, что такой путь усеян опасностями, но момент опасности есть в то же время и момент надежды. К тому же я всегда была проникнута мыслью, что нельзя упасть ниже самой себя. Когда мое сердце страдало, оно начинало жить. Не один раз во время моей скитальческой жизни я с тревогою спрашивала, себя, куда я иду, — и в конце концов среди простого народа и кочевников я поняла, что подымаюсь к источнику жизни, — совершаю путешествие в глубь человечества. В противоположность многим искусным психологам, я не открыла никакого нового чувства, а только вкратце повторила сильные ощущения, и вот сквозь всю мелочь встреченных мною на пути неприятностей желательная кривая моего существования вырисовалась вполне отчетливо.

В этих словах, может быть, недостаточно последовательных, но зато вполне искренних, заключается объяснение, почему я имею право интересоваться многими скромными вещами.

Сейчас мой взгляд покоится на этом маленьком дворе Бехарского форта, он фотографирует его виды и схватывает их во всей их простоте.