Смута вокруг мрамора

В «Жизни…» Бенвенуто читатель сразу после Персея переносится в 1559 год. Три с лишним года автор выбросил из своего жизнеописания – что, где, когда? В 1555 году кончилась война с Сиеной, гордый город был окончательно присоединен к Тосканскому герцогству. Были большие празднества. Козимо I был счастлив, а для Бенвенуто это были трудные времена. Есть сведения, что он угодил в тюрьму. За что был посажен? Версии две. Первая – опять неуправляемый его нрав взял верх, и он жестоко избил ювелира, мастера золотых дел. Версия вторая – обвинение в содомии. Неизвестно, кто был обвинителем; может быть, та самая пройдоха Гамбетта, мать юного Ченцо, но не исключено, что кто-то другой. Мы даже не знаем, удалось ли ему на этот раз оправдаться. Дживелегов пишет, что, судя по количеству сонетов, им написанных в тюрьме, Бенвенуто пробыл там довольно долго.

Известно, что в 1558 году Бенвенуто ушел в монастырь и принял постриг. Там он и начал надиктовывать свое бытописание. Но через год он уже испросил у церковных властей освобождение от обетов. Дживелегов с большим скепсисом пишет о религиозном чувстве Бенвенуто. Конечно, он основывается на «Жизни…» Бенвенуто, но любая оценка зависит еще и от «погоды за окном». Труд о Челлини издан Дживелеговым в 1929 году. Тогда все вокруг были атеистами, все прославляли республиканцев, борьбу за свободу и независимость, ненавидели тоталитаризм и всех Медичи поголовно. Странно оценивать Возрождение с точки зрения классового подхода, тем более что у нас еще только началась коллективизация, тоталитаризм, казалось, к нам не имел отношения, до 37-го жить и жить, и вера в победу коммунизма была несокрушимой.

Я думаю, что Бенвенуто пошел в монастырь, устав от подлости людской, надо было дух перевести. В монастыре трудился, именно там он начал делать работу не на заказ, а для себя, для души. Это был крест из черного мрамора, на нем распятый беломраморный Христос, «величиной оно (распятие) как большой живой человек».

Вернувшись в мир, он продолжил работу над крестом и загодя начал договариваться с церковниками, где она будет стоять. Вначале он решил установить распятие в доминиканской церкви Санта-Мария Новелла, монахи с радостью приняли этот дар. Бенвенуто даже крюки в стену вбил. Теперь предстояло договориться о главном. Под ногами распятия в земле Бенвенуто хотел установить «небольшой ящик, чтобы войти в него, когда умру». Тут монахи засомневались. Церковь Санта-Мария Новелла была одна из наиболее почитаемых во Флоренции. Она была украшена дивными произведениями искусства, фрески там писали несравненный Доменико Гирландайо и Филиппино Липпи, там были «Троица» Мазаччо, надгробная плита работы Гиберти и деревянное распятие самого Брунеллески, автора купола Санта-Мария дель Фьоре. Одно дело – дар Бенвенуто присоединится к этим шедеврам, но совсем другое – принять в этом святом месте прах автора. Он не был достаточно знатен и богат для такой чести, а его репутации никак не тянула на звание святого.

– Прежде чем дать согласие, – сказали монахи, – мы должны посоветоваться со старостами церкви.

– Но, братья, – обиделся Бенвенуто, – почему же вы не спросили старост, можно ли мне поставить у вас мой крест?

Старосты дали согласие на «небольшой ящичек в земле», но было поздно. Бенвенуто уже решил отдать свое распятие в церковь делла Нунциата. Там все с готовностью разрешили устройство гробницы, «как мне думается и нравится».

«В это время большой мрамор для Нептуна был привезен по реке Арно…» Мрамор этот ждали давно, гигантская фигура морского бога должна была украсить фонтан на площади Синьории. Мрамор был заказан для Бандинелли. Бенвенуто отчаянно завидовал, но даже себе не мог в этом признаться. Он только говорил, что, «движимый жалостью к этому злополучному мрамору», он желает избавить его, мрамор, от «очевидного зла» – ведь испортит его Бандинелли, он ничего не понимает ни в анатомии, ни в красоте. Бенвенуто пошел к герцогу, состоялся трудный разговор. Герцогиня при нем присутствовала, выражая всяческое негодование из-за претензий Бенвенуто. Спасибо хоть за то, что герцог его выслушал.

