А судьи – кто?

А судьи – кто?

«Правительственная. Ташкент. Первому заместителю Председателя Совета Министров Узбекской ССР товарищу Осетрову Тимофею Николаевичу.

Примите сердечные поздравления в связи с юбилеем и награждением орденом Дружбы народов. Желаю доброго здоровья и дальнейших успехов в вашей деятельности на благо советского народа.

С уважением – Теребилов».

Аналогичного содержания правительственные телеграммы обнаружены при обысках у Усманходжаева, Худайбердиева, Салимова и других взяточников из руководства республики. Знакомство с автором тёплых поздравительных телеграмм позволит нам пристальнее присмотреться к коридорам высшей судебной власти, где многие годы припеваючи жили подлинные мастера судебных трюков.

Владимир Иванович Теребилов был своим человеком в партийно-мафиозной верхушке Узбекистана. Депутатом Совета национальностей Верховного Совета СССР четырёх созывов он избирался в Ферганской долине. Два десятка лет в составе узбекской депутации он представлял интересы руководства республики в высшем органе власти страны. Не знать ничего о коррупции, хищениях, приписках, разложении кадров в течение двух десятилетий юристу-практику можно было лишь при одном условии: очень сильном желании их вовсе не замечать. Так что Теребилов вполне устраивал и партийных боссов в Москве, и мафиозные кланы Рашидова-Усманходжаева. Он ничем не докучал взяточникам ни в Верховном Совете, ни в ЦК КПСС, в составе которого находился с 1971 года, ни на посту Министра юстиции, ни в должности Председателя Верховного суда страны.

Когда в 1984-1987 годах под руководством Горбачёва, Лигачёва, Усманходжаева, Осетрова и их сподвижников проходила кампания борьбы с «отдельными негативными явлениями», когда крёстные отцы бросили в тюрьмы по так называемым «хлопковым делам» десятки тысяч своих сограждан из числа исполнителей их воли, то Теребилов поддержал этот локальный геноцид узбекского народа через подчинённую ему судебную систему. Приговоры были неоправданно жестоки: расстрел, 15, 14, 12 лет лишения свободы. Мало кто получил меньше 10 лет. Мафия заметала следы, отправляя в застенки рядовых исполнителей своих преступных замыслов, сохраняя в неприкосновенности главарей, свои основные структуры, рычаги власти.

По мере исследования сложившейся в республике ситуации мы всё чаще натыкались на следы Теребилова. Его фамилия мелькала в журналах проживающих в резиденции ЦК КП Узбекистана, в списках лиц, пользовавшихся персональными самолётами вождей республики, в оперативной информации по криминальным связям взяточников. Чувствовалась рука Теребилова при передаче в суды расследованных нами уголовных дел. Так, он жёстко контролировал процесс по делу бывшего первого секретаря Бухарского обкома партии Каримова. Когда 14 апреля 1987 года в здании Верховного суда СССР началось слушание его дела, в служебном кабинете Теребилова у монитора собирались работники административного и организационного отделов ЦК КПСС. В зале были установлены камеры, передававшие изображение в кабинет Председателя Верховного суда. Функционеры беспокоились не напрасно. Признавая свою вину и раскаиваясь, Каримов в тоже время подробно рассказывал в суде, при каких обстоятельствах и в каких размерах он сам давал взятки работникам ЦК КПСС Смирнову, Могильниченко, Ишкову, руководителям республики Усманходжаеву, Осетрову, Салимову и другим лицам, требовал, чтобы его судили вместе с ними – его соучастниками. Такая строптивая позиция определила судьбу подсудимого. Судебный приговор лишь оформил партийный вердикт: смертная казнь. Чтобы он замолчал навсегда. И нам позднее стоило немалых усилий, чтобы сохранить Каримову жизнь. Расстрел был заменён 20-ю годами заключения. В ряду свидетелей обвинения по делу о коррупции в высших эшелонах власти удалось сохранить ещё одного человека.

Председательствовать в чурбановском процессе Теребилов поручил заместителю председателя Военной коллегии генерал-майору юстиции Михаилу Марову, проигнорировав, скорее всего сознательно, одно обстоятельство весьма щепетильного свойства: несколько лет назад этот генерал проходил службу в Ташкенте, где председательствовал в Военном трибунале Туркестанского военного округа, и был лично знаком по службе с некоторыми подсудимыми. Есть элементарная профессиональная этика, которая предписывает судье в подобных случаях заявить самоотвод. Но до этики ли, когда кукловоды со Старой площади повелевают своим марионеткам развалить уголовное дело. Отчего же наш «независимый» суд так ревностно выполнял приказания хозяев? Заглянем ещё раз в материалы уголовного дела № 18/58115-83.

Из протокола допроса обвиняемого Умарова Хамдама – бывшего первого секретаря Ферганского обкома партии: «…Теребилова В. И. я знаю как депутата Верховного Совета СССР от Кокандского избирательного округа 8, 9, 10 и 11 созывов. Прилетал он в Коканд через Ташкент. Оттуда нам сообщали, что он тогда-то и тогда-то будет в Коканде, номер рейса, и мы его встречали. Встречали, как правило, первый секретарь обкома, председатель исполкома, первый секретарь горкома и председатель Кокандского горисполкома. Обычно после встречи в аэропорту мы сопровождали Теребилова в дом приезжих зеленхоза, давали ему немного отдохнуть, обедали, составляли план работы. Проживал Теребилов и питался за счёт города, т.е. деньги он за это не платил. Часто с Теребиловым приезжал и председатель Верховного суда Узбекистана, в последнее время это был Йигиталиев. Приезжал он, как правило, на 3-4 дня, уезжал также через Ташкент.

