1912 г.

"Успех окрыляет людей" — говорит русская пословица. Поскольку число подписчиков "Ла Ондо дэ Эспэранто" постоянно росло, мы отважились удивить подписчиков обещанием выслать им в качестве бесплатного приложения большой русский роман А.Толстого "Принцо Серебряный" /князь Серебряный/ в переводе М.Шидловской. Мы смогли это сделать благодаря слишком благоприятным условиям, предложенным нам переводчицей и её братом К.И.Шидловским. Нужную для издания сумму они нам дали взаймы с тем, чтобы мы возвратили её позже из подписных поступлений по журналу. Книгу мы отпечатали тиражом в 3000 экз., намереваясь 2000 экз. отдать подписчикам, а 1000 продать.

Многие удивлялись, каким образом при неизменной подписной плате за журнал в 2 рубля мы смогли дать в качестве приложения толстую книгу ценой в1,2 рубля. Но мы учли, что при тираже в 3000 экз. стоимость бумаги, печати и авторского гонорара не превышает 1/3 названной цены. Следовательно, издание книги, будучи для нас неприбыльным, всё же не явилось разорительным и, с другой стороны, увеличило доверие к нам.

Чтобы помочь забыть неприятную историю Постникова, вместе с нами более напряжённо работало также Московское общество эсперантистов. Нам хотелось, чтобы о нашем движении русская пресса вновь заговорила столь же благосклонно, как она это делала до уголовного процесса. С этой целью Московское общество эсперантистов ассигновало нужную сумму на приглашение и оплату дорожных расходов прекрасного швейцарского оратора Эдмона Привы, который уже не раз предпринимал пропагандистские поездки и всегда с большим успехом. Например, в 1907 г. он посетил Северную Америку и там впервые выступил в 250 городах США. В Вашингтоне его принял сам президент Рузвельт. В 1911 г. он с той же целью посетил многие города во Франции и Италии, причём получил аудиенцию итальянского короля. В 1912 г. он предпринял путешествие в Россию, осуществив по пути пропагандистские выступления в Праге (8 января), Дрездене (9), Бреслау /немецкое название польского города Вроцлав/ (10), Кракове (12), Львове (15), Киеве (17) и Харькове (19).

20-го января он прибыл в Москву, 21-го было устроено публичное выступление в большом зале иностранных корреспондентов. Поскольку это выступление было хорошо разрекламировано в прессе и афишах, на нём присутствовало более 500 человек. Выступление Привы дополнили выступления на русском языке д-ра Корзлинского и адвоката Шафковского. Помимо этого был устроен хороший концерт. Вечер имел такой успех, что на следующий день шесть московских газет напечатали о нём самые благоприятные отзывы.

После Москвы Э.Прива успешно выступил также в Петербурге, где он удостоился аудиенции премьер-министра Коковцова. Эта аудиенция была для нас очень важна, ибо во время неё Коковцов заявил Э.Приве, что русское правительство никогда не смешивало процесс Постникова с Эсперанто, т. к. действия Постникова были военными преступлениями, а Эсперанто есть чисто научное дело. Это значительно сгладило влияние процесса на Эсперанто.

С другой стороны, реабилитации Эсперанто помог в Петербурге доклад нашего ковненского единомышленника А.М.Недошивина о Всемирном эсперантском конгрессе в Антверпене, на который он был официально делегирован министерством торговли и промышленности. Для изучения этого доклада, где среди прочего предлагалось ввести Эсперанто в программы средних и высших коммерческих училищ, министерство образовало специальную академическую комиссию, которая после оживлённого обсуждения решила разрешить преподавание Эсперанто. Таким образом подозрительность русского правительства к Эсперанто была несколько сглажена и мы могли работать спокойнее.

