Государь всея Руси

Решая задачу формирования представления о России на Западе, посланники Ивана III — будь то греки или русские — не ограничивались обстоятельными рассказами и диковинными дарами. Этой цели служили и особенности титула великого князя, представленного в верительных грамотах, которые его посланники брали с собой. В ходе контактов с государями Западной Европы Иван III использовал так называемый владетельный титул: в нем перечислялись главные земли, которые подчинялись великому князю.

Разгадать тайны этих формул оказывается непросто. Даже самые серьезные историки, специально занимавшиеся данным вопросом, приходят к неутешительным выводам о том, что принципы, по которым включался или не включался тот или иной регион во владетельный титул, понять можно далеко не всегда.^{566} Тем не менее очевидно, что сам по себе владетельный титул Ивана III представлял собой результат западноевропейского влияния на русскую культуру.^{567} Вообще, «использование географических определений в титуле монарха восходит к традиции присвоения почетных территориальных наименований римским полководцам-триумфаторам, покорителям отдельных земель (например, Сципион Африканский)… Западноевропейские монархи заимствовали этот обычай, трансформировав его под влиянием феодальных отношений сеньората и вассалитета. Триумфальные эпитеты превратились в территориальные определения их титулов».^{568}

По всей видимости, использование владетельного титула связано со все возраставшими контактами с европейскими государствами и необходимостью соответствовать в этом смысле европейским суверенам. Так, в 1487 году грек Мануил Ралев отправился в Милан с верительной грамотой, в которой представлен развернутый титул Ивана III: «Божьею милостью великий господарь Русские земли великий князь Иван Васильевич Володимерский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Тферский, и Югорский, и Вятский, и Пермьский, и иных всея Руси».^{569} Сходный титул был использован при сношениях московского правителя со Священной Римской империей, а также с прибалтийскими государствами крестоносцев.^{570} Подобный титул присутствовал и на знаменитой белокаменной плите, висевшей на Фроловской (Спасской) башне, возведенной в 1491 году миланским зодчим Пьетро-Антонио Солари. Текст плиты был написан на древнерусском и латинском языках. Этим великий князь «заявлял о самодержавных претензиях… зачастившим в Москву иноземцам».^{571} По выражению современного исследователя, «Иван пугал Европу громкими титулами, которые он сам себе присваивал. На Западе всерьез воспринимали эти словесные побрякушки и полагали, что они свидетельствуют о намерении „Московита“ завоевать весь мир».^{572}

Титул великого князя отражал не реальность, а образ реальности, которую великому князю хотелось создать. Например, в уже приведенный вариант титула из грамоты 1487 года в Милан включен эпитет «Югорский». Между тем об окончательном покорении Югры можно говорить не ранее 1499 года, когда было подавлено крупное восстание вогуличей.

Иван III видел себя сильным правителем, который «не только благороднее, но и сильнее вместе взятых королей Венгрии, Богемии и Польши».^{573} Именно такое объяснение дали русские посланники в Милане в 1493 году, когда отказались участвовать в многодневных торжествах по случаю бракосочетания Бьянки Сфорца с «римским королем» Максимилианом.^{574} В своем письме членам республиканского совета флорентийский представитель в Милане Пьетро Гвиччардини сообщил, что подобное поведение русских обусловлено тем, что они встретились с неуважением по отношению к правителю их огромной страны. Надо думать, впрочем, что в поведении послов в Милане сыграла роль «обида» 1491 года, нанесенная московскому великому князю правителями Священной Римской империи, когда «не стесалося» дело о браке между Максимилианом с одной из дочерей Ивана III.

На флорентийца произвел впечатление владетельный титул Ивана III, который он передал так: «Иоанн, Божиею милостию великий государь всея России, то есть государь Володимирии, Московии, Новоградии, Плесковии, Тверии, Венгрии, Вятки, Пермии, Болгарии и проч.».^{575} На родину Пьетро Гвиччардини прислал копию верительной грамоты русским посланникам, большая часть которой состоит из этих пышных определений.

Через несколько лет ситуация неучастия посланников в местных торжествах повторилась в Венеции. В 1499 году послы великого князя Московского не были допущены до участия в одной из церемоний, поскольку требовали более «высоких» мест в сравнении с представителями французского короля. Марино Санудо, в «Дневниках» которого содержатся эти сведения, утверждает даже, что русские предлагали французам «за первенство» 25 дукатов, однако те денег не взяли.^{576}

Может быть, в разработке концепции владетельного титула Ивана III принимали участие греки из окружения Софьи Палеолог, знакомые с европейскими традициями титулования правителей. Московские дьяки и их греческие подчиненные стремились сделать всё для того, чтобы великий князь «блестяще выступил» на международной арене.