Середина лета

– Виноградники померзнут!..

Не знаю, вслух я это прокричал или во сне. И о каких виноградниках могла идти речь, если все мои эксперименты с виноделием были тогда только в планах, в будущем? Ничего не помню. Однако зябко мне было на самом деле: с чернильно-лиловых гор, которые уже можно было различить на фоне предрассветного неба, в приоткрытое окно моей комнаты текла вязкая прохлада.

Плохой сон приснился. Странно: вчера был прекрасный день.

Я прикрыл плотнее окно. Маленький семейный отель посреди обычного итальянского городка, похоже, не услышал моего вскрика. Или деликатно сделал вид, что не услышал. Через пару часов рассветет, а еще через час эти горы и улицы затопит жара, и некуда будет от нее деваться – только мечтать о вечерней прохладе. Конец июня, скоро середина лета.

Жаль, заснуть больше не удастся. Самое время для сна – вот в такие часы перед рассветом.

За окном виднелась неровная линия крыш соседних домов. Как и в сотнях других таких городков, дома здесь были невысокие, в два-три этажа. Повсюду белело развешенное для сушки белье. Днем вся эта мозаика станет разноцветной и пестрой; сейчас серые фасады были залеплены пятнами висящих простыней и полотенец, как лицо боксера после поединка – пластырем. Вчерашний дом, возле которого я остановился, был точно такой же: непримечательный, аккуратный и чистенький европейский домик со следами своей собственной истории на стенах. Я и сейчас его не узнаю, наверное, если возьмусь искать то место, не зная адреса. Разве что белья там не было.

Когда я вчера остановился рядом с этим домом, я сделал это не потому, что он привлек мое внимание своим внешним видом. Меня поразило другое. Во дворе, напротив заросшей каким-то кустарником калитки стоял пожилой мужчина в берете. Его берет невозможно было не заметить. Потому что он был большой, прикрывал ухо мужчины и одним своим краем спускался почти до плеча. И еще он был густо-бордового, потрясающе насыщенного и глубокого цвета. Мужчина был одет вполне обыденно, но берет превращал его фигуру в оживший памятник эпохе Возрождения. Пройти мимо было нельзя. Тем более что за спиной этого удивительного человека виднелась небольшая витрина с винными бутылками.

Мужчина оказался хозяином магазина, в котором он продавал собственное вино. В свободное время. А чем он занимался, кем он был по профессии, я почему-то так и не удосужился спросить.

– Зайдете?

– Конечно, большое спасибо.

На стенах висели картины и графика, играла музыка – и никого из посетителей. Хозяин принялся рассказывать про свое вино, приглашая попробовать. При этом он очень хорошо открывал бутылки с вином. Очень правильно – спокойно и красиво, со знанием дела. Человек-«памятник» в вине разбирался очень неплохо. Я тут же вспомнил, как в последний раз, когда я был в московском ресторане, меня буквально раздавило то, как официант открывал для нас бутылку вина. Он ее буквально изнасиловал. Хорошо хоть, в том месте не пользовались пневматическими штопорами и прочими новомодными приспособлениями – они вызывают у меня стойкие ассоциации с гинекологическими инструментами. Здесь, слава Богу, было все иначе. Я попробовал вино и понял, что день удался. Кстати, где те четыре бутылки, что я в результате купил?

На белесой скатерти стола в моей комнате стояли только большой керамический чайник да пара винных бокалов. В полутьме я побрел в дальний угол – да, вот они, все четыре, я забыл, что поставил их на полку шкафа. Ночная прохлада, поднявшая меня с постели, остудила бутылки как раз до нужной температуры. Нет, теперь я не скоро открою это вино. Пусть дождется подходящего момента.

В темноте почти совсем не были видны этикетки, но я помнил, что на них нарисован этот город – эта самая неровная линия крыш, эти дубы и кипарисы, эти улицы, поднимающиеся по склонам невысоких холмов, и позади, фоном – горы, будто театральные декорации. Я очень живо вспомнил эти рисунки. Это были именно рисунки на этикетках: хозяин собственноручно их рисовал. Может быть, он художник? Жаль, я не спросил. Хотя – какая разница. Он – винодел. А значит, художник.

Я пробовал его вино, а он стоял рядом с бокалом в руке. Потом он открывал новую бутылку. Перед тем как я пробовал новое вино, он шел куда-то в угол и включал другую музыку. Каждый раз, для каждого нового вина – новую мелодию.

– Теперь пробуйте.

Я вряд ли ушел бы оттуда до вечера, если бы не день рождения друга. Он ждал меня в гостинице. Ждал для того, чтобы совершить поступок. Мы решили отметить его день рождения бутылкой «Петрюса». Того самого, дорогущего французского вина, которое считается одним из лучших в мире. Тогда мы еще не знали, насколько непросто сложится вся эта праздничная история, и просто готовились. Готовились либо встретиться с мечтой, либо вкусить разочарования. Ну, и расстаться с очень приличной суммой.

В магазинах на нас смотрели с удивлением: искать в Италии французское вино, да еще немыслимо дорогое, когда вокруг столько прекрасных местных вин по нормальной цене – зачем? Купить «Петрюс» удалось ближе к вечеру.

Вот как раз в этой самой комнате мы сидели вдвоем и смотрели на заветную бутылку.

– Ну… – первым нарушил благоговейную тишину виновник торжества.

– Да уж – ну. Где теперь декандер брать?

Это было худшее из всех возможных начало празднования дня рождения. Перед нами на столе стояла бутылка лучшего в мире вина, а выпить его мы не могли. Слишком поздно мы сообразили, что покупка «Петрюса» влечет за собой целую цепочку последствий – всех тех необходимых священнодействий, которые сопровождают правильное употребление такого нерядового напитка. Теперь надо было открыть бутылку, но сразу после этого нужен был декандер, чтобы вино «подышало». Декандера у нас не было.