В это самое время появилось наше новое издание "Русланда адрэсаро" /русский адресник/ под редакцией активного студента Московского университета В.С.Боднарского. По этому адреснику мы могли видеть где Эсперанто цветёт, а где вянет. Он показал, что больше всего эсперантистов живёт в Москве (их имена занимают 8 страниц), а в 100 уездах из 500 не зарегистрировано ни одного эсперантиста. В эти области мы должны были бросить новые семена. С этой целью мы переговорили со многими книжными магазинами и предложили им на комиссию наши издания. Таким путём мы хотели приблизить нашу эсперантскую книгу к культурной части населения и иметь в провинции очаги, откуда эсперантские искры летели бы в разных направлениях окрест. Отыскать такие магазины нам помогли жившие там эсперантисты, например, усерднейший молодой человек Вс. Басов в Орле и т. д.

Вообще каждое наше новое предприятие опиралось на единомышленников, что придавало нам силы. В Москве — в нашем магазине, в нашем институте и в нашей редакции — всегда работали кроме меня Борис Исидорович Котзин (в качестве редактора "Ла Ондо дэ Эспэранто"), Александр Эдуардович Айспурит — студент математического факультета Московского университета (в качестве заведующего курсами в институте), Дмитрий Петрович Романович, вернувшийся из Казани и вновь занявший должность заведующего магазином. Все четверо мы жили в одной и той же квартире в Лубянском проезде, 3, и между нами царило полное согласие.

Не совсем гладко шла работа только в институте. В качестве яблока раздора были экзамены, которые должны были сдавать желающие получить свидетельства института. В 1912 г. экзамены держали И.В./?/Рахамяги, С.К.Шабарин, Д.П.Романович, А.И.Филатова, А.Г.Терникова и И.М.Коханов. Самыми строгими экзаменаторами были Ст. Шабуневич, О.Габрик и Г.И.Смирнов. Им обязательно хотелось, чтоб экзаменуемые давали самые лучшие ответы, абсолютно не обращая внимания на то, что во всех учебных заведениях применяются оценки знаний разной степени: превосходные, очень хорошие, хорошие, посредственные, плохие. Я и другие преподаватели находили, что даже только хорошие и достаточно удовлетворительные ответы уже достойны свидетельств института. Кроме того, если мы будем слишком строго относиться к экзаменуемым, никто не захочет подставиться под такую неприятность, не сулящую никаких материальных выгод в будущем. На этой почве происходили довольно острые споры. В конце концов разногласие достигло такой степени напряжения, что несогласные заявили о своём уходе из института. Вместо них в июле 1911 г. /?/ руководством института был принят М.А.Булочкин, чьи литературные работы неоднократно печатались в разных журналах.

К счастью, разногласия не повлекли за собой враждебные отношения и не приняли вредных форм, как это случалось иногда в политических спорах. Они только несколько нервировали нашу работу. В таких случаях я всегда предпочитал на время покинуть враждебную среду, ибо время является самой хорошей мельницей для любой вражды. Я решил несколько месяцев отдохнуть. В качестве места отдыха я выбрал родной по университету город Казань, в котором у меня было несколько знакомых и даже друзей. В марте 1912 г. я выехал из Москвы, передав все свои хозяйственные и административные обязанности названным сотрудникам, и снял комнату с полным пансионом а одной из казанских гостиниц. Это освободило меня от всех домашних забот. В этой гостинице я уже останавливался 7 лет тому назад и там я писал свою первую книгу "Сур войо аль кунфратиджо дэ пополой". И на этот раз я нашёл для себя литературную работу.

В тот раз к написанию меня подтолкнули впечатления от русско-японской войны, а теперь — всевозможные внутренние распри, и в результате появился очерк из эсперантской жизни "Суперфорта амбицио" /одолевающая амбиция/, героев которого я наблюдал в разных обстоятельствах своей жизни.