– Наша благородная школа стала «преискусной единственно тем, что заставила состязаться всех искусников в их художествах», поэтому появился купол в соборе, «Двери в рай» Санто-Джованни и разные скульптуры, не имеющие себе равных.

– Но уже двадцать лет прошло, как я велел добыть этот прекрасный мрамор для Бандинелли! – воскликнул герцог.

Не торопился Козимо I выполнять свои обещания, время ушло, Бандинелли было уже семьдесят два года. Эта работа была просто ему не по силам. Бенвенуто был настойчив и таки уговорил герцога.

– Ступай, Бенвенуто, и сделай модель Нептуна. Если она будет лучшей, ты получишь этот мрамор.

Бенвенуто сделал два варианта, герцог выбрал лучший. Доброжелатели донесли Бенвенуто разговор герцога с кардиналом Гвидо Асканио. Тот вез из Рима для сына герцога Джованни кардинальскую шапку. По дороге Гвидо Асканио увидел прекрасный мрамор и спросил:

– Кто же будет его обрабатывать?

– Бенвенуто, – ответил герцог, – он сделал прекрасную модель.

Чтобы умилостивить герцогиню, Бенвенуто сделал ей множество самых разнообразных «вещиц моего художества». Он даже показал ей почти готовое распятие и сразу стал расхваливать свою работу и жаловаться на то, сколько сил и денег он на нее истратил.

«– Я купил эти мраморы (черный и белый) на свои деньги и держал молодца около двух лет, который мне помогал; и с мраморами, и с железами, на которых оно укреплено, и с жалованьем оно мне стоило более 300 скудо; так что я не отдал бы его за 2000 золотых скудо, но если ваша высокая светлость желает мне сделать наидозволеннейшую милость, я ей охотно поднесу его и так…»

Но герцогиня оставалось верной своему скульптору, то бишь Бандинелли. И тут сама судьба вмешалась в распрю. В феврале 1560 года Бандинелли умер, видимо внезапно. Если бы он долго болел, то вряд ли ему доверили делать Нептуна. Бенвенуто в меру недоброжелательно пишет, что Бандинелли, прослышав про его распятие, тут же принялся делать мраморное Снятие с креста, но смерть не дала ему окончить эту работу. Тем не менее неоконченная Пьета его была установлена в часовне Пацци при церкви Сантисимма Аннунциата. Герцогиня сказала, что помогала Бандинелли при жизни, поможет и после смерти, и Бенвенуто никогда не получит мрамора для Нептуна. Так и получилось. Гиганта поручили делать скульптору и архитектору Бартоломео Амманнато.

Когда Бенвенуто узнал об этом, он воскликнул: «О, злополучный мрамор! Правда, что в руках Бандинелли ему пришлось бы плохо, но в руках Амманнато ему придется в сто раз хуже». Тем не менее он продолжал работу над Нептуном: сделал деревянный костяк, на который следовало наложить глину, уже стал работать над головой гиганта. Мысль была – главное, сделать хорошо. Герцогиня ненавидит его, но «она особа умная» и поэтому хотя бы пожалеет, что «учинила мрамору такую обиду», отдав его в другие руки. Работал Бенвенуто в Лоджии, поэтому еще была мечта – показать оконченную работу народу. Амманнато покровительствовал Вазари, помогал ему и советом, и делом, и связями при дворе. Герцог посмотрел на то, что успел сделать Амманнато и пожелал также взглянуть на работу Бенвенуто. Она ему понравилась, выходило, что, пока скульпторы работают с глиной, вопрос с мрамором еще не решен.

– Бенвенуто, тебе осталось придать ей последний лоск, – сказал герцог про фигуру Нептуна.

Но на этот счет есть и другие сведения. Например, Леоне Леони (напоминаю – прекрасный ювелир, скульптор и каторжник на галерах) в письме к Микеланджело пишет, что Нептун у Бенвенуто – явная неудача. Сам Бенвенуто считает, что получить прекраснейший мрамор ему помешала его злосчастная судьба. Он заболел, точнее говоря, был отравлен.