Теребилову я передал две взятки по 15 000 руб. Первый эпизод был в 1983 году: мы с женой приезжали отдохнуть в подмосковный санаторий ЦК КПСС «Барвиха». Тогда Теребилов пригласил нас с женой к себе на дачу. В один из выходных дней пришла машина от Теребилова, и мы с женой поехали к нему. Дача Теребилова находится недалеко от санатория. Я с собой прихватил коробку с грушами, яблоками, сухофруктами и туда же положил завёрнутые в бумагу деньги – 15 000 руб. Как только мы приехали на дачу к Теребилову, разделись, и тут же я эту коробку занёс в комнату! Сказал, что вот фрукты, гостинец по нашему обычаю. При мне Теребилов коробку не вскрывал. Поблагодарил и пригласил к столу… Тогда остро стоял вопрос о строительстве промышленных объектов в Коканде, объектов социального, культурно-бытового назначения. Из них главный – реконструкция чулочно-прядильного комбината. Решался тогда вопрос и о строительстве Новококандского химкомбината. Чтобы заинтересовать Теребилова в решении этих вопросов, я и дал ему 15 000 руб. Они решились положительно, и помощь исходила действительно от Теребилова. Он «пробил» эти вопросы через Совет Министров, Госплан, ЦК…

Второй эпизод взятки имел место в предпоследний приезд Теребилова в Коканд в 1985 г. Как обычно, получив сведения о его приезде, я выехал в Коканд, чтобы встретить его. Теребилов прибыл со своим помощником. Разместились я, Теребилов и его помощник в Доме приезжих зеленхоза. Пробыли мы с Теребиловым в Коканде три дня. В день его отъезда я зашёл к нему в комнату. Сам Теребилов туалетной комнате, а его чемодан стоял на столике и был приоткрыт. Я положил 15000 руб., завёрнутые в бумагу, в чемодан, на вещи. Вышел из комнаты. Потом все позавтракали и проводили Теребилова в аэропорт. Я считал своим долгом отблагодарить Теребилова за то, что он уже сделал для области и что ещё для нас сделает…»

Из протокола допроса обвиняемого Усманходжаева И.Б.: «…После избрания меня на должность первого секретаря ЦК КП Узбекистана Владимир Иванович в числе первых связался со мной по телефону правительственной связи и тепло поздравил. При этом заверил, что будет оказывать всяческую помощь в решении стоящих перед трудящимися республики задач. Мне было лестно слышать добрые слова от такого уважаемого человека… Осенью 1985 г. Владимир Иванович прибыл в республику для встреч с избирателями. После поездки в Ферганскую область, вернувшись в Ташкент, он зашёл ко мне в ЦК и рассказал о встречах, наказах избирателей. В беседе я воспользовался случаем и попросил Теребилова увеличить штаты судебных работников Узбекистана и прислать нам грамотных и квалифицированных специалистов. В ответ Владимир Иванович мне сказал, что данный вопрос разрешить практически невозможно. Мы договорились встретиться за ужином в гостинице ЦК. Ужинали в уютном кабинете, были вдвоём. Кушали плов, пили сухое вино, говорили о делах республики. Я ещё раз поставил вопрос об укреплении судебной системы республики…

Утром у себя в кабинете положил в дипломат чёрного цвета красочные альбомы и буклеты об Узбекистане и деньги – 20 000 руб. в конверте. Приехал к Владимиру Ивановичу в номер. Поставил на пол дипломат с деньгами и книгами, сказал, что подарок от меня. При этом сообщил, что там двадцать тысяч денег и книги. Он поблагодарил меня, взял дипломат и отнёс его в спальню. Я попрощался и ушёл. Спустя некоторое время Теребилов мне позвонил и сообщил, что смог разрешить вопросы о расширении штатов судебных работников республики. Действительно, в 1986 г. Верховным судом СССР Верховному суду Узбекистана было выделено 24 или 26 дополнительных единиц судебных работников…

Вторую взятку Теребилову я дал в 1986 г. Мы встретились с ним у меня в рабочем кабинете. Разговаривали о встречах с избирателями. Я попросил Владимира Ивановича подождать минутку. В комнате отдыха в сейфе взял два конверта по 10 000 руб. в каждом. Давать меньше, чем первый раз неудобно. Передал Теребилову обе пачки, всего 20 000 руб. При этом подумал, что он может ещё пригодиться оказать помощь в будущем. Уже в 1987 г. по моей просьбе он увеличил штат судебных работников на 14-15 человек…

Первый раз давать взятку Председателю Верховного суда СССР было, честно говоря, страшновато. Потом понял, что он такой же хапуга, коррумпированный преступник, обличённый властью, как и многие ему подобные представители из Москвы, которым я давал взятки ранее…»

Только суд, тщательно исследовал приведённые показания в совокупности с другими доказательствами, мог решить вопрос о виновности или невиновности Теребилова в коррупции. Но материалы эти на судейский стол не попали. Начавшийся весной 1989 г. разгром уголовного дела о взяточничестве в высших эшелонах власти Узбекистана и Москвы привёл к автоматической реабилитации десятков партийных сановников. В их числе оказался и главный судья страны.