В Казани я пробовал найти прежних знакомых, но некоторые из них уже навсегда покинули нас. Особенно опечалило меня посещение жилища дорогого и ревностного сотрудника Павла Кирилловича Михалёва, студента Казанского университета. Там я застал только его вдову, которая, плача, рассказала мне подробности его смерти. Будучи студентом последнего семестра медицинского факультета, он ухаживал за больным, чью болезнь должен был наблюдать и описать в экзаменационной работе, заразился тифом и через девять дней умер. Об этом я поместил некролог в 5-м номере нашего журнала.

Пробыв в Казани около 2-х месяцев, я возвратился в Москву и нашёл всё в таком же порядке, как оно было до моего отъезда. В моё отсутствие произошло два важных публичных выступления московских эсперантистов: публичная лекция на Эсперанто о Калифорнии нашего американского единомышленника Пэриша с русским переводом А.Ступина и празднование 25-летия работы нашего сотрудника, профессора-филолога Московского университета Ром. Ф.Брандта, в ходе публичного чествования которого было получено много приветственных писем и телеграмм на Эсперанто. Об этих событиях и нашем языке русские газеты много писали и благоприятно отзывались. Это были очень весомые камни в основание нашего Эсперанто-движения.

Успехи нашего движения в Москве индуктивно влияли на единомышленников в провинции. Вскоре по возвращении в Москву я получил очень важное предложение единомышленника из Орла ветеринара Живописцева, владельца фабрики противооспенной лимфы, напечатать за его счёт несколько десятков тысяч пропагандистских эсперантских листовок с грамматикой и словарём с тем, чтобы он вкладывал их во все ящики с лимфой. За пожертвованные им 85 рублей мы напечатали 15000 пропагандистских материалов. Одновременно мы напечатали 10000 пропагандистских листовок с адресом магазина.

В то время вышла в свет изданная нами небольшая международная хрестоматия нашего усердного сотрудника А.Э.Айспурита с постатейным словарём на шести языках. Таким образом у нас имелись уже 16 собственных изданий и изданный в 1912 г. каталог магазина на 16 страницах. Это уже впечатляло и другие русские магазины обратили внимание на наш магазин как на значительное предприятие.

24–31 июля того же года в Москве проходил Всероссийский съезд книгоиздателей и книгопродавцов. Во время съезда работала книжная выставка, в которой участвовал и наш магазин. Эсперантскими книгами он занял одно из заметных мест выставки. Вместе с книгами были вывешены таблицы, показывающие распространение Эсперанто в мире. Это привлекло к Эсперанто большое внимание книжников. Я сделал доклад о необходимости скорейшего присоединения России к Международной почтовой конвенции, о международных респондкупонах, которые до сего времени не приняты на российской почте. Съезд единодушно одобрил доклад и вынес решение хлопотать об этом перед русским правительством.

Моё участие в этом съезде подвигло меня к новому предприятию. По "Русланда адрэсаро" мы видели, что перечень московских эсперантистов занимал 8 страниц, а петербургских — только 4, хотя Петербург был столицей России и имел вдвое большее население. Это различие я приписал основанию в Москве книжного магазина "Эсперанто" и института. Я подумал, что, если такие заведения появятся и в Петербурге, то они хорошо послужат нашему движению. В результате я начал хлопотать перед правительством, чтоб оно разрешило основать в Петербурге филиалы московских заведений. В июле я получил такое разрешение и передо мною встала новая забота, как это осуществить. В 1912 г. я был занят лишь изучением соответствующей конъюнктуры; она представлялась не слишком обнадёживающей.

Для открытия филиала нужно было иметь такого администратора, который хорошо знал бы наш язык, его историю и литературу; кроме того, он должен быть более или менее опытен в расчётах, в книготорговле и т. д. Наконец я ведь не мог выплачивать ему такое вознаграждение, которое полностью обеспечивало бы его жизненный уровень, даже если бы он был одинок. Далее стояла проблема с помещением. С одной стороны, оно должно находиться на людной улице, где можно было бы закрепить хорошо заметную вывеску и оборудовать наружную витрину (просмотровое окно или шкафчик), а, с другой стороны, не быть дорогим. Я долго ломал голову, подсчитывал и зондировал как бы всё устроить так, чтобы "не вылететь в трубу", как говорят в России о банкротствах. Онование филиала мы базировали на расчёте, что будем продавать в нём наши издания не менее, чем на 300 рублей в месяц. В общем проект был "прыжком в неизвестное пространство".