Бенвенуто купил мызу у некоего Пьермарии д’Антериголи по прозвищу Збиетта. «Ремеслом он был пастух», но при этом был старшиной в Пеши, а главное – близким родственником Гвидо Гвиди, врача и старого друга. Гвидо давно оставил Францию и стал придворным врачом герцога. С Бенвенуто он по-прежнему дружил, поэтому наш герой и «открыл уши» перед Збиеттой, не подозревая, что имеет дело с мошенником. Мыза и ручей были куплены «на срок естественной жизни», то есть, как я понимаю, без права наследования. Бенвенуто заплатил Збиетте 600 золотых скудо, а тот должен был обеспечивать нового хозяина сельскохозяйственными продуктами – козлятами, каплунами, вином, зерном, овсом, каштанами, маслом и т. д. Договор был составлен нотариусом по всем правилам.

Збиетта честно исполнял свои обязанности и все звал Бенвенуто приехать посмотреть свою новую мызу у ручья, а тому все было недосуг, работа над Нептуном занимала все время. Наконец, приехал и был великолепно принят Збиеттой и его женой. Пробыл на мызе он три дня, а на обратном пути после сытного обеда его стало, как говорится, выворачивать наизнанку. «Ночью, чувствуя, что у меня жжет седалище, я хотел посмотреть, в чем дело; оказалось, что тряпка вся в крови». Тут ему на память пришло, как уговаривала его хозяйка съесть очень вкусную приправу к мясу, а приправу эту приготовили специально для него. Ясное дело – он отравлен, и тому было много подтверждений. «Срок естественной жизни» покупателя окончился, а жулик Збиетта здесь вроде бы и ни при чем.

Бенвенуто обратился к врачам, и те подтвердили: его отравили сулемой, и вообще чудо, что остался жив. Болезнь заставила его лечь в постель. Кишечник был совершенно испорчен. «Они (врачи) меня усердно лечили больше шести месяцев; и больше года я провел, прежде чем смог пользоваться жизнью».

История с мызой у ручья тянулась долго, и деньги назад Збиетта не хотел отдавать, и от мызы не было никакого проку. Заключались новые договоры, Бенвенуто сдал «этому мошеннику» мызу в аренду. Навара от этой сделки было очень мало. Бенвенуто умел зарабатывать деньги, умел их считать, но не умел разумно тратить. Бизнес – не его сфера деятельности.

Историю о покупке мызы и про сулему в приправе Бенвенуто рассказал герцогу. Он не жаловался на судьбу, он только хотел объяснить, почему не успел окончить к сроку большую модель Нептуна. В своем рассказе Бенвенуто даже позволил себе шутку, представив свою болезнь если не в комическом виде, то с легкой насмешкой над собой, вспомнив мудрую пословицу: «Пошли нам, Боже, беду для нашей пользы».

– Я не прошу наказать Збиетту за отраву, – сказал он, – его надо за это благодарить, потому что он дал мне яду ровно столько, чтобы не убить, а очистить мой желудок от скопившейся в нем «смертоносной липкости». Если бы я не очистился, то умер бы через три-четыре года, а так я надеюсь прожить еще двадцать лет.

Бенвенуто ошибался, жить ему осталось ровно десять лет, но он был прав в том, что хотел с пользой провести оставшиеся годы. Это, собственно, и было главной темой разговора: отпустите меня, ваша светлость, на волю, чтобы, пока годен, сделал бы что-нибудь стоящее. Герцог ничего не ответил, но на следующий день через секретаря передал:

– Если вы, Бенвенуто, и впрямь хотите увольнения, вы его получите. Но если вы хотите остаться работать во Флоренции, «то он поставит тебя на работу, лишь бы вы могли сделать столько, сколько герцог даст вам сделать».

Это значило, работать быстро и точно исполнять желание Козимо, но это было также и обещание достойных заказов. Конечно, Бенвенуто остался.

В октябре 1560 года герцог Козимо I «совершил въезд в Сиену». Амманнато был послан туда заранее для устройства триумфальной арки. Бенвенуто остался во Флоренции. Тут он вдруг узнал, что с его Нептуна, который стоял в Лоджии, сын Аннаннато велел снять полотна, которыми была прикрыта недоделанная модель. Это означало одно – ему не дадут дальше работать. Бенвенуто пошел жаловаться к принцу Франческо, у них всегда были хорошие отношения. Принц выслушал Бенвенуто и обещал ему помощь. Мастеру хотелось окончить большую модель Нептуна и вместе с маленькой преподнести ее в дар герцогу. Сделал ли Бенвенуто этот подарок и что дальше произошло с большой моделью Нептуна, совершенно неизвестно.