Довольно скоро стало понятно, что декандера нет и у хозяина нашего отеля. Местные жители все до единого знали толк в вине, но их церемониал употребления напитка все-таки был слегка упрощенным. А мы были настроены решительно. Размениваться по мелочам не хотелось.

Но разменяться пришлось. Все, что нам удалось, – это найти винные бокалы – не те, какие нужно, но хотя бы под вино. Дальше надо было принимать решение: что делать с неприлично дорогим «Петрюсом»?

– Надо его во что-то вылить.

– Надо.

– Во что?

– Тут, кроме стаканов для воды и чайника, нет ничего.

И мы посмотрели на чайник.

Сейчас, в полутьме последнего предрассветного часа, он стоял точно на том же месте, где вчера совершилось ужасное святотатство – когда мы открыли бутылку и вылили в него вино ценой в полторы тысячи евро.

Минут пять после этого мы оба молчали, пытаясь осознать содеянное.

– Сколько ему стоять-то положено? Минут двадцать?

– Сорок, – почему-то с уверенностью сказал я.

День рождения начался с продолжительной паузы.

– Знаешь, что я вспомнил сейчас? – обернулся я к другу, который от нечего делать присел на подоконник и рассматривал погружающийся в белесый летний вечер городок. – История как раз в тему. Я как-то оказался в компании NN – ты знаешь его. Это случилось во Франции. Он пригласил нас в ресторан. «Вино буду выбирать я», – говорит. Ну, хорошо. Гурман, знаток вина – как иначе. Выбирал полчаса, наверное, и выбрал, разумеется, самое дорогое.

В общем, заказана бутылка. В ресторане случается тихий ажиотаж: бежит сомелье, хозяин заведения, официанты, все построились, открыли бутылку, понюхали, декольтировали, зажгли свечи – парад. Наливают ему вино в роскошный бокал. Успев при этом поспорить друг с другом минут десять, какой бокал подойдет больше. И вот, они все смотрят буквально ему в рот: клиент будет пить вино, которое в их ресторане открывают, может быть, второй или третий раз за всю историю. Центр тяжести переносится на мысочки, в воздухе тишина и трепет. И вот этот человек подвигает к себе бокал и …выдавливает туда лимон. Отпивает, подзывает к себе сомелье: «Попробуйте, это очень интересно». Все.

– Да ладно?!.

– Ну, вот так.

Друг молчал довольно долго. Он человек творческий, с воображением, и я прекрасно понимал, насколько ярко и красочно представил он себе всю эту сцену.

– Лимона у нас нет. Повторить эксперимент не удастся, – наконец произнес он.

– Ты серьезно?

– Ну а что – я бы оставил полбокала и рискнул. Мало ли – мы не можем понять, какой вкус человек себе «сочиняет» с помощью лимона. Почему нет? Тем более если никто не видит.

Теперь уже замолчал я.

– Как думаешь: те, кто видел весь этот кошмар, – они ведь теперь внукам своим будут об этом рассказывать, – спросил я.

– Забудут, как страшный сон.

В общем, через сорок минут мы разлили вино из чайника по бокалам и выпили. Нам повезло: это была действительно встреча с мечтой – и никакого разочарования.

В комнате стало уже почти совсем светло. Нет, надо все же еще раз зайти в магазин этого дядьки в берете. Вчера я не решился рассказать ему, что давно мечтаю заняться виноделием, а теперь вот захотелось поделиться. А еще хотелось спросить, нет ли такой приметы у виноделов – хорошо это или плохо, когда снится, что замерзли виноградники.

Спустя три часа я наконец отыскал этот дом. Это удалось только благодаря берету хозяина: именно так я описывал место, которое я ищу, прохожим: «Знаете, там хозяин – мужчина в большом красивом берете, и у него винный магазин». Оказалось, домашние винные лавки и магазины здесь у каждого третьего, а вот берет действительно помог.

Хозяин встретил меня на том же месте – перед входом, у калитки. И снова я был единственным посетителем его магазина-галереи. Мы разговаривали, пробовали вино, и я все же решился рассказать ему о том, что сам давно мечтаю заняться виноделием.

– Это прекрасно! Прекрасно! – он живо обернулся из своего угла, где вновь включал какую-то особую музыку. – Что может быть лучше, чем делать вино?..

Когда я спросил его про приснившиеся мне замерзшие виноградники, он только рассмеялся глуховатым, но очень заразительным смехом:

– Друг мой, приметы пусть выдумывают себе те, кто мало понимает в вине и виноградарстве. В ваших снах пусть происходит все что угодно. Главное, чтобы виноградники не мерзли на самом деле.

– А ваш берет – это разве не примета, не талисман?

Мужчина снова засмеялся:

– Не-е-ет, тут все просто: мне просто нравится эта вещь. Она красивая. И этот цвет – это же цвет старого вина! Неужели он может не нравиться? Вот вам он нравится?

– Очень.

Потом мы говорили еще о чем-то. Узнав, что скоро у меня самого день рождения, он подарил мне еще одну бутылку.

– День рождения в середине лета – прекрасно! Когда начнете делать свое вино, назовите его «Середина лета». И непременно пришлите мне попробовать.

Я сдержал только одно обещание: назвал свое вино «Середина лета» – Midsummer. Со вторым случилась заминка. Несколько бутылок, отложенных для человека в берете, пока еще ждут оказии.

Мне очень понравился этот берет цвета старого вина. Когда-нибудь куплю себе такой же.