Ломая голову над проектом, мы не забывали главных "детей" — московские заведения. Как я уже говорил, мы снимали два помещения: одно на Тверской улице, 26, а другое — в Лубянском проезде, 3. На Тверской находился магазин и там в задней комнате, как Диоген, спал заведующий Д.П.Романович. Кроме него в магазине работали три мальчика: Алёша Трофимов, Василий Никифоров и Серёжа Колибанов. Все мальчики показали себя хорошими работниками, способными и верными. А.Трофимов был нашим аккуратным счетоводом, Вася и Серёжа были живыми и умелыми во всех отношениях помощниками. Все они хорошо выучили Эсперанто и часто служили для посетителей магазина представителями живого языка. В помещении на Лубянском проезде А.Э.Айспурит руководил эсперантскими курсами института, а Б.И.Котзин полностью посвятил себя заботам о финансовой и литературной сторонах журнала "Ла Ондо дэ Эспэранто".

В марте 1912 г. наши заведения инкогнито посетил г-н Хютнер — издатель и редактор "Пола Эспэрантисто" /польский эсперантист/ в Варшаве, — и вот что он написал об этом визите в 4-м номере своего журнала: "Объезжая Москву, я зашёл в тамошний эсперантский книжный магазин на Тверской, 26, чтоб купить несколько эсперантских книг, которые мне не удалось сыскать в Варшаве. Я предполагал найти здесь лишь эсперантский отдел какого-то русского книжного магазина и был весьма приятно удивлён, обнаружив довольно большой специальный эсперантский магазин, заполненный эсперантскими книгами, брошюрами, журналами и разными эсперантскими вещицами, с персоналом из пяти человек, свободно говорящем на Эсперанто. Как сообщил мне владелец магазина г-н Сахаров, в магазине имеются книги на 19000 sm. Ежедневно в провинцию отправляют книги в среднем на 40 sm. Магазин существует 4 года, значительно и постоянно расширяясь, и теперь может рассматриваться как крепко и самостоятельно преуспевающий. Развитие дела столь заметно, что нынешнее помещение уже недостаточно и г-н Сахаров приискивает более просторный магазин. Выразив своё восхищение опытными и энергичными работниками и руководителями, я пожелал им самых больших успехов. По любезному приглашению г-на Сахарова и других московских единомышленников я посетил просторное помещение Московского общества эсперантистов и института в Лубянском проезде. К сожалению, я не смог присутствовать на заседании, которое собирает многих дважды в неделю, однако сумел повидать там господ Сахарова, Айспурита, Романовича и супругов Котзиных и в их симпатичной компании почувствовал чарующую братскую атмосферу эсперантского дома.

Повидав стольких людей, крепко верящих в будущее нашего дела и отдающих ему столько сил, основательную и живую работу и энергию, я простился с московскими единомышленниками с сердцем окрепшим, бьющимся сильнее и верящим больше, за что я с помощью "Поля Эспэрантисто" выражаю московским единомышленникам глубокую и сердечную благодарность. Януш."

______________________________________________________________________________________

П Р И М Е Ч А Н И Я:

Респондкупон — купон на получение почтовой марки на ответ.

Sm.(спэсмило) = 1000 спэсо = 0,7333 гр. чистого золота (примерно 2,5 франка; 2 герм. марки; 0,5 амер. доллара; 0,95 рубля). Спэсо применялось некоторое время, начиная с 1907 г., для безналичных расчётов в эсперантском мире в рамках Международной вспомогательной денежной системы, предложенной Рене де Соссюром.

_______________________________________________________________________________________